Самое окончание романа Поселок Кира Булычева от и.о. Григория Рабиновича (Подражание)

Самое окончание романа Поселок Кира Булычева от и.о. Григория Рабиновича  
Один из лучших романов Кира Булычева, всегда же казался автору этих строк в некотором смысле явно так недосказанным, неоконченным, оборванным буквально на полуслове, а потому он решил ни у кого не спросясь несколько дописать за Мэтра фантастики это его великое произведение.    
Понять, почему оно было (Киром Булычевым) столь неожиданно прервано - так ведь и не дойдя до того главного кульминационного момента, которому кстати и должно было стать более чем логически завершенным его окончанием, в принципе довольно несложно.  
Всякий истинный художник слова, в пылу своего творческого взлета о деньгах он вовсе не думает, однако когда произведение почти что завершено и может, пожалуй, в целом считаться уже оконченным… это и есть время для таких до чего невеселых мыслей.  
Конец пролога.
    
После затянувшейся на долгие минуты паузы и надо сказать времени весьма томительного ожидания в теплой кабине катера, уже оказалось на два человека больше, поскольку полуослепшие, и сильно обожженные суровым морозом путешественники стали как-то понемногу приходить в себя.    
Но что же случилось ранее?    
Добродушная Салли, сперва беспечно торопившаяся обратно в Поселок, немного подумав, вняла резонному совету Дика, придя к тому же малоутешительному выводу.
Бесспорно, ничего плохого вовсе же не случиться, если они все-таки немного повременят с самым незамедлительным возвращением вниз на равнину.  
Вид у обоих путешественников, был далеко не из лучших, их еще ведь надо было для начала подкрепить и обогреть, чтоб уж до самой смерти не напугать мать Олега.
Поскольку она вполне может подумать о самом худшем при виде его бледного как у мертвеца лица.    
Дик, многозначительно буркнул, что весь такой до костей промерзший и до блеклой синевы бледный, он ей чего доброго бездыханным телом может же показаться.    
А потому они почти что не сдвинулись с того места, где им так удачно повезло подобрать двух вконец отчаявшихся путников.  
Дик, впервые сказал свое веское слово, потому что перестал быть попросту зрителем.    
После благополучного спасения Сергеева и Олега, он совсем оттаял душой и былое противопоставление мы и они - навсегда уж изгладилось из его доброй, хотя и диковатой натуры.    
Это было связано еще и с тем, что ему всегда же казалось, что земляне непременно примутся его тут же третировать, причем еще больше чем Старый, который в своих строгих беседах с взрослыми никогда не величал его иначе как «символом нашей весьма скорой деградации».    
Однако Салли сразу же стала смотреть на него вполне дружелюбно, после того как ей стало окончательно ясно, что при всей своей дикарской внешности он отнюдь не примитивен морально.  
Вся ситуация в которой тот оказался, после отлета их планетарного катера нынче предстала перед ее глазами в самом удручающем, гибельном свете, а потому она и не думала на него за что-то сердиться.    
И именно поэтому Дик так легко настоял на своем.  
Утаенной им от Салли второй и главной причиной было то, что к молниеносной скорости катера ему было ну никак ведь еще не привыкнуть.    
И не то чтобы более ему уже не хотелось, им хоть сколько-то вот порулить, пусть он все еще не осмелился хотя бы словом обмолвиться об этом вслух.  
Земная женщина по-прежнему вызывала в нем необычную и несвойственную его характеру робость, а также тайную зависть в сочетании с презрительным отношением буквально ко всем для кого естественной средой обитания является то совершенно очищенное от всего опасного исключительно искусственное жилье...  
В нем ему виделось явное отстранение от всех реалий и истинных удач, он ненавидел все земное, но одновременно с этим тянулся к нему, поскольку был трезвым членом общества, а оно всегда ведь жило только одной мечтой.  
Его же тяготила роль ничего незначащего невежды, на которого все сочувственно показывают пальцем, а за спиной громко смеются.  
Дик считал, что лучше будет остаться посреди давно изведанных, а потому привычных ему вещей, а на Земле ему делать нечего...  
Однако было что-то в самом облике Салли, что уничтожало в Дике само противоречие, возникшее на почве извечного антагонизма со Старым.
Да он чувствовал себя несколько робко, ведь здесь - это совсем не то, что в лесу, где он давно уже чувствовал себя почти всему полновластным хозяином.    
