Онфим Бодряшкин. "Свежий мемуар на злобу дня". Мемуар №1. Начальство и народ - едины! (Кладовка (проза, не вошедшая в рубрики))

                                                                                                
Вот уж отнюдь не вожделение снискать треплёные нобелевские лауреаты или авторские гонорары сподобило меня усесться за клавиатуру. Не жажда ла¬вров, а мучительное душе моей видение той бездны, в кою грозит упасть российское общество, если немедля не примется крепить собственный фундамент - беззаветную любовь народа к своему начальству. Ещё будучи отроком и отчаянным пионером, я, Онфим Бодряшкин, навроде Мальчиша-Кибальчиша, или, на худой конец, беспризорника Гавроша, жаждал осуществить личную миссию в исторических судьбах своего Отечества. И все последующие быстротечно застольные и затяжные перекройкины годы провёл в творческом поис¬ке некой совершенной формы, в кою следовало бы облачить эту свою жажду, дабы принести бедствующему обществу российскому практическую пользу. Форма, наконец, обретена: отныне я положил себе на труд писать бодрящий мемуар, так при том животрепируя события проистёкшие и прозорля грядущие, дабы в искомом итоге споспешествовать бурному расцвету преданной любви народа к свое¬му начальству и, поелику окажется возможным, рождению ответного чувства глубокого удовлетворения. Мой пищедарный ум и твёрдая рука, уверен, патриотично отслужат и Родине, и вам, взыскующий читатель мой.  
Да, быть мемуаристом очень интересно: творческое переосмысление жизни, памятник нерукотворный, обвиненье в плагиате, суд…    
Позволю себе только заметить: благоприобретённая ещё в суворовском училище потребность в регулярности и порядке заставляет меня творить сии записи в строгой форме. Каждый мемуар я буду начинать неболь¬шим эссе, как бы задавая очередную тему или вводя нового незабвенного героя, а набивать - фактурой, то есть фактической злобой дня.  
  Ещё: коль мой труд патриотический - а у нас это значит и безгонорарный - я, местами, позволю себе пренебрегать навязчивой самоцензурой и смело пускаться в наболевшие отступления, дабы вы, благодарный читатель мой, за неизбежной узостью каждой специальной темы мемуара не проглядели всю ширь натуры скромного автора. Кстати, ищу издателя скорее с правильным государственным понятием в кудрявой голове, нежели с увесистым гонораром в кассе.
   И ещё. Блюдя свою честь в отношении к вам, обнадёженный читатель мой, и, возможно, даже себе в ущерб, напомню первейшее читательское правило: сначала узнай, кто автор – потом читай. Итак, моё предварение…
   На свет я появился в роддоме Сорвиголовска, с полсотни лет тому назад. Город лежит – в прямом и переносном смысле - в холодной Непроймёнской стороне, и, по причине наличия секретного завода, в ту пору он был ещё закрыт для иностранных шпионов… Смерть шпионам! (Простите, вырвалось непроизвольно). Родился я, уверен, поздним утром, дабы ранним не сердить при исполнении дежурного врача-акушера, медсестёр и нянь. Мамыньки-папыньки и прочей якобы родни не знавал с того же позднего мартовского утра, а вырос и развился на бюджете, то бишь, исключительно благодаря заботе родного власть предержащего начальства. Сразу заявляю раз и до последней строчки мемуара: всё худое предвзято мною из СМИ и от ненормативного народа, всё доброе привнесено в меня начальством - тем ещё, советским. Оно с лихвой обеспечило меня дарвиновским натуральным правом выживать в неблагоприятной окружающей среде: и то - в пучине Сорвиголовского инкубатора я так и не сгинул, вопреки благоприятнейшим к тому предпосылкам, зато позже капитально отъелся в штабе N-ской части Советской армии, получил высокое армейское, а позже и гуманитарное, образование со всеми вытекающими стипендиями и обеспеченьем, сподобился влёгкую и без всякого, заметьте, блата защитить диссертацию на степень кандидатуры душеведческих наук - моя квадратная голова и тут оказалась не помехой! - получил казённое жильё, и трижды по жизни выдавали мне подъёмные - деньгами, мебелью и прочим вполне годным для ведения хозяйства и личной жизни имуществом и причиндалом. Да и по мелочам советское начальство меня никогда не забывало: всегда получал я из казны и фондов всевсяческие бесплатные путёвки, командировочные, премии, талоны, подарки, нательный реквизит, продуктовые пайки, вещевое довольствие, транспортные средства… Это я ещё случайные доходы опускаю! Мне присвоено воинское звание майора. А майор - кто латинский не помнит - означает, главный! Правда, из-за рутинной путаницы в документах кадровики из министерства обороны уже лет пятнадцать никак не разберутся: я секунд-майор запаса или-таки выслужился в наиглавнейшие премьер-майоры - читайте: подполковники? Посему, когда общаюсь со знакомыми и с приятными во всех отношениях людьми, представляюсь, по врождённой скромности, секундом, а когда след перед чужаками или врагами козырнуть - ну тут держись: тут я всамделишный премьер! Холост, то бишь, в дамах много понимаю… Очень строг к попам всех конфессий и мимикрий. Попы (с ударением на "ы") в России не пройдут! Я автор нашумевшей капитальной монографии "Эрос в быту начальства" – ну это отдельный серьёзный разговор… Имею и не столь объемные, зато впечатляющие на эмоциональном уровне, печатные работы: «В кризис - нравственность должна быть экономной», «Основы теории справедливого воровства», «Как реорганизовать РПЦ в Музей истории православной культуры», «Как избавиться от лженеолибералов» и дэрэ. В русскую зиму титанически кормлю синичек – здесь мне равных в Непроймёнске нет. Мои синички не какие-то вам птахи-вертопрахи прыг-скок да чик-чирик, а конкретные такие толстушки-веселушки – любо-дорого взглянуть! Как всякий русский человек, я силён в благих намереньях, но и - поверьте на слово! – частенько бываю весьма рвенлив в делах. А главное, я брутальный патриот: родному начальству служу с улыбкой, хожу по струнке и хвост держу колёсиком! Я и, в некотором роде, "чиновник особых поручений", как говаривали в девятнадцатом, любимом моём, литературном веке. Ныне служу ведомым прививатором в Институте животрепещущих проблем: прививаю народу социально необходимую вакцину любви к своему начальству. Считаю себя учёным литератором, знатоком политики, общества, женщин и вообще. Награждён редкостной медалью "За ёфикацию страны". Других обещанных наград пока что не дождался, однако, не робщу. У меня, как у верного сына России, всё ещё впереди!
Моё кредо: не доводи!

Мемуар № 1. «Начальство и народ – едины!», или один день в ЖИВОТРЁПе

Окидывая аналитическим взором прошедший перекройкин год, я снова возвращаюсь к тому, по меньшей мере, счастливому для местного народа дню, когда в нашем застольном граде воцарилась новая администрация. Когда я прознал, чьи светлейшие умы и че¬стнейшие сердца из среды местных и завезённых женералов и директоралов соста¬вили администрацию Непроймёнской стороны, я не мог удержать нахлынувших чувств и, помню, обвешавшись саморасписными плакатами и бия себя по звонкой медали на груди, примчался на центральную площадь областной столицы и возопил: «Всё, товарищи! Дождались! Наше дело правое! Мы победим!» Тут же, конечно, нашлись скалозубы, принялись альтерна¬тивно кричать: «Наше дело левое! Мы победим!», и ну в меня кулаками и древками флагов тыкать: опять, мол, этот Бодряшкин поспешает свежему на¬чальству публично лизнуть, дабы к должности приставили…
            Позво¬льте! Что касается первого, я далеко не аполитичен, но беспартиен принципиально! Я считаю: партии нужны, только когда над государством сгущаются политические тучи. Только в предгозье революций, гражданских бунтов и большущих войн политические позиции участников общественного конфликта вызревают и обнажаются вполне, и даже той публике, коя «не в теме», становится ясно – к кому примкнуть или за кого голосовать. В мирное же время, я на¬хожу: деление российского общества на «правых», «левых», «центристов», «наших», «ненаших», «вылезших из…», «спустившихся с…», «катящихся в…», «идущих на…» и прочих «недогоняющих» и «согласных» – всё это деление изобретено недружественными к рядовым гражданам политиканами, дабы в обществе организовывать борьбу и, тем самым, не лишиться пропитания. Ну, правда: у нас «левого» поскреби в области природной жадности – найдёшь правизну, «правого» поскреби в районе общественной совести – обнаружишь левизну. Согласитесь, политичный читатель мой, в современной России демократы – не демократичны, коммунисты – не коммунистичны, консерваторы – не консервативны, либералы – не либеральны,  националисты – не нацисты, а социалистов и вовсе нет. Да что политики! У нас военные – не воинственны, гражданские – не гражданственны, спортсмены – не спортивны, зелёные – не для той «зелени» стараются, необразованные – ничего не знают, образованные - ничего не умеют, одни только женщины – женственны: нашим дамам и девушкам – ур-р-ра! А вот разделение обще¬ства на начальство и народ естественно и законно, и, между про¬чим, доказывается самим фактом состоявшейся истории человечества. Да-да: без начальства, без командиров - и сама история не состоялась бы! Начальство возглавляет государство и ведёт народ, значит, для народа его начальство есть синоним государства. Вокруг субъекта государства народ сплочён и повторяет все его действа, включая глупые и катастрофические: государство воюет – и народ воюет; государство строит империю, или капитализм, или социализм – и народ строит их же; государство себя разрушает – и народ его громит; чиновники воруют –  и народ не отстаёт… Сам же народ может стать субъектом только при условии, если им овладеет новая идея, а затем, под сию идею, выдвинутся отцы-командиры, желающие стать новым начальством, и возглавят. Но это уже будет редкий случай социальной революции, катастрофы, когда государство - читай: начальство - не способно управлять по-старому. О сём ещё товарищ Ленин архиправильно писал.
             Что же касается «публично лизнуть»… Я даже в забитом своём детстве не лизал интернатскому бандиту Прыщу, хотя тот пользовал на выбор буквально всех мелких пацанов и девчонок. Я не холоп, но почему бы начальнику ни оказать услугу? Только с вами, доверчивый читатель мой, буду наивозможно честен и прям: душекопатель от природы и военный душевед по диплому, я не раз замечал за собою: в неуловимый момент воцарения новой администрации - любого уровня и состава членов - во мне почему-то всегда утверждается непоколебимая вера: именно такого начальства нам и не хватало все предшествующие годы! Но тактично напомню возможным критиканам: сия особенность моей на¬туры отнюдь не зоологическая редкость в Непроймёнской стороне. Напротив, кричать «Ура!» свежему нача¬льству - поистине национальная черта наша, а посему я ничуть не стыжусь быть счастливым её обладателем. Да и во всём подлунном мире с уважением к начальству всё ровно так же, как у нас: ещё Рабле упоминал книгу Иоаннина де Барранко (целую книгу!) «Об избыточествующем чинопочитании», а уж какое свободонравие и добромыслие царило в Западной Европе в эпоху Возрождения!    
Итак, воодушевился я, помнится, необыкновенно. И было от чего!
Наидемократично назначенная администрация, имея благой целью строительство  Второго капитализма, кинула в беспробудные непроймёнские массы новаторский лозунг: «Начальство и народ - едины!», и, мудро им руководствуясь, деятельно взялась подогревать и прикипать к себе остывшие сердца простых, так называемых, людей. При сём новые админы, не выпуская из виду и своё неомрачённое случайностями будущее, без коего, само собой, невозможно случиться истинному счастию народа, решили официально задуманные «Мероприятия по общенародной прививке вакцины любви к начальству» поставить на околонаучную ос¬нову, традиционно «закрытую» для праздной общественности. С сей похвальной целью администрация Непроймёнской стороны открыла  при себе Институт животрепещущих проблем, в аббревиатуре - ЖИВОТРЁП. Естественно, мне, кандидатуре душеведческих на¬ук и автору ряда оригинальных околонаучных трудов о начальстве и его народе, предложили в ЖИВОТРЁПе должность ведомого прививатора.
С захватывающим профессиональным успехом состоя в этой должности и поныне, я имел возможность тысячекратно убедиться, сколь недальновидно отпал народ очерствевшим сердцем от первой заповеди счастливого бытия: «Возлюби своё начальство!» Поприще моё, замечу, отнюдь не из прохладно-лёгких! Вот, к примеру, факты по злобе только одного рабочего дня, когда мне, по графику, довелось остаться в ЖИВОТРЁПе дежурным прививатором.

                           Глава 1. Бледная Спирахета, или «Я - никто!»

Я фигура официозная, а, стало быть, не имею права оказаться не в теме и прилюдно угодить впросак, и тем подвести начальство. Посему, рабочий день свой в кабинете ЖИВОТРЁПа я завсегда начинаю с беглого просмотра в интернете бодрящих новостей: «В госпитале врачи нас успокоили: укус либеральной собаки не смертелен»; «…первенства по футболу. Счёт вчерашнего матча Германия - Россия: 2:2 в нашу пользу»; «Вася, желаем тебе, как законодателю, чтобы и твой новорождённый сын стал успешным вором в законе»; «Тут-то архиерей-реформатор и заявил: «Хватит уже нам экономить на огарках! Пора договориться с налоговой службой и взимать церковную десятину, как НДС, в форме федерального налога»»; «Вчера в России образована государственная объединённая партия «Недогоняющих». В СССР, кто помнит, советское начальство, хотя из-под палки, но заставляло советский народ догонять Америку. И мы, догоняя буржуев, во многом преуспели сами. Когда империалисты заменили советское начальство на либеральное и строжайше запретили последнему догонять себя, наши либералы палку сменили на указку, а пряник упразднили вовсе, и поклялись впредь Америку не догонять, а собственного пути не изобретать, ограничиться «стабильностью» - и в том нашли воодушевлённую поддержку у своего нерадивого народа. То есть, в России возникла новая политико-экономическая база для единения начальства и его народа – не работать всем! А коль появилась база, вчера подкатили ей надстройку: ГОП «Недогоняющих»; «Вышел в свет девятый том атласа российского бездорожья»; «Официально признано: Ломовский суд – самый гуманный суд в мире!»; «Грядёт новый ледниковый период. Климат холодает, но погода теплеет. Этот парадокс французскими учёными наконец-то вразумительно объяснён: любое похолодание начинается с потепления, как «французский насморк» начинается с любви…»; «При Правительстве России открыта международная Высшая школа олигархизации. Президентом школы назначен олигарх Сироцкий. Первыми слушателями стали бизнесмены и чиновники из слаборазвитых в олигархическом плане стран: Австрии, Норвегии, Швеции, Дании и прочей евроботвы»; «В Вашингтоне, перед Белым домом, прошла массовая акция сторонников правильного применения слов в английском языке: митингующие первым делом потребовали переименовать Министерство обороны США в Министерство нападения»; «Вскрытие тела в морге судебно-медицинской экспертизы дало, однако, совершенно неожиданный результат: в день своей смерти этот скандальный столичный тележурналист свежей человечины не употреблял!»; «…тогда мы бросили жребий – кому в какую партию записываться»; «…новый банковский тотализатор! В России внутренняя холодная война может перерасти в гражданскую. У последней два вектора: классовый - бедные против богатых, и национально-территориальный - местные против нелегальных иммигрантов. Принимаем ставки…»; «Заявление Клуба сознательных фермеров-кулаков: «В связи с неурожаем и экономическим кризисом в стране, предлагаем временно снизить накал идиотического смеха на государственных каналах телевидения»»; «Профессор, оппозицию интересует: верно ли, что если заявленную партией «Недогоняющих» идеологию и проект Козьмы Пруткова «О введении единомыслия в России» перевести, скажем, на латынь, то в содержательной части они окажутся неразличимы?»; «Граждане, будьте бдительны! Президент России принялся взасос целовать гостей страны»; «На заседании Госдумы главный нанотехнолог страны, прося у депутатов очередной бюджетный триллион и в неявном виде намекая на шанс превращения России в великую нанотехнологическую державу, с весьма обнадёживающим пафосом доложил: «С нанотехнологичной нанотехнологичностью нанотехноложа супернанотехнологии нанорогов и нанокопыт, нанотехнологи по-нанотехнологически нанотехнологично нанотехнологствуют в нанотехнологических нанотехнологиях…»»; «На вчерашней презентации самочитающихся книг в столичном Манеже известная светская львица, девица Клунева, вновь заявила о недостатках в образовательной системе России. «Почему в этой стране в школах не изучают историю моды и основы безопасной любви? Почему в этой стране педагоги не таскают учащихся за уши, не бьют указкой по рукам, не ставят в угол, не размазывают по парте, а только вымогают?! Почему в этой стране так много анекдотов о тупых и сексуально озабоченных учителях и об исключительно находчивых учениках?! Почему в этой стране уже двадцать лет число дипломированных специалистов растёт в тридцать раз быстрее производительности труда?»»
На последний риторический вопрос девицы Клуневой я уж было собрался авторитетно, как сам-поучитель, ответить, да тут раздался невнятный стук в дверь. Простите уж, пытливый читатель мой, но «так» обычные люди не стучат…
Фигуру, возникшую на рубиконовском пороге моего кабинета, я поче¬му-то сразу мысленно окличил Бледной Спирахетой, хотя, если по совести, мне не приходилось наблюдать сего микровозбудителя спокойствия неосторожных с гигиеной мужчин и женщин ни в натуре, ни в кино, ни даже на картинках в медицинских учебниках. [В квадратных (!) скобках замечу: я не шарлатан-ясновидец и не импортный детектор лжи, но бывалый психоаналитик, и потому частень¬ко в первые мгновения знакомства с незнакомой персоной, имея целью регулярный прирост своей душеведческой квалификации, стремлюсь задать сей персоне интуитивную оценку, не искажённую ещё последующей изустной или анкетной её брехливостью. И сколь же часто моя предваря¬ющая беседу оценка оказывалась верной на все сто!] И сейчас, к моей вящей догадке, передо мной замаячил бледнолицый страдалец-интеллигент, а не гордый румяный носитель мужских брюк, и я изготовился к соплям и воплям…
Отвлечёмся… На вновь загнивающем Западе и на восходящем Востоке никаких сяких интеллигентов и в помине нет. Там интеллектуалы, то есть умники без нравственной нагрузки, создатели новых продуктов. И только в России интеллигенция - создатели новых мыслей. Слово «интеллигенция» возникло в середине шестнадцатого века при дворе английского короля Генриха Восьмого и означало «разведку». У нас же, как часто случается, переврали чужой термин, и интеллигенцией, с подачи романиста Боборыкина, прозвали тонкую прокладку между народом и начальством, коя демонстративно и как бы виновато впитывает в свою чувствительную душу все слёзы народные и мечтает перевоспитать начальство, а, главное, не матюгается, как таксист на каждом светофоре, обращается в автобусе на «вы» и просматривает синопсисы новых книжек в интернете. Конечно, закричите вы, патриотичный читатель мой: у нас есть всё, чего нет у других! Я тоже врождённый патриот! Но, ту же мысль изложу вот эдак: у нас, к несчастью, полным-полно и того, чего нет у других в помине, - и этом-то, отчасти, и заключена особость «русского мира»! И полноте вам слушать романиста! Внемлите, наконец, мемуаристу! По мне, «интеллигент» – типичная идеологическая мифологема, как «рабочий» или «крестьянин», то есть, обычный наш псевдонаучный трёп. Ну, действительно, мыслимо ли трезвеющему день ото дня русскому народу и впредь следовать таким идеологемам, когда земледелец в колхозе – это «крестьянин», а завтра на собрании решат податься под всё ещё дарящую по праздникам руку государства и преобразуются в совхоз – и тот же самый горемыка-земледелец вмиг станет «рабочим»? Тогда, простите меня, российский фермер, нанявший узбеков или китайцев, он кто - крестьянин, сельский капиталист, кулак? А если на оборонном заводе, дабы технологический пар не пропадал, завели теплицы вечнозелёных помидор, работницы теплички - по классовой части - кто? Есть, есть над чем мне голову на пенсии сломить: классовое деление общества устарело, гражданского ещё нет, путаемся с какими-то идеологемами – никакого порядка! Как говорит мой Патрон: «Интеллигент – значит, виноват!»
Увидев ледащенького Спирахету, я сразу отказался от мысли угостить его казённой соткой водки, как мой Патрон советует, дабы вызвать посетителя на добровольную откровенность, а не клещами за язык тянуть.
Но вот, шажочками ко мне пройдя, Спирахета усаживается на полкраешка стула, очки нервно подсдёргивает с носа, подшмыгивает ровно пять раз, подаёт визитку с вензелями и, наконец, судорожно привсхлипнув, в сторону открытого настежь окошка ну завывать:
- Найти себя… Не могу найти себя… Хоть вены режь… Я – никто! Я не нужен ни начальству, ни народу!
-  Эт-та как же вас, батенька, изволите понимать: «ни начальству», «ни народу»?! – взгневляюсь я отечески, по-ленински, для придания моменту пущей историчности. - Так противопоставлять начальство и народ - это, знаете ли, чревато! Они у нас близнецы–братья и всё строго пополам делят: большую половину сразу - по заслугам! - начальству, остальное – дабы не баловать народ! – поровну всем.
-  Они есть, потому и делят. А нас, интеллигентов, нет – в дележе не участвуем. Вот и пишу «в стол»: романы мои не публикуют, пьесы не ставят. Неправильно это всё и неправильные все! Жизнь кончается: пора мне ставить точки над «i». Я прочёл вашу книгу, ответьте: если, как вы пишете, общество российское, по традиции, состоит исключительно из начальства и наро¬да, то почему под «народом» подразумеваются одни только рабочие, служащие, крестьяне да простые ИТР, а интеллигенты - ни начальство, ни на¬род, а так… – никто? И, ведь, обращениеце с нами соответственное, как с «Никем». Помните интеллигентскую строку из пролетарской песни: «Выш¬ли мы все из народа…»? Из народа, выходит, мы вышли, а к начальству не дошли? Вот и болтаемся между ними, как…
Ну, я будто в родниковую воду глядел, когда интуитивно нарёк очкарика Бледной   Спирахетой. Изверившийся, мелкотравчатый творческий интеллигент! И звать его как-то странновато - Силый Дроволось. «Писатель»! Наперёд знаю: «болтается» он именно как… Для русского интеллигента главное в жизни - это иметь надёжные «тылы»: работающую жену с квартирой. У непечатного Дроволося, как я первым делом выяснил, «тылы» торгуют оптово соляркой и строительным битумом, а трудовая книжка «писателя» всю последнюю четверть столетия лет лежит в фирме супруги, то есть, трудовой стаж идёт, квартира с диваном имеется, и дача… - наши интеллигенты умеют прекрасно устраиваться за счёт самоотверженных жён. Но поди докажи ему, благополучному лежебоке, что пролиберальные законы ра¬звития современного российского общества, победоносно строящего Второй капитализм, буквально ломятся демократическим содержанием, хотя бы в том смысле, что местное начальство каждый раз падает на наши головы с наших же непроймёнских мест, а не с Эвереста какого или, чем паче, с планеты Заклемония, или приползает из космической «кротовой норы». Вывод прост: любой и каждым интеллигент, недовольный своим статусом «Никто», имеет свободу выбора - либо, взявшись толкаться локтями, пробиться в начальство, либо, взявшись за ум, вернуться к станку или плугу. Хочешь, волнистый мой, в стройные начальники записаться, что ли? Пойми, дурачина: начальствовать – это призвание! Серьёзные товарищи рождаются сразу с жизненным опытом, мёртвой хваткой и пятью указательными пальцами на руке, и говорить с пелёнок начинают глаголами повелительного наклонения, а новая должность у начальника – это всегда как первая любовь! Любовь к должности, войдя первою в юное сердце истинного начальника, последней, на самом смертном одре, покидает его. У начальника, вступившего в новую должность, даже тянется вверх и распирается сама фигура, густо басеет голос и является победное выраженье глаз! А в тебе, интеллигент, с должностью, ну что может измениться? Ты, не отхватишь должность, и что – сразу в петлю? Моток пеньковой верёвки тебе дать, табуретку под ноги поставить? Как бы ни так – полезешь ты с диванчика в петлю! И заводской рабочий, оставшись без нового станка, не прыгнет под трамвай, и крестьянин, лишённый нового трактора или плуга, не кинется на вилы в силосную яму. А вот начальник, окажись без кресла, от потери смысла жизни очень даже может и прыгнуть, и кинуться, и в петлю залезть, а в лёгком случае - надолго сляжет. Вот верный знак призванья. Интеллигенту надо прояснить! Он глуп у нас как-то по-особому: в его тактике всегда обнаружится разброд, в стратегии же - заключена смертельная для страны опасность!
Конечно, я надавал Спирахете кучу бесценных советов, а пер¬во-наперво: жаться к начальству делом и телом! Я бодрил его пер¬спективой: сегодня властные начальники, мол, с думами интеллигентов ой как считаться взялись, и с тобою, Силый Дроволось, завсегда найдётся кому и за что посчитаться! Я советовал: возлюби начальство – властное или хотя бы издательское - и воздастся тебе должностью или деньгами! Но Спирахета сходу не поддаётся моему взбодрению, и опять скулит:
-  У начальников на сто лет вперед всё схвачено. Да и не хочу я ни в какое начальство – репинскую лямку тянуть: народ всё одно ладью утопит и сам ко дну пойдёт. Простые люди грубы, необразованны, неблагодарны: построй им что-нибудь – тут же сломают или сожгут! Вот, если бы властное начальство мои идеи утвердило и приказало народу претворить…
Отухни, друг! Как русский интеллигент, Спирахета всё-всё на свете как бы понимает, да вот беда: сделать – хоть и самую малость! - не желает. Зачем так много знать, коль ничего не делать? Ведь без труда умение ничего не стоит и не оплачивается! Русский интеллигент чудак: он жив своею осознанной болью за злосчастную страну, а вот её текущие насельники – начальство и народ – ему сильно не по нраву. Значит, вопрошаю про себя, если начальство и народ исправятся, возлюбив друг друга, тогда боль в интеллигенте утихнет или даже исчезнет вовсе, и придёт ему, как явлению, конец?
А чем плох чудак, броситесь вы спрашивать меня? Отвечаю: чудак всегда ждёт чуда - и оттого на боку лежит, а полезно для общества работают другие. Интеллигентский наш пессимизм - что человек, мол, вошь ползучая, ничтожество и пыль - восходит ещё к Екклезиасту. Интеллигенту русскому, истязая себя и близких, только бы отрешённо думать и воображать. Но опыт не может угнаться за мыслью - это философская аксиома. Да и никто уже, кроме, надеюсь, верховного начальства в наглухо закрытых кабинетах, давно не понимает: что нужно делать стране и миру, дабы просто выжить. И пусть интеллигент экзистенционально чувствует, что это не совсем так, и пусть его, но – о, ужас! - только представьте, дальновидный читатель мой, если бы, вдруг, начальство взялось перелопачивать все нарытые горы интеллектуальной руды!.. Материальный мир развивается детерминировано, а человеческий разум – свободно. Природа мироздания дуалистична: индивидуальна и коллективна одновременно. Индивидуальное сидит в мозгах, коллективное – в обществе и в экономике. Мироздание не терпит излишеств! Не перегораживай начальство эту прорву свободных дум - и цивилизации оказались бы ввергнуты в хаос! Чего бы философствующей интеллигенции ни сменить репертуар: от упаднического фарса свободных умствований - к бодрящей трагикомедии детерминированного действа?! Это ведь всё никудышные интеллигенты зачинали обрушивать наше государство: монархию ради социализма, социализм ради либеральной демократии, а теперь - обвыкнуть ещё не успели - уже и к горлу ввозного либерализма ногтистые лапы свои тянут! Помните, как в конце СССР интеллигенция убеждала и саму себя, и советский народ, и весь подлунный мир в никчемности всего советского? Помните, как вопила она о ничтожестве русской нации, как обзывала систему, а вместе и родное государство, «совком»? Ну, обрадовался западный мир, если уж они сами себя называют никчёмными и ничтожными, значит, так оно и есть в самом деле – это даже не наша пропаганда…
Я не Сократ, но мыслить тщусь категорично! Так вот, на шкале истории, интеллигент сначала был антимонархист, потом - антисоветчик, ныне стал антироссийщик и уже почти антилиберал, а в принципе - как был, так и остаётся контрой. Ну, это, допустим, пусть его душит сегодня чуждых русской природе крайних неолибералов - поделом! Буржуйская демократия, как тип социального устройства для стран «золотого миллиарда», в отношении остального мира, а значит и России, несправедлива и исторически обречена. В демократии индивидуальные и коллективные начала случайны, а это чревато! Потому и век буржуйской демократии будет короток, в отличие, к примеру, от тираний и неизбежного во всём мире коммунизма, как его ни называй. Демократия – худшая форма правления собственной страной, зато лучшая – чужой. Из-за бугра привяжутся к чужому пустяку и подговаривают народ: выберите-ка себе лучше другое начальство; ладно: выберет народ новое, однако всё останется по-старому, тогда опять подговаривают… - и так до полного развала чужой страны. Такая демократия противна интересам большинства. Любая форма демократии - античная, боярско-цеховая, советская, либеральная… - наполнена классовым смыслом. Зачем нам старичок-капитализм, когда он из паровоза, кой вперёд летит и тянет за собой, давно превратился в капитализацию брэндов и зомбирование «неправильных» народов. Считаю, позор для приличной молодой России - воспринимать людоедско-демократическое мировоззрение, когда «золотому миллиарду» только жить, а остатним всем людишкам – сгинуть. Демократия – это, теоретически, власть народа, а не действующая избирательная процедура, написанная ангажированным ЦИКом. Демократия вовсе не обязательно осуществляется прямыми выборами и не должна следовать во всём законам, тем паче, что и выборы, и законы исходят от начальства, а значит, объективно, выгодны в первую очередь ему. А если - мне даже страшно представить! - начальство временно заблуждалось? Ведь буржуазная демократия раздувает конфликты и терроризм, а нашу многонациональную страну прямо ведёт к гражданской войне и уже к военной оккупации, считая, что идейно и экономически мы уже порабощены и обворованы на полвека вперёд. Всё так, но без начальства куда прикажете народу русскому бежать? Ну, вот лично вы, усердный читатель мой, знаете, в какую сторону из Второго капитализма нам скакать, когда направление движения ещё не задано начальством? Мычите? То-то и оно! Куда народу без начальства! Без головы может быть всадник, но не лошадь же. А у интеллигентов – хоть санитаров с носилками на них вызывай! - какая-то необъяснимая патологическая ненависть к любой власти, тянущей на себе страну. На философических думах, что ли, Россия строилась тысячу двести лет и по сей день стоит? И, главное, азартно так государство заклеймят и пособят внешним врагам разрушить его, а сами позже, как  азарт улетучится, сбегут за рубеж или на свои кухни, дачи, или во всемирную паутину спрячутся и прочие сети и секты: мы не на то, мол, рассчитывали в итоге. А тем временем возбуждённый ими народ, тоже вошедший в азарт, начальство текущее – на вилы! И опять у нас кругом руины – в головах, на улицах, на предприятиях - везде! Одни враги при доходах остаются. Это как немецкие философы, Хайдейгер со товарищи: развели красивую клумбу нацистских идей, откопали даже мифических нибелунгов, подсобили Гитлеру на фоне сей клумбы законно прийти к власти и, глядь, а историческая практика добротного фашизма какой-то некрасивой вышла: переродилась быстренько в оголтелый нацизм; и поуходили философы во внутреннюю оппозицию к новому германскому начальству, да только поздновато: большинство «философствующих» было расстреляно благодарными нацистами. Интеллигент русский такой же: пофилософствовать горазд, но за свои идеи отвечать совсем не хочет! И не поймёт никак: у нас и общества-то как не было, так и нет, дабы их философию воспринимать и по ней жить, как по Конфуцию тысячелетия живут китайцы. Хотя, согласен: русские философствующие интеллигенты несколько повлияли на русский мир, на русский дух и стиль. Да не велика заслуга! Просто благодатна у нас почва: каждый русский сам чуточку философ. Но нынешним философствующим интеллигентам лично я не отдал бы на откуп новый русский путь. Почему?
