За ночь Миа вскакивала с кровати раз пятнадцать. Ей мерещилось, что кто-то скребётся ключом в замке.
Она подходила по стеночке к своему боевому посту у окна и сквозь пыльные, давно не чищенные жалюзи осматривала двор. Но даже убедившись, что всё спокойно, не могла уснуть.
Миа думала о Генрике. О том времени, что им позволили быть вместе. Об их любви.
* * *
Насколько это реально- скрывать свои чувства от окружающих? Тем более, такую безумную, сумасшедшую любовь.
Может, они тешили себя иллюзией того, что никто ничего не сможет заметить и старались изо всех сил не дать ни малейшего намёка на более близкие, чем чисто рабочие, отношения. Но будем честны, если бы их прижали к стенке и спросили:
" Насколько безопасно и разумно работать вместе и при этом усложнять всё подобной конспирацией? ", они бы без долгих размышлений согласились, что это очень глупо. Любое неосторожное слово, да что слово!-взгляд, могли их выдать. Лучше было бы не работать в одной и той же школе. В крайнем случае поменять свои схемы, чтобы рабочее время не совпадало. Но они ничего не могли с собой поделать. Им хотелось видеться. Это стало жизненной необходимостью, такой же как потребность в воздухе или еде. А школа была неплохим прикрытием. Они могли встречаться на обеденном перерыве в четверг-тот единственный день недели, когда Миа работала в Норра скулан * ( * название школы ). И она подогнала три своих рабочих часа к этому времени.
Перерывы- обычное время для общения между коллегами. Народ несётся в комнаты отдыха, а соорудили их в школе немало: на каждом этаже по одной, а то и по две. Кто перекусывает на скорую руку, кто - более обстоятельно, с разогревом судочков в микроволновке. Но обязательно все до единого алчно набрасываются на кофе. Это- святое, и без него- никуда. Чья- то заботливая рука прилепила к кофеварке листок, напоминающий: " Выпил последний кофе? Завари новый!"
Большинство учителей собиралось в полдесятого, на получасовой перерыв. А вот в полдвенадцатого народу приходило мало- то наступала пора обеда в столовой.
На этаже, где работала Миа, комнату отдыха занимали учителя младших классов и подготовительных групп. Компания подобралась дружная, но втиснуться туда оказалось делом сложным. Миа и сама удивлялась- зачем ей пытаться завязать дружеские отношения? Она моталась между четырьмя школами, но искать общения её тянуло лишь здесь.
Уже потом Миа предположила, что она почувствовала присутствие Генрика, след его магии, раньше, чем увидела его самого.
Пол-августа и весь сентябрь просидела она в малюсенькой комнатке, выделенной для занятий родным языком, в её случае- русским ( хотя на стене висел и албанский алфавит, и абсолютно нечитабельные надписи, выполненые загадочной персидской вязью).
А затем тяга влиться в общество стала невыносимой, и она решила начать общение с коллегами. Первая попытка вызвала сдержанный интерес у учителей. Единственной реакцией стало массовое приветствие да несколько вопросов по работе, скорее из вежливости, чем по необходимости.
Она и сама не знала как себя вести. Самым удачным представлялось молча затесаться в компанию и намозолить глаза так, чтобы к ней привыкли.
В тот, первый раз, Генрика она не встретила. Может он дежурил на школьном дворе, а может они разминулись во времени.
Учителя оживлённо общались, разбившись на несколько компаний.
Миа налила кофе в свою чашку, прихваченную из дома. Никогда не любила общей посуды. Даже в детстве, мотаясь с Люсей по кафешкам, брала свою ложку, чем вызывала хохот подруги.
Примостившись подальше от всех, за свободным столиком, заваленным газетами, Миа потягивала кофе. Народ никакого внимания на неё не обращал. Она не знала и половины из них. Полтора месяца работы на практике оказывались всего-то восемьнадцатью часами: по три часа в неделю. Но парочка, устроившаяся в дальнем уголке была ей известна: Аксель, опекающий первый класс, и Микке из продлёнки. Они прихватили школьную гитару и, склонившись над листком бумаги, что-то обсуждали.
Миа попыталась прислушаться. На листке она разглядела ноты и названия аккордов.
Аксель принялся тихонько наигрывать на гитаре, а Микке притянул листок к себе и стал сверять написанное с услышанным.
Окружающие отнеслись к мукам творчества безразлично. Как Миа узнала позже, все давно привыкли и не обращали внимания на дополнительный шум. К тому же , репетиция проходила в интересах школы- готовился осенний концерт с песнями на стихи к произведениям Астрид Линдгрен .