Однако при этом совершенно не было того главного, что его всегда раздражало тут он не был символом, какой-то умственной (шепотом), - а у него-то отличный слух охотника вездесущей деградации а был он просто человеком, а это делало его значительно мягче и проще.  
Но все-таки он испытывал некоторую тоску по тому титулу, который ему так, вот и не достался.  
Ведь он, сколько он себя помнил, всегда хотел стать общепризнанным вождем их маленького племени.  
Эти мысли уходили и возвращались, мгновенно проносясь в мозгу, но тут же вновь в который раз он оборвал все свои житейские рассуждения о своем истинном месте под почти никогда не виданным им солнцем...  
Тем более что солнце это было совсем не то, как не раз о том говорил со своей явно примиренческой позиции - справедливый с точки зрения Дика - Сергеев.    
Тут наткнувшись на что-то конкретное Дик, внутренне весь подобрался и встрепенулся, вспомнив, что его друзья все еще не пришли в себя, не очнулись, а оказавшись в тепле, впали в довольно странную дрему.    
Он с тревогой в сердце взглянул на Сергеева и Олега, ведь ему еще не было так уж спокойно за них на душе.
Надо же, как им досталось от холода и голода.    
Потом он с большой благодарностью взглянул на притихшую Салли.    
Не будь этой земной женщины, и они обязательно бы погибли...  
Проницательная Салли, тут же перехватила его несколько все же встревоженный взгляд, и чтоб так сразу его успокоить, а также чутко выражая свои собственные торжествующее эмоции - она негромко произнесла,    
- Дик, ничего же действительно страшного с ними вовсе не произошло, они уже скоро придут в себя.    
Сергеев очнулся первым.    
Слегка приподняв веки, ничего толком перед собой так и не видя, все еще находясь во власти плотно окружающей его мглы, он сумел расслышать знакомый, и очень взволнованный голос Дика.    
И вот едва лишь шевеля губами - Сергеев, твердо вполголоса выговорил, буквально-то выдавив из себя эти слова.    
- Вы все-таки нас нашли?  
И в его слабом голосе послышалось такое светлое торжество и годами затаенная, задумчивая грусть... А ведь ни от кого еще в Поселке Дику не доводилось услышать ничего же подобного.  
Взрослые были чересчур обременены и придавлены своим повседневным тяжким существованием, чтобы хоть на миг ощутить себя частью большого человечества, покорившего многие звезды и неисчислимые пространства.    
Олег, едва ощутил нечто сродное этому чувству внутри мертвого Полюса, но сердце Дика, дрогнуло только сейчас.    
И в этот миг в его душе случились самые неожиданные для него перемены, ему действительно вдруг стало понятно, что и сам он тоже часть чего-то, гораздо большего, чем весь Поселок со всеми его жителями.  
Это было для него столь неожиданно и внезапно, что весь он внутренне преобразился, впервые посмотрев на Салли как на свою, а не как на чужую и далекую ему женщину, с лежащей за пределами его воображения, таинственной, неведомой и непонятной ему Земли.    
Но тут его сознание снова пронзила та же ускользающая в кровавом мареве дикая мысль, но как же это он еще недавно до того вот рассвирепел, что чуть было не применил оружие против этих землян (он по-прежнему считал их чужими если не себе, то, по крайней мере, миру своей планеты).    
- Теперь вот они никогда уже нам не поверят, что мы, живя здесь, остались теми же людьми - мелькнуло у него в голове.    
Он медленно выговорил.    
- Я ведь не только ложку с тарелкой видел, но и бластером когда надо умею пользоваться!  
Да только против зверей - не столько грустно, сколько с явным оттенком отчаянного желания выразить все свое глубокое раскаяние - добавил он.    
И тут в его мозг вновь вонзилась стрела той же прежней слепой ярости, лишь на миг, застряв в нем, но успевшей отозваться в глубине души острейшей болью.
- Ну как же они могли улететь, а Казика оставить на съеденье шакалам.    
Он едва ли не умер, а вот не было бы неподалеку спасительных вод озера, и что же тогда?    
Было б тогда кого вырывать из когтей самой смерти?    
А ведь Казик, он же всей своей маленькой, детской душой, рвался к этим землянам, а они его бросили и куда-то спешно улетели.  