Только вам, умудрённый читатель мой, дам своё определение философии. Теоретически, философия есть человеческий опыт, выраженный языком понятий,  практически - порядок суждений для управления здравым смыслом. Наука из наук! Что может быть важнее здравого смысла, когда любое в мире общество складывается из индивидов с частично или полностью даже противоположными смыслами? Сонмы противоречивых смыслов! Так вот, ни начальству, ни народу русская философия остаётся не нужной только потому, что она сама по себе из рук вон плоха. Она так и не стала полезным инструментом, как прочие науки: не даёт того, чему в первую очередь должна служить - пониманию основ и фактов бытия, прогнозу и, конечно, пресечению чрезмерных групповых увлечений всякими утопиями. Философ, дабы услышанным быть на Западе, должен писать публицистику, в России – писать романы. И где сии романы? После Льва-нашего-Толстого, после Фёдора-нашего-Достоевского, где, спрашиваю я ныне пишущих интеллигентов, где ваши романы, учащие русских жить, где идеология и ориентиры для страны? Пустыня! Не поверю я, что сегодня «в стол» пишутся хорошие романы. Тогда на какое отношение к себе рассчитывать мог ты, интеллигент, радетель наш, сам всегда с неопределённой зыбкой позицией? Не зря тебя, раскусив, ещё в позапрошлом веке прозвали «никудышником»: ни воли, ни дисциплины, ни малейшей способности к общежитию и коллективному труду… А чего стоят извечное попирание тобою достоинства ближнего своего, твоё презрение к тупому и грязному народу своему, твои кукиши в карманах на любое работающее изо всех сил начальство! Каждый наш интеллигент-философ за свою жизнь продумывает мыслей столько, что хватило бы для исполнения тремя поколениями русского народа. Ему - приятно, кормильцам – бестолково. Не лучше ль, наконец, интеллигенту запрячься в лямку и, плечо в плечо с бурлачащим начальством, пахать очередную целину и сеять в народе разум, добро и вечность?
В своё время советское начальство заставило интеллигенцию работать во благо государства. Советская система знания и организации, сложившаяся в эпоху Сталина, соответствовала историческому вызову. Воспитание советского человека оказалось самой успешной в мире культурной программой. Мы изобрели и воплотили множество новых общественно-социальных форм: октябрят, пионерию, комсомол, кружки по интересам,  игры и соревнования, детсады, пионерские лагеря, стройотряды… Это я ещё творческие союзы опускаю! Ранний СССР – непревзойдённый новатор в социальной инженерии. И советский человек сдал мировой экзамен: война показала, что он оказался лучше обучающимся и более творческим и стойким, чем личный состав у нацизма и фашизма. Для позднесоветской интеллигенции, для «шестидесятников», стала характерной экзистенциальная и культурная отчуждённость от русского народа и советского государства. Сию интеллигенцию русской уже и не назовёшь: она даже этнически от русских весьма отдалена. Она отрицала бытийную русскость, русские традиции и ценности, и идеальным образцом для себя держала виртуальную западную жизнь, не зная и не понимая её по существу. К концу СССР в интеллигенции укрепился дух торгашества и хитроумного извлечения выгод, ей стала присуща постмодернистская уклончивость и ненормативная лексика. Сегодня на Россию наехала очередная враждебная сила, и катит на нас высокотехнологичный хаос. И что постсоветская либеральная интеллигенция? Готовит наше общество к отражению атаки? Как бы ни так! В своё время совестливые «шестидесятники» хотя бы ударились в пьянство, то есть помогли госбюджету своим трудовым рублём, а нынешние творцы «порядка суждений», растеряв остатнюю совесть, с головами окунулись в потребительскую жижу – и нет их для темы выстраивания в России общественного солидарного порядка и нового экономического чуда. А именно в этом заключён исторический долг российской интеллигенции, кой только и может придать смысл её возрождению и оправдать само её существование. После капиталистической контрреволюции советская интеллигенция морально обанкротилась и социально разложилась. Она сошла со сцены как участница социального действия, как субъект культурно-идеологической жизни и источник мировоззренческих суждений. Её сменила пёстрая шумная постмодернистская толкучка из пиарщиков, артистов, политиков, спортсменов и, конечно, творцов всяческих мод. Этим уже совсем не до поиска «смыслов», эти зарабатывают. А пашет за интеллигенцию, как всегда, одно начальство – и пашет, как шахтёр в забое! Начальство не доводи!
-  И у меня, - добавляет между тем Спирахета, почти роняясь на пол, - вяло текущая экзистенциальная грусть. Вы представляете, что это такое?
Я не Декарт, но иногда такое логически загну!..
-  Экзистенциальная грусть – это когда хочется ничего! – отрезаю по-военному.
- Какой смелый и точный оксюморон! – Спирахета выпяливается на меня, как на  утопленника. - Это определение из нового философского словаря?
- Если бы! – отвечаю скромно. - Словари не поспевают за свежей мыслью. Просто, всегда нужно быть в теме…
В общем, так: у нас интеллигент - простой, а случай - сложный. Я, конечно, профи, в смысле «А поговорить?!», но интеллигент у нас запущен дико: с одного захода не проймёшь. Записываю Спирахету на повторный приём. За эндемичного ныне интеллигента стоит побороться! Да-да, пора начальству оградить российских интеллигентов, как популяцию исчезающего уссурийского тигра, дабы спасти их от тихого истребления куда более вредной для нашего общества буржуазной модой. Я принципиально критичен только к интеллигенции в общем, как к институту «лишних людей», донимающих начальство, приятелей и собственных жён своими бесконечными и, как правило, бесполезными думами, а в частности – очень даже расположен к этим, зачастую милым и культурным, людям.  
Да, быть интеллигентом очень интересно: поиск смыслов на продавленном диване, кукиши в карманах, преследования от начальства, суд…

                            Глава 2. Животрепещущая тривизитка

Я не француз, но к девушкам испытываю трепет! Но в ещё большей степени при каждой новой встрече с русской красой моим существом овладевает безграничное удивление: как на дико оскудевшей отечественной клумбе ухитряются в изобилии взрастать столь ослепительные розы?! Поневоле русским дендрофилом станешь! А вот в удобренных и обильно поливаемых америках-европах красивых девок вовсе нет: как сам бывал – не видел ни одной! На их дам без слёз не взглянешь: год красивую ищи – весь год проплачешь! А тут, бесплатно и с доставкой, рабочего средь бела дня, открывается дверь - и нате вам прекрасный образец…
В белокурой и высокой нимфе о девятнадцати годах, что вся в мини и глянце возникла пред моими восхищёнными очами, было всё для благотворной и щедрой любви к начальственным, завсегда нехилым, лицам: животрепещущая тривизитка – 110-70-110; обворожительная млечность; волнительная походка «змейкой»; манящий взор ярких васильковых глаз; румяные щечки с пикантно исчезающими ямками; чувственной вырезки губы – сочные и кабы истекающие алой слизкой; точёная, как балясина у барочной лестницы, цилиндрическая шейка; золотистые и подвижные кренделёчки на висках… - ну всё! А кожа… - какой там, на фиг, шёлк! Кожа… - ну просто мамынька родная, кем б ты ни была! Это я ещё ногти и ресницы опускаю! Как увидишь деву такую – помирать неохота! Присела упругой аппетитной попой на самый краешек скрипнувшего стула, кой – мрак! - стал выглядеть сразу обветшалым, вульгарным и как бы принесённым из хлама дачного сарая, ножки свои длинненькие, полненькие - какие особенно приятно жать и гладить - в туфельках на каблучке со шпорками, вытянула и скрестила, а спинку парфянским луком выгнула, да так, что спелой грудью, развёрзшейся из низкого выреза блузона, и парфюмом окончательно меня достала… – ну, хоть кричи! Про таких душечек мой Патрон как-то, по нетрезвому случаю, потрясая именным Макаркой, изрёк (даю в трезвой редакции, как сам помню): «Исчезли многие русские типы: не стало больше волевых, суровых лиц, какие у старых воинов были; не стало теперь басов и сильных теноров – в оперу некого призвать; сгинули невесть где иные родные типажи; но если не станет полнокровных весёленьких блондинок с молочной кожей и золотистым пушком, отплясывающих бойко и поющих звонко, всё: уйду в последний свой поход – убью поголовно двадцать пять врагов Родины и сам застрелюсь, на!..»  
Только, восхищённый читатель мой, не след задавать чеховским душечкам вопросы из смежных отраслей!
Отвлечёмся… Я - не без тянущей тоски и грусти – расскажу: халтурил в молодости, и как-то, экзаменуя студентов мукомольного техникума, одну голубоглазую красавичну-блондинку спросил - строго по билету: «В чём заключается брак муки?» Ответ и образ самой дивы запали в меня на всю жизнь: «Брак заключается – это когда замуж выходят. А мука разве может замуж выйти? За кого?» Такая девушка - в подругах или в жёнах – мечта любого правильного русского мужчины! А я, молодая тогда кандидатура душеведческих наук, весь из себя, почти герой, но, увы, с квадратной головой и ещё без толики житейской мудрости, в зачётку ей поставил «отлично» и просто ушёл, потеряв свою непосредственность навек… Простофиля! С тех пор, как встречу душечку, возносящую мою память к образу красавичны Блондины из мукомольного техникума, как припомню её «брак муки» - сердце под ложечкой защемит… Лопух: счастье своё упустил! Чувственные девушки после успешно сданного экзамена так сильно возбуждаются… – бери её, тёпленькую, и тащи скорее в ЗАГС или ещё куда…
Да, быть девушкой очень интересно: наряды, шопинг, женихи, вихрь жизни подле телефона, кредит невыплаченный, суд…
Лицо нимфы и, особливо, уклончивый поначалу взгляд, отражали, однако, некое сомнение, из чего я смело заключил: девица стоит перед выбором своей жизненной стези, и посему заботливой мамашей отправлена за бесценным советом к авторитетному специали¬сту по кадрам и вообще.
Отвлечёмся… Кто читал мою диссертацию, знает: самую неукротимую любовь к начальству испытывают народные представители именно женского пола. Тем паче это справедливо для сексапильных дамочек - тех вневозрастных и нежнейших созданий, коим становится буквально дурно от одного только слова «работа». Ладно, работницы - в заскору¬злом понимании сего термина - работницы такие дамочки в самом деле никакие. Однако, замечу, не так богато живём, дабы уступая расхожим во всяких там америках-европах представлениям о нравственности, отринуть от общественно полезного труда целые толпы потенциально дееспособных российских дам. Нравственность должна быть экономной! Давайте же и мы начнём пого¬ловно осуществлять хотя бы первую часть принципа «От каждого - по способностям, каждому - по труду», если уж вторую половину, по обыкновению, заговорили вусмерть. Я, как истый защитник вдовиц и девиц, утверждаю: наши прекрасные, но испытывающие естественное отвращение к труду, дамы и девицы могут решающим образом улучшить производственно-экономические показа¬тели тех предприятий, на коих им доверили бы словом и телом трудиться в парфюм-макияже лица своего. Мы не падшая Америка, чья конституция не предусматривает для граждан право на труд, равно как права на жилище и на отдых, на образование и на охрану здоровья, старости и семьи, зато есть право распивать спиртное и носить оружие - хоть пулемёт в кармане. У нас право на труд должно быть гарантировано всем! А то, не будучи приставленной к делу и утомившись пялиться на телесериалы, зайдёт этакая дива на сайт знакомств и, представляясь миру, подумав, настучит по клаве в надлежащих графах: «Ищу  вторую половину для сношений», «Верю в любовь с первого подарка», «Хочу драйва с украинским инвестором Махно», «Обожаю проводить свободное время», «Заочно учусь пить через соломинку», «Одни словосочетания! Когда же бракосочетание?», «Люблю многое: мужчин, шопинг, ещё чо-нить…», «Мечтаю научиться выигрывать в лотерею», «Ищу спонсора для похудания», «Образование – диплом»… и далее в том же неподдельном духе. Или прильнёт к сотовому телефону, истинному чуду бытия, и как достойная современница Эллочки Людоедочки, раздуется, яко мыльный пузырь, до таких размеров, что займёт собою и своими подругами не только родительскую квартиру и город проживания, а уже и страну всю, и даже её традиционно плохо-русско-говорящие окрестности. Но пусть недалека моя фемина, пусть, зато с верной прививкой от феминизма!
О, эти феминистки! Ещё Маринетти в своём «Манифесте итальянского футуризма» призывал сражаться насмерть с «…феминизмом и всеми низостями…» Характерное, однако же, указано соседство! Помню, явилась ко мне на приём одна вооружённая до зубов брэкетами особа с раскалённым от негодования лицом – и давай пытать: как ей, среднему звену, пробиться в начальство, где сидят одни мужики и её «не пущают». Ладно, звоню её директоралу: чего, мол, затираете специалистку? У неё, говорю, полквартиры дипломами завалено, тесно уже становится и пыльно, а вы?! Тот: отнюдь! Сама, мол, не раз показывала и я проверял собственноручно: у неё «нет ничего»! В смысле, спрашиваю: чего у неё «нет ничего»? А смысл евразийского феминизма, по мнению того директорала, вот каков… Работа на их предприятии, что называется, мужская. А особливо бойкие дамочки потрясают  своими дипломами, сертификатами, патентами, свидетельствами и прочей в позолоте коркой, на законодательство кивают, и на службе уже давно наравне с мужчинами ходят в брюках, и пьют, как лошади, и курят в туалетах, и блюют, где приспичит, и лаются матом в телефоне, и развлекаются чисто по-мужски… - в общем, позиционируют себя в трудовом коллективе исключительно как «специалиста», а потому требуют от начальства мужской же зарплаты и мужских должностей. Но если ты, прости, «как мужчина», что же визжишь на таракана? Что ты в истерике заходишься на мышь? Это я ещё сколопендру опускаю! И как же, обиженная ты моя, фундаментальное положение экономики, что разделение труда повышает его производительность? Если женщины физически слабей мужчин и нереактивней, если они хуже соображают в компьютерных программах и в «железе», если… если… если… - разве полезна обществу тогда уравниловка полов в должностях и в оплате их труда? Вы загляните в энциклопедию великих людей: кто нам всю жизнь придумал и обустроил? Одни мужчины! Главные боги – тоже мужики. Дамы – они всё больше специалистки по искусствам: украшают цивилизацию, созданную сильным полом. Женщину, как считал тот директорал, следует вознаграждать из бюджета за рождение и воспитание детей – и тем в оплате уравнивать с мужчиной. А главная засада: стоит проштрафиться нашей суфражистке и предстать для наказания перед мужчиной, будь то свой начальник, ГАИшник, налоговик… - любой начальник противоположного пола, то она в миг брючёнки-то свои опустит, проведёт ладошкой по известному местечку и предъявит свой неоспоримый «бабий аргумент»: «Разуй глаза, милый! Чего с меня взять-то: у меня здесь, смотри, нет ничего!» Как приходит время принимать на себя ответственность, наши специалистки, без всякого зазрения феминистской совести и презрев либеральную деловую этику, а чисто по родному менталитету, стараются любые социальные и экономические отношения скоренько перевести в половые, где чувствуют себя гораздо увереннее и рассчитывают добиться привычных для себя поблажек или даже абсолютного прощения. А если дама, натворив дел, задирает подол или спускает брюки, и показывает, что у неё «нет ничего», какая же она суфражистка и ровня мужчине? Если она на «Титанике» визжит от страха и лезет первой в шлюпку, какая же она ровня мужчине? Ей тогда следовало бы мужчин с «Титаника» засудить посмертно за их прозрачные намёки на неравноправие и с их родственников - за оскорбление личности - компенсацию требовать, а не памятники ставить. Коммунисты тоже провозгласили равноправие женщин, но в Брестской крепости командиры Красной Армии отправили всех своих женщин наверх, а сами остались в катакомбах и дрались до последнего, и все погибли. Зато с подругами наша суфражистка только и обсуждает «ненастоящность» российских мужчин. Ну, вот нет в округе ни одного «настоящего» мужчины, хоть на Луну вой! Она сама «настоящая», конечно, женщина, и все подруги тоже – это само собой, а мужиков «настоящих», как раньше, нет!
Отмечу, как ревизор жизненной фактуры: гендерное равенство содержит в себе кучу засад. На поверхности лежит одно: женщины могут рожать, а мужчины нет. Из этого феминистки и простые дуры делают вывод о превосходстве своего пола и своих прав; к примеру: родила я, поэтому и ребёнок мой. Здесь засада в чём? В автомат вставил карточку или бросил деньги – и тот выдаст тебе продукт, не бросил – автомат за ненадобностью заржавел; выданный продукт принадлежит, естественно, бросившему деньги, а не автомату. Женский организм срабатывает, как любой автомат: мужчина в женщину вставил и бросил семя, женщина родила; чей ребёнок – бросившего семя или автомата? Ещё засада: женщинам свойственна парадоксальность и разбросанность, мужчинам – линейность и собранность. Парадоксальный начальник в юбке просто опасен миру! Идентификация себя начальницей таит засаду потери суфражисткой дистанции к самому понятию «начальствовать», а значит и способности к объективным суждениям. Куда же «пущать» на должности блаженную такую? Женщины на мужской работе долго не живут!  
Вижу, скромничает красна девица моя, не знает с чего начать. Тогда я:  
- Искала, верно, местечко непыльное. Забрела в кон¬тору «Хвосты и гривы». Начальник, кот-толстопуз, осмотрел тебя, ощупал со всех сторон и предло¬жил: «Плачу полторы ставки секретаря, премию ежемесячно пятьде¬сят процентов, плюс «за вредность», плюс «на лечение», плюс «из своих», плюс харч, пайки, шмотки и телефонное право, плюс «мотор», профсоюзные пу¬тёвки и однокомнатную для начала… Работать: за ставку с премиями - в дневное время, за «плюсы» - в ночное. И чтобы мне «плюсовую» работу исполнять без капризов и независимо от того - когда, где, как и сколько её потребуется. Зимой со мною – в русскую баню в купальнике летать на гнедой тройке с бубенцами, летом – по Средиземноморью на горбатых джипо-верблюдах кататься». Так обстояло дело?
-  В общем, та-а-ак, - отвечает фифочка с невообразимой скромностью, румянится на щёчках, шейке, и приопускает густые ресницы. - Присоветуйте мне, милый Онфим Лупсидрыч: давать, не давать котику… согласие на сотрудничество? Он ещё и не старый…
- Конечно, давать! - говорю убеждённо. Ну, право, шикарный читатель мой, не предлагать же подлунной диве идти белошвейкой в подпольные цеха?! - Ты имеешь к сей деликатной специальности ярко выраженную природную склонность. При-род-ну-ю! Значит, родители, считай, уже благословили. А зарывать свой истинный талант – страшный грех: на это даже евангельский сюжет есть.
- Ну-у-у… – мнется дива и, наконец, решается. – Натура моя не противится добывать средства к существованию своими, как вы заметили, природными задатками. Только это, увы, осуждается частью незрелого гражданского общества нашего, особенно тётеньками во дворах. Я девушка порядочная, в церковь с мамой хожу. Я из хорошей, пусть и небогатой, семьи, а не, извините, проститутка или б-дь какая… Ой, а интересно: в чём различие между ними? И, главное, как мне быть тогда с привитым родителями и школой стремлением: душой и телом послужить народно¬му хозяйству? Ах, я в отчаянье!..  
Вот, думаю, ещё одна кандидатура в жертвы того бездонного оке¬ана антинаучных предрассудков, в пучины коего погружено непроймёнское общество. Мало ли что осуждается какой-то его частью! Всех слушать – с ума сойдёшь! И девушка порядочная – сама говорит. А порядочная девушка, как увидит, что у мужчины денег нет, то сразу становится вдвое, втрое порядочнее! Да не будь я Онфим Бодряшкин, если мою  подзащитную дивную красу сдам заезжим гостям в пользование и дворовым тёткам на осмеяние! Девушке надо прояснить! Молодым специалисткам нижнего звена частенько не достаёт теоретических знаний - базы, не овладев коей, невозможно обрести стабильность чувства собственно¬го достоинства и душевного комфорта при профессиональном исполнении - в нашем случае - секретарских обязанностей в полном объёме. Но это же элементарно! Начнут у нас когда-нибудь читать диссертации?! Или их будут по-прежнему только писать? Ведь, ещё в счастливые времена своей засто¬льной молодости, будучи продвинутым аспирантом, я разработал программу расчёта цены романтических трудов секретарши в основных технико-экономических показателях предприя¬тия: товаре, поставкам по договорам, реализации, прибыли, рентабельности, производительности труда, экономии ма¬териальных и энергетических ресурсов и так далее. Да-да! Ещё 20 лет тому назад я, раскопав проблему до глубин Фрейда, доказал учёному совету: романтическое содержание работы секретарш должно оценивать опосредованно - через благотворное воздействие на начальство. И моя программа выдержала широкую проверку на отечественных предприятиях: везде при её внедрении в производство чувственная отдача секре¬тарш оказывалась - без всяких там хиханек-хаханек! - крайне прибыльной! А потому, и рассчитанные в пользу секретарш отчисления в виде процентов от роста чистой прибыли справедливо были тоже весьма чувствительными и глубоко удовлетворительными. Последнее и есть воплощение искомого некогда принципа: «Каждому – по труду».
И тогда свою вольноопределяющуюся принялся наставлять, как учили:
-  Б-ство – это когда интим без любви, без разбора, бесплатно. Проституция – интим без любви, без разбора, за вознагражденье. Любовь романтическая – интим по любви, выборочно, бесплатно. Любовь же производственная – интим по любви, выборочно, за вознагражденье. Вывод очевиден: производственная любовь ближе всех к романтической. Теперь, розан мой, вникни: в отличие от невольной и общественно бесцельной романтической любви - пусть лично желательной, но вовсе необязательной, и без неё мириады женщин благополучно проживают, - у любви сотрудницы к своему начальнику имеется достойная государственно-значимая цель: повысить эффективность производства товаров или оказываемых услуг. Случайно ли экранизации наших служебно-производственных романов Оскаров берут?! Хочешь, душечка, смолоду возвыситься в обществе, хочешь придать своим чувствам публичную значимость – не полагайся на авось, дабы не втюриться в первого попавшегося одноклассника или в неведомого урода из интернета, а прояви волю и гражданскую ответственность: возлюби начальника ближнего своего! И тогда душевно-материальный комфорт будет тебе обеспечен законно, и никто и   никогда твоё чувство не осудит. Руководствуйся прежде законом и целесообразностью, а затем уж ходячей моралью. В конце концов, пеночка моя, если производственная любовь проигрывает житейской в романтичности завязки, то протекают обе любви совершенно одинаково, а вот неизбежная развязка уж верно остаётся за производственной. И ты, придёт время, расстанешься с любимым начальником без всяких катаклизмов, членовредительства и проклятий, зато сытая и одетая, с дипломом, полезными связями, а, уж совсем повезёт, - с машиной и жильём. Будь мудрой: жизнь свою планируй, дабы не случилось пикировать! Если кот-тостопуз рискнул прямо с порога тебя атаковать, значит, приземлённая бытиём душа его вконец истосковалась по идеалу. Он увидел в тебе желанную фигуру, выстраданную им по всем законам любовного жанра и общепринятой кадровой политики. Теперь риторично спрошу: а может ли начальник эффективно руководить своим народом, если в рабочее время его сердце, лапы и иные значимые члены пекутся вовсе не о производстве? Об заклад бьюсь: производственные дела у кота-толстопуза из рук вон плохи. А это ли не мечта твоего, лапонька, благовоспитанного детства, это ли не граж¬данский долг твой - в годину испытаний страны очередной перекройкой послужить на¬родному хозяйству всем своим существом? А подарки?! Девушка без подарков, что крокодил без зубов! Разве парни-одногодки нынче дарят? Скорее саму тебя до нитки обберут! А любящий начальник – кладезь подарков.  Трудись в самозабвении - и, не краснея, у кассы получай! Избранника не доводи! Ты честная русская девушка, а не какая-нибудь Моника Левински: ты честью и достоинством своего начальника торговать не станешь. Пьесы позднего Островского, опять же, почитай: русскую классику взрослой девушке знать полезно…
-  А заповеди не нарушу? – совсем уже игриво и почти согласно мурлычит моя беленькая киска, складывая лапки на ангельской груди.
-  Ты о седьмой заповеди «Не прелюбодействуй»? Она не о том совсем, розан! Авторы Библии – заведомые материалисты: жизнь знают не из книг, а из застолий и постелей, где только и раскрываются все истинные тайны бытия. Они склоняют в Библии три понятия, сходных по форме, но разнящихся по сути: блудодеяние, любодеяние и прелюбодеяние. Блудодеяние – это интим за материальное вознаграждение, без любви, то есть проституция: первая на земле профессия, оплачиваемая сдельно. Мы с тобою, свет мой, блудодеяние с негодованием отвергаем, а вот неразборчивым в связях Христом оно не запрещается, если не приветствуется, ибо у Матфея сказано: «…блудницы вперёд вас идут в Царство Божие». Во как: блудницы у библейских материалистов идут в рай вперёди всех! И сам халявщик Иисус, не комплексуя, пожил за счёт трудящейся блудницы Магдалины.  Иисусу что: ну, падшая, ну даёт за деньги – так это рабовладельческое общество таково, а жить-то надо, и, главное, она же покаялась в своём грехе! И древние римляне, без всяких заповедей от Христа, содержали в превеликом множестве публичные дома, и каждая проститутка, как миленькая, в римскую казну ежемесячно вносила налог на блудодеяние в сумме оплаты одной услуги – немалые суммы набегали. Любодеяние – это интим бесплатный, по любви - не запрещалось, естественно, никем и никогда, ибо только благодаря ему мы родились. А вот прелюбодеяние не имеет к интимной жизни прямого отношения. Приставка «пре» указывает на то, что предшествует интиму, а именно: соблазн, искушение. Заповедь «Не прелюбодействуй» означает: не соблазняйся удовольствиями, запретным плодом, то есть, не нарушай закон, а то будешь наказан. «Не прелюбодействуй» суть думай о последствиях, то есть, стань мудрецом…
Я не еврей, но правоту свою доказывать умею. И десяти минут не прошло, как моя подопечная раз и, уверен, до исчерпания своей легковесной сущности прониклась моей аргументацией. Главное, я смог донести до неё простую и утешительную мысль: полюбив  ближнего начальника своего, вознаграждение она будет получать не за свою пылкую любовь - а только девичья любовь и пылка! – и не в покрытие издержек от неизбежной публичности своего производственного романа, а получать будет за улучшение показателей материального производства или оказываемых услуг, коих ради, собственно, работаем и все мы – не секретарши.
-  А почему любодеяние так плохо оборачивается для любящих? – вдруг куксится розан мой. - Я кино смотрела про Ромео и Джульетте, и про Тристана с Изольдой. Вот так влюбишься красиво, романтично, не успеешь порадоваться за себя, рассказать подругам – и всему конец! Ой, а какая безнадёжная любовь Данте к Беатриче! Вспомню - плакать хочется: зачем любовь такая?..
Отвлечёмся… Юные литературные герои гибнут из-за любви совсем не по прихоти автора. Любовь не уживается с материальным миром, она лежит вне плана бытия, по коему течёт жизнь рода человеческого. Поэтому любовь не нужна роду человеческому  практически, то есть в смысле его продолжения и устроения. Секс куда ближе и понятнее  людям, чем любовь, и уж верно полезнее и безопаснее для рода человеческого как такового. С сексом вполне можно устроиться в бытийном мире, его можно ограничить и упорядочить. С любовью устроиться нельзя, и она не подлежит регламентации. Любовь необъяснима с позиций богословия, морали, этики, социологии и биологии, и ни с какой из синтетических позиций. Посему её выпускают из виду во всех бытийных расчётах и прогнозах, она отдаётся на откуп поэтам и шарлатанам от мистики, и даже проблемы полов решаются, как правило, без учёта любви.
-  Когда я отдыхала на море, мне один мужчина с набережной говорил: любовь - это стремление к сексуальному акту.
-  Мужчина с набережной?.. На то щука, дабы карась не дремал… Нет, розан мой: любовь положительно не связана с сексуальным актом, и даже в глубоком, не аскетичном, смысле противоположна ему. Любовь – это раскрытие индивидуальной тайны пола; тайны  возвышенной, творческой, ненормативной. Сия тайна открывается далеко не всем. А если откроется, ещё не известно: повезло открывателю или нет? Сексуальный же акт совершается по природной страсти, для самоудовлетворения, а вовсе не для открытия каких-то тайн или для одобряемых обществом целей деторождения. Тот мужчина с набережной хотел совершить с тобой сексуальный акт, это нормально, только к раскрытию твоей, розан, личной тайны пола, к любви, сей акт не имел бы никакусенького отношения. Но и без любви людской род торжествует в сексуальном акте – и не потому, что родовая добродетель присутствует у творящего акт как цель, а потому, что он бессознательно господствует над человеком в акте.  
-  Значит, можно с мужчиной… и без любви?
-  Можно и нужно, если годы мотают, а любовь пролетает мимо. Называться сиё будет «сексуальной связью». Если без любви, без раскрытия роковой тайны своего пола, то для полного оправдания сексуальной связи достаточно взаимных симпатий.
-  И замуж может без любви?
-  Вполне! Семья, хотя рождённый по необходимости, но самый успешный социально-хозяйственный механизм благоустройства рода человеческого, и к тому же внерелигиозный, внедуховный. Таково мнение товарища Энгельса, умнейшего из  холостяков! Нет другого феномена в жизни человечества, нежели семья, кой бы так верно объяснялся экономическим материализмом. Семья – хозяйственная ячейка общества, а и её связь с полом всегда не прямая. Это я ещё гомосексуальные семьи опускаю! Связь же семьи с любовью, как с раскрытием тайны пола, вообще мало ощутима.
-  А можно записаться на приём к товарищу Энгельсу? Я приду с мамочкой – пусть хоть он ей скажет… Не хочу больше ходить с мамочкой в церковь - делают из меня дуру! Наш батюшка уже раз пять звал меня к себе – «на исповедь». Знаем про его «исповеди»: прихожанки рассказывали – лапает, какие помоложе и в теле, и «склоняет». Лицемер! Пристал ко мне ещё сильней, чем тот мужчина с набережной, а у самого и жена-поповна, и верная подруга молодая есть. Я и батюшку и подругу его боюсь – оба здоровенные такие! Ходят с палками в руках!    
-  Знаю, о ком ты говоришь… С Энгельсом, розан мой, встретиться уже нельзя, но я тебе книжку его дам почитать. А про лицемерие христианской церкви в отношении семьи, деторождения и сексуального акта тебе лучше к Василию Розанову заглянуть.
-  Хорошо, запишите нас с мамочкой к товарищу Розанову. Обожаю умных мужчин! Он холостяк, с наследством?
-  У Розанова творческое наследие, а сам прожил без денег, умер в нищете. Розанов уличил попов в лицемерии по части трактовки пары семья-секс. Если попы, мол, считают деторождение божественным, то, как может презираться ведущий к деторождению сексуальный акт? Нет уж, мужчины в рясах с палками, сегодня вам с этакой трактовкой сексуального акта в обществе не прокатит, как в ранние века. У попов о тайне любви, розан, ни словечка не найдёшь: миллионы слов проповедники написали и миллиарды слов говорят, поют и шепчут, а о любви - ни слова. Взять столпа православия Феофана Затворника. Для сего аскета в семье имеют значение лишь два пункта: физиологический – сексуальный акт, ведущий обязательно к рождению ребёнка, и экономический – материальное благоустройство жены и детей. О таком домострое, где о половой любви ни слова, попы всегда рассуждают с моральным пафосом буржуа. А вся «духовность» такой семьи исчерпывается послушанием, безропотным несением бремени и тяготы. Тайна брака не раскрыта в христианстве. Церковь, благословляя семейный союз, лишь прощает грех половой жизни – ну, спасибо…
Вижу, уклончивый взгляд пропадать стал, и личико дивы оза¬ряется вдохновением комсомолки первых пятилеток… Тогда вынул из шкафа свою диссертацию, ворох распечаток с расчетами экономичес¬кой эффективности, пачку авторских свидетельств и патентов, тиснёные благодарности от начальства, свои грамоты, медаль…
- Ой, не подведу народное хозяйство! – восклицает, наконец, моя душечка, в страстном порыве возложа ладошку на вздымающийся бюст свой. Потом она радостно взвизгивает - своим уже мыслям – взлетает прямо через стол и, с лёту, чмок меня в область лица! И выпорхнула вон…
Эх! Зачем мне по штату секретаршу не положили!..