Аксель небрежно кидал левую кисть из одного аккорда в другой, но возглас Микке прервал музыку:
- Стоп, стоп, стоп!
- Что там такое?- недовольно буркнул исполнитель.
- Вот ты сейчас что взял? Просто А* ( * аккорд ля- мажор )?
- А...вот в чём дело,- Аксель скептически улыбнулся.- Может ты знаешь как брать А11? Я не профи, что умею, то и играю.
- Да я тоже...не очень в курсе,- засмущался Микке. Он повернулся к коллегам и гаркнул на всю комнату:- Народ! Может кто знает как берётся А11?
Большинство проигнорировало вопрос. Некоторые отозвались необнадёживающим хором:
- Без понятия, ребята.
- Не знаю.
- Что- то слишком заумное вы откопали.
Микке сник.
- Просто бери все открытые струны кроме шестой,- Миа могла поклясться, ответ вырвался сам, чисто автоматически.
Взгляды всех присутствующих обратились к ней, чего ей одновременно хотелось и вызывало страх.
- Так просто?- засомневался Микке.
- Можете проверить по интернету. Через поисковик найдёте любой аккорд.
- Ну спасибо,- голос Микке потеплел. - А то теряется какой-то нюанс, если играть не точно.
Ощущение всеобщего внимания перестало давить.
- А ты на гитаре играешь?- спросила Гюн, учительница второго класса.
- Я по образованию музыкант, гитаристка,- пояснила Миа, радуясь шансу завязать беседу.
Тут и другие вступили в разговор. Вопросы посыпались со всех сторон. Главное- начать, а дальше- только поддерживай дискуссию.
И Миа поддерживала. С того дня она стала почти своей среди учителей в этой комнате отдыха. Почти- потому что учителя родного языка как Фигаро- и тут, и там. Везде, и толком нигде- слишком много школ, коллективов, и мало времени на то, чтобы стать по- настоящему своей.
Каждый четверг Миа обязательно заглядывала в свою комнату отдыха. Обсуждала время занятий с одними, свои задумки по совместной работе- с другими. Кое с кем завязались более дружеские отношения, особенно с финкой Сирпой из продлёнки. Миа даже подумывала, а не пригласить ли её как-нибудь в гости.
На самом деле Миа чего- то ждала. И дождалась- в октябре.
В первый раз Миа увидела Генрика, столкнувшись с ним в дверях. Он собирался уходить, она только пришла.
Её поразил его рост. Генрику приходилось наклонять голову в дверном проёме.
Следующее, что её удивило- его глаза. Человека с такими добрыми глазами она давно не встречала. Вечно все какие-то взъерошенные, пытающиеся не уронить своё достоинство, и не позволить другим это сделать, а потому стоящие в оборонительной позе. И глаза у них холодные.
Генрик улыбнулся и протянул здороваясь руку для знакомства с новой учительницей.
- Генрик Стрэнг.
- Мария Фредриксон,- она всё ещё пользовалась фамилией мужа.
Когда ладони соприкоснулись, её ударило током. Его- тоже тряхнуло, но Генрик сталкивался с таким явлением раньше. А для Миа это было впервые и стало шоком. Она ни разу в жизни не встречалась с подобными себе.
" Ты..."- она едва успела передать ему обрывок мысли, как Генрик, мгновенно оглядевшись по сторонам, приложил палец к губам. Он уже не улыбался. Но Миа чувствовала его радость от встречи.
В учительской отдыхали всего двое, остальные обедали в столовой. Спиной к ним, развалившись на диване, попивал кофеёк вахтёр, а за соседним столиком читала газету Линда, учительница подготовительной группы.
- Приятно с тобой* познакомиться,- первым пришёл в себя Генрик. (* в Швеции принято обращаться в единственном числе, на "ты ").
- Взаимно,- губы Миа онемели как после укола новокаина, и каждое слово давалось с трудом
- Давай присядем и поговорим,- предложил Генрик, но в его глазах читалась откровенная тревога. Похоже, он решил, что Миа вот- вот грохнется в обморок. - У нас в подготовительных группах много детей из других стран, точно будем работать вместе.
Но стоило им сесть, как разговор плавно перешёл на другие темы. Генрик распрашивал о её родине, об учёбе, об её впечатлениях о здешней жизни. Она почти не спрашивала. Ей бы хватило сидеть молча рядом и смотреть на такое чудо- него, но выглядело это абсолютно по-дурацки. Они были не одни, приходилось стараться для невольных свидетелей их встречи.
В то же время она совсем не стеснялась разговаривать с новым знакомым. Они болтали будто старые друзья, не видевшиеся много лет и теперь никак не могущие наговориться.