Нет, конечно, то еще счастье, что шакалы на человека скопом не нападают, но холм-то явно подчеркивал, что Казик совсем невелик ростом, а впрочем, это было еще до встречи с землянами - поправил себя Дик.    
Хорошо, что хоть вовремя они догадались все же вернуться.    
Дик, всем корпусом повернулся к Салли, в узком пространстве катера, это было теперь уж не очень-то просто, поскольку на этот раз он был заполнен почти до отказа - и она поняла его без единого слова и жеста с его стороны.    
Она правильно истолковала весь этот его бессловесный, немой укор!  
Ее лицо сделалось очень печальным и одновременно в нем загорелось желание задать давно мучивший ее встречный вопрос.    
- Скажи мне мальчик - начала она - ведь ты здесь вырос, много ходил по здешним лесам, а значит должен многое о них знать, не так ли?    
Что же такое могло случиться с Клавдией?    
На нее явно ведь кто-то напал.    
Мы ее обнаружили посреди ужасного бедлама!    
- Чего?- переспросил Дик - наткнувшись на незнакомое слово.  
Бедлам - это когда совсем нет порядка и вещи разбросаны в разные стороны.    
- А - протянул озаренный ужасной догадкой, Дик.    
Салли продолжила    
- Она яростно сражалась с какими-то ужасными чудовищами, а потом вконец обессилила, а главное, что совсем ничегошеньки о них не помнит.    
Мы были убеждены, что на станцию было совершено ужасное, непонятное, а главное совершенно загадочное нападение, и что Клавдию надо незамедлительно спешно спасать.    
Мы не на шутку перепугались, а потому и бросились наутек.    
Салли произнесла все - это старательно подражая выражению глубокого раскаяния, которое за несколько минут до этого без труда уловила в голосе, зыкнувшего на нее исподлобья Дика.  
А потом, уже скосив глаза в землю с истинным душевным отчаянием произнесла.    
- И про Казика, она нам ничего до поры до времени не могла рассказать.    
Это последнее было сказано ей так, что Дик, впервые внял ее словам, с тем же своим извечным унылым примирением, с каким он всегда относился к невзгодам и смертям.    
Дик, признавал чужую беспомощность и ни от кого не требовал ничего невозможного.    
- Меня тоже вот рядом не было - хмуро подметил он - и я не мог видеть, что именно там произошло.  
И как-то почти для него незаметно на сердце у Дика сразу совсем потеплело.    
Он тут же вспомнил неуверенные движения Клавдии, кровь на ковре не могла быть кровью Казика - и бой в закрытом помещении...    
Вокруг нас годами ночные твари бродили, и когда он был еще совсем маленьким, отец все боялся, что изгородь ненадежна и что следующей ночью их всех обязательно ждет неминуемая жуткая смерть.  
Он и погиб, посреди ночи укрепляя покосившуюся, а потому и казавшуюся ему крайне ненадежной изгородь.  
- Поначалу ночи были очень уж страшными - иногда с горечью вспоминал всегда такой жизнерадостный Вайткус.  
И все же не было случая, когда бы, в конце концов, не помогли головешки из костра, а уж они-то спасали от самых настырных ночных гостей, да и изгородь со временем хорошо укрепили, сделав ее из более крепких деревьев, а также более плотно прижав, их друг к другу.  
Это было мое дело - с гордостью вспоминал Дик.  
А вот на земную экспедицию, кто же это напал?    
Что за злой дух натворил этаких бед и даже после себя следов не оставил?  
Нет - окончательно убедил себя Дик - внутрь купола, никто не проник и тут он сразу понял, что здесь не обошлось без снежной блохи.    
- Надо же вот и землянам от нее тоже досталось - с ужаснейшей досадой подумал Дик.  
А раз такие дела, то их надо бы только предупредить об этой-то жуткой здешней напасти.    
Да нет, как уж их тут даже намеком предупредишь.    
Пускай Салли все объясняет Старый, она все равно меня не поймет или чего доброго подумает, что все мы тут, словно слепая Кристина по временам бываем немного совсем не в себе.    
А потому он решительно отпарировал ее вопрос    
- А куда это вы тогда улетали? - настойчиво произнес Дик - спешно собираясь с мыслями.    
В его голосе был истинный страх, он-то знал, что может натворить человек, укушенный снежной блохой.    
- Нас не было на станции - сухо ответила Салли.    
Салли подумала, что Дик, мысленно обвиняет ее в том, что они с Павлышем не только Казика в беде бросили, но также вот недоглядели за пораженной непонятным недугом Клавдией.    