                              Глава 3. Невыносимый мусор бытия

Дабы после визита ослепительной дивы унять свои животрепещущие нервы, захожу на пару минуток в интернет: «В госпитале врачи нас успокоили: сегодня не операционный день – собак не кормили – найдём!»; «Вася, что за дурацкие шутки! Зачем ты вчера разместил в сети объяву, что для войны с глобализмом набираешь интернациональный партизанский отряд? Своих что ли мало? Сервер уже сдох: от соискателей пришло шесть миллионов  резюме!»; «Тут-то архиерей-реформатор и заявил: «Хватит уже нам экономить на огарках! Пора запретить в стране гонку самогона и, как в былые времена, открыть винокуренные заводы при монастырях и объявить государственно-церковную монополию на водку!»»; «Профессор, пешеходов интересует: а правда, что между приобретением отечественных легковых автомобилей и гробов имеется тесная статистически достоверная положительная связь?»; «И в этот кризис олигарх Сироцкий сохранил всё, что нажито непосильным трудом. Мало того, он, говорят, таки выкупил кольцевую линию Московского метро. Как теперь шутят два миллиона ежедневно приезжающих в столицу: «Пересаживаемся на автомобили!»»;  «…больше, чем в Москве. Кроме того, в Санкт-Петербурге открылся уже третий  бизнес-центр для собак и появилось льготное госказино для пенсионеров»; «И лишь на интернет-конференции уволенный на днях за провал американской политики на Ближнем Востоке секретарь госдепа США, наконец-то смог откровенно выразить своё отношение к еврейскому Израилю и арабской Палестине: «Чума на оба ваших дома!»»; «Нет, кто надоумил пригласить советников с планеты Заклемония попариться в русской бане?! В той, что стоит на лужайке в Кремле. Заклемонцы решили остаться в России навсегда и работать, не вылезая из парилки, – она напомнила им их планету. Кремлёвское начальство, оставшись без бани, просто в отчаянии!»; «Так об этом писали ещё в карикатуре журнала «Крокодил» за 1953 год, № 6: «Выступи, покритикуй директора. Ты человек одинокий, несемейный, чего тебе бояться?..»»; «На конференции российские правозащитники и либеральные журналисты выступили с совместным заявлением: «Мы не собираемся кого бы то ни было ругать бесплатно…»»; «…старый анекдот. Пришли семьсот миллионов азиатов в Россию и говорят: «Хозяева, дайте воды напиться, а то так кушать хочется, аж жить негде»»; «В этот раз всё гораздо серьёзней, ответил зицпредседатель: наша ГОП «Недогоняющих» - это вам не потешная «Партия умеренного прогресса в рамках закона» Козьмы Пруткова и его последователя,  Гашека, - анархиста и красного раблезианца. Мы не высмеиваем даже в мыслях текущую политическую жизнь и в пивных, мы, как вечно пьяный Гашек, не кричим: «Граждане! Голосуйте только за партию умеренного прогресса в рамках закона! Партия гарантирует вам всё, что хотите: пиво, водку, сосиски, хлеб! Мы восстановим рабство, инквизицию и введём обязательный алкоголизм! Реабилитируем, наконец, животных!..» Нет-нет! У «Недогоняющих» всё обставлено гораздо солидней»; «В Российской академии наук состоялась защита докторской диссертации на тему «К научному обоснованию теории взяток». Диссертант утверждал, что чиновник в России берёт взятки строго трёх типов: по чину, по совести и по справедливости. А неплохо звучит!..»; «При Госдуме образован Хор благонамеренных сирен. Объявляется творческий конкурс на репертуар»; «На ночной презентации самостирающихся колготок в столичном Манеже известная светская львица, девица Клунева, вновь заявила об архаичности семейных институтов в России. «Почему в этой стране любовь детей к своим родителям не считается инцестом? Почему в этой стране родители не выгоняют своих детей из дому сразу по окончанию ими средней школы? Почему в этой стране дети как бы есть, а отцов как бы нет?..»»
На последний риторический вопрос девицы Клуневой я уж было собрался авторитетно, как сам-безотцовщина, ответить, да тут в дверь, без стука, – совершеннейшим, как завсегда, нахалом - впрыгивает «крапивное семя»: знакомый адвокат/юрист из администрации Непроймёнской стороны.
Вам, изысканный читатель мой, поясню: за сим адвокатишкой тянется длинный шлейф грязных дел и тёмных делишек, а сам он, по отродью, карпатский гуцул; замысловатого имени его не помню, зато вовек не забуду кличку – Чмок плюгавий! Это, как я чаю, не в обиду прозвище дано, а всего лишь отделкадровый намёк на внешность прозападного украинца, достойного потомка недобитой бандеры. Он, бывает, заскакивает ко мне - «посоветоваться». Сядет, примет невинную позу, рассредоточит взгляд по углам, и давай по комнате фразы ужами пускать - и как тогда повеет от него дымосмрадной свалкой из оврага!.. В последний раз, ещё помню, Чмок плюгавий заявлялся с просьбой от своего правового департамента: подсобить в разработке идеологии для – привожу дословно! - «Кое-какого закона о запрете написания и произношения кое-каких фраз и намёков, оскорбляющих честь и достоинство кое-какого губернского начальства». Я просто  обожаю перспективу, когда начальник, аки брутальный герой из русских сказок, шлёт своего подчинённого: поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что! Какой открывается творческий простор перед исполнителем сказочных посылов! Вот меня Патрон на задание посылает всегда конкретно – и не смотаешься в самоволку! А Чмока плюгавиго начальство частенько с преднамеренностью шлёт исполнять именно «кое-что», дабы, случись конфуз, самому перед вышестоящими отбрехаться: мол, он, бандеровец, по-русски плохо разумеет - даже в нашем задании, пёс смердящий, не потрудился разобраться…
Отмечу, как историк жизненной фактуры: администрация Непроймёнской стороны на должности цепного пса, спецом для разборок с неугодными лицами, держит сразу двух представителей «крапивного семени»: гуцула и бандеровца Чмока начальство засылает разбираться с физическими лицами, а Стерфь, кабардинскую княжну Бэлу, - с юридическими. Насколько Чмок плюгавий сам неказист и не внушает, настолько Стерфь величественна и грозна. Несладкая парочка, но своё науськанное от начальства дело вершит исправно – оба они верные служаки. Чмок – тьфу! - на мужчину даже не похож, крючкотворством да предательским своим характером только и берёт, из-за угла ножи кидает в назначенные спины, капканы на путях-дорожках неугодным ставит, ямы роет, западни - его за это я чистосердечно ненавижу. Зато Бэла… Она сама по себе шикарное явление природы и трагедийная судьба! Не кручиньтесь, дерзкий читатель мой: перетерпите сейчас мелко эпизодического Чмока, а к знойной Бэле я ещё вернусь…
Да, быть адвокатом очень интересно: клиентура, поиски несовершенства, гонорары, пламенные речи, закулисье, суд…
На сей раз команда «Фас!» для Чмока оказалась именной. Один пенсионер, местный гражданин и, что называется, «неорганизованный патриот», Мирон Горыневич Заворотил, подал заявление в районный суд на губернатора Непроймёнской стороны, и требует для чиновника наказания за бездействие, повлекшее за собой тяжкие последствия, а именно: искоренение местных народов в форме нерождения детей. Из преамбулы заявления вытекает: за размножение коренных народов никто из местного начальства персонально до сих пор не отвечает! За размножение свиней и кур в Непроймёнской стороне отвечает наш министр сельского хозяйства, товарищ Понарошку, - и свиней, козлов, петухов, курочек и жаб у нас, куда ни глянь, полно. А размножение аборигенов пущено на вопиющий самотёк. Вот пусть губернатор и примет на себя ответственность за нерождение людей, считает заслуженный  пенс.
Вы, праведный читатель мой, уже, как после третьей кружки пива, закричали: мало ли за какие свои дела начальники по конституции и по УК РФ не отвечают! Всегда было так!  К примеру, деяния лично товарища Сталина не осудил ещё ни один районный суд, даже Ломовский, признанный вчера самым гуманным в мире. Значит, по УК РФ, следуя презумпции невиновности, покойный гражданин по кличке Сталин вовсе не преступник, а кто будет настаивать на противоположном, того самого след под суд отдать - за клевету!
             -  …Перед законом, может быть, губернатор за размножение местного народа и не отвечает, - пытается втереть мне свою дэзу Чмок плюгавий, ёрзая задиком по стулу, - но душа-то у него болит, айболит, я знаю! А ещё… - уже характерно для «крапивного семени» мнётся и переходит на издевательский шёпот бандеровец, - дойди шум до Москвы, должности могут, сгоряча, лишить: у нас же, товарищ Бодряшкин, сами знаете, порок кампанейщины и показательных низвержений в самых верхах ещё не окончательно преодолён…  
             Всё же, какая порой случается с родной моей Непроймёнской администрацией неэтичность: по щекотливому во все времена национальному вопросу посылают разбираться приблудного, с прихихиком на всех и вся, чернявого гуцула, да ещё с ломаным «русинским» языком! Будто нарочно хотят противную сторону в добавку обозлить! Чмок, естественно, «рыл» на пенсионера, да только никакусенького компромата не «нарыл» - вот и подаёт мне сейчас на стол претощенькую папку с «личным делом». Остап Бендер, хотя сам и не «крапивное семя», а на Золотого телёнка куда как толще папочку собрал. Листаю… Горыныч, выходит, сам от роду коренной непроймёнец; после «каблухи» - слесарь, станочник на авиастроительном заводе, окончил институт заочно, коммунист со стажем, вырос до замначальника сборочного цеха авиазавода, за границей даже ни разу не был, зато два ордена, медали, жена, трое детей, внуки… - типичный советский гражданин, «сделавший сам себя» при ограниченной, но регулярной заботе со стороны родного государства.  
Итак, Чмоку поручили не мытьём так катаньем уговорить Мирон Горыныча забрать заявление из суда. Но Горыныч оказался пенсом идейным и принципиальным: на скромные Чмокины посулы не позарился - скорее разозлился. Тогда бандеровец привёл Мирон Горыныча ко мне, дабы я своим талантом убеждения попробовал уговорить ветерана в последний раз, иначе у «крапивного семени» остаётся один путь – забивать старика на заседаниях в суде и вообще…
В моей профессиональной прерогативе имеется пункт: выявление в народе протестных групп, не желающих добровольно любить своё начальство, и последующая прививка им хотя и запоздалой, но ещё не просроченной, любви. Только Горынычу уже под восемьдесят: его поезд вакцинации давно ушёл – и хвоста не видно. Тогда, справедливый читатель мой, что прикажете делать мне, вашему покорному слуге и – очень надеюсь! - полюбившемуся уже навек автору? Чмок плюгавий, он ведь типа стряпчего у Салтыкова-нашего-Щедрина; помните: «Ты его задери, а я обделаю дело на свой манер». Ищет, бандера, у меня совета, как задрать пенсионера, а уж он, пёс смердящий, затем его загрызёт совсем! Только врёшь: советский ветеран труда - это кремень! Пенсионера не доводи!
И кащеногий мурзляк с планеты Заклемония сообразит: ничегошеньки Горыныч не добьётся в суде, только свои нервы в клочки истреплет и разнесёт по закоулочкам да остатки здоровья утратит безвозмездно. А Чмок плюгавий влепит деду встречный иск: мол, имеет место подрыв репутации должностного лица, клевета, извольте, Горыныч, возместить чудовищный моральный ущерб и освидетельствоваться на вменяемость… Про Чмока недавно говорили: отправил одного строптивца в карантинный лазарет с «крысиным гриппом», якобы, нашли симптомы, - а уж в лазарете того и «залечили». Вот и на моего Горыныча вызовет Чмок санитаров с носилками, засадит в карантин, подальше от родни, там старик подхватит недавно объявившийся «хорьковый грипп», суд отложат по причине хвори, а там, глядишь, и свезут истца на кладбище «Шестой тупик». Такая «мягкая» ликвидация была, как пишут диссиденты, характерна для властей в застольном прошлом, и я пока что не исключаю: соблазн безнаказанности велик, и какой-нибудь неправильный начальник вместо того как, по указанию сверху, грубо мочить врагов в сортире, может, смалодушничав, поддаться старому соблазну применить «мягкие» меры: содержание в психушке, инсценировка несчастного случая, доведение до банкротства и самоубийства, давление через родню и друзей, выдача «волчьего билета». Это я ещё обычную травлю опускаю!
Надо спасать пенсионера от вероятного инфаркта или дурдома – вот моя благородная задача! Тогда «крапивному семени» говорю построже:  
-  Заводите ветерана, а сами ждите в коридоре – позову!
Чмок плюгавий, просияв, как нарисованное на детском утреннике солнце, и заговорщицки подмигнув самому себе, вышмыгивает пулей за дверь. Пока нацепляю свою редкостную медаль напротив сердца, слышу задним ухом: «Мирон Горыныч, дорогой наш ветеран! Прошу вас, прислушайтесь к совету специалиста, а потом, умоляю, решайте с заявлением - сроки поджимают!..»  
            Как зашёл сухонький опрятный Мирон Горыныч, стуча об пол крепко палкой  облинялой, первым делом веду его к своим грамотам и фотографиям, коими увешаны все две стены моего скромного кабинета. Ну, грамотами Горыныча не удивишь, а вот документальные фотосвидетельства любви народа к своему начальству разглядывает, кажется, со сдержанным одобрением, даже сам про себя кивает, но упорно молчит; от чая с лимончиком отказывается, и даже от казённой сотки с пирожком – наотрез! Ну не расположишь старика! Да-а-а, коренного непроймёнца, к тому же производственника, не склонишь к себе одним лишь приятным еврообхожденьем. Придётся убеждать фактом и давить на совесть!
             Я не юрист, но завсегда исследую историю конфликта. Излагай, Горыныч! Тот сел, утвердил палку между ног, опёрся, приосанился весь, и довольно-таки складно для заводского ветерана принялся излагать свою позицию…
За последние десятилетия, вслед за США и Европой, в России структура этносоциального баланса кардинально изменилась. Иммигрантов уже невозможно ассимилировать традиционным путём смешенных браков, тем более что данные природой ассимиляционные способности русских оказались весьма низки. А коль скоро биология человека консервативна, нам, русским, от смешения ничего хорошего ждать не приходится. Любая интеграция есть отказ от личной идентификации: своеобразное предательство своей нации и себя самого. Абсолютная интеграция - это либеральный миф: она, в принципе, в отдалённой перспективе, возможна, но сегодня, для национальных государств, практически вредна. Иммигранты образуют диаспоры по национальному признаку. Русским свойственен высокий - сравнительно с США и Европой - уровень биологического отторжения других народов. Здесь никакой ксенофобии, а только инстинктивное нежелании русских биологически смешиваться с чужаками. Такое поведение эволюционно оправдано для народов с рецессивной генетикой, и оно же  уберегло малые народы России от исчезновения: они не растворились в доминирующей русской нации. Либеральный мотив потребности в дешёвой рабочей силе ложен: экономика вообще не первична, главное – интересы коренного общества. Да и работают иммигранты зачатую не ахти, а коль мы ставим задачу модернизировать экономику с применением трудосберегающих технологий, то в такой экономике многочисленной неквалифицированной рабочей силе просто места нет. Чем же плохи диаспоры? Когда нашим диаспорянам выгодно, они позиционируют себя наднациональными россиянами, а когда выгода или удобства подваливают с национальной стороны, тут они по мановению своих аксакалов оказываются азербайджанцами, грузинами, таджиками, афророссиянами, турками, китайцами, вьетнамцами… Российские диаспоряне непомерно требовательны, а сами не стремятся или не способны стать ответственными за государство гражданами, а значит, они ни что иное как мусор в русском бытии. Живут диаспоряне, как правило, компактно по национальному признаку, создавая лоскутность в русских городах и весях. Голосуют тоже солидарно, стремясь проводить своих людей в администрации и в депутаты. Ещё исповедуют свои религии и неизбежно разрушают местные культурные традиции, и зачатую быстрее аборигенов размножаются… Коренному населению диаспоры приносят очень мало полезного сегодня, и неизбежно создадут опасные проблемы в будущем. Они отнимают у местных жизненное пространство и доходную работу, страшно раздражают своим подчёркнуто вызывающим поведением. В Европе большая часть преступлений совершается мигрантами и их детьми. Но больше всего европеец зол на мигрантов с Востока не потому, что у них иной цвет кожи и акцент. Его бесит, что на новой родине они, под нажимом своих фундаменталистов, начинают яро исповедовать и выставлять напоказ культурные фетиши, от которых и бежали когда-то с исторической родины. Дождёмся и мы культурной экспансии. Обвиняйте меня, стучит палкой об пол Горыныч, в ксенофобии, в фашизме, но чужие есть чужие. Они сами по себе могут быть замечательными людьми, но в борьбе цивилизаций, привносимой ими в нашу страну, они всегда по ту сторону баррикад. Они живут в России, даже не зная истории страны, всей нашей непростой диалектики добра и зла. Им всё равно, кому принадлежат её природные богатства и в чьих интересах тратятся, они не пойдут умирать за Россию на поле брани.
Ну, достали эти горцы-азиаты своим подпольем и базаром! Самоидентичность, монолитность, само лицо, образ любого государства расплываются в иммигрантской жиже. Обычные граждане коренных национальностей в России не имеют никаких преимуществ перед приезжими и, обладая зачастую меньшей агрессивностью и сплочённостью, отступают, самоограничиваются, освобождая тем самым жизненное пространство для чужаков. Это самоограничение у русских выражается и в нерождении детей. Необходимо, считает Мирон Горыныч, как минимум, предотвратить вторичный этногенез, то есть преумножение диаспор, во избежание неминуемых межнациональных разборок – огня, в коем брода нет. Для глобальной экономики всё равно, кто твой новый сосед, а для человека, живущего на своей родине, это определяюще важно. Общечеловеческие ценности, гуманизм, сочувствие и помощь другим народам - да, они имеют право на жизнь. Однако всё общечеловеческое должно приниматься во внимание только до тех пор, пока оно не вступает в противоречие с национальным. Любой народ имеет право оставаться самим собой и жить своей жизнью. Кто не разделяет сей точки зрения, тот делит народы на «плохие» и «хорошие», а это чревато геноцидом и войнами – гражданскими и мировыми. У того народа, кто чувствует свою силу и уверен в своём будущем, семьи будут большими. А русские сегодня ощущают себя проигравшими исторически, и потому склонны к национальному мазохизму, самоуничтожению. Аборты, самоубийства, социальная анемия – попрошайничество, бродяжничество, пьянство, наркомания… Почему властное начальство такому самоуничтожению не противостоит решительно и безусловно?! Без оглядок на устаревший еврогуманизм. Отнимать у русского народа право иметь свои воззрения и жить национальной жизнью, значит лишать его участия в общечеловеческом строительстве. Хватит! И Российская империя, и СССР питались русской силой, а она не беспредельна. Строя и содержа могущественное государство в самых трудных природно-климатических условиях, русские израсходовали весь свой жирок и отдали слишком много крови; остались от нас одни кости, жилы да нервы. Русские устали от содержания империи. У великороссов к концу XX века уже не было сил и желания поддерживать империю своею кровью, своей трудом и закромами – вот и рассыпались. Не должно быть ничего российского, что не было бы и русским. Докатились: под сомнением оказалась уже сама субъектность русского народа! Внешними силами ставится под сомнение его способность быть творцом собственной истории. Глобализация ведёт к искоренению национально ответственных элит и национальных правительств. Но сами нации-то пока ещё остались! Общечеловеческие наши власти дождутся массового социального протеста русского большинства, ощущающего себя социально и национально униженным на собственной земле. Почему начальство не противодействует компактному заселению и стихийному возникновению этнических или религиозных "гетто"? Почему не усиливает борьбу с правонарушениями и неуважением иноземцами местных обычаев, традиционных ценностей и норм поведения? Пока Россия слаба, начальство должны исходить из интересов преимущественно коренного населения и только перед ним нести ответственность. Вот, пусть губернатор и ответит перед нами! Почему в Непроймёнской стороне русские, татары, чуваши и мордва вымирают, а кавказцы, среднеазиаты, турки, китайцы и даже негры множатся день ото дня? Полстраны своих изнывает от безработицы, но где государственный подход: научи, переобучи своих – зачем миллионами завозить иностранных рабочих? Те в конце концов оседают, образуя диаспоры, а рабочих рук, якобы, опять нет. Что за чудо: у нас разразилась грандиозная всемирная стройка, что ли? В России должны жить и работать русские, татары, мордва, чуваши… - коренные, в общем, народы – всё! А государство обязано организовать предприятия и учреждения с таким количеством рабочих мест, какое как минимум равно численности трудоспособного населения. Да, либеральные реформы развратили многих россиян, ранее занимавшихся производительным трудом, а иные молодые люди настолько упали интеллектуально и нравственно, что вообще не готовы встать к станку или сесть за штурвал комбайна, - и это норма для скатившейся в третий мир сырьевой страны. И всё же в здоровой части производящего племени сработал механизм самосохранения: большинство русских людей пока ещё готово и хочет работать.  Россия поглощается по косовскому образцу: русские могут оказаться в контейнерных городках, на гуманитарных пайках, под «охраной» голубых касок…
Мой Горынычу мысленный ответ: сия застарелая болезнь не лечится радикально и кавалерийским наскоком. А коль скоро никакусеньких практических указаний от своего начальства по столь деликатному вопросу я отродясь не получал, для Горыныча придётся мне самому на ходу формулировать - исходя из «общих представлений», какие смогу только наскрести.
Горыныч мыслит в русле ключевого исторического противоречия Российской империи: небогатая континентальная империя существовала исключительно за счёт русских этнических ресурсов. Содержание самой большой, после монголов, империи, это, конечно, выглядит для русских почётно и величаво: есть чем гордиться, потрясать и утирать. Только русскому народу, то есть, абсолютному большинству наших людей, государственная величавость не приносила ни счастья, ни достатка. К примеру, российская армия при царях состояла, за редким исключением, только из этнических русских, а для нехристей с национальных окраин воинская обязанность не предусматривалась вообще. Грубо говоря, воевали одни русские, а от нерусских в имперских войнах участвовали только вспомогательные отряды, как это было, например, в Армении, когда Россия спасла армян от полного истребления турками, или в Болгарии, или в Бессарабии. Но уже в 1800 году великороссы составляли лишь 54 % численности населения империи, а в 1897 году – уже только 44,3 %. Не пушки, не деньги, а русские труженики и воины составляли главный ресурс империи. Русские крестьяне платили самые большие в империи подати. Особенно много русских денег и крови безвозвратно утекало на Кавказ. Река течёт и сегодня. Всем ли это по нраву? Первая русская этническая общественная сила против империи – старообрядчество – возникла в XVII веке. Старообрядство проповедовало мессианскую утопию под названием «Святая Русь», но объективно, своими деяниями, старообрядцы сотрудничали с империей, расширяли, как первопроходцы-колонисты, её границы, были лучшими непьющими работниками империи, ковали уральское железо, платили в казну повышенные – «за свой раскол» - подати и тэдэ. Это один из парадоксов русской истории: раскольники – мощная русская этническая оппозиция имперскому государству – укрепляли и развивали ненавистную им антирусскую империю. Русское старообрядство существует поныне - и это живое свидетельство устойчивого нежелания верующей части русских «низов» тянуть на своём горбу многонациональную многоконфессиональную империю. Второе отечественное движение русского этноса против империи – это славянофильство в XIX веке. Славянофилы ввели понятие «народность» и искали пути разрешения конфликта русскости и империи в пользу русского народа. Они шли в направлении трансформации нерусской империи в национальное русское государство, понимая, что неизбежно окажутся перед выбором: либо огромная нерусская империя, либо русское национальное государство в меньших границах. У славянофилов не было шансов преуспеть, их идеи не доросли до идеологии, оставшись мировоззрением подавляющего меньшинства. Российские императоры, начиная с Петра Великого, не хотели быть главами национального русского государства, и дворянство не желало возделывать свою страну, а предпочитало транжирить созданные русским народом богатства на курортах Италии и в Париже. Имперская церковь не осуждала и не препятствовала транжирству сил великорусского народа, а только сама стремилась поучаствовать в делёжке пирога, а посему в исторических претензиях на русский патриотизм православной церкви можно смело отказать. Славянофилы впервые отделили «русских европейцев» от русского народа. Сегодняшние российские либералы – те же «русские европейцы»: у них точно такие же колонизаторские установки в отношении родной страны, они чужды чаяниям русского народа, они с лёгкостью жертвуют интересами презираемого ими «неполноценного» русского народа и всякой досадной «русскостью» ради умозрительного западного либерализма и ради собственного кармана, и, конечно, не связывают личное своё будущее с Россией. Нежелание великороссов дальше поддерживать советскую уже империю ясно и бесповоротно проявилось в конце XX века: ни русский народ, ни советская армия, боеспособное ядро коей по-прежнему составляли русские, не поднялись на её защиту. Русские теперь могут сообща подняться, только если почувствуют угрозу порабощения, как при нашествии нацистской Германии. Гражданская война в России не возможна, разве что классовые смуты бедных против богатых и этнические выступления местных против иммигрантов.
Я не холуй, но своё начальство почитаю! Горынычу надо прояснить! Сегодня, умиротворяюще говорю пенсионеру, в мире насчитывают 200 государств и 2500 народов. Значит, в среднем, в каждом государстве живут по 12 с половинкою народов. И большинство народов не хочет принимать чуждые навязываемые им стандарты поведения и нормы жизни. Начиная с середины двадцатого века, происходит бурный рост национального самосознания и, благодаря социализму, распалась колониальная система, и теперь все народы, и даже мелкие этнические группы, стремятся к самоопределению, а то и к отделению в самостоятельное государство. За этот период, то есть, на протяжении жизни одного поколения людей, образовалось несколько десятков новых суверенных государств. Их население считает себя отдельными самостоятельными нациями. При сём человечество столкнулось с циничной подменой нравственных понятий. Зримо обозначился рост экстремизма. Он проявляется в разжигании социальной, расовой, национальной и религиозной вражды, в распространении идей фашизма и нацизма, ксенофобии, практики терроризма. Россия в своей полиэтничности и многоконфессиональности – совсем не исключение, посему всё зло расцвело и у нас. Но только у России есть уникальный  многовековой опыт мирного построения собственной многонациональной многоукладной цивилизации. Здесь сыграли ключевую роль уникальные черты русских людей, в первую очередь — уживчивость с другими нациями, терпимость к непохожим. Второе важнейшее  качество русских — жертвенность, готовность к самопожертвованию ради других наций. Сама русская империя – не российская, русская! - была создана именно на основе нашей уживчивости, терпимости и жертвенности. Имперским, но и дружелюбным, мироощущением природа одарила русских людей. Мы всегда стояли насмерть не только за свой дом, но за дома дружественных инородцев. "Не замай!" — грозный девиз русских, но под надёжным имперским крылом, благодаря пролитой русской крови, спасались все народы-братья. Русские дошли до Тихого океана - и не истребили ни одного народа. И сейчас благополучно поживают упомянутые ещё в "Повести временных лет" малочисленные народы, а их культура обогащается русской культурой и становится известной миру через русский язык и благодаря весу русской нации в мире. Без русского ядра их культура замкнётся и скончается, а сами эти народы будут ассимилированы и поглощены либо мусульманской Азией, либо Китаем. Русские – генетически умная, интегрирующая нация. Мы лидеры в Евразии.
-  А материально живём хуже малочисленных народов, - сердится Горыныч. – Какого, спрашивается, ляда мы их собрали вокруг себя?
-  Сдалась вам эта колбаса! Вы голодаете?
-  Нет, конечно: я работал всю жизнь.
-  Идея братской помощи близка русскому характеру – мы сострадательны и не крохоборы. На этом сначала играли российские императоры, затем коммунисты-интернационалисты, и всегда на русском характере играли многочисленные иммигранты и «младшие братья». В русских заложена добрососедская имперскость, и сегодня она для нас может оказаться козырным тузом на руках, а не злополучной пиковой дамой. Да не больно-то хуже других живём – чего бы к нам иммигранты лезли за куском? Зато русский народ всегда жил духовно богатой, интересной жизнью. Русские не такие как все. Мы праведники: даже сегодня мы сохранили в себе высокую духовность, а это база образованности. Русские - с пространственно развитым мышлением, а за ним будущее в эру информационного общества…
-  Ну да: русские люди - все из себя такие, а кругом поражения и развал!
-  Политические наши враги умело поспособствовали развалу СССР, а теперь стараются и Россию разрезать на куски. Для этого острят нож обоюдоострый, одно лезвие – «национального вопрос», другое – конфессиональный. Бодритесь: начальство вот-вот  займётся этими вопросами и разрешит! А вытаскивать их, как вы, на публичный суд, под вой либеральных СМИ, чревато!  
-  Ваше хвалёное начальство действует по указке империалистов: оно принудительно интернационализует жизни непохожих друг на друга наций: создаёт предпосылку слияния наций в какой-то виртуальный «общероссийский народ». Либеральная химера: нет такого народа в природе! Как оказалось, не было «советского» - сколько ни ищи по городам и ни трещи с трибун.
-  Властное начальство, не беспокойтесь, разумеет: если ради глобализации будет вызывающе пренебрегать национальными особенностями в развитии народов, пожнёт разрушительное сопротивление. Оно уже возникло - и растёт. Власть из одного только чувства самосохранения обязана формировать условия для межнационального мира и согласия, способствовать обогащению многовековых самобытных культур и традиций народов России, крепить взаимоуважение и веротерпимость.
-  Мне что обидно: русские будто предназначены всех обогащать, а сами – побираться, будто должны всех уважать, а сами – унижаться, и всё ради межнационального мира в России. Нужен мне мир такой ценой? У русских, как у народа, образующего государство, никаких особенных прав нет.
-  Ну, каких прав у русских нет – начальство разберётся. Весь мир разбегается по национальным квартирам – будут и у русских свои права, а обязанностей, согласен, и так хватает. Скоро обретёт Россия чёткое и однозначное определение правового статуса народов. А пока у нас уж больно широко и противоречиво трактуются даже сами понятия «народ» и «права народов»…
-  Даже сами понятия?! Здесь, товарищ Бодряшкин, давай-ка проясним!
Горыныч, вижу, созрел: надо прояснить! Достаю из холодильничка родимую, одним мановеньем по сотке разливаю и со сдержанным пафосом из самой глубины души провозглашаю:
-  За русский народ!
-  За русский!
Прояснили… Закусили парой тёплых ещё пирожков с ливером из институтского  буфета. А, кстати, пирожки с ливером у нас – обе ладони с локтей оближешь: велики они по-раблезиански, непритязательны на вид, чревопитательны ужасно, пахнут детством и вообще…
И сразу мне на память стал основной закон всплывать:    
-  Российская Конституция в понятие «народ» вкладывает три значения: народ как политическая общность - многонациональный народ Российской Федерации, источник и субъект публичной власти; народ как территориальная общность, то есть, как население определенной территории; народ как наднациональная политико-территориальная общность - эта обладает правом на самоопределение. Главный здесь критерий  - объединение народа общей территорией проживания, а принадлежность к той или иной этнической группе, к партиям и социальным группам, исповедуемая религия и дэрэ, не являясь обязательными, усиливают или ослабляют консолидированность в обществе. Либеральная Конституция Российской Федерации закрепила новую формулу: «многонациональный народ Российской Федерации». Тем самым, она, во-первых, зафиксировала различные содержательные характеристики у понятий «народ» и «нация»: народ – это население государства, нация – этнос, и, во-вторых, определила перспективу формирования единой гражданской нации страны…
-  Да не хотят люди единой нации! К чёрту приблудных либералов! Они все нарочитые путаники и патологические вруны! На них в пору санитаров с носилками вызывать. Лучше скажите, чем сегодня российские народы отличаются друг от друга по своему статусу?