Напротив Миа на стене висели часы. Она и не собиралась следить за временем, но случайно взглянув на циферблат, обнаружила, что её урок начался три минуты назад. Оставалось лишь диву даваться как пролетело время, и как она умудрилась так долго беседовать по-шведски с лёгкостью, словно на родном языке.
Генрик тоже обернулся и радостно сообщил, что и он опоздал.
- Вернее, задержался,- подмигнул он Миа.- Придётся бежать.
- Я тоже пойду,- Миа поднялась, и они вместе направились к выходу.
В дверях Генрик тихонько прошептал:
- Только не пробуй общаться мыслями.
Это стало первым предупреждением. Впервые он коснулся темы, которую Миа про себя называла " Табу". Тогда он не объяснил почему не стоит этого делать.
То оказалась первая, но далеко не последняя странность в их отношениях.
Они никогда не встречались дома и него или у неё, хотя у обоих были собственные отдельные квартиры. Они и адресов то друг друга не знали. Никогда не звонили друг другу. Найти номера телефонов или адреса не составляло труда- и то, и другое имелось в телефонном справочнике. Но такой способ общения, по настоянию Генрика, тоже оказался запретным.
- Чем меньше мы знаем друг о друге, тем легче будет не выдать лишнего другим,- отвечал он на её вопросы обо всех этих странностях.
Поначалу Миа воспринимала такой перебор в конспирации как манию преследования. Но потом это стало привычным, а значит- нормальным. Всё, что он не делал, казалось не просто нормальным- гениальным!
Их встречи, не считая совместного рабочего дня, происходили по выходным и только в других городах. Желательно в крупных " муравейниках".
Через некоторое время Генрик заговорил об охотниках. Он часто объяснял как избежать столкновения с ними, как не попасть в поле их зрения. Один раз он рассказал как от них уйти. Или хотя бы попытаться.
Разговор этот произошёл в один из коротких пасмурных зимних дней сразу после рождественнских каникул. Генрик встретил Миа в комнате отдыха, но не на перерыве, а в самый разгар учёбы, когда никто из учителей или другого школьного персонала гарантированно и не подумал бы отдыхать. Он знал, что она будет там, также как и она чувствовала, что он придёт. Прошло уже три месяца с их знакомства, и они здорово научились ощущать друг друга на расстоянии.
Прежде всего им необходимо было договориться о субботнем свидании.
Миа наливала себе кофе, когда Генрик подошёл к ней вплотную сзади, обнял и поцеловал в шею.
- А где же осторожность?- притворно рассердилась она.- Нарушаешь собственные правила?
Но на самом деле он соблюдал осторожность. Кофеварка стояла на столике, примостившемся в нише, или скорее, в маленькой комнатушке. Этот закуток не просматривался ни из окон, ни от входной двери.
Её любимый прошептал ей на ухо, так, что стало щекотно:
- В субботу, в Гётеборге. Буду ждать с одиннадцати в кафе центральной автобусной станции.
Миа обернулась, кивнула.
- Хочешь кофе?
- Не, пора бежать.
- Почему ты всегда выбираешь большие города? До них ехать три, четыре часа, а то и дольше.
Генрик остановился на границе между нишей и большой комнатой.
- Так лучше. Только огромные и кишащие людьми. Если нас почувствуют- шанс уйти от погони больше. Охотники чуют нас, как собаки- дичь. А эмоции толпы сбивают их с толку. И знаешь...так, на всякий случай...если ТЫ их засечёшь, тебе станет страшно, но ни в коем случае не поддавайся. Страх приведёт их прямо к тебе. Единственный шанс- унестись в то время, когда ты полностью была счастлива. Можешь припомнить такое?
Миа даже не задумывалась. Она точно знала когда в её жизни было счастье.
- Знаешь, даже не напрягаясь,- ответила она, а сама вспомнила, как прозрачные тёплые волны щекотали ей шею, а она лежала в них на животе, подложив руки под подбородок- только голова торчала из воды. А волны всё накатывали и мягко шептали свои секреты.
Она заулыбалась.
- Тогда есть надежда,- Генрик тоже улыбнулся и умчался в класс.
За те неполных два года тайных встреч Миа побывала в таком огромном количестве городов, как никогда прежде. Они придерживались правила никогда не ездить в один и тот же город два раза подряд. И тем более, никогда не останавливаться в том же самом отеле. Вначале Генрик сам предлагал новое место встречи, но постепенно Миа стала более активно участвовать в процессе. Её любимый это одобрял. Он был уверен в её выборе, в их безопасности там, куда тянуло её.