А потому, несмотря на начавшийся в ней зарождаться гнев она, тут же мысленно осеклась...  
- Да и ты тоже был далеко? - довольно примиренческим тоном произнесла она.    
Дик зарделся и запальчиво произнес.    
- Я остался приглядывать за Марьяной, вы же помните, в каком она была состоянии - с отчаянием в голосе - выкрикнул он.    
На тот момент Дик, уже полностью и до конца с ужасом в душе додумал все возможные последствия этого злосчастного укуса.    
Однако тут же мучительно вспомнил, что он должен вести себя ни как дикарь.    
Прощальный взгляд Старого возымел свое действие.    
- Я все сделал, как меня учили! - сказал он - оправдывая свою внезапную вспышку.    
Олег, уже немного придя в себя, хрипло просвистел из промерзшего горла.    
- Что с Марьяной?    
Дик радостно ответил - жива, здорова - хотя оптимизм в его голосе был несколько деланным.    
Салли от себя весело добавила    
- И скоро уже бегать будет!    
Дик, широко улыбаясь благодарно посмотрел на нее.    
А Салли про себя подумала, что едва ли этот мальчик, дитя здешних лесов хоть чего-нибудь соображал, в тот момент, когда он чуть было, не опалил их из бластера.    
И, все-таки внезапно посуровев, она рассудительно заметила:  
- Однако если у вас тут было настоящее общество, и должное воспитание, ты все-таки получил, то, как же ты мог нацелить на нас бластер? - сказала она с напускным укором - которого вовсе не чувствовала где-то внутри.    
Оставление станции без прикрытия членом исследовательской станции, несшего одиночную вахту совершенно недопустимо!
Клавдии надлежало, оставшись одной - следить, за всем происходящим исключительно изнутри, так что ее выход наружу уж сам по себе есть грубейшее нарушение всех инструкций.    
Правда была оговорка, человек, даже оставшись на станции в полном одиночестве, мог все-таки отдалиться от купола на 50 метров, но только в случае самой крайней и неотложной необходимости.    
А уж поднимать шлем на биологически активной планете - это же совершенно недопустимо!    
И поскольку это грубейшее нарушение инструкций привело к столь тягостным последствиям то, это никак уже не удастся замять промеж членов их маленькой группы.
Сама Клавдия даже попытки чего-то подобного никогда и никому она не дозволит. А значит, в свете всех сложившихся обстоятельств именно ей и надо будет нести на себе всю полноту ответственности и скорее всего, ей придется уйти из дальней разведки.  
Думая о столь посторонних миру Дика вещах, Салли невольно содрогнулась глядя прямо в глаза этого явно насмотревшегося всех ужасов первобытности уже вполне так не по летам зрелого человека.    
А потому Салли невольно потупила свой взор, полностью вняв той трагедии, которая произошла в душе этого парня, когда он увидел, как их катер взмыл в небо, а он, пойдя по кровавым следам, обнаружил, что его несчастный друг погиб в зубах еще с детства столь уж хорошо ему знакомых зубастых тварей.    
Дик, несколько минут упорно молчал, затем насупившись понуро ответил.    
- Я был вне себя, мне пришло в голову, что вы не впустили к себе Казика, и это из-за вас он погиб - сдавлено чуть ли не с рыданием - вымолвил он.    
Затем вспомнив про несколько минут назад заданный вопрос, и еще более понурясь, заметил.  
То, что в той комнате был бой, я и сам это видел!    
После некоторой паузы - смотря себе прямо под ноги - Дик еще более насупившись зычным полушепотом, продолжил - да только не знаю я с кем это ваша Клавдия, так стойко и храбро сражалась, туши нигде же не было видно.    
При последних словах его лукавство дошло до самого верхнего предела и проницательная Салли уловила в его голосе явную неискренность.    
- Ты все еще нам так до конца и не доверяешь - подумалось ей в эту минуту.    
А Дику еще раз припомнились неловкие, неуверенные движения второй женщины и вполне однозначный вывод для себя он уже окончательно сделал.    
И одновременно с этим он начисто отрекся от мысли пускаться в самые пространные объяснения, посчитав, что Салли, ему, конечно же, не поверит, или чего доброго подумает, что местные живые существа умеют делать людей невероятно сильными и злобными...  