-  Народы отличаются по многим факторам: биологическим, географическим, количественным, социальным, политическим, экономическим, идеологическим, историко-культурным и религиозным. Народы России учёные объединяют в четыре основные группы: государствообразующий титульный народ страны - русский народ, он составляет абсолютное большинство населения страны и неоспоримо играет заглавную роль в  созданном государстве; коренные малочисленные народы регионов страны; коренные титульные народы субъектов РФ; национальные меньшинства. Современные права российских народов, увы, представляются в рамках западной системы прав человека, посему они оказались в сетях путанной либеральной системы. Нам-то с вами очевидно: в структуре прав человек нужно - как минимум! - выделить права народов, то есть, закрепить в законе специальные коллективные права человека, связанные с его принадлежностью к определенной территориальной, политической и национальной общности. Эти коллективные права характеризуются возможностью их осуществления только общностью и они должны регулироваться системой международно-правовых и национально-правовых норм. Такие нормы определи бы положение общностей в государстве и в мире, и создали бы надежные гарантии для сохранения, жизни и развития народов.
-  Это что – современные права народов чуть ни с нуля определять и закреплять?
Вот Горыныч, змей, копает! Явно след прояснить ещё разок – для большей убедительности спорных аргументов. Приняли по второй…
Не с нуля, Горыныч! Права народов, говорю, складывались веками, но в нашем разговоре ограничусь выделением четырёх основных периодов формирования прав. Возникли современные права народов ещё во время ликвидации феодализма и образования централизованных государств в Европе. Тогда зародилось поколение прав, связанных с народным суверенитетом: то есть, создав государство, начальство и народ – здесь едино! - стали пользоваться им для выражения своей воли. Второй период приурочивается к вступлению капитализма в монополистическую фазу. Здесь главной становится идея равноправия и самоопределения народов. Третий период – советский, он связан с утверждением права народов на существование и развитие. В нынешний, четвертый период, становления прав народов знаменуется этническим ренессансом. Теперь народы стремятся к сохранению национальной самобытности и сопротивляются глобализму. Права народов делятся на внутренне присущие права, связанные с возможностью самовыражения и самоопределения народа – это родной язык, имена, и на внешние права - эти связаны с реализацией народного суверенитета в различных сферах жизнедеятельности: политической, социально-экономической и культурной.  
-  И как в таком законодательстве будут соотноситься коллективные и частные права?
-  Права человека и права народа, хотя самостоятельны, но неразрывно связаны  между собой. И в этой связи есть своя логика и диалектика. Права народов – не есть сумма индивидуальных прав лиц, входящих в ту или иную общность. Права народов имеют качественно иные свойства: они появляются и формулируются по мере становления целей и интересов коллективного образования. В чём заключается ценность выработанного тысячелетним опытом цивилизаций набора универсальных прав человека? В них заложен потенциал тех естественных и непременных свойств, кои необходимы для нормальной жизнедеятельности человека и человечества в целом. Коренным народам России присуще чувство коллективизма. Коллективная психология россиян сформировалась в естественной среде. Громадные пространства страны, суровые климатические условия, труднопроходимые территории заставляли и заставляют людей, дабы выжить, действовать совместно, общиной, всем миром. Коллективизм не уничтожает личность, а делает её более защищённой, жизнеспособной. В тяжких природных условиях коллективное и индивидуальное должны сочетаться, дополняя друг друга, обеспечивая возможности для гармоничной жизни народа. Коллективные права не могут ставиться выше индивидуальных прав, а должны находиться с ними в гармонии, проверяться ими «на качество». Любой российский правовой документ, касающийся коллективных прав, должен рассматриваться как часть уже существующей системы правовых стандартов по правам человека. Нам нужно добиться систематизации норм российского и международного права, относящихся к правам народов, ибо России не позволят дерзкой самодеятельности в этом вопросе. Не в компетенции Непроймёнского губернатора официально решать что-либо в пользу коренных народов…
-  Да он боится даже попробовать русских как-то со дна приподнять! Видно, не по нраву ему русские. Губернатор не перед непроймёнцами в отчёте, а перед Кремлём. А Кремль – перед Западом. А Запад - перед капиталом. А капитал у глобалистов. А глобалистам права народов только во вред – уменьшают прибыль. Так цепь и замкнулась: от губернатора – к правам народов. Кто-то же должен её разорвать! Я их порву!..
-  В межэтнических конфликтах недопустимо ставить человека перед выбором: ты за арабов или за евреев, за турок или за армян, за сербов или албанцев? Равно как в межконфессиональных: ты за христиан или за мусульман? Пожнёшь гражданскую войну! В критической массе русского народа гражданский национализм ещё не замещён на этнический национализм, разделяющий большие нации на племена. Война же не оставляет выбора, как только выселять или убивать. Многие уже хотят войны, дабы махом разорвать все путы и узлы.
-  А сколько их понавязали!
-  Только власти начеку! Вот-вот уже госполитика России относительно прав народов обопрётся на знания об их действительном положении. Тогда будут приняты специальные федеральные законы и программы развития русского народа, как в целом по России, так и в субъектах Федерации, и в Непроймёнской сторонке тож, и за рубежом. И разработают, само собой, программы для народов в республиках и автономиях, и для коренных малочисленных народов, и для национальных меньшинств. Сепаратизм можно и должно изжить, если гарантировать народам сохранение их самобытности и защитить от притеснений, и обеспечить удовлетворяющую их степень свободы в самоуправлении и развитии.
-  Когда это будет! А сегодня, куда ни ступи, можешь напороться на этническую мину.
-  Для кого и коровья лепёшка мина. При строительстве Российской империи государство и православная церковь целенаправленно усиливали в мировоззрении русских людей специфический гражданский российский национализм. Такого сорта национализм собирает народы в большие нации. И нам удалось создать богатую и сложную по содержанию конструкцию полиэтнического государства с русским ядром. Сия конструкция имела большие достоинства, но и была весьма хрупкой - этничность сохранённых народов могла в один миг «взбунтоваться», выйти из-под контроля и разрушить империю. Посему новые земли и другими народами включались в Российскую империю всегда только после долгих колебаний и, как правило, под давлением серьёзных обстоятельств. И каждый раз верховное русское начальство понимало: в систему закладывается новая мина. И каждый раз на русское ядро населения ложилась дополнительная нагрузка. Советская власть приняла имперскую конструкцию и положила её в основу новой государственности - с тем же, как при царях, осознанием рисков. Изменять её было уже опасно и невыгодно для всех народов. За полвека Первого капитализма, считая с отмены крепостного права, этничность народов России уже дозрела до этнического национализма, потому его можно было погасить только строя СССР как «семью народов», причём даже с огосударствлением этничности, со становлением гражданского советского – уникального! - национализма. Зато присоединённые народы получали от русских компенсацию в форме ускоренного социального устройства. Это социальное обеспечение высоко ценилось всем нерусским населением страны, за исключением национальных элит. Но центральная власть, опираясь на массовую социальную и культурную лояльность, могла жёстко подавлять все проявления этнического национализма, вплоть до репрессий против элит и даже целых народов, особливо, если тип этничности заставлял их подчиняться элите – как, например, у чеченцев или у крымских татар. Кроме того, плановая система хозяйства и «тоталитаризм» центрального начальства легко позволяли не допускать стихийной миграции и внедрения больших иноэтнических масс в стабильную русскую среду…
-  Во-во, а сейчас к нам вторгаются, как хотят, а у себя на родине бьют русских насмерть или выгоняют голышом!
-  …При таком порядке этнический национализм русских продолжал в СССР атрофироваться, как и в течение предыдущих двух веков. «Старший брат» ощущал себя держателем всей империи. Это накладывало на русских дополнительные тяготы, но давало и огромное преимущество в длительной перспективе: русские смогли стать одним из десятка больших народов мира и создали великую культуру. Завладей русскими этнический национализм, он сильно ограничил бы развитие российской цивилизации. Не будь этой сотни малых народов, сами русские не стали бы именно такими. С начала 70-х годов главным направлением Первой холодной войны против нас стал подрыв национально-государственной конструкции СССР. Атаки на социальный и политический строй велись больше для маскировки. Советское высшее начальство, к несчастью, не поняло изменение доктрины у политических врагов. Безоружной оказалась и интеллигенция в целом - за исключением той её части, коя с радостью пошла в услужение Западу. Межэтнические конфликты в СССР создавались целенаправленно, с мобилизацией и координацией действий преступного мира «обеих сторон». Модельный случай – это создание очага войны в Нагорном Карабахе. ЦРУ одновременно готовило боевиков и для Армении - в лагере около Баальбека в Ливане, и для Азербайджана - в турецкой армии. Армянскими боевиками даже командовали офицеры США из числа армян. Активно действовали там и офицеры литовского происхождения. Преступные организации с обеих сторон устраивали погромы и этнические чистки, а фарисейское руководство конфликтующих сторон  проводило двусторонние «совещания» в Москве. После краха СССР были ликвидированы все социальные и культурные механизмы дезактивации этнических мин. Зарубежные враги и национальные элиты начали активацию мин - через экономику, идеологию, культуру, право. Чего стоит только принятие Закона о репрессированных народах. Создавались условия для этнических конфликтов в русских областях. В 90-е годы были запущены уже долговременные военные кампании против России в целом. Большой операцией в этой кампании стала организация войны в Чечне. Как раз одной из главных задач войны на этом этапе является подрыв гражданского национализма русских и разжигание в них этнического национализма. Подрыв этот должен быть проведён в «кипящем слое» - среди безработной и отчасти криминализованной молодежи, и в среде интеллигенции. При слабости государства этого достаточно, дабы подавить волю масс, а массы советских людей утратили способность к самоорганизации. Поэтому господствовать на улице и в прессе всегда будут марионетки, действующие по командам Запада. Перелома в мировоззрении большинства русских пока не произошло, но к этому перелому их подталкивают непрерывно. Обидно мне, уважаемый Мирон Горыныч: вас, через лживые СМИ, враги толкают на баррикады!..
-  Я сам полезу! Не боюсь я умереть на баррикадах! Если дойдёт до баррикад, там окажутся все свои: погибну за правое дело на глазах товарищей – есть, разве, смерть красней?! Было бы за что!  
-  Ладно, а за что именно, вы, патриот России, погибли бы на баррикаде? Давайте проясним!
Встали, без чока прояснили по третьей, - за погибших в межнациональных конфликтах - закусили пирожком, всё чин по чину…
Тогда моделирую для Горыныча случай простой и сердитый, из числа уже не раз имевших в России место:
-  В неком российском городке кавказская, допустим, диаспора вызывала несильное, но устойчивое недовольство русских, а потом, вдруг, обнаглела и провинилась серьёзно: инородцы, к примеру, в драке порезали русского парня насмерть или изнасиловали группой несовершеннолетнюю нашу девчонку, поиздевались, убили и закопали в лесополосе…
-  Это сколько хочешь…
-  В русский мир со своих малых родин мигрировали этнические сообщества и сорганизовались в диаспоры. Люди в этих замкнутых диаспорах настроены антирусски, – но пассивно антирусски - а между собой они сплочены кровью, нуждой, страхом и, очень часто, вынужденно криминальным образом жизни. Члены этнических сообществ, независимо от личных установок, включены в теневую организацию и помимо своей воли подчинены «полевым командирам» той холодной войны, коя ведётся против России и русских. Та же часть этнической элиты, коя интегрировалась в русскую среду ещё в советское время и, естественно, не заинтересована в конфликте с государствообразующим народом, оказывается не при делах – она не может принять ни сторону русских, ни бывших «своих», и, следовательно, влияния на ход событий практически не имеет. Диаспора – это боевая, на взводе, мина: с нею российские власти должны обращаться крайне осторожно. Требовать от родного начальства самых решительных действий может или сознательный провокатор или наивный патриот…
-  Я не провокатор! – ерошится Горыныч, трижды стукнув палкой об пол. – Я ветеран, заводчанин! Кто такой наивный патриот? Я вообще не разберу: кто патриот, а кто националист?
-  Есть три живые великие идеологии: социализм, либерализм и национализм. Есть идеологии помельче, к примеру, консерватизм, но консерватизм скорее – опасливое состояние женских умов, чем зрелая политическая мужская идеология, у него нет стержневой идеи. Есть и коммунизм, но это пока недооцененная идеология светлого будущего: с коммунизмом пора особо разобраться! У великой идеологии всегда есть стержневая идея: у социализма – справедливость, у либерализма – свобода, у национализма – братство.
-  При социализме в СССР братства, что ли, не было? Полмира братьев!
-  Братство при социализме ещё какое было: вся Африка с нашего братства только и питалась, социализма у нас не стало – и Африка скончалась на глазах; но главное в социализме – соблюдение принципа справедливости. А национализм – это такая политическая идеология, когда только нация выступает первоисточником суверенитета и законной власти, и нация провозглашается самой ценной в обществе формой групповой солидарности. Есть три национализма: государственный, национализм большинства и национализм меньшинства. Государственный национализм сродни расизму. В Англии на рубеже ХIХ-ХХ веков официальный государственный национализм расистского толка стал для англичан культурной нормой: «Мы, - заявлял Сесиль Родс, - первая раса в мире и чем больше мирового пространства мы заселим, тем лучше для человеческой расы». Где правит государственный национализм, которому служит армия и полиция, там дело не ограничивается одними заявлениями: в Лондоне в 1917 году горожане устроили не слабый еврейский погром. Именно в Англии родилась идея решения «еврейского вопроса» посредством «камер смерти»; эту масштабную идею осуществил Гитлер, так что можно считать: немецкий нацизм имеет английское происхождение. Теперь государственный национализм проповедует Израиль: тоже захватывает земли, заселяет мир, устраивает погромы, как раньше это делали англичане, немцы и японцы. Национализм большинства – это ваш случай, Мирон Горыныч: русских в России абсолютное большинство, но никакой особливой пользы для себя они не имеют. В Израиле законодательно закреплена польза только для евреев, в Японии – для японцев, в России – для…
-  Для империалистов и их ставленников в органах власти! Для олигархов, для мирового сброда, для кого попало, только не для русского народа!
-  Если государство проповедует политику либерализма, то национализм большинства неизбежно вступает в противоречие с идеологией власти. Это противоречие то совсем неощутимо в политической жизни государства, то превращается в серьёзную оппозицию верхам. Власть неизбежно заигрывает с националистической оппозицией большинства, частенько с бесстыдством использует её, но случись серьёзная разборка, всегда первым делом сдаёт националистов. Так было в 1917 году, когда к власти пришли не русские черносотенцы и славянофилы, а интернационалисты. Национализм меньшинства заключается в стремлении жить диаспорой и, в конечном счёте, не только культурно, но и территориально отделиться от большинства, создать собственное национальное государство. Национализм и патриотизм не всегда одно и то же: если человек ощущает себя частью многонациональной страны, то его патриотизм не имеет этнического окраса - он государственный. Так было в СССР во время ВОВ.
-  А я знаю, что грузины с гор не хотели идти на войну: вот, мол, если фашисты полезут в наши ущелья – будем воевать, а так - «за вас» - воевать с немцем не пойдём. Грузин на войну из ущелий выгоняли под дулами автоматчиков войск НКВД. Это они, оказывается, «за нас» воевали! И чеченцы, ингуши прятались в горах от призыва, и тысячами дезертировали из армии. И крымские татары били нам в спину, и Бандера, и прибалты… Теперь их национализмы меньшинства торжествует – отделились…
-  И обанкротились. Кому они нужны? Евросоюз, что ли, будет их кормить? Разве только под залог земли и ценной недвижимости. Так всю землю у них постепенно и отберут, и обживут для себя, а отделившимся национализмам будет крышка. Сегодня только имперский национализм или мировой социализм способны противостоять глобальному либерализму.
-  С мировым социализмом – это подождём: опять русским кормить сотню названных братьев. А вот русский национализм большинства нужно сделать государственным национализмом, как в Израиле. И нечего оглядываться на национализмы российских меньшинств – они знают: от русских ещё никто не пострадал. Мне поздно уже молчать - в свою бытность интернационалиста-коммуниста я вот как намолчался! И на кладбище ещё намолчусь! Сегодня русский народ как прозябает?!
-  Ну, кто как прозябает – начальство разберётся! А, только, допустив образование пассивно враждебных диаспор, российская власть всё же не может действовать решительно, ибо у неё нет пока для этого ни социальных, ни культурных, ни законных оснований. Наполовину демонтированное государство и обескровленный русский народ могут обойти эти мины только, если ступать будут очень аккуратно. Решительно готова действовать в межнациональном конфликте лишь та часть русских, коя натаскивается через вражеские СМИ на добивание государства и истребление русского народа. Рядовые бойцы из отрядов националистов будут действовать, конечно, совершенно искренне, в духе: «Бей инородцев - спасай Россию!» В чём, спросите, здесь засада? Националисты считают врагами русских не только провинившуюся в драке или в изнасиловании кавказскую диаспору, но и всю текущую власть, допустившую возникновение конфликта. Разрешение же конфликта наивные русские патриоты видят, как правило, в форме физической мести. Для осуществления мести они неизбежно перейдут к самоорганизации на основе этнического русского национализма и вынуждены будут драться на два фронта - с  диаспорой и с МВД. Если выступление русских патриотов окажется местячковым, а не полыхнёт по всей стране, то, вероятнее всего, их ждёт поражение, и русская нация понесёт очередной ущерб. СМИ растиражируют это поражение на весь мир. Горько, если вот так - провокация за провокацией – врагам России удастся затянуть наивных русских националистов в ловушку, а потом достичь свои антирусские цели. Что будем иметь в случае русских баррикад в российской глубинке? Первое, либеральные СМИ, свои и зарубежные, взвоют на весь мир: «Русские - прирожденные фашисты!» Второе, произойдёт сдвиг власти к «цивилизованной» западной позиции, то есть наступление на русский гражданский национализм под предлогом борьбы с приписанным «фашизмом»; в ответ власть получит усиление русской политизированной этничности с опасным сдвигом к племенному, как у тех же горцев, сознанию. Третье, начнут расти и возбухать субэтнические противоречия внутри самой русской нации, с отщеплением субэтносов и возбуждением этнического самосознания у «обрусевших нерусских». Четвёртое, последуют вспышки насилия в кварталах и гетто работников-мигрантов; а коль мигрантам терять нечего, кроме своих цепей, русская националистическая молодежь, не имея горских навыков с лёгкостью переступать через кровь, не сможет серьёзно им противостоять и отступит с большими потерями. Пятое, за разгоном русских националистов, последуют репрессии против участников баррикад - при молчаливом одобрении большинства населения, традиционно сохранившего нейтралитет. В плачевном итоге, государство ещё больше ослабеет. Баррикады неорганизованных патриотов, отчаянные этнические погромы без проекта и без политической организации, и неизбежное при погромах мародёрство – это худший выбор для России. Это значит принимать навязанную нам извне дилемму с правами народов, значит действовать по чужому сценарию. А дилемма пока ещё разрешима мирным путём. Восемьдесят процентов населения России - это не русская диаспора, а государствообразующий народ. Его объединённое мнение и должно быть оформлено через законы государства…
-  Нет у нас для народа никакого государства! Сколько раз было: прокуратура Непроймёнска без согласия диаспоры не может подозреваемого кавказца даже арестовать. Воля  приезжих оказывается выше воли России! А если нет государственной власти, народ, в лице русского населения, имеет право и даже обязан взять власть в свои руки. И если верховная власть и дальше будет демонстрировать свою импотенцию, и даже враждебность по отношению к русскому народу, то придётся брать всю государственную власть. Или вы опять будете ссылаться на обязательства «старшего брата»?! Мы, русские, опять кому-то что-то должны? И нечего тут пенять на Запад, что он этнические мины начал взрывать: они нам не друзья даже на словах – вот и взрывают.
-  Государство для народа у нас есть! Только оно ещё, как молодое вино, бродит, ещё не устоялось в русскую крепость. Тем не менее, начальство и в центре, и на местах, об аборигенах печётся особливо, но незаметно для тех, кто не в теме. Вот-вот уже начальство возьмётся за…
-  Сомневаюсь! С чего бы?
-  Охотно объясню. Ныне действующее начальство поставили над собой такие, как мы с вами, Мирон Горыныч. Диаспоряне же, если умножатся чрез меры, обязательно выберут совсем других начальников: исключительно из своей национальной среды. Иммигранты подрывают авторитет власти в глазах основной массы избирателей – и начальство с этим считается. Чего стоят одни голодовки и забастовки обманутых хозяевами гастрабайтеров – начальству они нужны? А уголовники и попавшие в лапы национальных преступных группировок, и террористы представляют серьёзную угрозу для нашей государственной власти. Почему от иммигрантов одно для нас беспокойство? Они со своих родин к нам заявились не от хорошей жизни, а приехали элементарно выживать, и потому к соображениям об общечеловеческих ценностях, то есть к добровольной делёжкой с ближним, они относятся потребительски – вы, русские, с нами делитесь всем, а мы с вами делиться не можем – нечем. Тогда риторически спрошу: наши кормчие разве хотят остаться без руля и без ветрил? Какой начальник, если он в здравом уме, бросит по доброй воле свои бразды? Такого в русской жизни не бывало! Но сегодня западные либералы не разрешают нашей власти, как своему обезоруженному должнику, отстаивать российские интересы даже внутри страны. Прибалтике разрешают, нам - нет. Так не любят русских! Вот построим дюжину авианосцев – «разрешат». Тогда переделаем всё законодательство страны, и уже в нормах закрепим преимущества за своими гражданами и народами, как и должно быть. Сначала законы – меры потом! Сегодня прими губернатор, по вашему наущению, незаконные меры – его самого завтра снимут…
-  А кто, по-вашему, русскому враг, кто – друг? Пора определяться!
Я не систем, но классифицировать просто обожаю! Классификация друзей/врагов русского народа у меня есть своя. Но крепышу Горынычу я её прояснять не стал, иначе наше застольная беседа затянулась бы до ночи, а у меня, да и у Чмока за дверями, служба! Вам же, националистичный читатель мой, предложу на кухонное доверительное обсужденье свою попытку классификации кто есть кто среди обступивших нерусские лиц.
Как обладатель квадратной головы, я люблю кругленькие цифры, а посему моя классификация народов по степени их дружественности/враждебности к русским заключает ровно двенадцать ступеней, как в элитном здании лестничный пролёт: родной брат – брат – так называемый брат – лучший друг – друг – так называемый друг – друг по расчёту – приятель – знакомый – известный - враг – заклятый враг. Ещё мне Патрон предлагал завести в эту лесенку ступень «недоброжелателя», поместив его между «знакомым» и «врагом». Только я решительно не согласился, по мотиву, что «недоброжелатель» – это скорее текущее вненациональное понятие: любой доброжелательный к русским народ может хотя бы на миг заскочить в этот сортир, где, как наше начальство обещает, подвергнется опасности замочки. Пояснения заняли бы отдельный мемуар. Здесь же замечу только для примера: родной брат – это украинец и белорус; лучший друг – армия и флот;  друг по расчёту – литовец, эстонец, латыш, еврей,  голландец, румын, китаец, турок… Если с «братьями» и «врагами», оглянувшись на деяния в веках, достаточно всё ясно, то с «так называемыми друзьями» пора особо разобраться! К слову, русским не след зацикливаться на изучении английского языка. Русским нужно учить итальянский, немецкий и французский – поддерживать и ориентироваться на их вполне дружественные еврокультуры, а не на открыто враждебную нам англо-саксонскую евроамериканскую культуру.    
Но вернёмся к родным осинам… Отделавшись от Горыныча общими словами, вынимаю диктофон, включаю и уже под запись, с добрых полчаса, методично излагаю свои соображения: что конкретно, кроме безнадёжного суда, уже сегодня можно по теме Горыныча сделать через депутатов, через структуры администрации Непроймёнской стороны, через общественные организации, СМИ, армию, школу, ВУЗ… Это я ещё тюрьму и искусство опускаю! Вот это всё, убеждаю старика, не противоправные дела. Их и начальство оценит и народ. Да и наш ЖИВОТРЁП, если что, подсобит научно-административным своим ресурсом… По завершению речи, вручаю диктофон Горынычу, в подарок. Непреклонность в глазах Горыныча, замечаю, начинает пропадать – оказывается, он и не чаял, что можно кое-что сделать и без баррикад…
-  А к губернатору вы не справедливы, - говорю построже. - Он не прыгнет выше федеральных законов. Или прикажете ему ходить вечерами по подъездам и из-за дверей русские семьи ругать: вы скоро, наконец, ляжете? - сачкуете, а мне за вас отдуваться! У вас, Мирон Горыныч, по справке Чмока, трое детей. Они давно взрослые и семейные, но народили всего-навсего троих внуков, а надо бы семь или восемь, лучше девять. Тогда риторически спрошу: а справедливо ли косить на губернатора, когда в собственной семье вы бессильны кровинушек своих размножить? Быть может, вашим детям негде жить или денег на питание совсем нет?  
-  А чёрт их знает… - занервничал уже Горыныч, отводя глаза и вздыхая. - Худо-бедно, у всех всё есть…  
-  Беспокоиться о русском народе куда легче, чем о собственной семье. Лично вы что  сделали, дабы ваших внуков стало больше? Дабы при вполне сносном довольствии ваша семья фактически не вымирала?
-  Да я им говорил! – сердится Горыныч, даже пристукивает палкой об пол. – Не хотят. «Нам хватит одного», говорят…
-  Вот именно: «не хотят»! Вы полагаете, наш губернатор или районные суд в силах добавить им хотения? «Чёрт их знает… Я им говорил…» Эх, вы! А ещё ветеран и наивный патриот! Вы не обеспечили развитие собственной семьи! Хотите не в бровь, а в глаз?!  
-  Валяй: всё равно уже прибил, - вздыхает Горыныч.
-  Меж строк заявления в суд буквально вопиёт личное поражение ваше, как отца русского семейства! У вас, Мирон Горыныч, нет даже морального права пытаться взыскать с чиновника за то, что вы сами оказались не способны исполнить в собственной семье. Подав заявление, вы угодили в ловушку двойных стандартов.
-  Да понял, понял я…
-  Не позорьтесь на старость лет! Чмок плюгавий, бандера недобитая, ждёт за дверью, в суде он обязательно, с ехидной, задаст вопрос: а что, по-вашему, Мирон Горыныч, для выправления этносоциального баланса в Непроймёнской стороне, лично губернатор может вместо ваших детей сделать, дабы размножить ваших внуков?.. Разве, уважаемый Мирон Горыныч, вопрос в том, как сегодня в России поправить этносоциальный баланс? Россию в пути ждёт капитальная засада: она сидит в самих принципах устройства многонационального государства. «Советские» принципы были хороши, но устарели, новые пока не разработаны, а значит, главные причины развала СССР угрожают и России. Причины предательского развода братских народов не вскрыты и не устранены, а значит, всё может повториться вновь. И дело здесь не в личности Непроймёнского губернатора…
Когда обвздыхавшийся отухший пенсионер, едва чиркая о пол палкой, вышел, зову Чмока:
-  Мирон Горыныч заберёт своё заявление. Устройте это вежливо и, главное, молча…
По сути, с Горынычем я, конечно же, согласен: по части сподвижки местных коренных народов к размножению у властного начальства пока ещё имеются серьёзные недоработки. Дети – не только личное дело родителя, но и дело государства, если собирается впредь существовать. По мне, есть для размножения коренных непроймёнцев простое решение: народила молодая пара одного ребёнка – получай от государства однокомнатную квартиру, родился второй – сдай «однушу», получи «двушку», третий… - и тэдэ. Легко считать: коррупция не у дел. Прямо в ЗАГСе выдавать проспекты готовых к заселению квартир: только роди – и одна из них твоя. Конечно, дешёвенькая, и пусть в спальном микрорайоне, у мэра на куличиках – но твоя и сразу, без права продажи или сдачи в аренду на энное число лет.
Я, если хотите, домовитый читатель мой, единственной бытовой коллизии не понимаю: почему у нас не строится жильё? Ни при Царях, ни при Первом социализме, ни, теперь, при Втором капитализме. Ну что такое дом? Это камень, песок, металл и дерево, плюс вода, энергия и транспорт, и рабочие руки – всё! В России нет песка, что ли? Нет железа, леса? Нет электричества, бензина и воды? Нет рабочих рук? Или, может, места под застройку не хватает? В Голландии, в Японии - там, да, земельки маловато: прессованным мусором, бедняги, заваливают море, дабы отвоевать у водной стихии – и строить, стоить, строить… А у нас-то, жильё - что ещё за третья гоголевская беда?! Это всё - во-первых. А во-вторых, помилуйте, деликатный читатель мой, что у нас за народ пошёл! Его нужно бодрить уже и перед самой постелью! Братья и сёстра, мол: долой презервативы и нетрадиционный секс! Завалим роддомы местными детьми, пока «братские народы» с югов нас окончательно со свету не сжили! Тогда решаю для себя: сегодня же вечером, дома, подготовлю бодрящий текст радиообращения губернатора ко всем непроймёнским молодожёнам: игры, мол, закончились, след поправить этносоциальный баланс, немедля все в постель – и не за играми, за делом! А то, как загляну по службе в полупустой роддом, так одна мысль и свербит: молодежь не ведает, для чего женилась…
Становится грустно и обидно: как только на своё возжелание создать семью я однажды намекну близкой женщине, та стремительно куда-то исчезает - вместе с моей надеждой иметь законную супругу и маленьких таких детей. И всё из-за моей квадратной головы. Одна так и бросила в лицо: «А ты, как встанешь, взгляни на свою подушку». Будто уже форма черепа в эпоху постмодерна - главное в муже и отце…

                         Глава 4. Наш ответ Чемберлену-2

Едва Чмок плюгавий убрался исполнять и я прибрал на столе, тренькнул телефон - и высокий чин из администрации Непроймёнской стороны меня официально так предупреждает: к вам едет журналист! Из самого Парижа! Вы, товарищ Бодряшкин, понимаете, конечно, важность позиционирования современной России в Европе – дешёвые кредиты нам до сих пор нужны! И знаете, наверное: французы к русским относятся вполне терпимо, а временами даже хорошо, а вот французские журналисты к России – хуже всех в Европе, и неизвестно, почему…
Знаю! Французский журналист: с нашей точки зрения – беспардонный очернитель, с их – перст указующий, с объективной – зависимый наёмник.
Итак, мне, с согласия руководства ЖИВОТРЁПа, доверяется немедля объяснить западной прессе деятельность непроймёнской администрации в свете политики ныне правящего в стране блока партий. Грамотная работа с иноземными журналистами – один из признаков цивилизованного государства, кое заботится о своём образе, сиречь имидже. Дабы не получилось: государство есть, а внешнего образа нет. С отечественными журналистами-пропагандистами всё просто: начальство строит их по росту в один фронтальный ряд и даёт ценные указания. Войны нет, а строят по-военному! Так в любой демократической стране начальство создаёт правильное мнение у избирателей и налогоплательщиков. А вот с зарубежными СМИ начальству обходиться куда сложнее: нужны специально натасканные люди, кои будут доносить до иноземцев только нужную информацию - и так формировать за рубежом выгодное о стране мнение.
С обликом современной капиталистической России в мире, однако, большая заковырка! СССР, тот блистал: первый в мире социализм, мощнейшая промышленность, армия непобедима, атомная бомба, космос, самая читающая страна, лучшее образование, спорт, балет. Это я ещё водку с икрою опускаю! Сегодня от сей образной благодати у  России остались лишь ржавеющие бомбы да водка без икры. Получается какая-то «страна с обликом в тумане». Увы, капиталистическая Россия по всем статьям, кроме выпиваемого пива, наркотиков и гомосексуалистов, проигрывает в сравнении с авторитетным СССР. Устойчивый большой и вкусный мировой образ нашему государству создали царская Россия и СССР, а современники его только проедают. Посему-то наши либералы столь яростно клевещут на СССР: обзывают приверженцев социализма уродами, «совками», глумятся над их ценностями – равенством и братством, патриотичностью и моралью, поливают грязью советских героев, очерняют достижения и победы, приравнивают сталинизм к нацизму, навязывают безответственность и хаос… - в общем, по-иезуитски лгут, лгут, лгут… Поставив, в истерике перекройки, либеральный крест на истории СССР, Россию лишают уважения даже со стороны собственных граждан - какой уж там весь остальной мир. А ведь в привлекательном облике государства заинтересованы и начальство, и народ. Чем лучше облик, тем приятней, дешевле и безопасней жить. Монополией на облик государства ни начальство, ни народ не владеют – они творят его только сообща. Если – по неразумению или по злому умыслу – властное начальство ухудшает облик государства, такое начальство след поправить или даже заменить.  Если облик государства портит сам народ, по определению незаменимый, его след начальству перевоспитывать – другого-то народу нет. В воспитании своего народа для начальства главное - это привить гражданину веру в своё отечество, взрастить патриотизм: мол, ты и твои дети нужны своей прекрасной стране, живите, трудитесь, отдыхайте прямо здесь и сейчас! Если власть имущее начальство и народ во взгляде на образ государства принципиально разойдутся, то, как свидетельствует опыт, дело не обойдётся без социального протеста, а то и новой Великой октябрьской революции.  