Генрик оказался опытным конспиратором. Миа подозревала, а вскоре и удостоверилась в том, что он связан с несколькими, скрывающими свои способности. Никакой организации не существовало. Просто Генрик избрал такую миссию- искать таких людей и помогать им выжить. Такое занятие означало для него огромную ношу, к тому же опасную: его знали слишком многие, находящиеся под угрозой быть пойманными. Они могли выдать его вопреки собственной воле.
Миа в шутку прозвала подопечных Генрика " партизаны". Ей многое казалось смешным. Она не воспринимала происходящее всерьёз.
И вот теперь такое отношение работало против неё. Она оказалась один на один с реальностью, где таких как она убивали.
Сейчас, вернувшись в прошлое, она ясно видела, что ей дали целый год на принятие действительности и подготовку. Её буквально ткнули носом, разжевали и положили в рот, а она идиотски продолжала упорствовать, как безумец, сидящий на бомбе и говорящий: " Всё на так страшно, авось не взорвётся".
Произошло это ровно год назад. В начале июня, когда приближалась пора летних каникул, Миа забеспокоилась о том, как они с Генриком будут встречаться дальше. Школа закрыта до конца августа. Как же им договориться о своих поездках?
В ту субботу они уехали в удалённый город с населением сорок пять тысяч человек. Городок считался средних размеров, но больших городов для их поездок уже не хватало.
Они отдыхали в кафе, на открытой террасе с видом на озеро.
- Хорошо то как!- воскликнул Генрик.- Наконец каникулы, отдохнуть бы на год вперёд.
Похоже, радость от наступающего лета ещё с детства прочно укоренилась у большинства учившихся когда-либо в школе. А может Генрику надоела долгая зима.
А вокруг и в самом деле было хорошо: всё голубое и зелёное, залитое солнечным теплом.
- Хорошо, лучше не бывает,- скептически отозвалась Миа.- Но нам то что делать? Школа закрывается.
Она особенно подчеркнула последнее слово.
Генрик оторвал взор от сверкающей глади озера.
- Да. Надо продумать все возможности.
Он помолчал, потом со вздохом продолжил:
- По-моему, у нас есть всего два варианта. Или не встречаться вообще до начала работы...
- Ты с ума сошёл! Это ж два месяца!
-...Что будет самым безопасным.
- Ты продержишься столько времени?
Сколько, собственно, им пришлось бы выдержать? Всего два жалких месяца, но это казалось вечностью. Дорог был каждый день, да что там,- каждый миг.
Миа взяла его ладонь в свою, не беспокоясь о той двери, которую открывало прикосновение. Так приятно- знать его настолько близко, и знать, что он чувствует то же самое.
- А что, если нам рвануть куда-нибудь подальше, заграницу?- предложила Миа.
- Не получится,- Генрик грустно покачал головой.- Я последнее время побаиваюсь соваться на таможню. Есть подозрение, что у НИХ там есть свои люди. И потом, в чужой стране, случись что, будет сложней оторваться от погони. Мы же сами там ничего не знаем.
Он отпил из запотевшего стакана с апельсиновым соком и продолжил:
- Второй вариант более опасный,- тут он улыбнулся.- И более возбуждающий.
Миа рассмеялась.
Теперь, оглядываясь на прошлое, ей было не до смеха. Как они могли так глупо беспечно шутить над этим? Может от жары у них случилось размягчение мозгов?
Но тогда им стало весело.
- Может придумаем пароль? Как в шпионском фильме! У меня есть парочка про запас,- смеясь, предложила она.- Как тебе: " У вас не продаётся славянский шкаф?"
- Не, ни славянский, ни скандинавский, ни африканский,- улыбнулся её любимый.
Он никогда не слышал этой фразы, но их руки всё ещё соприкасались, и вопросов не возникло.
В тот момент он знал многое из того, что знала она. Он подвинул свой стул вплотную к её и притянул Миа к себе, обняв за плечи. Они молчали и смотрели на лодки, скользящие по воде.
- Ты боишься меня потерять,- сказал Генрик через несколько минут. Он не спрашивал.
Миа вздохнула. Ей не хотелось обсуждать эту тему, тем более сейчас. Да, она боялась. В том то и дело, что у неё появилось стойкое предчувствие, что всё это ненадолго. Им не суждено создать семью. Да хоть чуть-чуть пожить под одной крышей. Родить детей. Состариться рядом. Она подумала, что им не удасться сделать это и поодиночке. Последнее время её не оставляло неприятное свербящее чувство, но конкретно об их будущем она ничего не знала.