А ведь это и есть, то про что так упорно талдычил, один из тех, кто умер в прошлую эпидемию, «всех нас на Земле еще ждет долгий и мучительный карантин».    
Конечно же, говорил он об этом, уже заболев и немного бредя от температуры, а все-таки, будучи еще вполне так в сознании...    
Может, хотел, чтобы его бросили одного из-за явного опасения заразить кого-нибудь из других людей, как потом объясняла Марьяна.    
А Старый, уж как назидательно он всем тогда зычно сказал, что может - это и было бы правдой, да только в том единственном случае, если бы житель Поселка действительно был агрессивен сам по себе без всякого внешнего воздействия со стороны жалящего его отвратительного насекомого.    
Да только как это объяснишь земной женщине, столь от всего этого беспредельно далекой.    
Мы ведь тут остались совсем без всего...    
Еще вот и потому, что после перенесенного первоначального шока люди были не очень-то в состоянии мыслить логически, а потому и остались мы здесь с дикой природой один на один.  
У тех отдельных людей - членов экипажа корабля Полюс, что все же сумели выжить при взрыве реактора, хватило-то сил и смекалки только ж на то, чтобы вытащить на руках своих погибших товарищей, но бластера никто из них так и не взял.  
В жилых отсеках их никто не держал, ведь там были малые дети, вполне так способные из озорства нажать на курок и выпустить в кого-нибудь смертельно опасный луч.    
Как после прошлогоднего возвращения с Полюса за спиной у матери Олега говорили взрослые, его отец действительно остался жив после аварии... ведь его тела так и нашли!    
Он вернулся в свою каюту, положил бластер и явно пошел догонять своих, да только далеко не ушел... а впрочем, он на то вряд ли, рассчитывал, иначе уж обязательно прихватил бы бластер с собой.  
Но все это как очевидно произошло несколько позже, не сразу же после аварии.    
В тот момент в жилых отсеках не осталось буквально совсем ничего, ни освящения, ни отопления, да и радиация имелась пусть и не самая большая, но все-таки совсем небезвредная.    
И, несмотря на то, что она не была такой уж смертельно опасной при наличии вполне соответствующего лечения, а все-таки колонисты, имеющие на руках малых детей, потребовали незамедлительной эвакуации, а все старшие офицеры корабля были мертвы, так что приструнить их было собственно некому.    
Да и мороз поначалу не казался таким уж действительно страшным, все-таки они были, достаточно тепло одеты.  
Да только вот имевшиеся (да и то не на всех) термокостюмы оказались совершенно негодным для здешних гор нарядом - люди в них то и дело падали и разбивались насмерть...    
Их ведь должны были высадить в равнинной местности совсем на другой планете.    
Однако без этих термокомостюмов (с часто внезапно заканчивающимися аккумуляторами) с гор бы никто так и не вышел - как часто горько охая, причитала вслух Кристина - и не было понятно рада ли она этому обстоятельству или же, как иногда это с ней случается, она зовет на всех одну скорую и неминуемую погибель...
Для долгой зарядки нужно было электричество, а временный начальный заряд не был даже снабжен системой оповещения о том, что он вот-вот уж потухнет...
Однако все эти разговоры о вещах, не имеющих никакого рационального отношения к реалиям леса, не казалось ни для кого из выросших здесь ребятишек, хоть в чем-то действительно стоящим настоящего, серьезного внимания, хотя они делали вид, из уважения к старшим, что им это все так уж и вправду занимательно и интересно.    
Вот и Дик, будучи от природы весьма рассудительным человеком, все это слышал, будучи совсем еще маленьким, и по прошествии времени все это ему вообще стало казаться сказкой или мифом, которым просто-напросто утешают себя взрослые.  
Но вот миф окончательно стал реальностью, а главное реальностью за которую никому более уже не предстояло заплатить своей жизнью.  
Это радовало, а все же Дику было как-то не по себе, и он тихо ушел в себя.  
Все дальнейшее время пока они возвращались назад к Поселку, они так и просидели молча, думая каждый о чем-то своем.  
Сергеев с Олегом тоже как-то притихли, ведь они были еще очень слабы.    
И лишь когда до Поселка было совсем уж рукой подать, Дик обнадеживающе взглянул на Салли и негромко произнес.    
- С вашей Клавдией все будет в полном порядке я, кажется уже догадался, чего именно с ней стряслось.    