Мудрёное непроймёнское начальство, конечно же, не ждёт от меня, что уподоблюсь модному визажисту из салона и примусь больную женщину, Россию, одухотворять, штукатурить и разукрашивать в русскую красотку, и таковой выставлять на подиум перед пройдохой еврожурналистом. Начальство даже ой как понимает: сначала эту женщину след лечить, кормить, бодрить, а для самого-самого начала - хотя бы найти в ней Человека.      
Вот и спустили в ЖИВОТРЁП дотошного журналиста с неудобными вопросами – и Бодряшкину отдуваться, если опять ляпну что-нибудь «не в масть». Я не хвастун, но есть опасность проболтаться! Вот, как-то в заливных лугах, на затянувшемся до утра фуршете, американцу одному, из патриотических чисто побуждений, болтанул об изобретённом у нас, якобы, в закрытом КБ, квадратном подшипнике, и, хотя кой год уже их буржуйские инженеры и учёные светила безуспешно бьются над секретом, наши «органы» всё не могут простить мне «разглашенья». Пока вынимаю из шкафа двухтомник Маркиза де Кюстина, весть в закладках, думаю про себя: только бы не прислали мне из Парижа даму! А то их мадам своим неумытым шармом провоняет по вентиляционным коробам всё здание  института – от подвала до чердака. Да и мне эстетически будет каково: после ослепительной животрепещущей русской дивы на прокуренную серую, всю в макияжных пятнах, француженку глядеть!..    
Заходят двое: премиленького и чуток мультяшно-девичьего вида парень – узкоплечий очкарик в потрёпанных коротких брючках чёрной кожи и в малиновой поношенной рубашке с невиданным узором, и, следом, в шикарной английской тёмно-синей тройке мой знакомый переводчик, Зыбун Калямалятый, по армейскому прозвищу Язык. С добротным и располагающим к приятельству Калямалёй я срочную служил, в погранвойсках, на южном нашем, всегда горячем, фланге. Зато парижанин, что называется «своеобразный»: высокий тощенький с кольцом в ухе и пирсингом в носу и на верхней губке, с татушками цветными, манерный и весь с головы до пят блестит в помадке, размазанный размятый весь такой – без всякого сомнения, гомосексуалист пассивный, как переодетая для прогулки по бульвару плоскогрудая девица. Одет в чистый хлам, зато – для моих читательниц, чаю, это особливо важно - очень дорогие очки на тоненьком носу с горбинкой и усыпанные камушками наручные часы на женском выбритом запястье. Вас же, традиционный читатель мой, больше не стану заострять на внешность корреспондента – вам с ним не жениться. Живую речь гнусавенького капельку француза тоже через переводчика в тютельку не отразишь, потому даю в мемуаре западную прессу в форме несобственно-прямой калямалятой речи. Звать, по визитке, Крюшон Фуфуетэ – значит, не из дворян, а так на уме себе. Казённую сотку пшеничной с пирожком гостю из Парижа я предлагать решительно не стал, зная наперёд - откажется под надуманным предлогом: дескать, он сейчас он на работе, как за рулём таксист, и вообще русскую водку пьёт, как все в америках-европах, только в случае нестерпимого душевного расстройства, чтобы надёжно, без таблеток, отключиться, да ещё и утро…    
По протоколу рассаживаю дорогих непрошенных гостей…
Как я и предполагал, еврочитателя якобы интересует: как отделить пропаганду российских властей от чаяний русского народа и потёмкинские деревни - от реальной жизни? почему русские так невосприимчивы к цивилизации? зачем отторгают прогрессивные ценности демократии и либерализма? отчего у нас не приживаются их евросвободы?.. - и тэдэ, по типовому списку вековечных наших еврооппонентов.
Вы, дискурсионный читатель мой, обратили внимание, как ставятся вопросы? Будто мы, заведомо, варвары, орда, мусор, и перед Западом смертельно виноваты и всем ему обязаны; будто есть на свете единственная – их – цивилизация; будто имеет право существовать одна на свете демократия – буржуазная…
Вся западная геополитическая общность, науськиваемая империализмом, вновь ополчилась на Россию. Так бывало уже много-много раз. То мы для них в образе степной казачьей орды, то в имперском образе Византии, то в образе ленинских Советов и сталинских лагерей, то мы какие-то неправильные демократы, то… и неважно кто, но заключение всегда одно: всё у нас не так, как у них, значит, русские плохие! И даже за сотни лет почти не изменились мотивы их нападок: страной управляет деспот, неполноценные люди, скорее дикари с пограничной природой, агрессоры с имперскими замашками, сидят на дармовом ископаемом добре, а оттого все пьяницы и лентяи…  
Откуда сия дичь? А сами западные люди разве не дикари? Европейцы убили и продали в рабство больше 100 миллионов африканцев. Богобоязненные эмигранты из Европы уничтожили 6 миллионов американских индейцев и отобрали земли у оставшихся в живых. В сознании евроамериканцев территория Северной Америки воспринималась изначально как пустое пространство. То есть, фактом существования коренного населения колонизаторы сознательно пренебрегли. А когда, бывало, не совсем пренебрегали, то приравнивали аборигенов к нечеловеческой форме жизни, к атрибуту окружающей среды, к недочеловекам. Как для последующей обработки землю следовало предварительно очистить от деревьев и камней, так и американскую территорию необходимо было освободить от местного населения. Индейцы рассматривались как природные препятствия: эдакие колючки или шипы среды обитания. Блистательные офицеры-англичане, расчищая Америку, раздавали индейцам заражённые оспой одеяла. Отсюда и взялся «Последний могиканин» Купера. А как англичане «зачистили» и раздробили Индию? А вот при русской колонизации Сибири, северов и югов «последних» аборигенов не бывало – все живы-здоровы, и не всегда благодарят русских только по недопониманию, под воздействием местных элит. По типу заселения российские земельные просторы – тот же океан с рассыпанными по нему островами – архипелаг ГУЛаг не метафора. Но русские колонисты хотя и имели в своё время тот же, что и в Европе, захватнический пиратский менталитет, но освоение новых земель приводило не к истреблению, а к вовлечению аборигенов в общее хозяйство страны и быстрому их размножению. Французский маркиз де Кюстин, посетив Россию в 1839 году, приляпал гостеприимной хозяйке ярлык: «тюрьма народов». Но если русский император тиран, а Россия – тюрьма народов, то почему столько европейцев стремилось попасть к нам на ПМЖ? При Екатерине II, только немцев прибыло 98 тысяч – несметная по меркам своего времени толпища, и все получили хорошие «подъёмные» из российской казны. Приезжали на ПМЖ французы, итальянцы, швейцарцы и прочие евро. Само русское слово «швейцар» пошло оттого, что выходцы из Швейцарии обыкновенно занимали должности привратников и охранников. С 1828 по 1915 год к нам перелилось 4,2 миллиона иностранцев! Россия была вторым после США центром иммиграции в мире. Тогда и США «тюрьма народов»? Несчастные европейцы! Даже прочтя книгу маркиза де Кюстина, ничуть не устрашились оставить свободные свои родины и переехать в «тюрьму народов». Скорее уж Европа и Америка – «кладбища народов»: где сегодня пикты, англы, бритты, пруссы, бургундцы, бретонцы, гасконцы, лужичане?.. Современные американцы и отчасти западные европейцы – это вчерашние многажды битые колонизаторы. Они продолжают относиться ко всему остальному миру, как к неосвоенному пространству: его, мол, подлежит одемократить - «освоить», «упорядочить»,  «привести в цивилизованный вид»… А коль скоро аборигены, в их числе и русские, «генетически неспособны к демократии и свободам», «погрязли в варварстве» и вообще, след эти досадные недоразумения - то есть, целые народы! - устранять на пути триумфального шествия тоталитарной демократии по планете. Сей биологический расизм подкрепляется наукой - социал-дарвинизмом. А тот в свою очередь вытекает из протестантского принципа о «предназначении»: дескать, в материальной сфере человек уже при жизни получает то, что он заслуживает. Иными словами: богатый и успешный заведомо благочестив и добр, а бедный неудачник - греховен и зол. А экономика у социал-дарвинистов есть такое же пространство конкурентной борьбы за выживание, коя движет процессом эволюции в мире животных и растений. Нелепо же подходить к животному миру с нравственными критериями: осуждать хищников и паразитов, и жалеть их жертв и хозяев. Столь же нелепо осуждать богатых и удачливых и, напротив, сострадать бедным и обездоленным. В протестантской этике сидит человеконенавистническая аморальщина, и нет в ней и намёка даже на пусть и устаревший гуманизм – свободу, равенство и братство. И с кем прикажете русскому человеку на Западе брататься? На Западе для русского и братьев-то нет: как сам бывал – не встречал ни одного. Запад сегодня приветствует лишь наших кутил-богатеев, как раньше привечал русских дворян. И те и другие везли и оставляли на Западе мешки денег. Запад имел от нас одновременно и природные ресурсы и легко возвращал свои же деньги - за дешёвую показуху, обслугу, тряпки, за свои песенки, за тра-ля-ля. Западу самому не очень-то нравится «железный занавес»: сидя за ним, русских не склонишь к расточительству, не сбагришь им свой хлам и излишки, а сами русские, сидя за «занавесом», так и норовят стать сверхдержавою. Случайно ли почти вся Европа отменила для россиян въездные визы: плати – и я твоя.    
Тогда я преспокойненько так и с очень деликатной язвой начинаю милейшему Фуфуетэ вправлять…
Россия, говорю, видится на Западе через кривые зеркала. Они искажают истинную жизнь страны так, что благополучным евробуржуа Россия предстаёт каким-то необузданным и опасным зверем. Мол, там, на сибирских просторах, живут необразованные дикие люди, и управляют ими полубезумные диктаторы. Там много нефти, газа, леса, оружия и льются реки водки. Там, к нашему сожалению, живут самые красивые женщины, но зато и самое бородатое мужичьё - грязное, ленивое и вечно пьяное. Забитые женщины сидят всё больше по убогим антисанитарным жилищам, а мужичьё и казаки носятся по лесу на тройках бурых или белых медведей, сами в шапках-ушанках с красными звездами, с пулемётами «Максим», с «Калашами» и балалайками в руках. Там были когда-то Лео Толстой и Достоевский, Ленин и Сталин, и до сих пор посерёдке Москвы стоит Кремль с огромной рубиновой звездой на макушке. В Кремле сидит, конечно же, очередной диктатор. Он дикий свой народ удерживает в клетках, в лагерях, но может и напустить голодного зверя на соседей. Мы их должны бояться. Это ведь русский народ сочинил про себя, медведя, сказку «Теремок». А как вдруг теремок и есть аллегория тесной Европы? Теремок, теремок, кто в тереме живёт? Я мышка-норушка, я лягушка-квакушка. А ты кто? Всем новым просителям жилось в тереме-Европе тесновато, но неплохо, пока ни заявился на жительство медведь, и евротеремок ненароком сломал, хотя всего лишь хотел жить как все - в тесноте, но в дружбе. А вдруг русский диктатор нашлёт медведя на евротеремок? - пугаете вы друг друга. Нет уж: нам, цивилизованным народам, нужно объединяться против общего дикого врага и защищаться изо всех сил. Европа в плену мифов о России. Их начал создавать ещё Геродот. Именно Геродот впервые нарисовал впечатляющие картины варварских скифских пространств, как эталон вечной коренной угрозы для Европы, ставшей источником тысячелетних фобий. Ни Александр, ни римляне не ходили на скифов - боялись. Маркиз де Кюстин держал мифический образ России в подсознании, когда, вслед Геродоту, писал в 1839 году глупость, будто Балтийское море где-то около Кронштадта свободно тот льда лишь в течение трёх месяцев в году. Откроем Кюстина…- открываю книги на закладках, читаю. Русский человек у маркиза - «весь в поту и в крови», у него «узкий рот, белые, но острые и редкие зубы - пасть пантеры», а описывая русских «из глубинки», опять маркиз про "ослепительно белые зубы… остротой своей напоминающие клыки тигра». И сия дичь написана позже смерти Александра-нашего-Сергеевича! После 18 марта 1914 года, когда русские войска триумфально вошли в Париж, и казаки сажали на своих коней парижский ликующих детей и катали по Елисейским полям. Месье Фуфуетэ, и вы в свою газету завтра напишете: у товарища Бодряшкина пасть тигра, у переводчика - пантеры? Вам зубы показать? Нате! Калямаля,  покажи свои острые и редкие зубы. Ну, звериные у нас пасти? Нет? А ведь русских никто, как вас, не завоёвывал, не сношал генофонд: с пушкинских времён наши пасти должны остаться прежними. Геродотовский мифотворческий подход! И русофобский. Он продиктован выдуманным страхом перед Россией. Читаем дальше… "Если мерить величие цели количеством жертв, то нации этой, бесспорно, нельзя не предсказать господства над всем миром". "…никто более меня не был потрясен величием их нации и её политической значительностью. Мысли о высоком предназначении этого народа, последним явившегося на старом театре мира, не оставляли». Маркиз Кюстин восхищается русскими! Он пишет о несомненной одаренности русских, "цвете человеческой расы", о мощном, ощущаемом им могуществе России, и даёт ей несколько высочайших оценок. "Нужно приехать в Россию, чтобы воочию увидеть результат этого ужасающего соединения европейского ума и науки с духом Азии". "Русский народ безмерно ловок: ведь эта людская раса… оказалась вытолкнута к самому полюсу… Тот, кто сумел бы глубже проникнуть в промыслы Провидения, возможно, пришел бы к выводу, что война со стихиями есть суровое испытание, которому Господь пожелал подвергнуть эту нацию-избранницу, дабы однажды вознести ее над многими иными". Русские у Кюстина, получается, Богом избранный народ, прям евреи-2 какие-то! И это ещё Кюстин, не зная русского языка, не мог оценить русской литературы. Зато как он впечатлился русской церковной музыкой: "Суровость восточного обряда благоприятствует искусству; церковное пение звучит у русских очень просто, но поистине божественно. Мне казалось, что я слышу, как бьются вдали шестьдесят миллионов сердец - живой оркестр, негромко вторящий торжественной песне священнослужителей… Я могу сравнить это пение… только с Miserere, исполняемым в Страстную неделю в Сикстинской капелле в Риме… Любителю искусств стоит приехать в Петербург уже ради одного русского церковного пения… самые сложные мелодии исполняются здесь с глубоким чувством, чудесным мастерством и восхитительной слаженностью". Так у нас дикие скифы или Сикстинская капелла, господин Маркиз? У нас Третий Рим или лес да степь кругом?  "…невозможно без восторга созерцать этот город, возникший из моря по приказу человека и живущий в постоянной борьбе со льдами и водой… даже тот, кто не восхищается им, его боится - а от страха недалеко до уважения" – уж так восхитился Кюстин Санктъ-Петербургом, что насмерть испугался России и всю Европу ею запугал. Безосновательный страх перед мощью России - основа русофобства в Европе. Если уж Европе так хочется кого-нибудь бояться, бойтесь США – оно для вас полезней выйдет. Зато кого бояться нечего, к тому западный европеец со всем своим расизмом и пренебрежением: "Финны, обитающие по соседству с русской столицей… по сей день остаются… полными дикарями… Нация эта безлика; физиономии плоские, черты бесформенные. Эти уродливые и грязные люди отличаются, как мне объяснили, немалой физической силой; выглядят они, однако, хилыми, низкорослыми и нищими". А «Калевалу» разве нехилые французы написали? В том же духе Кюстин кроет и все остальные восточно-европейские народы - все, кроме русского. Да, вы и сегодня ещё те знатоки медвежьего характера и топтыгиной культуры! «Средний» европеец, в лучшем случае назовет два наших фильма и двух наших режиссеров: "Броненосец Потемкин" Эйзенштейна и "Солярис" Тарковского. Если же вспомнит целых четыре фильма и «Анна Карамазофф» - это уже, считай, фанат русской культуры, хоть медаль цепляй. Это всё, что о России узнаёт простой европеец из школьной программы и СМИ. Западные люди не хотят знать русской культуры, потому не способны оценить её. Зато рашн водку, и что Россия богатая страна, знают поголовно все. О чём это говорит? О вашей цивилизованности? Я понимаю: на Западе не было и нет культа искусства. Культура, искусство, литература… – всё есть, но без культа. У вас один бесспорный культ - деньги. Но если вы берётесь «цивилизованно» судить другие народы, узнайте сначала хоть что-нибудь об их культуре. Если они самодовольно живут в своих культурах, чего вы лезете к ним со своим убогим культом денег? Приехав в Москву или в Санкт-Петербург, западный человек ходит с открытым ртом, дивясь лепоте по сторонам, но в глубине души-то он «знает» наверное: это всё потёмкинские деревни, это всё выставлено для отвода его глаз. Россия в глазах западного европейца представляет собой патологически мрачную картину. Ваша мадам, встретившись в парижском ресторане с симпатичным русским мужчиной, даже не пойдёт с ним танцевать – настолько предубеждена. И вы, французские журналисты, продолжаете  формировать и подпитывать сию враждебность. Так почему бы российскому руководству ни уделять внимание формированию имиджа страны? Мы уже отошли от риторики «холодной войны», вы – нет. На Запад не угодишь: был железный занавес - твердили нам о пользе международного сотрудничества; занавес упал – убеждаете нас в необходимости добровольной самоизоляции, в отказе от участия в мировой политике: вы, русские, слабы сейчас, вот, мол, и сосредоточитесь на посадке картошки в огородах. А Кремль считает: самоубийственно такое сосредоточение на внутренних проблемах, когда делится Ледовитый океан, когда даже Каспийское море объявлено зоной жизненных интересов США. К тому же, говоря о самоизоляции, вы рискуете пробудить к жизни у россиян затаённую радикальную мысль: а может, нам вообще отделиться от остального мира? Россия самодостаточна и обладает ядерным оружием, защититься сможет, а больно спешить-то некуда: не в набитом брюхе, не в буржуазной цивилизации русское счастье. Безумному транжире – Западному миру - Россия ой как нужна для продления безбедной жизни, а вот нужен ли гниющий проблемный Запад нам? Рыночные отношения, характерные для Запада, никогда не были органически присущи деловой среде в России. Стадия ритуального либерализма в России закончилась провально. Отстанем в чём-то от вас в экономическом развитии? Ну и что? Всегда в чём-то отставали, но в чём-то опережали. Если нам Запад обещает вечный мир, тогда наша главная задача – перестроить советскую промышленность: превратить военно-промышленный комплекс в рыночную мирную промышленность. Наш ВПК строился не для рыночной эффективности, а для отражения вероятного нападения. Заводы России даже территориально размещены не рыночно, а оборонительно. Послушали вас: бросили заводы на произвол рынка – они и умерли. На полвека хватит нам такой промперестройки, частнику она не под силу. Теперь новому начальству приходится выправлять дела. Как поправим, тогда и будем сравниваться с вами. В последней мировой войне советская промышленность смогла одолеть европейскую. В новом соревновании Запада со странами мира всё решает не только производительность труда, но и себестоимость. А поскольку взаимозависимость высокотехнологических стран ломает суверенитеты стран, то успех в соревновании обеспечивается также силовыми и политическими способами. Маленькие неядерные страны, если продают стратегическое сырьё, а не только бананы, уже давно от вас не свободны. А Россия имеет возможность сырьё Западу не продавать. Мы продаём, но это пока что! Именно пока не просчитаны мировые ресурсы и отсутствует план их потребления, пока нет ответа на ключевой вопрос: сколько лет при таком уровне потребления может просуществовать человечество? Технологии дешевеют, ресурсы дорожают, а ресурсы у нас. Так что напрасно вы нам грозитесь. Через полвека уже вы будете рубить «окно в Россию» и просить: дайте хоть что-нибудь. Время работает на нас! Главное для русских – вновь обрести уверенность в завтрашнем дне и начать энергично работать на него. Пока же беда: либералы смогли вбить в русские головы пораженческую мысль – мы, дескать, хуже «остального цивилизованного мира». В Европе установился  особливый иерархический маразм: кто живёт западнее, тот панует. Немцы презирают поляков; поляки – украинцев и белорусов; австрийцы – сербов и венгров; венгры – западных украинцев; западные украинцы, галичане – остальных украинцев и русских… А послушать европанов сегодня, так русских давно уже и в живых-то нет - вы нас виртуально закопали! У западных либералов во всём двойная мораль: убивать одного человека – это нехорошо, а вот забивать миллионные «стада дикарей» – это вроде как ничего. Россия – самая богатая в мире страна, но бедное государство. Вы бы рады были превратить Россию в гетто, дабы позже ликвидировать бедное государство: переселить остатки россиян в другие страны или поспособствовать «естественному» вымиранию, а богатую территорию занять под «цивилизованное государство». Только учтите: бедный и непродвинутый сегодня русский – он потенциальный богач, а значит не совсем бедняк и дурак. Вы истошно кричите: России нет, русских нет! Что за бред? По-вашему выходит: у нас и Волга течёт, и Москва стоит, и тиран сидит, и Сибирь лежит, и газ бежит, и русская литература есть, и загадочная русская душа есть, русская водка есть, русская матрёшка есть, даже русская лень есть, а России и самих русских нет! Что у вас с головами? Может, у французов лени нет? Кто бы говорил! Во Франции отпуск тридцать дней, да десяток общегосударственных праздников, да ещё мосты: если праздник в четверг, то следующий рабочий день – понедельник, пятницу гуляете без отработки, и обеденный перерыв во Франции два часа, а у нас так обедают только в деревнях. Вы даже - единственные в мире - то и дело обсуждаете возможность перехода на 4-дневнюю неделю. Вы сами работать не хотите, причём за приличные, по российским меркам, деньги! Вы ищите даже в ленивой Африке, кто бы повкалывал за вас. «Они не пускают нас в закрома Сибири, а мы не дадим им свои технологии!» - ну что это за разговор в двадцать первом веке?! Закрома наши, с какой стати нам отдавать их задарма? Надоели! Россию не пытаются грабить только или совсем уж честные друзья или слишком ленивые враги. Покупайте наши ресурсы, платите, как наши богатеи платят в Париже, в Ницце, в Каннах, - и пользуйтесь. Вы уже века обзываете Россию страной рабов, пьяниц, лентяев, варваров, дебилов, медведей и свиней, ордой. Это я ещё страну-помойку опускаю! «Россия - страна рабов»! Вот, вы, какие извращенцы! Разве не Франция с мазохистским наслаждением легла под Гитлера? А мы свою свободу отстояли на поле брани, и заодно спасли вас от нацистского рабства, хотя Франция воевала против СССР - и техникой и людьми: каждый восьмой военнопленный, захваченный Красной армией, был французом. Вы нация коллаборационистов: для вас нацистская подстилка Коко Шанель не лагерная сука, а национальный бренд. По Бахтину, история мира есть итог диалога народов, а не сумма самодовлеющих монологов народов. А если естественную диалогичность историй народов толковать как нечто их принижающее, то французский народ предстанет миру явно в худшем свете, нежели русский. Ибо первоначально живущий на территории нынешней Франции кельтский народ – галлы – полностью утратил свой первоначальный язык под мощным воздействием завоевавших его римлян и стал уже не кельтским, но романским, галльский язык сменился «народной латынью», а затем это романское государство опять завоевали - германцы-франки, и дали ему новое захватническое родовое название - Франция. Вас, теперь непоймикого, имели со всех сторон, а древние русские так и остались русскими: отбились ото всех, сохранили свой генофонд и язык. В России, говорите, нет свобод. Отвечаю: большинство ваших маленьких евросвобод в огромной стране с субполярным климатом скорее вредны, чем полезны. Ещё многие свободы, по определению, не положены в войну, в разруху, в мобилизационную работу, в бедствия, в эпидемии, при ядерной и террористической угрозах, когда под задницей тлеет фитиль межнациональной розни, а уж когда тебя, как зверя, помещают за «железный занавес» и травят, истребование свобод для затравленного зверя в клетке становится просто издевательством над здравым смыслом. «Свобода…» Нужна и цепному псу свобода, но след его на привязи держать. Вы неумолчно говорите о противоборстве с Россией, ищите и раздуваете конфликты на пустырях и при том стремитесь навесить на русскую тройку идеологическое ярмо - свои «идеалы». Сколько можно! Ещё в «Либерале» у Салтыкова-нашего-Щедрина сведущие люди благонамеренно советовали российскому либералу западными идеалами не превозноситься, а по нашему масштабу их сокращать: «Мы, брат, тоже травленные волки, прожектёров-то видели!»
Корреспондент, между тем, невозмутим: видимо, Язык, бесконфликтный и всегда полный политкорректной иронии товарищ, смягчает мой патриотический отлуп западным пропагандистам. Ах, так! Тогда - на свой страх и риск - атакую, как учили:
-  Почему лично вы обо всех наших неудачах и несчастьях вопиёте на весь мир, а на любой наш успех клеите ярлык потёмкинской деревни?
Ага, проняло! Крюшон Фуфуетэ заторопился отвечать: мол, нет-нет, лично я стараюсь не писать о несчастьях, я сам боюсь их до смерти, у нас заболеть или очки разбить – катастрофа для семьи, никаких денег не хватит вылечиться или новые очки купить; а потёмкинские деревни присущи только русским - вы их изобрели, об этом пишут уже третий век подряд; это издержки тоталитарного правления и менталитета рабского народа, а кто из ваших диссидентов разоблачает показуху, того изолируют…
            -  Разве светлейший князь Потёмкин изобрёл показуху? Разве египетские пирамиды, древний Рим, Иерусалим, разве Голливуд, Лас-Вегас, Венеция и ваш Париж – разве это не грандиозные потёмкинские деревни? За счёт этакой деревеньки целая страна может безбедно жить… Ну-ка, попробуйте, месье Фуфуетэ, раскопать разок не русские, а свои  потёмкинские деревни, хотя бы родной Париж с его всесветной показухой – в какой изоляции вы сам окажетесь тогда? Ну, оглянитесь вокруг себя: где вы видите в Непроймёнске то, о чём пишете? Ложь на вранье, и клеветою погоняет! Знаю наперёд: вы, свободный гражданин, месье Фуфуетэ, сидите здесь, как европодарок, снисходительно выслушиваете меня, записываете даже эпизоды на диктофон, а накатаете в свою газету дословно так, как вам прикажут от редакционного начальства. А тому «линию» диктуют владельцы газеты, а кто не подчинится, кто заикнётся о свободе мнения, того с работы - вон. И в чём тогда ваша профессиональная свобода? Вы такой же продавшийся за плату апологет европейской лжелиберальной показухи, как наши журналисты – евроазиатской. Западные журналисты антисоветскую риторику сменили на антироссийскую – вот и всё. Европа политкорректна уже, наверное, со всеми, кроме мусульманского мира и России. Кривые зеркала мешают вам видеть истинное положение дел. Вот, по-вашему, как сложился в Европе миф о «русском пьянстве»?
А это, отвечает француз, европейские путешественники, военные и дипломаты, побывав в Московии, писали о русских пьянках ещё начиная с шестнадцатого века…
Тогда отвечаю я… Представления о русском народе в общественном мнении Европы сформировалось, согласен, именно в шестнадцатом веке. С тех пор вы говорите о нас: «Русский - это варвар на пороге". С тех пор вы "дружили" с нами только когда мы были сильными. В самой Европе в ту пору грянуло Возрождение: войны без конца, разбой повсеместный, междоусобица, турки оружием и жиды золотом одолевают, чума, холера,  университеты, религиозные споры, искусство для элиты, колониальные походы за океан… А тут - кто бы мог подумать! - оказалось, с востока Европу тоже омывает океан - океан неведомой земли – и совсем под боком проявляется из небытия весьма не слабенькое государство: изволь, Европа, с ним считаться! Чёрт побери, с кем ещё считаться?! На востоке же должны бегать орды дикарей! Пришлось европейцам отправиться бороздить и в этот океан: главное, естественно, на предмет изучения возможности поживиться - а за чем ещё? Оказалось: морей и портов у тех дикарей вовсе нет, а ехать к ним с запада след только по суши и предпочтительно зимой; так ещё с ливонские рыцарей повелось: двигаться на Русь можно только зимой, когда замёрзнут болота. Ладно: стали ездить в Москву зимой. В это время в заваленной снегом Московии, без выходов к морю, а значит без серьёзной торговли, действительно русским людям особливо делать было нечего. В это же время, в отсутствии холодильников, происходил основной забой скота, посему в изобилии было мяса в продаже - его дешевизне все иностранцы удивлялись. А с Волги привозили по льду вкуснейшую рыбу и икру, с севера - меха. На рынках дешёвого добра – хоть тресни! У трудовых людей появлялись деньги: было из чего купить хмельного зелья. Евромиф о русском пьянстве вытекает исключительно из разницы в традиции пития у нас и у европейцев. Для русских выпивка – праздник общения. Русские выпивают – и выходят радоваться во двор, на улицу, на площадь, на берег. У нас, в бескрайней стране, простора для выражения радости не меряно, хватает на всех до сих пор. Русские, по характеру, откровенны и доверчивы – они, выпив, братаются, женятся, прощают, мечтают, веселятся и высказываются, облегчают душу. Отсюда в те века и взялись описания уличных курьёзов, подсмотренных иностранцами на Руси, а большую таких анекдотов они злонамеренно присочинили от себя или привели по слухам. Из той же анекдотической оперы описание иностранцами русской бани: "Как там над людьми издеваются! Бьют лежачего прутьями по голому телу! Дикость!" А в Европе уже тогда жили тесновато: в тисках частной собственности на землю и в остро конкурентной среде, и потому хмельной кураж и болтовня могли уронить лицо человека не только среди близких и знакомых, но и в деловой среде, а ещё могли привести к штрафам и наказаниям, к потере работы и доходов. Русские пьют открыто, а европейцы скрытно – вот и вся разница по форме. А по содержанию: русские пьют, дабы всё вырвалось наружу, а европейцы и американцы пьют, дабы ничего не вырвалось наружу, ибо последнее для них чревато. Вы, месье Фуфуетэ, сколько дней уже в Непроймёнске? Третий день… И видели пьяных русских на улицах, на вокзале, в транспорте, в театре? Ах, «пока нет»… А в ресторане видели? Ах, «на вид, не пьянее, чем в Европе, и зеркала не бьют»? Докладываю: русские пьют в разы меньше англичан, французов, немцев, ирландцев и американцев. По количеству питья мы тоже между Западом и Востоком. У нас есть такой образ иконы Божией Матери «Неупиваемая чаша», якобы вылечивающий от пьянства. Так вот, русские православные люди придумали её только в конце девятнадцатого века – а до этого времени не было нужды. Очень мало русских о местячковой «Неупиваемой чаше» знали раньше и знают сегодня. А вот в законодательствах европейских стран уже больше тысячи лет прописывались нормы, коими власти пытались регулировать чрезмерное питиё. Самые пьяные клоаки мира – портовые города. Морских портов у России не было вообще до восемнадцатого века, а когда появились – никакой роли в развитии пьянства у русских не сыграли, ибо почти весь флот был военным. Как пили английские, ирландские и голландские матросы во все века парусного торгового флота – это мировой рекорд человечества. Все германские земли зачумлены пьянством, сокрушался Мартин Лютер в шестнадцатом веке: немецкий дьявол – это пьянство, и никакими проповедями наших пьяниц не проймёшь! Немцы – тоже по этой части оказались непроймёнцы! В эпоху Возрождения европритчей во языцех было пьянство англичан. Рабле писал: «…если случайно где-нибудь подохнет, напившись, как англичанин». Рабле даже вывел впечатляющий образ «Священной Бутылки» Гермеса-Трисмегиста. Непьющего англичанина или ирландца можно найти только на кладбище. Русские никогда так не злоупотребляли, и хвалебных образов бутылок в нашей классической литературе не бывало. Мы начали пить намного позже всех европейских народов. Алкогольный стаж европейских народов ровно в десять раз больше русского. До тринадцатого века русские пили только самодельную медовуху.