Иной раз она мечтала об их возможной жизни и представляла себе, как они сидят на веранде своего дома в креслах- качалках. На них опускаются летние сумерки, окрашивая всё в лиловые тона, а в саду играют их дети. Маленькая идиллия, недостижимая как и вечное счастье.
- Мы всегда будем вместе,- прошептал Генрик ей на ухо. - Мы связаны навсегда.
Что-то в его голосе, в его способе произносить эти слова заставило её поверить, хотя она понимала, что он имеет ввиду совсем другое, не то, о чём она мечтала.
- Давай договоримся прямо сейчас где и когда мы увидимся,- предложил Генрик.- Даже если какая- то встреча сорвётся, мы будем знать о следующей заранее.
Вероятность, что всё сорвётся, была и потому, что неприятности могли случиться у подопечных Генрика. Говорить об этом прямо он не хотел. Информацию о них была запрятана очень глубоко. Она уподобилась окаменелости в его сознании, и не поднималась на поверхность даже при касании.
Если бы Миа хотела, она смогла докопаться до имён и адресов, но ей пришлось тогда действовать не лёгкой археологической кисточкой, расчищая путь к находке, но инструментом посерьёзней- киркой, например. Однако её останавливало не это. Во- первых, он не хотел делиться знаниями,и она уважала его решение. Во- вторых, ни она, ни Генрик не позволяли себе таких вольностей. Это напоминало копание в вещах друга, пока тот на кухне готовит угощение для гостя. Подленько и мерзко.
- Думаешь, мы сможем видиться чаще?- Миа приветствовала бы такую возможность, но Генрик покачал головой.
- Пока не знаю. Посмотрим. Но сначала давай без изменений- субботы, воскресенья.
Она почувствовала, как внутри поднимается досада. Она же не подачки выпрашивает! Её любимый погладил её ладонь.
- Я бы тоже хотел видеть тебя чаще,- сказал он нежно. - Но нельзя, понимаешь?
Миа кивнула, но без особого энтузиазма.
Генрик молчал, а она ковыряла ложечкой в мороженом, растаявшем до состояния молока. Объедение, особенно хрустящие кусочки шоколада. Она унеслась в детство, когда бабушка ломала для неё эскимо в чашке, превращая его в кашицу, а она медленно смаковала лакомство.
- Похоже, бабушки любят забывать, что у внучат давно уже полно зубов,- с улыбкой прокомментировал Генрик, указав на бывшее мороженое. - Моя вот обожала кормить меня овощным супом с накрошенным в него размякшим хлебом. Видок жуткий, но объедение!
Они замолчали, думая каждый о своём и в то же время об одном и том же- о милых детских радостях, закончившихся, чтобы уже никогда не повториться.
Молчание их не тяготило.
" Пауза- это тоже музыка",- любил повторять к месту и не очень один знакомый Миа из её музыкальной юности. С правильным человеком- могла бы добавить Миа, соглашаясь с таким утверждением.
- Запомнишь восемь городов?- прервал воспоминания Генрик.- Лучше бы выбрать их без всякой системы, но, боюсь, запутаемся. Может возьмём в алфавитном порядке?
Он назвал города. Названия оказались знакомы для Миа, так что проблем с запоминанием не возникло.
Записать их они не решились. Генрик сказал, что он каждый раз будет ждать её в кафе на автобусных станциях.
Тот июньский день им не хотелось сидеть в гостиничном номере, и они отправились гулять по городу. Когда солнце опустилось низко к озеру, они вернулись в парк, где утром в кафе обсуждали планы на лето.
Воздух благоухал ароматом цветов, наполнявших яркие, ухоженные клумбы. Зажглись белым светом круглые фонари- шары, лежащие прямо на траве.
Влюблённые наблюдали, как солнце уходит в другие страны к другим людям.
Ночь они провели в чистеньком, уютном номере гостиницы. Каждую неделю повторялось одно и то же. По субботам они въезжали в гостиничные номера, а воскресными вечерами уезжали домой, всегда порознь.
То, что происходило по ночам, значило много для них обоих. Конечно, оба имели предыдущий опыт, но теперь это казалось мелким и каким-то... неполным что-ли. Миа думала о своём муже. Ей казалось, что она вышла замуж по-любви, но теперь она понимала, что тогда вообще не знала значения этого слова. Без уникальной связи, соединяющей её с Генриком, в той, первой любви не хватало чего-то важного. Всё случалось рефлекторно, просто при нажатии на нужные кнопки. Сейчас это было иначе.
Влюблённые долго не могли уснуть, продлевая те недолгие часы счастья от возможности быть вместе. Миа положила голову на грудь Генрика. Его сердце всё ещё билось быстрее обычного.