Салли отнеслась к этому просто как естественному выражению сочувствия - она улыбнулась и произнесла.    
- У вас тоже все еще будет хорошо, вот увидишь.    
Никто на вас как на дикарей на Земле смотреть, вовсе не станет.    
И вот уже мать Олега, протолкнувшись вперед всех присутствующих, буквально влетела в катер, прижав Олега к груди.  
Он почти полностью пришел в себя и как-то сразу обмяк, узнав о Марьяне.    
Ее болезнь не слишком-то его встревожила, для него главной вестью было то, что она все-таки осталась жива, а уж цела ли невредима, то вот до свадьбы заживет.    
Олег верил в чудодейственную силу земной медицины.    
А про Казика он в тот миг и не вспомнил, и только через несколько минут, опомнившись и, спохватившись, негромко произнес.    
- Ну как там наш Маугли - все выспрашивает у землян про Землю?    
И тут Дик, ему грустно поведал всю незамысловатую историю их затянувшихся многодневных скитаний на гигантском дереве, не позабыв при этом упомянуть и про свой великий гнев, когда он увидел, как люди спешно покидают станцию, а он обнаружил Казика в водах озера, в которых тот едва успел спрятаться, отбиваясь от стаи шакалов.    
С особым ожесточением он всех оповестил о том, как он, расстреляв множество роботов, чуть было не разрядил бластер в их не к спеху вернувшихся хозяев.    
Он уже все понял и был зол только на проклятых снежных блох.    
Однако другие для себя этого еще ведь не уяснили!    
Тетя Луиза фыркнула, и широко раскрыв глаза, громко произнесла.    
- Дик, ты в здешних лесах чувствуешь себя, как дома может тебе одному тут за всех нас остаться?  
А потом Ирина мать Олега вымолвила, с горьким упреком.    
- И почему же вы так спешно улетели и не оказали мальчику необходимую помощь?    
Салли поведала все об их путешествии на Полюс и о сущем бедламе, посреди которого они застали Клавдию.    
Она с надеждой в голосе произнесла
- Может вы все-таки знаете, что же это могло с ней такое произойти?    
Какое это животное могло проникнуть внутрь сквозь запертые двери станции не оставив после себя никаких видимых следов, и почему это Клавдия даже не помнит с кем же она так отчаянно сражалась.    
Взрослые покачали головами и меланхолично произнесли:    
- Много тут всякого зверья водиться, а к югу так и еще больше мы всех и не знаем.    
Они все еще были потрясены радостью встречи, а потому мало задумывались о проблемах своих спасителей - у нас тут и не такое бывало - чувствуя в сердце небывалую радость, весело подумал Вайткус.    
А кто-то из малышей громко выкрикнул.    
-Это, наверное, была снежная блоха!    
Но Салли не обратила на этот выкрик ни малейшего своего внимания.    
Ей все еще немного казалось, что она находится посреди совершенно одичавших людей.    
Наверняка они живут мифами и легендами, а снежная блоха один из них - бегло подумалось ей.  
Она продолжила свой рассказ и только под самый конец она лишь вскользь упомянула об отлучке Клавдии в лес, как и о том, что та немного приподнимала шлем своего скафандра.    
Вот тут уж все разом загалдели, и снова и снова над ними пронесся тот же все более и более громкий шепот - снежная блоха - как страшный рок обрушился на плечи этих людей, они стояли, молча глядя на Салли - почти что как на мираж...    
Салли несколько потупилась.    
Что-то пронеслось у нее в голове, уж не больны ли эти люди психически все-таки столько лет в одиночестве на этой ужасной планете.    
Но тут опомнился Старый.    
- На этой планете существует насекомое способное отравить мозг человека, и на какое-то время он становится жертвой призраков, после окончания припадка он преспокойно засыпает, а когда просыпается ничего определенного обо всем им содеянном - он совершенно не помнит, но самое ужасное это то, что находясь в этом вот состоянии, он вполне может убить кого угодно даже самого близкого ему человека...    
И весь ужас в том, что ваша Клавдия могла убить вас обоих, ну а потом до смерти перепугавшись законсервировать станцию...    
Этот мир как пить дать объявили бы опасным особенно в связи с находкой Полюса, кто уж тогда бы стал выяснять, рискуя людскими жизнями, что именно сгубило наш несчастный корабль?  
Салли вскрикнула и очень четко произнесла.    