-  Я не знаю, как перевести медовуху, - затрудняется Язык.
-  Медовуха - это, месье, слабоалкогольный хмельной напиток из мёда диких пчёл и ос. Напиток чрезвычайно полезный для здоровья, особливо зимой, при обыкновенном у нас авитаминозе. С конца тринадцатого века в северном полушарии наступило похолодание: оно случилось, судя по отложениям серных аэрозолей во льдах Гренландии, вследствие извержения вулкана. Похолодание продлилось не один век. Среднегодовая температура рухнула на один градус, зимы стали холоднее, дикие пчёлы и осы в лесах стали вымерзать, бортничество на Руси сильно пострадало: стало меньше мёда - единственного в ту пору источника сахара и спирта. А население, между тем, росло. Вот естественные предпосылки начала русского пьянства. Русские познакомились с виноградным спиртом не ранее конца четырнадцатого века. Спирт завезли скорее всего генуэзские купцы: они к тому сроку обосновались в Крыму и, по указке Ватикана, натравливали на Русь врагов - того же Мамая с крымской татарвой, жившей одним разбоем. Импортный спирт русские люди сочли очень крепким и употребляли как лекарственное средство. Хлебный спирт русские научились гнать в середине пятнадцатого века. И сразу, с 1474 года, производство хлебного алкоголя стало государственной монополией, со множеством запретов. Обустраивать винокурни разрешили ещё только монастырям. Наш царь Пётр и пьянствовать, и курить табак научился в клоаках портовых городов Голландии и Англии. Потом насильно к зелью приучал своих подданных, дабы с заморских купцов получать в казну. Декабристы, однако, за двадцать с лишним лет сибирской ссылки так и не спились. Большевики тоже не были пьяницами, в отличие от «шестидесятников». Водка приводит к власти либералов; так было и в Америке времён сухого закона. Действительно много пить русские люди стали лишь после отмены крепостного права. Миллионы безземельных крестьян пришли в города, а их, оказывается, там никто не ждал: жить негде, в ночлежках разве, на горьковском дне, работы для безграмотных нет, профессиональных навыков нет, материальных запасов прочности тоже нет, ни царь, ни бог и ни герой не помогли - запьёшь тут с расстройства. Но если русский пьёт не с горя, а с радости, то до одухотворённости нашей пьянки вам, европейцам, сроду не дорасти! Для русских лучший досуг - это собрать побольше друзей и знакомых, выставить на стол в обилии еду и выпивку, и пить, гулять, петь, танцевать весь день и полночи. Завидуете вы, как мы умеем в радости гулять…
-  Вы считаете историю России успешной? – переводит Язык вопрос француза.
-  Самой успешной в мире за последнюю тысячу лет! Все без исключения государства мира стремились расширить свои территории, но именно Россия уже к середине XVII века, ещё до рождения Петра, стала самым большим государством на Земле. В понятиях «Большого времени», предложенных французскими историками школы «Анналов», у России есть исключительные и неоспоримые достижения за тысячу лет: мы сохранили национальную независимость от Запада; мы всесторонне развились, мы самодостаточны, то есть наше государство приобрело черты отдельного мира; мы победили сильнейших врагов - монголов, поляков, шведов, французов, турок, немцев, - и безраздельно доминируем в северной Евразии; Россия в последние двести лет была главным театром европейских войн за мировое господство, и именно русские сыграли главную роль в победах над Наполеоном и в обеих мировых войнах. И заметьте, Россия не только разгромила армии захватчиков, но сломала хребты государствам-агрессорам, надолго или даже навсегда убрала их с геополитической арены: о Польше, как о серьёзной военной державе, не слышно уже 400 лет, о Швеции - 300 лет, о Франции – 200, о Турции – 150, о Германии…    
-  Не заводись, Бодряшкин: ты на службе, не в бане, - напоминает мне Язык. – Я устал переводить политкорректно. Наш гость, не беспокойся, уже сообразил: в его лице ты «кроешь» весь прогнивший Запад…
Я не осёл, но дельное упрямство мне присуще!    
             -  Скорее, это самооборона: я не разрешаю им «крыть» нас, - возражаю Языку. - А если и вставлю соглядатаю ароматическую клизму – месье не привыкать… Ещё Салтыков-наш-Щедрин писал: «Соглядатай-француз – вот истинный мастер своего дела». Ну, достали соглядатаи своим враньём! Ты, Калямаля, знай свою службу тоже - переводи меня теперь дословно! Западный прагматичный буржуазный человек русскому не указ, - обращаюсь я вновь к месье Фуфуетэ. - У западного человека плоскостное, классификационное мышление. Запад утратил понимание о добре и зле, о красоте и уродстве, и посему не может быть этическим и эстетическим ориентиром. Россия никогда не потянется за Западом слепо и безвольно, хотя мы гораздо ближе к Европе, чем к Востоку. Русские – именно русские, а не беловежское стадо «дорогих россиян», мы – да! - не всегда рациональны, у нас ветвистое мышление, для нас может быть эффективной  только некая иррациональная, с точки зрения Запада, политтехнология. Но такой пока нет: усердия не хватает нам её создать. А всё непонятное, тем паче, иррациональное, вам кажется опасным. Ваш западный мир свёлся к поиску сытости и удобств. Вы истёрлись в неисчислимых своих заботах, в конкуренции за кусок хлеба, за место на клочке земли, в погоне за рекламными миражами. Вы сузились, вы опустошены и кончились, как личности. Вы не способны кого-то воодушевлять. Вы уже давно никому в мире, кроме самих себя, не интересны. А мы никогда всерьёз не озабочивались ни деньгами, ни сытной жизнью, ни комфортом. Русские душевны и совестливы, альтруистичны, дружелюбны, спокойны и послушны. Русские имеют драгоценное чувство всеобщей связи и сопричастности всему, они думают об идеалах человечества, о мире во всём мире, надеются когда-нибудь построить справедливый мир, хотя каждый понимает: мне в том раю не жить. Русские – это народ, не опущенный по горло в быт и не чуждый идейным спорам. А вы создали убогий миф о русских кровожадных зверях, и пугаете им друг друга. Вот французский дипломат девятнадцатого века, виконт Эжен Мелькиор де Вогюэ. Он прожил в России несколько лет, пристально наблюдал за русскими дворянами. По нему, выходит: русская душа - котёл, в коем одновременно варятся печаль, безумства, героизм, слабость, мистика и здравомыслие. Из этой нерациональной окрошки, предупреждает дипломат своих соотечественников, можно выудить решительно всё: и вещи очень вкусные, и вещи отвратительные. Русскую душу заносит из стороны в сторону! Как низко она может пасть, как высоко взлетать! Дипломат - ну согласитесь со мной, месье Фуфуетэ! - описывает образ ненормального, больного человека. Среди французов, может, больных на головку нет? Тенденциозная литературщина – вот и всё, этот ваш виконт! А прочти ваш гастрономический дипломат Достоевского без редакции и цензуры, прочти его записи в дневнике, письма и черновики, – такого бы ещё насочинял о «загадочной русской души»!.. Усвойте вы: это у нас писатели «непонятные», это «загадочны» для Европы сами творцы русской классической литературы, творцы «русских образов», а не русский народ. Раскольников зарубил старуху-процентщицу топором: вывод рядового еврочитателя – все русские ксенофобы, латентные преступники, убийцы, просто жуть! Вы воспринимаете один голый сюжет, не понимая художественного смысла. Ещё мудрый Томас Манн высказывал мысль, адресуя её слишком уж прямолинейным европейцам: "Достоевский, но в меру". Это как Василий Розанов высказался для криволинейных русских: «Либералы хороши в небольших дозах». Типичен для русских не бездельник и убийца Раскольников, а трудящийся верный и добрейший друг его - Разумихин. Русский тип не вмещается в стереотипные представления выхолощенного западного человека. В отличие от европейцев, русские – очень однородный этнос: это следствие географической и культурной изоляции. Разумихиных у нас полстраны, Раскольниковых – единицы, и всё больше привязаны к койкам в больницах. В самих фамилиях героев Достоевский даёт вам подсказку: кто есть кто. Ни один русский человек не ассоциирует себя с Раскольниковым – для нас это просто психически больной человек, без физики и лирики, почти бесполый; он абсолютно наднациональный тип – такой недоедающий асоциальный маньяк отыщется в любой стране. Уже вторую сотню лет мы объясняем вам русскую литературу – всё без толку. Мы пишем анекдоты про вашу непонятливость. «Лев Толстой очень любил детей. Однажды, в Москве, он шёл по Тверскому бульвару и увидел впереди Пушкина. "Конечно, это уже не ребёнок, это уже подросток, - подумал Толстой, - все равно, дай догоню - поглажу по головке". И побежал догонять Пушкина. Тот, не зная толстовских намерений, бросился наутёк. Пробегали мимо городового; страж порядка, дабы пресечь непорядок в людном месте, бегом устремился вслед - с целью остановить… Западная пресса, «естественно», потом писала: в России литераторы подвергаются преследованиям со стороны властей». Вы признаёте нашу литературу девятнадцатого века величайшим культурным событием в мировом искусстве, сопоставимым только с Древней Грецией и Возрождением, но не улавливаете её сути. Вы, умники, светочи цивилизации, сути однажды написанного русским пером и не вырубаемого топором, сути неизменного – вы не понимаете уже вторую сотню лет подряд! Тогда, риторически спрошу: а много ли у вас шансов понять текущую меняющуюся политику российской власти?..  
-  Ну, ты даёшь, Бодряшкин! – с репликой от себя влезает Язык. – Во, повернул! А я думал: зачем губернатор отсылает журналиста в ЖИВОТРЁП? Ты, я вижу, на гражданке в дискуссиях поднаторел: сам вопросы задаёшь, сам отвечаешь…  
-  Просто, всегда нужно быть в теме… - отвечаю поскромнее, однако не спуская с француза испытующий взгляд свой. Похоже мой армейский друг не догоняет, что первым лицам и в Москве, и в Непроймёнске, уже до полусмерти надоело объясняться перед евровопрошателями, и дабы тех домой «не послать» по горизонтали, они их просто «опускают» по родной властной вертикали. – Информация и знание суть вещи разные: можно  постигнуть мир, не слезая на своей кухне с промятого дивана, а можно облазить весь белый свет и ничего не понять. Ещё, Калямаля, добавь от меня для месье… А вот русский читатель французскую литературу понимает легко! Творчески её осмысляет, и даже обогащает. Это из Франции приползла к нам тема «лишнего человека». Александр-наш-Пушкин заимствовал образ Евгения Онегина из «Адольфа» Бенджамена Констана - вашего отца психологического романа. Адольф – несчастный слабак и неудачник с раздвоенной психикой, жалчайшая по евромеркам личность. Онегин такой же, по русской мерке, никудышник, но Пушкин, в отличие от Констана, беспощадно разоблачил своего героя, сорвал с него маску ложного байронизма и выставил перед читателем в самом беспощадном сатирическом свете. И образ Онегина получился куда сильней и правдивей, он поучителен - Онегина наши дети уже второй век изучают в школах. Ладно, оставим литературу… Итак, вы, в Европе, утверждаете: в России власть срослась с олигархическим капиталом, и кто претендует на что-то, но не попадает в этот преступный симбиоз, того душат руками спецслужб и прокуратуры; коррупция сверху донизу, дикий государственно-криминальный капитализм, двухголовая гидра капиталиста и чиновника; сворачивание либеральных реформ, отход от демократических норм, и всё в таком же духе - по вашему типовому списку. Ещё Кремль ведёт нечестную дипломатическую игру: пытается расколоть ряды Евросоюза, установив «доверительные» отношения с отдельными странами, в ущерб остальным. И если на Востоке России обломилось, два фронта ей не осилить, то на Западе она ощущает свою имперскую силу - через привязку Европы к своим энергоресурсам. Если Россия продолжит отход от либеральных реформ, Запад, в ответ, должен консолидироваться, изгнать нас из всех серьёзных международных организаций, закрыть для нас свои технологии и тэдэ, а это будет означать начало Второй «холодной войны». Так?
В общем, премило кивает пресса, так.
-  Разберёмся!.. Для России внешний враг - скорей подарок! Враг – это всегда жёсткий, но и мобилизующий, критик. Как только есть внешний враг, так мы великая держава, а нет серьёзного врага – мы как все, а то и хуже. У нас государство, как структура, во все века отделено было от народа высоченной каменной стеной. Всегда образ жизни, традиции и даже разговорные языки у элиты и у народа были различны: власть и народ жили не просто отдельно, а, зачастую, противостоя, и друг друга не понимали в буквальном смысле. Отсюда, из такого разделения страны, восходит наша беспримерная позорная глупость охаивать всё российское. А только подступит враг к порогу, тотчас начальство и народ мобилизуются под одни понятные знамёна – и вперёд, страна! Мы за мир, но длительный мир на русских действует, объективно, как долгая зима: вгоняет в спячку. Русский быстро едет, если подстегнуть. Вторая «холодная война» пошла бы России только на пользу: избежали бы вашего тоталитарного демократизма. Для традиционного русского человека Запад не авторитет. Лично я даже считаю: нам полезно к мнению Запада прислушиваться, а делать в большинстве случаев наоборот - хорошего всё равно не присоветуют, не вспоминаются в веках такие прецеденты. Образ России на Западе всегда складывался по принципу: "Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей". Когда Россия сильна и ведёт себя независимо, тогда её уважают и принимают, а сами боятся лезть с кулаками и подножками; когда же, дав слабинку, мы идём к Западу «с любовью» - нас отвергают и третируют. Ваши бывшие ставленники в Кремле выдумали какой-то проигрыш в «холодной войне» и при том преступно скрыли от русского народа размеры оговорённой с вами контрибуции. Знай народ, каких жертв от него требуют «победители», он предпочёл бы, наверное, воевать по холодку - у нас это всегда очень неплохо получалось. Даже если в чём-то критика Запада и справедлива, развитие России стало уже не ваше собачье дело!..
-  Как «собачье дело» по-французски?.. - опять Язык затрудняется с подбором сравнения пополиткорректней.
-  …Сочинённые на Западе реформы, - продолжаю нагнетать, - Совмин СССР отверг  «по этическим соображениям». То, что выдавалось за экономическую реформу, на деле преследовало разрушение социально-экономического строя - социалистической системы. Ваши "реформы" были именно социальным, а не экономическим проектом, средством буржуазной контрреволюции, идеологическим поворотным пунктом к началу новой мировой войны. В результате «реформ», собственность захватило привилегированное меньшинство в ущерб обнищавшему большинству. Авторы «реформ» и постмодернистской заманихи «перестройки» ясно представляли себе последствия реализации своего плана и не испытывали по этому поводу никаких угрызений совести, а сегодня не испытывают никакусеньких сожалений. Мы по живому себя резали, пробуя ваши «цивилизованные» процедуры – и что? Они привели к распаду страны, к оголению границ с опасными соседями, к расколу общества, семьи и школы; к уничтожению профсоюзов и науки, бесплатного образования и бесплатной медицины, физкультуры и массового спорта; к разделению советских людей по национальности, по вероисповеданию, по достатку, по партийной принадлежности; следование вашим советам привело даже к частичной утрате идеалов справедливости у наших людей – считай, испортило качество личности у русских людей. А поскольку непрекращающийся процесс первоначального накопления в России подрывает собственно капиталистическое накопление, на месте советского общества до сих пор не возникло классическое буржуазное общество, и даже нечто структурированное и поддающееся определению: у нас сложилось общество типа «сборной солянки». А распад и дезорганизация даже ещё не прекратились. Большинство россиян не создаёт национальный продукт, зато на многое открывает рот, а это опасно и для вас. Зачем нам дальше следовать западным указкам? Если вы «не понимаете», как такое могло случиться, если вы этого «не хотели» – в ответ русским только остаётся рассмеяться вам в лицо. Вашими стараниями и получилось! Как только начинаем вас слушать – всё из рук вон! Русские не капризны и не мстительны: остались живу после ваших указаний – и то уже неплохо. Вы стали бы долго выслушивать советы, как побыстрее обрушить экономику и социальную сферу Франции? Мы нахлебались ваших советов, теперь пробуем управлять сами. Пусть даже, в конечном счёте, опять с поселениями и лагерями, но сами…
-  Месье Фуфуетэ просит объяснить, - кидает реплику Язык, - в России, что, возник новый политический спрос на лагеря? Хотите и эту модернизацию провести за счёт репрессий?
             -  Спецпоселения и лагеря в стране, где располагается Сибирь, есть целесообразный и эффективный институт: по собственной воле на Севере, на дальнем Востоке, в Сибири, на вечной мерзлоте, в тундре, никто и в обозримом будущем не станет постоянно жить и работать. Иначе уже тысячи лет там люди бы жили в китайской тесноте, а в школе изучали захватывающую историю Древней Сибири, а не Египта, Древней Греции и Римской империи. Дежнёв на Камчатку шёл два года! Царское правительство, сколько ни  пыталось заселить Сахалин, не смогло закрепить здесь вольных поселенцев, ни за какие «подъёмные». Только когда на Сахалине построили каторги – заселили сосланными. Чехов ездил туда, на каторгу, за материалами для своей диссертации: вернулся угрюмым больным и больше уже не написал ни одного весёлого рассказа. Даже у здоровых и молодых комсомольцев-добровольцев энтузиазм в Сибири очень быстро пропадал – хватало нескольких месяцев испытаний. Нанятая же рыночная рабочая сила и местная продукция выходят слишком дорогими, и рынок услуг в Сибири никому не нужен – далековато от побережья тёплых морей. Исследования, научные современные обсчёты конкретных строек ГУЛАГа показали: чисто рыночными механизмами нам самим развивать Сибирь бессмысленно. Если же развивать на чужие деньги в обмен на концессию на собственные недра, то нам Сибирь русской не удержать. Хотя в России освоено не более четверти всех природных ресурсов, нам чужой помощи не нужно! Ибо потенциал людских ресурсов используется лишь на пятнадцать процентов, а интеллектуальных – на три! Это означает, что Россия сегодня получает в пять раз меньше, чем могла бы получать без всякой помощи извне. Да, эффективность российской рыночной экономики в три раза ниже, чем советской нерыночной, качество жизни упало в два с половиной раза, но в России нет политического заказа на «посадку» в лагеря: осваивать Сибирь могут и должны те люди, кто не идеологически, а материально или нравственно провинился перед государством или перед частными лицами, то есть, уголовные правонарушители, преступники. Вам, во Франции, жалко наших уголовников? Может быть, примите их на ПМЖ? Исправительно-трудовые лагеря советское государство создавало для перевоспитания и для изоляции неподдающихся перевоспитанию преступных лиц. Эти лагеря – обычная форма извлечения хоть какой-нибудь пользы для государства из людей, провинившихся перед обществом. Сибирские спецпоселения – это те же ваши галеры и каторги. Будь у вас места, сравнимые с Сибирью, вы бы, отринув ложную гуманность, тоже подумывали, как восстановить каторги. Для Сибири, для обширных наших северов, заключённые, репрессированные и высланные – всегда были стратегическим источником рабочей силы. Лихие люди, разбойники, бродяги, староверы-раскольники – они и начинали освоение Сибири. Да, лагерь означает специфическую антропотехнику,  архаический уклад, культуру ужасов и лишений. Но лагерное воспитание преступников полезным для общества трудом было и остаётся справедливым по сути. А то за свои деяния усядутся преступнички в тюрьму – корми, пои, лечи, развлекай, охраняй их за счёт пострадавших добрых людей, а они в камерах книжки пишут о том, как их государство обидело! В России многие стоят за восстановление каторги и трудовых лагерей. При Сталине продолжили только то, что уже давно отладили цари: даже политический окрас лагерям устроители придали задолго до Отца народов. Сидели за политику декабристы и масоны, народники, доленинские революционеры, нигилисты-террористы, националисты, и вся социал-демократическая ленинская гвардия, бундовцы, эсеры. Это я ещё анархистов опускаю! Отнюдь не Сталин был историческим устроителем ГУЛАГа. Но и при царях, и при Сталине, абсолютное большинство лагерных насельников – это были уголовники, душегубы, а не политические противники режима. Просто на Западе душегубов и противников режима нещадно вешали и четвертовали под улюлюканье толпы, а в гуманной России смертная казнь была редким инструментом, горем со всеобщим плачем, да и деятельного народу вечно не хватало, не очень-то почетвертуешь…
  Вижу, француз опять стал записывать на диктофон: проняло! Тогда решил, в качестве подарка, вбросить редкостную для америко-европ фактуру. Возьмём, говорю, крупнейшую в дореволюционной России Нерчинскую каторгу. Захватывающую историю Нерчинской каторги планировало издать ещё «Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев». Практически же с 1921 по 1935 гг. вышло в свет 116 номеров журнала «Каторга и ссылка». Ну, ещё стоит заглянуть в сборник Нерчинского землячества «Нерчинская каторга», в диссертации и в мемуары каторжан. Что мы здесь найдём по теме? На Нерчинской каторге, состоявшей из множества тюрем и поселений ссыльных, превентивная госполитика в области правонарушений мудро сочеталась с оправданными целями и механизмами политической и экономической колонизации окраин, именно Забайкальского края – дикой, совершенно не обустроенной земли. В качестве разновидности уголовного наказания, каторжные работы в истории России сыграли чрезвычайно важную роль. Любая каторга у нас всегда имела «двойное назначение»: она была штатной пенитенциарно-хозяйственной единицей государства. Она выступала и как инструмент карательной политики и мера уголовного наказания, и как средство для использования труда каторжан в хозяйственном освоении отдалённых районов. На общеимперском уровне в России наказание в виде каторжных работ преследовало четыре цели: карательную - наказание за совершенные преступления; предупредительную - удаление преступников из европейских густонаселенных районов страны; политическую - колонизация отдалённых территорий посредством использования труда каторжан и их последующего расселения на этих территориях; экономическую - хозяйственное освоение и развитие колонизируемых районов. Нерчинская каторга имела ярко выраженное хозяйственное назначение. Управленческая деятельность администрации Нерчинской каторги проходила в тесном взаимодействии с местными структурами административного управления, с возложением отдельных функций на пограничные казачьи полки и органы полиции Нерчинского горного округа. В режиме отбытия наказания, тюремное содержание сочеталось с широким использованием труда каторжан  в составе «внетюремного отряда». Все историки и юристы, даже либеральные, пишут диссертации и книжки об одном: Нерчинская каторга оказала решающее значение в экономическом развитии Забайкальского края, с несомненным преобладанием положительных результатов. До революции принудительный труд ссыльнокаторжных основывался на ручном способе производства и использовался только в горнорудной промышленности: тюрьмы стоились вблизи серебряных или золотых приисков. Во глубине сибирских руд сидельцев учили ремеслу, прививали навыки приспособления к природно-климатическим условиям и к местному населению, проводили с ними культработу. Но вот минуло, как в индийском фильме, двести лет, сменились политические системы, но Забайкалье всё остаётся диким: там даже пролетающие самолёты на пару часов выпадают из поля видения радаров - радаров «попросту» там нет. Значит, дело не в политическом отношении к лагерям – любая политика перед холодом отступает. И значит, накопленный лагерный опыт имеет неубывную практическую ценность, тем паче сегодня, когда России пора осваивать новые кладовки недр. Даёшь каждому веку хотя бы по одному освоению Сибири! А как это для любого российского президента было бы памятно: Сибирь обустраивали в XVIII-XIX-м веках – цари, в XX-м – Сталин, в XXI-м – я!
-  Вы оправдываете сталинский «большой террор» в тридцатых?
-  Это никакой не «сталинский» террор – оставьте личностные ярлыки. Репрессивная практика 30-х годов диктовалась тремя причинами: целью выращивания «нового человека», нехваткой ресурсов перед войной и необходимостью включения мотива страха смерти. Только поколения «новых людей» могли построить светлое коммунистическое будущее, и поэтому большевики должны были перемолоть природу «старого человека» - отсюда неизбежные жертвы в грандиозном социальном эксперименте. Только почти бесплатная армия заключенных в условиях катастрофической нехватки ресурсов могла помочь осуществить "стройки коммунизма" и освоить кладовые Сибири. Только страх смерти был единственной дешёвой и необходимой мерой подстёгивания населения в ходе бешеной модернизации страны, когда за десять предвоенных лет предстояло пройти едва ли ни столетний путь. Ради модернизации страны пришлось отринуть даже Интернационал, и ликвидировать сторонников мировой революции, ленинцев, кто, летая в политических эмпиреях, не чувствовал горящей земли под ногами. Последнее наше участие в Интернационале – Испания. На испанской земле бились исключительно тоталитарные системы: на стороне генерала Франко и «пятой колонны» – фашистская Италия и нацистская Германия, на стороне испанских коммунистов – Советский Союз; а евродемократы в драку с фашистами не полезли. Сегодня все три причины репрессий в их явном виде отсутствуют, а посему «большого террора» не может быть, но пенитенциарную систему России след перестроить в пользу лагерей. Цели нынешней модернизации совсем другие: выживание российских народов и научно-технический прорыв, сохранение и справедливое распределение ресурсов – здесь массовый террор бессмыслен. А главное, «нового человека» выращивать не надо, достаточно «старого» правильно бодрить.
            -  Лагеря не гуманны, - приговаривает, как заведённый, месье Фуфуетэ.
            -  Лагеря как раз гуманны. А вы бы хотели, дабы мы противников общества сразу втихую отстреливали? Дабы делали вид, что внутреннего врага нет совсем, и убивали оступившихся людей без всяких надежд на их трудовое перевоспитание, для иноземных колонизаторов место на российской земле поскорее освобождали? Запад, конечно, мечтает увидеть всех русских в сосновых гробах, в белых тапочках. Но случись такое и приди вы в Россию, убедились бы: и вам без «лагерей по-французски» Сибирь не поднять. Вообще, лагеря, дражайшиё месье Фуфуэте, равно применимы и к тоталитарным практикам коммунистического либо нацистского толка, и к гражданскому состоянию в либеральном обществе. Последнее описано ещё у Гоббса в «Левиафане», а позже у Оруэлла в «1984»: лагерь как апофеоз либеральной демократии. А не плохо звучит! И не прикидывайтесь мне здесь девушкой невинной: общественное мнение на Западе тоже готовится к лагерям. Только глобализм превратит в лагеря целые государства. А вам, французам, подай даже не гуманные лагеря, а сразу гильотину на пляс де ля Конкорд. В Великую французскую революцию у вас «работали» 50, примерно, гильотин. Были даже детские гильотины! Вот уж потрубили голов! Соотечественникам своим! И при сём во Франции выпускали духи с романтическим названием «Гильотина». Именно вы, западные европейцы, звери истинные, мы – воображаемые. А ваша католическая церковь?! Она, гуманная, по канону не могла проливать крови, поэтому жгла на кострах или связывала по два человека спина к спине и бросала в реку - в королевстве Франция все водоёмы были устланы трупами людей. Чего стоит ваша «либертэ» на деле? Просвещённый, невинный Запад! Да из-за ваших указаний, у нас не родилось детей больше, чем погибло советских людей во Второй мировой войне. И теперь вы пугаете нас Второй «холодной войной»? А мы никогда не боялись и первую! Дети при ней рождались, рыба в Каме была, песни - тоже! Докладываю, месье Фуфуетэ: внешняя Первая «холодная война» закончилась для большинства наших людей ощутимо только в том смысле, что жить они стали хуже материально, а значит, большого значения в жизни советских людей она не имела. А вот для западных национальных государств победа в «холодной войне» означает начало катастрофы…  
-  Бодряшкин, замполитом каким ты был, таким остался, - говорит Язык. - Месье Фуфуетэ последний тезис просит прояснить…    
О, прояснить?!. Я чуть было ни кинулся к холодильнику, за казённою поллитрой, но спохватился:
             -  Проясняю на словах… Вы, месье, стоите за Францию на блюдечке с национальной каёмочкой или за Францию, опущенную в котёл глобализма? «Конечно, на блюдечке?» – отлично! Вы, значит, наш объективный союзник! Тогда вы должны горевать и каяться, что социализм рухнул вместе с Берлинской стеной. Победив тоталитарный социализм, вы вбили осиновый кол в свою либеральную демократию…
             -  Бодряшкин! – с укоризной от себя восклицает Язык. – Не понимают в Европе наших «осин».
-  …Вы угробили соревновательность мировых политических систем. А именно этой соревновательностью питалась буржуазная демократия национальных капиталистических государств и весь технический прогресс в ХХ веке. Питания не стало - и национальные государства теперь поглощаются наднациональными глобальными структурами: банками, корпорациями, финансовой закулисой. Стартовал мировой монополизм, а где монополизм, там неизбежный технологический застой. Какая сейчас соревновательность, если технологии и ресурсы из рук национальных государств переходят в руках глобальных монополистов? Пал социализм – и качество западных товаров рухнуло. Ваши новые самолёты стали падать чаще наших старых. Теперь вам, победителям в «холодной войне», вместо демократии - власти народа - светят государства-лагеря и общемировой застой. Россия будет стремиться сей участи избежать - начальство твёрдо народу обещает! Либеральный капитализм подыхает: впереди глубокие кровавые потрясения, глобальный передел уже начался, и самодостаточная Россия не может позволить себе лезть в эту мировую смуту не обновлённой криминально-сырьевой страной.
              -  Государства-лагеря – это как? – опять требует прояснить Язык от имени месье. – Франция, по-вашему, тоже превратится в лагерь?
-  А куда ей деться? Пока что государства-лагеря имеются в Африке и в Азии, но дай срок… В Первую холодную войну расцвели и социалистический тоталитаризм, и буржуазная демократия. СССР был самодостаточен, могуч, он был полон нескучной жизни! Запад опасался не столько ракет СССР, сколько его интеллектуальной, культурной и спортивной мощи, привлекательного образа социалистической страны. А это главное, что нужно уничтожать у идеологического врага. И Запад в это время утопал в благосостоянии, в буржуазной свободе, развивал институты социального прогресса, науку, технику, а фетиш демократии был хорошим оружием в борьбе с социалистическим тоталитаризмом. Но уже в сытом брюхе Запада, под видом «интеграции», тихонько развивалась язва: глобализация экономики и власти. Объективно интеграция отражает стремление близких народов к объединению и может быть им полезной. Но, как выяснилось, ту интеграцию на Западе с самого начала запустили как вертикальную структуру наднациональной власти. Разрушив систему социализма, Запад, тем самым дал зелёный свет установлению планетарной власти. Зачем ей великолепные французы? Ей нужны рабы, а не французы со своей великой историей, с великой культурой и своими петушиными заморочками. Конец мировой социалистической системы – это и конец западной национальной демократии и начало сокрушение либерализма! Сегодня числиться в либералах - глупо, смешно: западного либерального общества, считай, больше нет, а в России его не будет, как ни кричи, весь в слюнях, с экрана.
-  Проясни, Бодряшкин! – это уже Язык восклицает от себя, дабы вечером было чем утереть мужикам за пивом в своём клубе. Да и француз, вижу, озадачен и не столь манерен, и уже в самом деле силится понять. – Как это: либерализма больше нет?
-  Проясняю не благим актом, но верным словом! Я раскладываю себе идеологию либерализма ровно по четырём горизонтальным полкам: если перечислять сверху вниз, либерализм делится на мировой, государственный, общественный и личный, или, если угодно, - глобальный, национальный, партийный и индивидуальный.
Итак, мировой политический либерализм: он сильно уменьшился, сузился до соревнования либеральной демократии с мусульманством. Основа демократии – плюрализм. Он предполагает наличие по меньшей мере двух соревнующихся сил. Они и борются между собой, и неизбежно влияют на развитие друг друга. В Первую холодную войну в рамках мирового плюрализма соревновались две могучие политические системы: капиталистическая и социалистическая, мусульманская же составляющая серьёзного значения в мировом противостоянии не имела - успела дорасти только до «третьей силы». Советский тоталитаризм был восприимчив к идущей из-за рубежа либеральной критике. Но и западные государства находились под влиянием СССР, тем паче, что у самих в печёнках сидели социалистические и коммунистические партии. Только страх перед социализмом заставлял капиталистов принимать и исполнять социально ориентированное законодательство с гарантиями занятости. Так что американец-работяга клепал военный «Боинг» или разливал на заводе «Кока-Колу» не только за зарплату, но и идейно противостоя всей «неправильной», как он верил пропаганде, советской системе; то есть в труде западного человека сидела дополнительная ответственность перед своей страной и своей «правильной» капиталистической системой. Когда пропала системная ответственность, закономерно упало качество работы. В советском человеке тоже сидела такая системная ответственность, только направленная против капитализма. Крах социалистической системы означает: исчезла одна из соревнующихся сторон, значит, мировой плюрализм умер. Теперь господствует одна транснациональная капиталистическая сила с одной идеологией – деньгами. Это капиталистический интернационал. Политическая монополия рождает у её носителей ложные представления о собственной непогрешимости. Возникает культ, быстро накапливаются ошибки, разгораются внутримонопольные групповые конфликты. Социализм восстановится, но это может произойти уже только на огромной территории, с человеческими и материальными ресурсами сопоставимой с капиталистическим миром. Иначе восставший социализм «сомнут», как говорил товарищ Сталин. Победившим – временно! - глобалистам мировой либерализм не нужен вовсе: им выгоден диктат - установить тоталитаризм Мамоны, она же сосредоточена в их руках.