" Как хорошо,"- думала Миа. " Спасибо тебе, Господи, за эти часы покоя. Но почему не дать нам покой подольше? Мы тоже хотим жить как все люди, на одном месте."
Генрик уловил её мысли:
- Думаю, некоторые охотно поменялись бы с нами своим покоем. Всегда хочется того, чего нет. Нам- покоя, кому-то- приключений.
Миа согласилась. Она никогда не знала покоя. Ей не довелось понять настоящее значение слова " дом". Тот дом, где тебя всегда примут, где- твоё место. Жизнь менялась слишком резко, в одну секунду. Эти встречи в гостиницах, разбросанных по стране, стали квинтэссенцией всей её жизни, её кульминацией. С самого детства Миа перебиралась с места на место, не имея подолгу настоящего дома, куда она в любой момент смогла бы вернуться. Где-то она задерживалась дольше, на месяцы и даже на годы, где- то- на очень короткое время, но нигде- постоянно.
Понятие " дом " ей заменяла бабушка. Но её уже нет на этом свете. Даже место, где она жила, занято другими людьми- квартиру продали через полгода после бабушкиной смерти. Миа же прилетела на похороны. Тогда- то до неё и дошло, что домом для неё было не какое-то место, а этот человек.
С тех пор она не ездила на родину ни разу. Самое понятие " родина" исчезло.
Ей вспомнилась бабушкина огромная библиотека. Миа привезла несколько любимых книг с собой, как воспоминание о детстве, но книг было слишком много. Забрать их все она не могла. А теперь что с ними стало? Миа жалела о них, как о старых друзьях, со временем потерявшихся.
- Миа,- Генрик ласково гладил её плечо. - Миа, Миа, Миа...
Она посмотрела ему в лицо и увидела бесконечную доброту и понимание. Их ноги переплелись.
- Знаешь, сколько городов я сменил за всю мою жизнь?- он улыбнулся и ответил сам себе.- Конечно, ты знаешь. Такова наша судьба- быть вечными путниками. Странствовать из одного места в другое, не задерживаясь надолго нигде. Я никогда не оставался на одном месте дольше трёх- четырёх лет. Так что сейчас у меня рекорд: почти пять лет-а я всё ещё здесь. Может я просто ждал тебя?
Он думал о своём прошлом, и Миа уловила кое- что из его воспоминаний. Она увидела его мать, умершую от рака, когда ему исполнилось шесть. Он помнил как мать называла его Хенки и читала ему сказки перед сном.
- Но если у нас появляется кто-то, к кому мы по- настоящему привязываемся, мы его теряем. Мы все лишь гости, которых могут попросить отсюда в любую минуту,- голос Генрика стал грустным, взгляд- отсутствующим. Мыслями он унёсся далеко.
- Ты меня пугаешь,- прошептала Миа, прижимаясь теснее. Она точно знала, насколько сильно привязалась к нему. Жизнь без него не имела смысла.
- О, не пугайся,- голос Генрика звучал мягко, чарующе.- Твой дар открывает двери в другие места. Ты можешь найти тех, кто тебе дорог, всегда, вечно. Даже когда они уходят на другую сторону.
В некотором смысле его слова напугали её ещё больше. Она не хотела слушать о том, что он называл " даром".
- Жизнь, мир- это зеркало, а мы отражаемся в нём,- голос её любимого затихал. Он говорил словно в полусне.- То, что мир видит в нас- мы увидим в нём. То, что он найдёт в наших самых дальних и тёмных уголках сознания, то он нам и даст.
Миа проснулась рано. Терять время на спаньё не хотелось. Генрика рядом не оказалось, но из ванной слышался звук текущей воды. Миа улеглась поудобней на подушку. Можно было бы принять душ вместе с Генриком, но ей захотелось поваляться ещё чуть- чуть. А душ подождёт.
Чтобы занять себя она открыла тумбочку возле своей половины кровати. Что только не попадалось ей в гостиничных тумбочках! От Космополитэна до несвежих номеров разномастных газет и рекламных буклетов. Но в этот раз её ожидал сюрприз. В тумбочке лежала книга. На потёртой тёмно- коричневой обложке тускло выделялись тиснённые золотом буквы: Библия. По-русски.
Трусливый голосок в голове подал сигнал тревоги: " Не трогай!" Но любопытство пересилило. Пальцы сами дотронулись до переплёта. Корешок и края обложки были прошиты толстой нитью, когда- то белой, но от времени потерявшей цвет.