- Я сейчас вызову станцию и обо всем внимательно расспрошу...    
Она несколько побледнела, но ведь это не опасно для жизни правда - с надеждой в голосе - спросила она?    
- Мы почти все этим переболели и многие не один раз - хором ответили ей.    
Салли вызвала станцию - ответил Павлыш.    
Клавдия уже чувствует себя вполне сносно, - сказал он - но что-то явно ее мучает, она сама не своя из-за того, что случилось с мальчиком.    
Она сидит возле него и плачет навзрыд.    
- Салли - сказал Павлыш - она все с рыданиями повторяет про какие-то одуванчики!    
Одуванчики! - вдруг взревел - сильно подняв свой хриплый голос Сергеев.    
И тут все почему-то совсем всполошились и начали поднимать руки к небу.    
Тетя Луиза сплюнула и в сердцах обозвала Клавдию полной дурой.    
Старый грустно извинился за нее, просто и тихо сказав Салли.    
- Вы уж ее, пожалуйста, извините, мы все тут вконец одичали.    
И все же - грозным тоном поведал Вайткус - этот одуванчик похуже гнезда гремучих змей.  
Я как сейчас помню, как 19 лет назад удирал от своего лучшего друга, который тоже, наверное, себе вообразил, что здесь Земля и в точности также, беспечно подул на такой же с виду безобидный одуванчик.    
Калдиша убил Познанский, он может и поторопился, но выхода у него попросту не было.    
- Да - вспомнил Старый - я отлично помню, как он чуть не плача оправдывался, что раньше мол, когда с кем-то такое случалось у того человека, по крайней мере, не было в руках заряженного арбалета.    
А Калдыш имел в арбалете предостаточно наконечников (аж шесть штук) чтобы трупов стало, куда только больше - напомнила ему тетя Луиза.    
И именно после этого случая мы и уяснили взаимосвязь между этими «одуванчиками» и нашими товарищами вдруг теряющими всякий разум.    
- Но как же ваша Клавдия могла дойти до такой отчаянной глупости - выкрикнула вдруг Ирина.    
- Она не биолог - ответил за Салли Павлыш и в голосе его из репродуктора связи зазвучали отчаянные нотки безутешного горя - он отчетливо вспомнил, кто именно первым начал пренебрегать инструкциями.    
- Все равно должна была знать - отпарировала мать Олега.    
Ей все еще казалось, что Олегу только чудом удалось спастись.
В той цепи роковых случайностей, из которых состояла почти вся ее сознательная жизнь, эти последние дни оказались наиболее коварными...    
Павлыш, сделал небольшую паузу, задумчиво произнес.    
- Вы ведь тоже допустили немало ошибок.    
Кто из вас додумался уничтожить все следы благополучной высадки на планете?    
Корабль выглядел не покинутым, а вдребезги разбившимся так, что создавалось впечатление, что из всех людей, находившихся в нем не выжил, буквально никто.    
Ответил Старый.    
- Мы знали, что планета никем не обследована, поскольку при подлете к ней не было сигнала радиомаяка, а значит было совершенно ясно, что искать нас здесь никто специально не станет.    
Павлыш отрезал    
- Но не было ни малейшего признака, что кто-то вообще выходил из корабля.    
На этот раз ответил Дик. Нам с Олегом совсем не хотелось оттаскивать ящики, валявшиеся возле корабля метров на двести в сторону до ближайшей расщелины...  
Я бы их вообще поставил бы так, чтобы они заменяли собой взятую нами с собой лестницу, как мы это и собирались сделать, но Марьяна сказала, что будет лучше оттащить их в сторонку, чтобы уж точно внутрь пока нас нет, никто не проник. Мне было все равно, а Олег просто не стал спорить.    
- Ну а записку-то можно было оставить - взмолилась вдруг Салли?    
Мы тут об этом как-то не думали, да и чем ее было написать? - ответил за всех Вайткус?    
- Главное, что вы все-таки прилетели - выразив общее чувство - умилено произнесла Ирина - без вас мы бы погибли - и ее лицо засияло, а глаза заискрились слезами радости.    
В дальнейшем Поселок стали медленно эвакуировать, малые дети при этом горько плакали, навсегда расставаясь с родным и любимым домом, а взрослые как это не странно тоже - всех их ждала другая, добрая и светлая жизнь, но самые маленькие жители Поселка об этом еще даже и не догадывались.