Государственный либерализм всегда имеет национальную окраску. Всякая национальность – враг империализма, кой намерен грабить и техасские банки, а местных гангстеров стремится извести под корень или заставить работать на себя. Государственный либерализм нацелен на сохранение национальных особенностей, культуры, традиций, языка, своих ценностей и собственных денег. Глобалисты эту затратную для себя статью рассчитывают ликвидировать. В Европе уже завели единые деньги, единое правительство, подравнивают законодательства стран, устанавливают общие правила игры. США стремится превратить Европу в такую же свалку народов, какой всегда являлась сама. Ей это удаётся: сегодня культурные европейские народы превращаются в какую-то цыганскую общеевропейскую толпу, с шумными разборками диаспор, стычками конфесский, столкновением обычаев, смешением языков. Если становится почти всё равно, кого выберут президентом Франции, значит империализм побеждает французский гослиберализм. Империализм убил плюрализм национальных мнений. Она закопала суверенитет национальных стран как важнейшую составляющую мирового плюрализма. Франции, считай, скоро не будет – будет частица свального Евросоюза, проходной двор, где арабы, под присмотром транснациональной силы, преспокойно мочатся на паперти собора Парижской Богоматери. На башне Эйфеля – глаза разуйте! – уже висит плакат империалистов: «Человечество будет счастливо и без французов!» В борьбе с национальным государством, а значит и с национальным либерализмом, империализм опирается в первую очередь на армии: формирует блоки, «международные силы», кои отправляет на «войну за демократию», на «миротворческую войну», «войну за мир», «операции по принуждению к миру» - извращают само понятие войны, культивируют постмодернизм, несущий хаос в сознание людей, выхолащивают традиции, доводя складывавшиеся веками общественные отношения до маразма.
Партийный либерализм в условиях глобализации вообще теряет смысл. Концепция «открытого общества», подразумевающая возможность отстранения политической элиты без кровопролития, отправлена в мусорную корзину. Коль победила одна политическая система, политические партии становятся не нужны по определению. Они ликвидируются или перерождаются в партии экономические, социальные, культурные и дэрэ. Их, конечно, оставляют для игры в выборы – дурить народы. Чем основательнее империализм господствует в каком-либо государстве, чем одинаковей в нём правящие партии. Самые одинаковые партии, естественно, в США и в других, так называемых, развитых странах. Буржуазные партии без плюрализма – это уже не выразители самостоятельных идеологий, а наёмники единой транснациональной Мамоновой силы. Поэтому «партийная борьба» всё больше превращается в завлекалово для замороченных избирателей: лишь бы пришли и проголосовали, за кого – не важно, ибо все перед той силою равны – нулю. По завершению Первой холодной войны, после краха социализма, на Западе исчез фетиш «советской угрозы», но и скончались политические силы, способные защитить простых граждан: ни одна партия на Западе права человека уже не защищает, и потому на социальные права трудящихся власть имущие сразу же начали массированную атаку. Специально развели огромную безработицу, дабы легче было манипулировать наёмным трудом. Все общественные организации находятся под контролем империалистов. Они олицетворяют собой мелкие свободы, не затрагивающие существования империализма. Здесь империалисты опираются на контролируемые ими СМИ. А уж СМИ успешно контролируют сознание людей: они под общим колпаком - чего нет в СМИ, того нет жизни. Даже профессиональные сообщества введены в состояние депрессии и стали восприимчивы к заведённой лжи: метеорологи верят в глобальное потепление перед новым ледниковым периодом, врачи - в СПИД и крокодилий грипп… Людям не к кому обратиться за истиной, за помощью.
Личный либерализм не имеет практического значения в жизни общества и становится неощутим. «Свобода слова» – буржуазный блеф с целью замылить глаза эксплуатируемых. Давно доказан «либеральный парадокс»: невозможно создать справедливую демократическую процедуру, коя была бы совместима с неограниченной свободой выбора – то есть, с заявляемым либералами плюрализмом. Следовательно, в рамках капитализма, в рыночной экономике, не может сложиться общество, желанное всеми: насилие над личностью неизбежно. Свобода – понятие не только качественное, но и количественное. Если количества мало, значит качество плохое. Вы, месье Фуфуетэ, вероятно, считаете себя свободным гражданином. Возражу: ваша свобода, к примеру, ограничена железной решёткой в клетке капитализма: вы не свободны выбрать социализм в своей стране. Ещё вы не свободны избавиться от иммигрантов, от противных диаспор, кои вас в любой день раздражают и оскорбляют ваши зрение и слух, и историческую память француза. Значит, вы лишены «больших» свобод. В отношении «больших» свобод личности, ваш тоталитарный капитализм точь-в-точь такой же угнетатель, каким был наш тоталитарный социализм. По количеству «маленьких» свобод различия между системами имелись – в вашу пользу, признаю. Но сегодня, разве вы, месье, можете свободно высказать своё мнение так, дабы быть услышанным? Ни в коем случае! Вы год не ешьте, не пейте, и ни за что не платите, а на сэкономленные деньги купите полминуты телеэфирного времени – и осуществите своё право на свободу слова. Только за полминуты много ли успеете сказать? Протянете ли до следующего 30-секундного эфира? А на что будете новые очки покупать? Товарищ Ленин в работе «Партийная организация и партийная литература» ещё в 1905 году писал: «…господа буржуазные индивидуалисты, мы должны сказать вам, что ваши речи об абсолютной свободе одно лицемерие. В обществе, основанном на власти денег, в обществе, где нищенствуют массы трудящихся и тунеядствуют горстки богачей, не может быть "свободы" реальной и действительной. Свободны ли вы от вашего буржуазного издателя, господин писатель? от вашей буржуазной публики, которая требует от вас порнографии в романах и картинах, проституции в виде "дополнения" к "святому" сценическому искусству? Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания». Конец цитаты. За сто с лишним лет разве что-то изменилось? В буржуазных конституциях заложена свобода исключительно для буржуазии. При Ленине свобода была доступна «страдающим от ожирения «верхним десяти тысячам»», сегодня – нескольким миллионам  из «золотого миллиарда» - и всё. Даже внепартийный Андрей Белый ещё в 1932 году писал об этом: «…капитализм, добиваясь свободы для себя, избрал средства угнетения посильней; пресс, более гнетущий, чем зуботычина, был одет в лайковую перчатку конституционной лояльности». А «свобода вероисповедания»? Если вы свободны, почему во Франции поджигают мечети и синагоги? Вы, месье Фуфуетэ, «несознательный либерал»…
-  Проясни, Бодряшкин, - опять пристаёт Язык. – А что есть «сознательный либерал»?
-  Устал я прояснять «на сухую»… Я, как замполит полка, считаю: на Западе пора устраивать политический ликбез. Начать можно с простого: с введения понятия «сознательный/несознательный либерал», как в раннем СССР был «сознательный/несознательный рабочий». При проверке, я уверен, большинство граждан на Западе окажутся «несознательными либералами» - жертвами тотальной идеологической обработки. «Несознательные» вполне довольствуются «маленькими» свободами и тем, что выдаётся за свободы, - лжесвободами.  «Несознательные либералы» не понимают даже простой вещи: свобода, равенство и братство возможны только в коллективистской социально-политической системе. А если, к примеру, высшее образование и медобслуживание платные, о каком равенстве в правах личности можно говорить? Образованный богач будет ухоженным цвести в оранжерее, а малограмотный бедняк загнётся под забором…
-  Во Франции и в России это не пройдёт, - переводит крамолу вдруг Язык. – У нас с вами, если станет совсем туго, неимущие устроят великую революцию.        
-  Это в прошлом. Тоталитарная демократия и финансовая диктатура любую социальную революцию в отдельном государстве задушат ещё в зародыше. А если всё же полыхнёт - во Франции, допустим, - гасить революцию примчатся со всего мира: и на каждую вашу Жанну д’Арк с охотничьим ружьишком империалисты вышлют по батальону морских пехотинцев, роте десантников и отделению танков. Это я ещё ракеты и бомбы опускаю! И, для теории, замечу: успешные революции и контрреволюции не случаются без помощи извне. Сегодня же, за редким мусульманским исключением, не осталось суверенных государств - откуда французской революции ждать помощь? Какая заграница вам поможет?
-  По-вашему, революции стали невозможны? – спрашивает француз, подозревая, верно, Языка в неправильном переводе.
-  Невозможны в отдельной значимой стране. Буржуазные революции вырастают  в национальных государствах. Национализм исправно служит местным капиталистам - это инструмент в конкурентной борьбе и механизм, повышающий доверие, а значит и снижающий издержки бизнеса. В «Великолепной семёрке», помните мотив: техасские банки должны грабить только техасцы! А если чистить сейфы техасских банков понаедут со всего мира? Тогда местным ребятам придётся расходовать себя не только на борьбу с полицией, но и с  «гастролёрами», делиться с ними, а у оставшихся в живых, если таковые будут, доходы резко упадут. Логика мировых геополитических процессов не оставляет живого насиженного места для малых государств. Наступает эра преимущества больших пространств, время новых империй. Свобода нации в современном мире будет напрямую связана с наличием у сей нации имперского комплекса защиты. Не зря марксисты провозгласили интернационализм основным инструментом борьбы с капитализмом. Глобальный капитализм создал свой интернационал, и теперь может быть уравновешен только всемирным объединением трудящимися. Класс эксплуатируемых должен выработать новые идеи и принципы объединения, и новые способы борьбы с классом империалистов - это главная текущая задача трудящихся. Лозунг «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» стал как никогда своевременным: при Марксе глобального класса империалистов не существовало, а был только разрозненный, по современным меркам, конкурирующий национальный капитализм, кой ныне сходит на нет. Любая социалистическая или коммунистическая партии, какая не встанет под лозунг всемирного объединения, есть враг эксплуатируемых.
-  Месье Фуфуетэ не понимает: в чём заключается современная эксплуатация? – говорит Язык. – Где эксплуатация, а где неэксплуатация? Вот он работает по добровольному найму, получает зарплату по контракту – где здесь эксплуатация? Он даже не член профсоюза журналистов – не видит надобности вступать. Если работодатель не выполнит условие контракта – есть суд.
-  Я и говорю: вам, на Западе, необходим политический ликбез. Эксплуатация – многоступенчатая понятие. Эксплуатация человека человеком осуществляется через насилие или через идеологию, обман, и закрепляется в законах, а гарантируется тюрьмой и кладбищем. Система эксплуатации приобрела изощрённые невидимые формы: теперь несознательные работники являются её соучастниками, рабами и господами одновременно. На деле же, трудящихся, как кусочки мясо шашлыка, пронизывают шампуром «корпоративного духа», и от этого они становятся рабами не просто безропотными, а, вопреки логике пользы для себя, рабами инициативными, самодовольными и едва ли ни гордящимися своим холуйством. Современный империализм через надгосударственные структуры эксплуатирует природные ресурсы и население национальных государств. Вы, месье, в сей момент премиленько беседуете с товарищем Бодряшкиным, а тем временем банки вывозят из Франции национальный капитал, корпорации строят фабрики отнюдь не во Франции - в Китае и Вьетнаме, а к вам завозят новых иммигрантов, тем самым делая каждый следующий ваш контракт с газетой немножечко дешевле для себя, а богатеи всего мира пьют лучшее французское вино и тусуются на курортах Лазурного берега, куда вам доступ ограничен. Государство давит вас запретами, неведомые дяди из-за океана шарят по вашим карманам, собственник заставляет делать то, от чего вас воротит - разве это не эксплуатация? Вы со всех сторон зажаты и становитесь с каждым днём немножечко беднее и беззащитнее в сравнении с эпохой социализма. Контракт – это, в первую очередь, гарантированная хозяину эксплуатация наёмника. Раньше у империализма был один принципиальный враг – социалистическая система, и империализм справлялся. Сегодня смертельным противником империализма становится весь мир, включая население и национальные буржуазии капиталистических государств. А населению всего мира, когда оно объединится под флагом Четвёртого интернационала, глобальный империализм противостоять уже не сможет. Ключ к победе над империализмом теперь – в объединении эксплуатируемых всего мира. Будь империалисты поумней, они без огласки признали бы свою ошибку и…
-  Явились с дарами к кремлёвским спекулянтам, - переводит реплику Язык. -  «Ребята, примите социализм назад, мы хорошо заплатим». Так?
-  Так, по сути. По форме: кремлёвское начальство вот-вот окончательно прозреет и скажет миру: ладно, было в СССР общество застоя, было в России общество массового потребления, теперь будем строить общество развития.
-  Социалистическая идеология проиграла в холодной войне, - переводит Язык, - вот вы, комрад Бодряшкин, и наговариваете на капитализм. Сама идея социализма порочна. Социализм советского разлива оказался неспособным к модернизации со скоростью, необходимой для противостояния капитализму, - это, согласитесь, факт?
-  Факт, но могло сложиться и по-другому. Идея ленинского советского социализма оказалась до конца неосуществлённой – из-за внешних угроз. Если у нас и был подлинный советский социализм, каким он задумывался большевиками, то лишь 10 месяцев, начиная с ноября 1917 года. Тогда едва-едва успели объявить мир без аннексий и контрибуций, и отобрать у помещиков землю, у буржуев – заводы. А уже в сентябре 1918 года началась интервенция - и нам от советского социализма пришлось отступить к военному  коммунизму. Сразу затем полыхнула гражданская война, эпидемии, разруха – и от  военного коммунизма пришлось отступить к НЭПу. Сразу затем открылась необходимость за 10 лет рывком поднять страну и подготовиться к новой мировой войне со всей Европой, разбить кулачество – советскую Вандею, – и пришлось отступить к тоталитаризму. Сразу затем возникла ядерная угроза – она только нам и предназначалась, и началась Первая холодная война, экономическая блокада, давление – и пришлось отступить к авторитаризму. Это всё были неизбежные отступления от ленинского социализма: без этих отступлений от ленинских принципов Советов нам бы не выжить. Затем навязанная воинствующим внешним империализмом перекройка - и пришлось отступить к либеральной демократии. Где вы видели у СССР условия для обустройства нормального социализма? При сменяющих друг друга режимах военного коммунизма, НЭПа, тоталитаризма и авторитаризма – какие могут быть действенные Советы? Но в любом случае: даже изуродованный режимами советский социализм – небывалый величайший современный опыт человечества, величайший! Его всему миру след тщательно изучать, анализировать, дабы заимствовать хотя бы наши новаторские социальные достижения - их тьма, и никаких «пороков». Именно в период «застоя» СССР стал сверхдержавой, одной из двух на Земле. Простые люди всего мира – то есть, большинство человечества! - с замираньем сердца, следили за СССР, как за путеводной звездой. Такой «застой» советского социализма многого стоит. Скоро на арену истории выйдут другие формы социализма – и для их теоретиков уже имеется гигантский первый опыт; новым политикам уже есть от чего оттолкнуться, в отличие от первопроходцев-большевиков. По крайней мере, как мировой опыт, как системный фундамент общественного устройства, советский социализм должен быть признан успешным. Докладываю: русские сегодня опять начинают гордиться - это мы построили первый в мире социализм! К тому же, согласитесь, месье Фуфуетэ: в борьбе идеологий главное не идеи сами по себе, а технология и мощь их распространения. Сколько разноголосых сирен одновременно зовут нас к себе! И если ты прост или «не в теме», то не отличишь голоса правды от голоса лжи, и даже можешь не отличить гласа жизни от гласа смерти. При равной привлекательности идей неизбежно побеждает та, коя своими сторонниками навязывается обществу мощнее. В однополярном мире, при нынешнем развитии СМИ, чем больше денег у толкачей любой идеологии, тем вернее её шанс победить во мнении большинства. Чего ж больно-то нос задирать капитализму перед социализмом? Да, заматерелый капитализм оказался богаче юного неопытного социализма, и когда СМИ стали глобальными – деньгами задавил нас. Но сути соревнования двух идеологий сей факт никак не изменил. Соревнование продолжается: в недрах общественного сознания вызревает новый социализм, уже более опытный и потенциально богатый. Цикличность общественного развития капитализм не может «отменить». Посмотрим, что будет через двадцать-тридцать лет. Уже сегодня главенствующая по сути идеология – не капитализм, а деньги. Вот уж порок из пороков! Капитализм – только инструмент сосредоточения денег в руках немногих самоизбранных. Идеология империализма сведена к деньгам - иное преследуется и искореняется. Советского человека бедное государство СССР обрабатывало куда меньше, чем богатые государства Запада - своих граждан. И я, товарищ Бодряшкин, и вы, месье Фуфуетэ, согласитесь, обработаны пропагандой до кончиков ногтей…
-  Непереводимый на французский оборот, - бурчит на меня Язык. – Месье поймёт буквально: вынет пилку и примется подравнивать крашеные ногти. Бодряшкин, месье Фуфуетэ вам возражает: права человека на Западе соблюдаются, и толерантность у них в порядке вещей, хотя «всякое бывает»…
-  В речах евродеятелей – это, да! – присутствует и уважение к человеку, и права, и толерантность, и великодушие к слабым, и мамынька родная, кем б ты ни была, а куда на Западе ни глянь – находишь «всякое бывает». Отовсюду прёт на граждан - жестокость, безработица, расизм, конкуренция, ужасы, уродства, мошенничество, нетрадиционность, политиканство, секс. Это я ещё погоню за деньгами опускаю! В странах-победителях социализма уже отвергаются врождённые, не отчуждаемые права людей. «Всеобщая декларация прав человека» превращается в пустой звук. «Общественный договор» Жан Жака Руссо уничтожается глобалистами на ваших, месье Фуфуетэ, глазах: где теперь национальное согласие и единство французов, где национальная воля, где образованный человек, готовый к самоограничению, как в «Договоре» у Руссо. К слову, благие намерения французов куда похлеще наших. У России благонамеренные лозунги были скромные и местячковые: православие, самодержавие, народность; у Франции: свобода, равенство, братство – не меньше. Ну и где за сотни лет ваша свобода, равенство, братство? Лично вам, месье, признайтесь, не хочется никакого равенства и братства с арабом, живущим по шариату и плюющим на французскую культуру, а выгнать его из страны вы не в состоянии: он такой же, как вы, гражданин Франции. Это верный признак краха идей либерализма. Постмодернисты запутали вас уже до смешного: руководители Евросоюза называют себя, как большевики, «комиссарами», а президентов Евросоюза «выбирают» из числа единственного кандидата. Это разве либерализм? Это тоталитаризм с либеральной дымовой завесой.
-  Месье Фуфуетэ настаивает, что во Франции либерализм всё же есть, - переводит Язык. – Любой может открыть свое дело, заявить сексуальную ориентацию…
-  Любой? Вы, месье Фуфуетэ, новые очки себе не в состоянии купить - вам до заявлений? Индивидуальный либерализм подразумевает личную инициативу и взятие на себя финансовых рисков. Для открытия дела нужны деньги, их, обычно, предоставляют банки, но при этом они диктуют свои условия, берут имущество и права в залог. Владелец дела попадает в зависимость от банка, всецело находится под его контролем. Банки давно уже транснациональные структуры, значит французским бизнесом распоряжается кучка мировых империалистов. Ещё предпринимателя контролируют государственные органы, коим несть числа, ещё общественные и религиозные организации, конкуренты, соседи. Это я ещё «доброжелателей» опускаю! Значение человека, роль индивида – то есть, один из столпов либерализма – в буржуазном обществе сужается изо дня в день. Если империалисты не считаются с суверенитетом государств, с интересами народов, зачем считаться с индивидом? Уже не имеет значения, кто именно управляет предприятием или государством. Это тоже верный признак тоталитаризма, пусть и с дымовой завесой либерального демократизма - пока что.
-  Тоталитарным режимам свойственно насилие, а западные демократии гуманны, - сопротивляется француз.
-  Но результаты одинаковы - чего ж тогда на способы косить! Тоталитарная демократия нынешних империалистов по кровожадности, по числу убитых и нерождённых, даже превзойдёт все предшествующие тоталитарные режимы. Это, конечно, скрываемая от публики кровожадность, завуалированный геноцид «неправильных» народов. Плохое питание, болезни, наркотики, алкоголь, экология, бездомность, стравливание племён и конфессий, изгнание, запугивание, организация паники и массового страха, пропаганда нетрадиционного секса… - они не столь видимы, как военное насилие, но столь же «эффективны». Да и от военного насилия Запад ни на миг не отказывался: только напустил новых дымовых завес для оправдания обыкновенных, привычных для себя, массовых убийств в ходе захвата территорий и ресурсов, только эти массовые убийства политкорректно называет «зачистками», «операциями по принуждению к миру», «восстановлением демократии», а согнанных с родной земли палестинских партизан и сербов – «террористами».
-  Ну, ладно, не новая «холодная война», а что страшит русских? – передаёт вопрос Язык.
-  Для нас куда опасней внутренняя «холодная война». Она грозит перерасти в классовую, между богатыми и бедными, да ещё с межэтническим ферментом. Если возникнет угроза Второй холодной войны – внешней, - то, как пишут ваши же аналитики, в России на сцену неизбежно выйдут националисты. Но гражданской войны в России не будет, ибо униженная армия, мобилизованные – ранее униженные - резервисты и своры завистливых охранников не полезут против народной дубины воевать за сверхприбыль олигархов: может грянуть только коротенькая малокровная социальная революция. Средний и мелкий частный бизнес сохранятся. Националисты проведут, формально, выкуп в государство, а, по сути, экспроприацию всех монополий и объектов крупной промышленности, раскрутят мобилизационную экономику, без чего невозможно отражение вашей глобальной агрессии. Олигархическому госкапитализму в России придёт бесславный конец. Туда ему и дорога. Это у вас на происходящие в обществе и в экономике процессы стараются отреагировать разумно: случись кризис – империалисты вместе с эксплуатируемым народом кое-как затягивают на себе усыпанные бриллиантами пояса. А наших богатеев революции ничему не учит: они у нас такие же, как все, авоськи - без чувства самосохранения, не делятся наворованным добром, хоть режь, одним днём живут, лишь бы поскорее хапнуть и вовремя к вам отвалить. Вот их без сожаленья и порежут, как  куриц, несущих золотые яйца только для себя. Россия – пластилиновое звено в железной ржавеющей цепи империализма. В любой день оно может растянуться и порваться. Когда терпение народа лопнет, сюжет с контрреволюцией может повторится. Но по фабуле она будет уже другой - не кровавой: наше ворьё не обязательно сажать и, тем паче, убивать, - достаточно испугать. Тогда установится вновь тоталитарный режим, а промышленность и военная сила России неимоверно, как при Сталине, возрастут. Уж южный фланг и северное добро своё мы тогда сможем защитить! Вы этого добиваетесь?  
-  Объясни, что такое внутренняя холодная война? – не смог удержать иронии Язык. – Гостю очень интересно. – Перегибается через стол и шепчет мне на ухо. - Похоже, Бодряшкин, этот педик подрабатывает на свою аналитическую разведку или даже служит в ней. Мне придётся доложить… Жди «наводящих вопросов» от шпиона…
-  Смерть шпионам! – вырвалось непроизвольно.
А про себя соображаю: если месье Фуфуетэ подрабатывает в «компетентных органах», то доложит по начальству: комрад Бодряшкин болтун – находка для шпиона! Те выйдут на меня за секретами: предложат халявные гранты, опубликоваться в их издательствах или прочесть цикл лекций во французских университетах с хорошим гонораром, то-сё, и тогда всучу-ка я им для долгих-предолгих размышлений о непонятных русских ещё один, только уже аналитический квадратный подшипник. Есть у меня давнишняя идейка политической дезы о… Молчок! Кстати, вчера, в качестве балды со швыряньем камушков в воду, я уже запустил в интернет аналитическую «утечку»: яко бы, развал социалистической системы – это глубоко законспирированная тактика борьбе с империализмом у новых подпольщиков-большевиков, апологетов мирового коммунизма, предтечи Четвёртого Интернационала. Тактика оправдывает себя: немедленно вслед за крушением локального социализма, стал долгожданно загнивать весь мировой империализм. Капитализм мог существовать без социализма, а империализм, как высшая стадия капитализма, не может: поедает сам себя. Жертва локального социализма оправдана: империализм разваливается на глазах, а общемировой социализм приобретает десятки миллионов новый сторонников в развитых капиталистических странах и сотни миллионов – в остальных. То есть, создаются, наконец, предпосылки для прихода мирового социализма – базы коммунизма, о чём мечтали первые большевики. Думаю, реакцией на ту мою бодрящую «утечку» станет вскоре волна перебежчиков из ГОП «Недогоняющих» в Компартию РФ.
-  Внутренняя холодная война, - говорю, - это, месье Фуфуетэ, у нас такой национальный способ организации общественной жизни в периоды между революциями и мировыми или гражданскими войнами, когда русским становится скучновато жить – без драк. У вас, французов, в козлах отпущения обычно ходят внешние враги: поочерёдно англичане, немцы, испанцы, русские, арабы… - вы все свои неудачи и поражения на них валите. Ну, изредка ходили у вас в козлах отпущения гугеноты и аристократы - и вы их с большим азартом резали и отрубали. А русские, в силу национального характера, валят неудачи, в основном, на себя самих. Русские люди, в большинстве, остаются пока ещё асоциальны и аполитичны, и потому ищут убежище в своём внутреннем мире скорее, нежели во внешнем. У нас сохранилось партизанское мировоззрение: живём как в окопах, рассчитанных на круговую оборону - в окружении не только настоящих, но и вымышленных врагов. Русский народ ведёт себя, увы, весьма легкомысленно: мы самих себя назначили вечными козлами отпущения, понавешали на себя даже несовершённые грехи - и лупим друг дружку почём зря.
-  Это совсем глупо, плохо… – укоряет месье великий русский народ.
-  В чём-то даже хорошо, что жизнь ничему русского человека не учит: чувствуешь себя всегда воодушевлённым, молодым, незавершённым, почти бессмертным – выходит, всё у меня ещё впереди! Европа стара, Россия молода – чем нам плохо? А если всё российское бытовое неустройство рассматривать как специально задуманный комплекс постоянного психофизического тренинга по типу школы выживания, то западные люди россиянам завидовать должны, ибо мы к любым трудностям «Всегда готовы!», а вы - нет. Это советский человек первым и последним явил миру французский гуманизм на практике: показал, что такое друг, товарищ, брат. Младший сержант Асхат Зиганщин и трое рядовых на барже «Т-36» с Курил 49 дней без еды и питья дрейфовали в Тихом океане; грызли сапоги, мыло, зубную пасту, запивали слитой из системы охлаждения дизелей водой, но и не вцепились друг в друга, не дрались, не сошли с ума. Французы на такое способны? Потом восхищённые американцы вручили Зиганшину золотые ключи от Сан-Франциско. Руководить самой грандиозной в мире школой выживания очень не легко, зато почётно: российскому начальству – троекратное ура! Фатализм и способность терпеливо переносить несчастья и невзгоды помогают русскому жить, не слишком унывая. Но пора уже, пора впрячь русскую легкомысленную жизнь в узды мудрого начальства! После окончания Первой внешней холодной войны, наша внутренняя война разгорелась не на шутку. Она бесконечна и страшно ослабляет Россию. В мире уважают того, кто, случись что, и в морду кулаком заехать может. Горе тому, кто не способен защитить свой дом. Несчастен и тот, кто живёт чужим умом. Не спорить, а делать то, что вы потом вынуждены будете признать – вот наш путь к лучшему имиджу! И, дабы что-то сделать, российское начальство взялось сегодня создавать повсеместно трудовую среду и, главное, не дожидаясь просыпа энтузиазма у своего народа, само метафизически пашет, как шахтёр в забое!..
-  Нет, я не могу так работать!.. - шипит Язык, опять со своей ироничной миной. – Как переводить? Он твоего образа кремлёвских метафизических шахтёров не поймёт… Пардон!.. Месье Фуфуетэ настаивает: у Кремля доктрины развития нет…
             -  А у Парижа есть? Тоже нет - и никого из французов это не волнует.  Российскому начальству хватит русского здравомыслия и смекалки! Россия велика, и обустраивать её - это и обустраивать весь мир. Ты, Калямаля, переводи у меня дословно! Отставь свою политкорректность! Дело принципиальное: быть нам живу или нет! Представь, что месье Фуфуетэ пока что не отравил помадой, а только соблазнил твоего сына – и переводи дословно! Понял у меня?!
             -  Так точно!
             Ага, вспомнил, сукин кот, что служил под моим началом!
             Отвлечёмся… Мы с Языком полтора года срочной службы трубили на советско-турецкой границе в Армении. Я был тогда сержантом, Язык – рядовым, и я его гонял! Зато Калямале харчилось сытно: родители из Непроймёнска присылали ему каждый месяц одну, а то и две посылки со сгущёнкой, с тушёнкой, печеньем, конфетами, изюмом… – в общем, всякий белковый и витаминный продукт. На горной заставе, сколько дней я прослужил, столько вечеров на ужин нам давали бледно-серое, консистенции детского поноса, картофельное жидкое пюре на воде без масла с растёртой вместе с костями мороженой рыбой - морской и невозможно вонючей. А вот завтрак и обед были ничего, вполне, и, главное, солдатскую нашу диету спасал приличный сухой паёк – его выдавали тем, кто уходил в наряд на охрану рубежей. Но свежего - не пареного, не варенного, не консервированного - не давали ничего и никогда: всё командиры боялись дизентерии у личного состава от плохой воды и «пищевых диверсий». Естественно, витамина в рационе не хватало, особливо зимой. Когда же я начал самостоятельно командиром ходить в наряд, то разглядел в бинокль: на турецкой стороне, на склоне одной некрутой горы рос то ли брошенный сад, то ли это среди негустого леса дикарями вылезли деревья хурмы. В солнечный день поздней осенью или зимой, когда вся листва опадала, плоды хурмы сияли яркими оранжевыми фонариками на чёрно-коричневом фоне. Как их мне хотелось сорвать и съесть! Китайские фонарики ночами снились! Тогда я изучил расписание движения конных турецких пограничников. Главное, уяснил для себя: а не очень-то им и нужна эта граница! Вы, служивый читатель мой, знаете: в горах у нас следовой полосы нет, и собак на заставе у турок нет, лезь – не хочу, но только лезь, когда горы без снега, а значит, видимых следов не оставишь. Сколько я ни подбивал Языка переодеться в гражданское и слазить за хурмой, тот не соглашался: не нужен ему берег турецкий, он и с мамкиных посылок витамином сыт. Зато язык турецкий выучил легко и быстро, его тогда и прозвали Языком; я тоже попробовал учить – и шиш. Тогда полез в разведку один - без оружия, без документов и без турецкого языка, с одной рацией. Туда-обратно обернулся за два часа с небольшой минуткой. А Язык и ещё один рядовой из наряда мой поход в тыл противника прикрывали – они по периметру в бинокли наблюдали за турецким патрулём, и по рации о передвижениях противника мне сообщали. Добыл хурмы сколько смог унести по горам, не теряя ходу. Через неделю опять полез… Я смелый: разведывать не боюсь!    