Книга производила впечатление антикварной. Неужели кто-то из постояльцев умудрился забыть её? И уж точно- это не гостиничная блажь пробудить страсть к духовному у клиентов. Как ни абсурдно, но, похоже, Библию оставили специально для неё. Кто? Как узнали, что здесь, в этот день? Ясно было лишь то, что охотники тут не при чём. Ох, если они знали где искать влюблённую парочку, книгами бы не бросались.
Миа вытащила находку и начала листать. Страницы истончились. Пожелтевшие, покрытые тёмными пятнышками края крошились под пальцами.
Интересно, ей забрать книгу себе или та служит другой, непонятной пока цели?
Миа зажала все страницы между большим и указательным пальцами и пустила бежать каскадом мелких букв. Что- то инородное мелькнуло и пропало в волне страниц. Ещё! И ещё раз! Разноцветное, тонкое, невесомое, как крылья мёртвой бабочки.
Миа принялась просматривать страницы одну за другой. Медленно, пытаясь не пропустить то важное. И наконец в книге Иова обнаружилась первая находка. На странице 443 лежал засушенный цветок- белая роза, превратившаяся за годы в грязно- бежевую. Седьмую главу отмечал расплышийся чернильный крестик. Больше никаких пометок не было, и Миа поняла, что крестиком кто-то отметил предназначенное ей послание. " Не определено ли человеку время на земле, и дни его не тоже ли, что дни наёмника?"- прочитала она.
Ну и?
- Тоже мне новость, - пробурчала Миа себе под нос. - Спасибо, что напомнили.
Она принялась листать дальше и наткнулась ещё на один цветок- красный. И новый крестик. Метка стояла возле слов " Глава 3". Миа прочитала следующее: " На ложе моём ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла. 2. Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя; искала я его и не нашла его."
Дальнейшее отделяла чернильная линия, размечая конец послания.
Миа стало холодно. Её передёрнуло, и книга вывалилась из рук. Что- то чёрное выскользнуло из Библии, но застряло между страниц.
Разве не об этом говорил вчера Генрик? " Но если у нас появляется кто-то, к кому мы по- настоящему привязываемся, мы его теряем. Мы все лишь гости, которых могут попросить отсюда в любую минуту", - его слова прозвучали у неё в голове с новым оттенком. После прочитанного они стали зловещим пророчеством.
Миа смотрела на книгу с опаской, будто та могла её укусить. Она была не в силах заставить себя поднять Библию и прочитать то, что отмечал чёрный цветок. Однако, понимала, что должна это сделать.
" Бывают чёрные цветы?"- мелькнуло в голове, когда она раскрыла книгу в отмеченном месте.
Это послание заняло больше времени у отправителя: в некоторых местах текст подправили, кое- что дописали. И снова границей служила жирная линия. Шопотом девушка прочитала: " ... и кровь на руках их,...и сыновей своих, которых родили Мне, через (огонь) смерть проводили в пищу... они (закалывали) убивали детей своих для идолов своих...".
Отправитель заключил в скобки те слова, которые он заменил на более подходящие, но это не помогло Миа понять смысла в целом. Она перечитала строки несколько раз, не замечая, что в ванной прекратился шум воды. Нет, третье послание представляло собой форменный бред. " Какие дети? Какие идолы?" И всё же надо запомнить каждое слово. Должны ведь эти строки иметь какой- то смысл!
Она внимательно просмотрела всю книгу до конца и ничего больше не обнаружила. Всё, что ей хотели дать знать, содержалось в трёх посланиях. И Миа чувствовала, что ничего хорошего они ей не предвещали.
Звук открывшейся двери заставил её подпрыгнуть и, не задумываясь, бросить книгу назад в тумбочку. Генрик, свежий, выбритый, с мокрыми волосами, высунулся из ванной.
-Ага! Пронулась! Ну-ка живо в душ!- потом улыбка исчезла. - Что? Что случилось?
Она молча потянулась к тумбочке... и замерла. Библия исчезла.
Моментально Генрик оказался рядом:
- Миа! Не молчи! Что с тобой?
- Куда она делась?- девушка беспомощно посмотрела на него.- Только что она лежала здесь! Я её держала в руках...
- Кто-она?
- Книга...Библия.
- Дай мне руку,- попросил Генрик.- Так я пойму быстрее.
Их ладони соединились. Её любимый закрыл глаза, сосредотачиваясь. Через секунду он сказал:
- Ты хорошо всё запомнила...И почти всё поняла.
- Что это значит? Ты знаешь? Кто послал Библию?- Миа никак не могла успокоиться.
- Кто- не знаю, а значение ты должна понять сама.
- Что?
- Ну да,- он встал и на всякий случай заглянул в тумбочку- ничего.- Книга предназначалась тебе. Только ты сможешь разобраться в этой загадке.
- Почему ты не хочешь мне помочь?- Миа не могла поверить тому, что Генрик оставляет её один на один с угрозой, чувствующейся в послании.
- Наоборот, самое моё большое желание- помочь тебе,- он сел рядом и обнял её за плечи.- А возможно это только, если ты выберешься из своей раковины и начнёшь действовать.
- Но я ничего толком не поняла! Что же мне делать?
- Значит, поймёшь в нужный момент,- серьёзно произнёс Генрик, и добавил, заметив, что она сильно расстроилась:- Не переживай раньше времени.
- Хорошенькое дельце! Не переживать? А как же про потерянного любимого? Ничего страшного, да?
Генрик спокойно переждал её возмущения.
- Всё имеет свои хорошие стороны...
- Ну так уж и всё!- она ещё не остыла.
-... или , в крайнем случае, успокаивай себя как Соломон, тем, что и это пройдёт. А меня ты не потеряешь. Твой дар...
- Вот ты и проговорился!- воскликнула она, обвиняюще качая головой. - Всё ты знаешь! Хотите заставить меня использовать мой, как ты выражаешься, дар! Нет уж, вряд ли!
- Я знаю не больше твоего,- Генрик упорно сохранял спокойствие.- Тебя выбрали для чего-то важного...
- Я их не просила!
- Может, другого выбора нет?
Такая мысль заставила Миа остановиться на полном скаку. Её боевой пыл угас.
- Но я не знаю, что мне делать!- слёзно взмолилась она.
- Ну так ничего не делай! Жди, наблюдай, помни.
И поскольку она не ответила, Генрик решительно закончил тему:- Давай собирайся. Пойдём завтракать.
Чуть позже они завтракали в маленьком кафе возле гостиницы. Генрик потерей аппетита не страдал и лишь неодобрительно наблюдал за Миа, размазывающей омлет по тарелке. И хорошо, что только по тарелке. Она глубоко ушла в свои мысли и не замечала ничего вокруг.
- Мало времени, малыш,- ласково напомнил Генрик.- Скоро автобус, ешь скорей.
- Да,- тихо отозвалась она, уставившись в никуда.- Времени мало. Он набирает силу...
Генрик вздрогнул. " Если бы она сама себя слышала..."- подумал он. Но она явно не была готова к реальности.
Он положил свою ладонь поверх её, и Миа очнулась от дум.
- Что?
- Скоро автобус.
- Уже? Я поеду сегодня первая?
- Да. Тебе надо отдохнуть. Так что езжай, - мягко сказал он.
- Только будь осторожен,- её охватило сильное беспокойство за Генрика. Ей не хотелось уезжать, оставляя его одного, но разве не так заканчивались все их встречи- кто- то из них оставлял другого в одиночестве.
- Будь осторожен,- повторила она с нежностью.
Её любимый внимательно посмотрел ей в глаза. Она услышала его мысль: " Ты поняла?", в то время как он ей отвечал:- Конечно, мне не привыкать.
- Угу, и потому ты болтаешь со мной, не открывая рта?
Генрик улыбнулся:
- Прости, вырвалось случайно. Тоже разволновался из-за истории с посланиями.
- Если я что- то пойму, ты узнаешь первым, - заверила его девушка. Ей представилось, как она бросается ему на шей, обнимает со всей силы и отказывается оставить его одного, потому, что безумно боится ходить потом в бесполезных поисках того, которого любит душа её, по улицам и площадям. Чокнуто, правда? На неё вдруг навалилась усталость. Захотелось оказаться далеко, на берегу тёплого моря, вдыхать запах можжевельника и свежий солёный воздух.
С ужасом Миа поняла, что прямо сейчас может увидеть то, что им предначертано. Ничего уже не изменить.
Она не хотела видеть.
Конечно же, на Генрика бросаться она не стала. Они попрощались, зная, что увидятся на работе, как прежде. Её любимый улыбался, целуя её на прощание, но улыбка расстаяла, как только Миа скрылась из вида. Он был уверен, что Миа поймёт- выбора у неё нет. Только как бы не было поздно.
Всю дорогу домой она думала о Библии. Есть судьба и выбор, и переплетаются они так, что не разберёшь- где одно, а где другое. Если суждено им расстаться, то оставалось лишь ждать неизбежного и благодарить Бога за то, что у них было. Но если им дан выбор...если так...она хотела продлить счастье настолько, насколько возможно, а потом ещё немножко.
Как она понимала теперь- это была судьба.