   -  В Европе нет исторического опыта развития и сохранения целостности огромной многонациональной страны, - говорю французу построже. – Вы, европейцы, нам не указ. Когда вы создали Единую Европу, сразу решение многих вопросов, даже пустяшных, затормозилось. К вам приехали иммигранты из других цивилизаций, не интегрировались в традиционные общества – и вы не знаете, что с ними делать. Какие вы нам учителя? Россия во многом неподражаема! Таково и наше начальство – оно вполне соответствует характеру страны. Россия есть целый мир. Франция – страна, Россия – мир! Русские - своим хлебом и своей кровью, своим умением и своим характером - вылепили добрую сотню других народов, спасли их от истребления или от изгнания, оформили территориально и административно, опережающе, в ущерб себе, вложились в их развитие, что ни бывало в историях других империй, приобщили народы к мировой культуре, выучили их элиту, как свою родную, иным народам дали письменность с нуля, всем помогли сохранить этнокультурную самобытность… А сколько народов вылепила Франция, при всём своём либерализме? Вы только уничтожать способны: непрошенными колонизаторами заявились в Африку и убили миллионы алжирцев, марокканцев, мавританцев… Разве русские так хоть раз поступали? Да и для собственных граждан всегда вы готовы устроить Варфоломеевскую ночь. А Германия? Германцы две тысячи лет только уничтожали всех вокруг, никому, отродясь, не подсобили. А Великобритания? Весь мир облазила, ища: кого б ещё согнать, пограбить и убить? Сколько народов из-за вас, европейцев, исчезли с лица земли! А на территории СССР – все сохранились и умножились. Я горжусь: русские, имея сами очень скудный запас прочности, больше всех других народов сделали добра для человечества. Некоторые из выпестованных русскими народов-птенцов вполне оперились и уже вылетели из гнезда, дабы жить на свой страх и риск. Но характерно: кто пожелал вылететь, сразу бросился искать другое большое и питательное тело, дабы прижаться и сосать – так привыкли к дармоедству от щедрот России…
Тут Язык переводит мне откровенную, чудовищную по содержанию, реплику француза… Либеральная глобальная экономика, мол, призвана обеспечить выживание в ней не всего российского общества, а лишь его сырьевой составляющей. При сложившемся в цивилизованном мире уровне потребления сырьё находится вне конкуренции, поэтому сырьевой фрагмент любого национального рынка вписывается в глобальный мир автоматически. Российское властное начальство и олигархи, монопольно владея и распоряжаясь национальными ресурсами, уже давно живут отдельно от собственного народа, и воспринимают себя не частью российского общества, а членом мирового сообщества, именно западной цивилизации. Вот мне и интересно: как ваше начальство объясняет такое положение вещей народу, за счёт которого столь замечательно само живёт?  
Я не злодей, но для врага у меня злости хватит! Продажный апологет либерального  человеконенавистничества! Да, после краха социализма в СССР и в Китае некому стало сдерживать алчность глобальных монополий. Они создали в мире такие правила игры, кои лишают три четверти человечества возможностей развития, а в перспективе - и самой жизни. Уразумели, неравнодушный читатель мой, куда противник гнёт? Мол, наши магнаты от нефтянки, газовой трубы и металлолома едят ананасы и рябчиков жуют в потёмкинском Париже и Иерусалиме, а российские народы, как до Октябрьской революции, оказались на мякине и пустых щах!..  
Только спокойствие, товарищ Бодряшкин, только спокойствие! Не вздумай, как в прошлый раз, идейного противника бить левым хуком под дых, и сразу правой – в челюсть… Мог же и Язык от своей политкорректности устать, и неверно вопрос француза перевести. Но пора заканчивать с месье! Весь комок нервов, с преядовитой язвой отвечаю либеральной шавке…  
-  По пробкам на дорогах, мы вот-вот сравняемся с Францией - это вам один, видимый даже в Непроймёнской стороне, пример наших «пустых щей». Или это, вы думаете, у нас толпы олигархов и высшего начальства шастают по дорогам в ваших иномарках? Докладываю: олигархи давно уже пересели на личные самолёты, вертолёты, яхты и бороздят где-то в ваших краях, олигарх Ша тот и вовсе на тихоокеанском острове засел. А высшему российскому начальству категорически не след объясняться со своим народом по темам, навязанным извне! Все ваши иезуитские темы, как дышло: куда повернул – туда и вышло. Вы хотите расколоть российское общество и заставить нас погрязнуть в дискуссиях и драках, и тем ослабить. Стратегические вопросы, стоящие перед любой властью, должны обсуждаться в обществе, но принятию оперативных решений не обязательно должно предшествовать публичное обсуждение - достаточно экспертов. Начальству говорить с народом лучше всего языком лозунгов, кратких и понятных, и никогда не оправдываться, а внутренние вопросы решать за закрытыми дверьми. Народ академий не кончал, и не способен что-либо дельное подсказать своему начальству, тем паче – указывать. Начальство приказывает, народ исполняет – всё! Тогда в стране большинству людей будет гарантирована правильная благополучная жизнь. А поддастся народ оголтелым «застрельщикам» или новым «шестидесятникам» и примется мудрствовать – жди очередной бузы вместо спокойной жизни. Хватит с нас мудрствований от интеллигенции…

                                                      Глава 5. Бодризм и сатира

Дабы после визита соглядатая из Парижа унять свои животрепещущие нервы, захожу на пару минуток в Интернет - просмотреть электронную почту: «Глубокочтимый господин Бодряшкин! Действительные члены тайного ордена Кащеногого мурзляка тайным голосованием избрали вас магистром! Для инициации получения высокого звания магистра ордена, перечислите…»; «Господин Бодряшкин! В компроматотеке церкви Святого Никифора значится, что Вы не любите служителей всех конфессий и мимикрий. Но мы веруем: в миг безумного счастья (чур меня!) или в годину смертельной болезни (стучу по деревяшке!) вы вспомните о святом мученике Никифоре и перечислите…»; «Уважаемый г-н Бодряшкин! Все ваши проблемсы решит вновь образованный альтруистический Фонд помощи «Жизнь прекрасна!» Перечислите…»    
              Обычный спам. Нет, уж лучше пройтись по новостям в интернете. Захожу в святилище: «В госпитале врачи нас успокоили: только ещё пару-тройку диссертаций защитим, и сразу вашего больного отпустим – случай уж больно интересный!»; «Вася, и тебя записали во враги народа? А какого именно, знаешь?»; «Тут-то архиерей-реформатор и заявил: «Хватит уже нам экономить на огарках! Пора наладить для верующих туристов массовые полёты в космос, ближе к Богу»»; «Профессор, политиков интересует: на следующей неделе кем у нас выгоднее быть: либералом, патриотом, националистом, коммунистом или уйти в отпуск – от греха подальше?»; «Купи пиратское издание полного перечня собственности олигарха Сироцкого!»; «Граждане США и России, беспрерывно оскорбляемые либеральными космополитами, создали международную правозащитную организацию «Пиндосники и совки». Главная задача организации: осадить зарвавшихся космополитов в тюрьмах за оскорбление гражданского достоинства патриотичных американцев и россиян. В духе современной бюрократии, утверждён план-минимум на посадку – 666 клевещущих и оскорбляющих либералов на первый календарный год деятельности; штрафы за моральный ущерб не в счёт»; «…на что заслуженная артистка России мировому судье резонно отвечала: «Что я в мужчинах понимаю, коль пять раз замужем была?»»; «Первый же проект закона ГОП «Недогоняющих», внесённый в Думу, имеет нетривиальную сексуальную окраску: проект предусматривает введение смертной казни за изнасилование либерального закона»; «…так это специфика службы у среднего звена такая. Командиру подразделения скомандует вышестоящий командир: «Кругом марш!» - и тот стремглав должен перебежать в голову колонны, только что бывшую хвостом»; «У столичной богемы вошла в моду чудотворная икона девицы Клуневой»; «Ещё один сгорел на работе! Премьер-министр России спешно госпитализирован с диагнозом «сотрясение мозга»: так усердно он, Христа ради, молился на повышение биржевых цен на нефть марки brent»; «Наш человек из Самары извещает. Час тому назад японские туристы с проплывающего по Волге-матушке корабля устроили реваншистскую свадьбу в музее – в знаменитом «Бункере Сталина», выкопанном в 1941 году на крутом волжском берегу, на глубине 36 метров. А считались умными людьми… Оставшиеся в живых и в здравом рассудке рассказали: было тихо, скучно и дорого. Когда свадьбу вели гуськом по коридору, неожиданно потух свет. Как оказалось, внештатный сотрудник музея, студентка из местной Академии культуры, находящаяся в музее на подработке в летние каникулы, посреди церемонии выключила в подземелье свет: её забыли предупредить, что это дальневосточная свадьба в кимоно, а не обычная группа экскурсантов, которых, по доброй музейной традиции, пугают кромешной тьмой. Жених оказался помешенным на самураях, точь-в-точь как Дон-Кихот на рыцарях. Самурай решил, что угодил в коварную ловушку русских; он выхватил контрабандную катану и, с кличем «Банзай!», стал прорубаться к шахте с лифтом… Это ещё хорошо коридоры в бункере узкие, а потолки низкие: о несокрушимый советский железобетон жених-реваншист меч свой, естественно, быстренько сломал, успев покрошить не всех гостей. Всё бы ничего, но от высеченных катаной искр загорелись волосы на отрубленной голове…»; «Скучный, говорите, занудливый политик? Зато недавно медики обнаружили: его пространные речи заговаривают понос, зубную боль и золотуху»; «На сайте известной светской львицы, девицы Клуневой, только что выложено сообщение: на завтрашней презентации очередного лота самовыдвигающихся личностей в столичном Манеже, девица Клунева вновь заявит о недостатках в кадровой политике России. Почему в этой стране в олигархи, в проститутки и бомжи можно самовыдвигаться, а в остальные профессии нельзя? Почему в этой стране только неустановленные «кадры решают всё»? Почему в этой стране национальной идеей, «нашей всё», не признают меня, девицу Клуневу, а всю ищут какую-то Мамону?»»
На последний риторический вопрос девицы Клуневой я уж было собрался авторитетно, как сам-идейный, ответить, но тут звонят из губернского департамента культуры: напоминают - через пятнадцать минут начнётся заседание Комиссии по этике и эстетике в СМИ и вообще. В плане Комиссии стояла рутинная пропесочка одного местного оплошавшего сатирика, но, вдруг, на неделе, как уже не раз бывало, сатирика отставили - он всё равно со вторым инфарктом слёг, - а решили обсудить современную сатиру в целом, как жанр литературы, а вторым вопросом пристегнули разборку нашумевшей в верхах одну околонаучную работу по классификации граждан и апатридов на предмет их благонадёжности к российскому государству, как политическому институту.
Администрация рядом – дорогу перейти, я член Комиссии – как миленький, иду…
              А прошлое заседание, сразу вспоминаю, было посвящено некогда традиционной, а ныне незаслуженно забытой, теме: «С кем вы, мастера культуры?»
              С мастерами культуры пора особо разобраться! Сперва разобраться скопом; позже, с теми, кто не понял, - персонально. Но дабы никого из ныне здравствующих творцов сразу в лоб, под дых или под зад не обижать, тему разобрали на примере творчества советского поэта, прозаика и заслуженного дачника Пастернака. Вы, всезнающий читатель мой, кинетесь спрашивать меня: откуда в заморённой глубинке такой странный выбор? О, не думайте о Непроймёнске свысока! Заседания Комиссии по этике и эстетике у нас частенько, слово за слово, как на застолье, превращаются в споры о сущности искусства, и заслуженно достаётся от комиссионеров не только постмодерну, но даже и античности на пару с мифологией. Это верный признак того, что в комиссии есть университетские профессора и старые девы, иногда в одном лице. Девы-профессора, как правило, пребольшущие оригиналки. В нашей комиссии есть одна такая. Звать её по паспорту Варварой, но представляется всем Дельфиной. У неё коллега есть в Париже, тоже профессорша-русистка, зовут Дельфиной Буржуа. Так вот наша старая дева за рубежом для всех - руссо Варвара, а в России – франко Дельфина. Она завкафедрой литературы в Непроймёнском госуниверситете. На внешний свой вид Дельфина, какие бы ни принимала меры, всё остаётся похожей на серенькую и никакую колхозную бухгалтершу перед выходом на пенсию. Во что бы Дельфина ни рядилась, всё вид получается невыразительный и по-чеховски пошлый – уж очень подводят мелкие черты, унылое, почти скорбное, выражение лица и неловкие суетливые движения остатних членов. Зато, кто, как я, сможет приглядеться к человеку третьим глазом, изумится: внутренний мир Дельфины горит ярким гудящим пламенем! Источник сего неугасимого огня – чужие литературные таланты. Дельфина загорается ими, как от меткой искры тоненькие сучья с подсунутой газеткой; она всегда пасётся рядышком с талантом, дабы, случись самой притухнуть, от новой искры возгореть костром пионерского размаха. И то: сколько сот диссертаций и карьер зажглись на гении Пушкина! А Дельфина зажглась на талантах Пастернака - на мой взгляд, больше мнимых, и уж верно спорных. Профессорша - ярая поклонница футуризма, и докторскую защитила по поэзии раннего Пастернака. Я до прошлого заседания Комиссии сего обстоятельства не знал, и, коль скоро разговор зашёл о пользе искусств для общества, выступая, ляпнул: Пастернак, мол, как поэт, невнятен и неряха, сам без претензий на основательность и ум, без синтеза и откровений, так себе, поэт второго ряда, ну а прозаик - никакой… Ну, сказал и сказал, что думал, вкратце, не слишком углубляясь. С  Дельфиной же едва ни случилось три удара к ряду – одной только истерикой и спаслась. Как взовьётся коброй: да Пастернак, мол, Нобелевский лауреат! У нас, шипит, ноблауреатов-писателей всего-то пятеро, меньше, чем было генсеков! И вообще товарищ Бодряшкин в большой литературе ничего не смыслит, кто только его «такого» – это язвительный намёк на мою квадратную голову! - в Комиссию членом рекомендовал?.. И ещё у пары комиссионеров Пастернак оказался почти что гений или, как минимум, талант. Но тут уж окрысился и я. Бодряшкина не доводи! Терпеть ненавижу, когда на меня шипят и оскорбляют одновременно! Это я ещё ущерб моральный опускаю!
             В ответ я экспромтом произнёс выстраданную речь на острую тему: будем, мастера культуры, только гонорары получать или возьмёмся, наконец, о государстве печься?! В торопливо написанном "Докторе Живаго", говорю построже в сторону Дельфининого клюквенного морса, нет исторической и художественной правды, нет хрестоматийного романного сюжета, нет прописанных запоминающихся образов героев, нет единого стиля и отточенных приёмов, нет, короче, ничего, что должно составлять хороший роман. Пастернак-автор, как в нём литературоведу дотошно ни копошись, не обнаруживает и зачатков романного мышления. Он не потрудился даже освоить азы техники написания объёмных литературных произведений. Автор не понимал, что такое романный сюжет, фабула, содержание, как в романе раскрываются образы героев и тэдэ. После выхода "Доктора" у тогдашних литературоведов и критиков даже появился издевательский термин - "роман, написанный поэтом". «Доктор» - самое дрянное произведение о русской гражданской войне. Хотя бы потрудился автор, сидя на тёплой подмосковной дачке, сначала сам о Сибири хоть что-нибудь прочесть: о географии, о жизни свободных крестьян, казаков, ссыльных, лесников и охотников – а в Сибири никогда не было крепостных - о климате и о погоде… Сегодня, когда в России нет политической цензуры, нет «железного занавеса», "Доктора" не взял бы ни один толстый журнал - именно из-за нижайшего художественного уровня самого текста. Нобелевская премия за этот "выдающийся" роман присуждена Пастернаку исключительно по политическим мотивам: враги СССР рассчитывали получить ещё одного диссидента, да только автор струсил - так и "не отвалил" за кордон. Ваш Пастернак, милейшая Дельфина, повторяю: неряшливый, невнятный поэт второго эшелона – всё, жирная точка без всякой запятой! Торопливая поэзия его грешит недодуманными мыслями и непрописанными образами, она буквально испещрена неотделанными строками. Едва ли не по каждой строфе Пастернака хочется вопрошать: а что хотел сказать автор? Так поэты первого эшелона не пишут. У них обнаруживается и великий ум, и умение обобщать и предвидеть. Гораций ещё писал: мудрость - "вот начало и источник правильно сочинять". Тогда с какой целью вы пишете, спрашивали Пастернака? «Мы производим впечатление», отвечал поэт. Хорошенькая цель – для хорошенькой девушки, сидящей на коленках у поэта. А начальству это нужно? Из-за недодуманности и неряшливости слога переводить стихи Пастернака на другие языки особливо затруднительно. Прозу же переводить всегда легче. Вот и зацепились политические противники СССР за "Доктора" и раздули мыльный пузырь, и сегодня продолжают дуть, потому что Запад не изменился по отношению к нам. И почему же, по вашему, «Доктор» не удался, спросила меня побелевшая и упавшая духом франко Дельфина. Я ответил ей по-военному коротко и ясно: Пастернак сложился как поэт в футуристической группировке "Центрифуга". Красноречивое название! Пастернака, как футуриста, всегда тянуло на кич, на выверты, на эпатаж публики. Футуристы, как известно, считали художественное творчество самоценным, свободным от каких бы то ни было поэтических норм и традиций. Творчество ради самого творчества, а не ради читателя и государства. Нам, членам серьёзной Комиссии, поставленным от государства за сочинителями бдить, самоценное творчество без всякой пользы! Пусть такими творениями самовлюблённый автор юных дев на своих коленках развлекает. Футуристское отношение к творчеству Пастернак перенёс и на свой роман. Отсюда убогость творческого инструментария. Считаю: футурист и неряха Пастернак не имел морального права даже затрагивать столь трагичную для России тему гражданской войны. Что он мог понять в мотивах действий красного начальства и его народа? Он «понимал» большевиков, точь-в-точь как Солженицын: большевик у них обоих по определению «плохой»…
              К чести Комиссии, большинство членов взяли сторону мою, а не Дельфины. Тогда же, к всеобщему изумлению и даже смешкам, выяснилось: ни один из комиссионеров, кроме Дельфины и меня, не смог прочитать «Доктора» до конца. Я-то "Доктора" через силу прочитал ещё студентом, и всё никак не мог понять: что в нём такого выдающегося? Думал про себя: наверное, я чего-то не догоняю, что легко гонят иные старшие товарищи, чуть ли ни в остервенении хвалящие роман. Позже мне стало ясно: в советские времена я не понимал главенства диссидентского крикливого мотива в оценке «Доктора». Повзрослев, я ещё раз добросовестно, в рабочем порядке, пробовал осилить - и уже не мог: графоманский безобразный уровень, издевательство над художественной правдой. Ни один самый благожелательный редактор никак не смог бы помочь роману - только мусорная корзина! Остаётся удивляться, как случилось, что автору вовремя, до публикации, друзья не подсказали: "Выносишь на публику литературный мусор"!
             Мне только разойтись! Вижу, уважаемые члены кивают и моей магии охотно поддаются. Тогда-то и выдал им на обсуждение свою давнишнюю задумку…
             Родному начальству, заявляю, для руководства своим народом в бесконечные годины испытаний, нужно особливое искусство! Одного пиара через СМИ никак уже не достаёт. Антинародные круги в начальстве в своё время одухотворили и теперь содержат убогий постмодернизм, а у пронародного начальства, коему мы верно служим, должен быть собственный способ отражения действительности в искусстве. Для современного одухотворённого идеями анфасного начальства направления в искусстве предлагаю новый термин: бодризм! Всё освящённое начальством искусство должно стать бодрящим. Бодризм характеризуется: официальностью, правильной направленностью, классовостью, полезностью, синтезом, возвышенностью, силой и величавостью. Полезностью не только для начальства, как это имеет место в постмодернизме, но в равной степени и для народа. Классовость в бодризме неизбежна: внеклассовое искусство возможно только в социалистическом внеклассовом обществе, об этом ещё товарищ Ленин писал в 1905 году. Величавость же в русском бодризме – это скромная замена прежних ошибочных имперских самоедских установок. Взволнение чувств всегда смущает разум, а выведенным из состояния благости нам потом только и остаётся обзывать себя «дураками». В бодризме же люди всё принимают в хорошую сторону, не терзаются по пустякам и уж тем паче не впадают в отчаяние. Бодризм все перепуги наши развеивает в дым! Здесь обопрусь на авторитеты от мировой литературы. У Рабле Гаргантюа сына своего, Пантагрюэля, – между прочим, магистра, ботаника и учёнейшего мужа! - бодрил в отеческих письмах: «То, что я сейчас тебе пишу, имеет целью не столько даже заставить тебя идти стезёй добродетели, сколько внушить тебе радость от мысли, что ты жил и живёшь как надо, - ободрить тебя и влить в тебя мужество на будущее время». Да, только бодрящее искусство помогает строить счастливую жизнь. Вне бодризма начальству уже не поднять опустившийся в личный материальный мир народ даже на недогоняющую мобилизационную работу для блага государства. Вне бодризма само государство гражданам становится уже по барабану. Заказчик бодризма - властное начальство. Развитие и пропаганда бодризма – сиё должно стать частью госработы вообще и нашей Комиссии – в частности. Бодризм, товарищи, слагается не на пустом месте. Он извлекает всё здоровое и вдохновляющее, что накоплено мировой культурой, включая культуру пролетарскую, советскую, нацистскую, церковную, а хоть и Голливуд. Долой из искусства постмодерн и виртуал! Долой уныние и пессимизм, и всякую там непонятность! А уж если в произведении изображена смерть - пусть будет красна! И сама погибель может бодрить! В столичных верхах, не секрет, уже сообразили: долго в креслах им не просидеть, если не сменят парадигму искусстве и в пиаре. Пора бодрить народ на свершения в делах, а не развлекать с экрана лежачего на диване гражданина - дабы, вдруг, ни встал и ни полез по глупости на баррикады. Ибо недолго осталось тлеть в людях остаткам оптимизма, глядя по непроймёнским сторонам! Возвышенные образы мать-природы и героических её детей-людей – вот основные темы для бодризма. Бодрить куском - в России бесполезно: взбодрятся только спекулянты. Нужно добиться, дабы наши люди идентифицировали себя с возвышенными поэтическими образами, а не с потребителями и пользователями, бездельниками и пессимистами, пьяницами и мошенниками. О пользе возвышенного беспокоились ещё классические философы - Лонгин, Кант, Гегель, Шиллер… Возвышенное подразумевает внезапность, динамичный старт и драматическое быстрое движенье, жданные приключения, высь, глубину и бесконечность горизонтальной перспективы, мужское начало, душевное волнение, радость, восторг и ужас. Это я ещё «дерзкий беспорядок» опускаю! Создаваемые искусством сцены возвышенного заставляют зрителя и читателя переживать озарения небывалой силы. Соприкосновение с возвышенным – это момент осознания человеком максимальной своей силы. Тысячелетиями цари, вожди, полководцы, церковные иерархи наделяли возвышенное функциональным содержанием, полезным для государства, сообщества и немножечко – и пусть их! - для себя. Они и сами обычно представлялись возвышенной фигурой. Но то – простое - время почти что миновало. Сегодня выборное начальство не может столь показушно возвышаться над своим народом. В России главное место в бодризме должны занимать величественные образы могучей природы – как поётся: «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек» - и образы символических героев, к примеру, спортсменов – они близки к привычным образам великих русских и советских полководцев. В сих образах простой наш человек должен обнаружить столь высокое мерило, такую мобилизацию себя, что больше не захочет слишком печься о своей физической приземлённой жизни. Российская история в ХХ веке – образец драматической реализации возвышенного. Бодризм от пронародного начальства – это смертельный удар по безнравственности, стяжательству и жулью. Ещё Шиллер заметил: упадок народа следует за упадком его эстетической культуры, а утонченность приводит к расслабленности и утрате свободы. Возвышенное, напротив, мобилизует, не даёт расслабляться и готовит людей воодушевлённо и бесстрашно встретить любой задуманный начальством «дерзкий беспорядок». Бодризм, выводя действие из сирой дробной обыденности в символическое единое пространство, объединит народ указанной начальством целью, укрепит власть и поможет России сначала остановить откат, а затем рвануть! Сошьём и вручим знамена бодризма в цепкие руки властного начальства! Лично я уже взялся писать авангардный мемуар в стиле непроймёнского бодризма…
            После этих слов я лёгким движением руки вынул из кармана брюк свою медаль «За ёфикацию страны» и водрузил её напротив пламенного сердца.
            Комиссия на очередную мою генинициативу крепко призадумалась - так крепко, что, помычав и отпив прилично морса, солидарно промолчала. Верно, не могла слёту догадаться: откуда дунул ветер перемен? Вам, замполитный читатель мой, без интриг отвечу: инициатива чисто моя, но знаю наверное - давно начальством ожидаемая. Ну не разрешат уже империалисты российскому начальству взгромоздиться на трибуну и патриотично вопрошать своих: «С кем вы, мастера культуры?» Однако потребность в бодризме вопиёт из самих фактов разграбления нашей страны, развала государства, падения обороноспособности и всеобщей апатии народа. Без алого знамени бодризма, как будем защищать остатки и строить почти заново страну? Армия, в лице моего Патрона и его сослуживцев, бодризм всецело одобряет: командирам воодушевлять солдат и офицеров сегодня просто нечем. Одна только приземлённая и донельзя меркантильная француженка Дельфина по обыкновению сквозь зубы прошипела на меня: «Хитёр, товарищ Бодряшкин: своё имя обессмертить хочет…»        
             Захожу на Комиссию, как самый занятый, последним… Едва мужчины расцеловали и слегка обжали прекрасных дам и все расселись вокруг комиссионного стола, как Дельфина, презрев повестку дня, опять, как на прошлом заседанье, взмывает индийской  коброй над стоячим пакетом клюквенного морса и наносит мне политический удар: заявляет, что мой мемуар, хотя и относится к бодризму, но, по мнению Чепушило и соавторов, является беспомощной и вредной сатирой на российское начальство и его народ. А, мол, смешное, по Аристотелю, есть главное отражение несовершенного, и поэтому сатира неприменима к политикам, сиречь к высшему начальству. Аристотель ещё 25 веков тому назад осудил комедию за присущую этому жанру идею социального обличения главных персон государства. Позже и Плутарх, радея о процветании Рима, критиковал античных сатириков, того же Аристофана, за нанесённый ими обществу вред. Русскому народу потребны серьёзные, строгие, даже суровые начальники, а если сатира окружит начальство всяким юморочком, смешочком, хмыканьем, усмешкой, юродками, скалозубством, дразнильством, издёвкой да хиханьками-хаханьками, то оно, родное начальство, будет выглядеть в глазах своего народа этаким паясничающим скоморохом. И тогда кто осмеянное начальство станет слушать и вестись? Вот примерчик, шипит Дельфина: едва товарищ Бодряшкин разместил на сайте свой опус про бодризм, как   ликёро-водочный завод олигарха Сироцкого уже подсуетился и выпустил новую водку - «Бодрящую»… Не смешно, товарищи! Русские люди никогда особенно-то не смеялись: мрачные неприветливые лица русских всегда отмечались еврогостями. В каждодневной обстановке смех на Руси считался неприличным, дурным: "Смех без причины - признак дурачины". А каковы на сайтах комментарии к алкогольному бодризму?.. Цитирую: «Для сторонников бодризма алкоголь не самоцель, а средство просветления и бодрости. Пусть бодризм даже имморален, но в конце-концов ни зло и ни добро задают вектор развития человечества»; «Что, настроение прокисло и упало? Хлебни «Бодрящей» – и восстань!»; «Бодризм стремительно становится модным учением для толп интернетных дервишей. Помяните, пацаны, моё слово: опусы товарища Бодряшкина скоро растащат на цитаты»; «Бодризм Сибирь берёт!»; «Велеречивый уж какой-то бодризм выходит. Где реалист одним матерным словом обойдётся, бодрист целую проповедь закатывает»; «Основоположник бодризма сам признаётся: у него квадратная голова! Может быть, это так форма на содержание повлияла?»; «Куда заявление подавать? Записываюсь в последователи «бода». От «сюра», к примеру, только устаёшь. Что это у предтечи сюрреализма, Гийома Апполинера, за стихи такие – без знаков препинания? Вот у товарища Бодряшкина каждая буковка «ё» с двумя точками прописана! Не-е-ет, теперь только «бод»!»; «Автор теории бодризма утверждает: начальству обязательно нужна только совесть - остальное или уже есть, или неизбежно, по должности, приложится. Новаторская мысль!»; «Милый Бодряшкин! Вы мне приснились! Обожаю, когда меня бодрит импозантный мужчина! Ваша…»
Дельфина всё цитирует с бумажки, – не поленилась же собрать и распечатать! - а я думаю: ну, что это, как ни политический на меня донос? Хотя иные члены комиссии и ударились в смешки, но как аукнется потом? Хорошо, люди вежливые, и не попросили у старой девы образец «Бодрящей» - для пробы на просветление…  
Отвлечёмся… Как только я разместил в интернете свой фундаментальный трактат о  бодризме и первые главки мемуара, тут же самоотыскался ярый комментатор. Это заводило бессмысленных дискуссий, известный сетевой провокатор с ником Чепушило. Я употребил средний род, ибо не знаю пола Чепушилы: сиё заводило пишет тексты то от имени всего женского рода, то от мужского - путаясь в полах и не извиняясь. Ещё, как я выяснил, от неизбежного возмездия Чепушило скрывается под многими никами: Мурзилка, Барон фон-Штемпель, Мурзляк заклемонский, Тень олигарха Сироцкого, Грымзлик задунайский… Мне даже не понятно: когда сей невероятно деятельный комментатор всему на свете успевает заработать себе на хлеб и воду? Он всегда на сайтах: как в какой форум ни зайдёшь – сидит! А на аватарках заводилы изображены почему-то одни исключительно карикатуры: на Мону Лизу в неглиже, на пантеру Багиру, сидящую на кривом пеньке, на ораторствующего в сортире Геббельса, на жующего солдатский сапог сержанта Зиганшина, на Васисуалия Лоханкина, лежащего на продавленном диване. Это я ещё квадрат Малевича опускаю! Приведу только один пример безграмотности Чепушило и ко. Классификация способов отражения действительности в искусстве на временной шкале выглядит отныне так: миф – эпос – классицизм – романтизм – реализм – модернизм – постмодернизм – бодризм. Узрев сию шкалу на моём сайте, все эти Чепушилы принялись вопить: а где у Бодряшкина античность, где средневековая литература, искусство эпох Возрождения и Просвещения, где барокко и готика, где авангардизм, символизм, футуризм и прочий декаданс? Ну, как, преобразованный читатель мой, прикажете мне отражать сей вульгарный постмодернизм? Тупо объяснять сонмам интернетных писак, из общественных сортиров пересевших за клавиатуру компьютеров, что они путают сами эпохи со способами их отражения в искусстве? Вбивать им, как нерадивым ученикам, что античность - когда собственно началась письменная литература - отражена в эпосе? Что первый вполне оформленный стиль – это классицизм? Что в эпоху Возрождения Леонардо и Шекспир творили в стилях классицизма и романтизма? Что в эпоху Просвещения Вольтер, Дидро и Ломоносов творили в стилях просветительского реализма и сентиментализма, что укладывается в указанную мной классификацию способов отражения реальности в искусстве? Что я, наконец, творю пронзительную свою литературу в авангардном стиле бодризма?..  
Сиё-то Чепушило громко, на всех евроязыках, объявило мои труды беспомощной сатирой, а меня - «беззубым памфлетистом», «холуем с придыханьем», и тем задало своре безумных своих последователей направление. Те как вихрь и налетели, заклубились и принялись меня, ещё не взобравшегося, ниспровергать, а заодно, с яростью грызться меж собой. Особливо досталось, конечно, моему мемуару: «Нет: это не сатира!»; «Если посадят – значит, сатира!»; «Холуев не сажают!»; «Сажают при резкой смене идеологии у власти»; «И если «нечаянно» автора прибьют – значит, сатира»; «В России от сатиры толку нет!»; «У него сатира на народ, а не на власть»…
               Едва сдержу своё возмущение теми, кто, как после четвёртой кружки пива, или по врождённой лёгкости ума, мой вполне околонаучный мемуар сочтёт за сатиру на родное начальство и его народ. Вы, Дельфины-Чепушилы, вы, интернетные безымянные насельники, доносчики новой волны, вы мне политику не шейте! Я не полит, но в государственные рамки заключённый! Возражу и по существу: если сатира пишется для высмеивания несуразностей дня сегодняшнего, то да, это зачастую бестолково, проверено историей жанра; но если она сочиняется во избежание повторения несуразностей в дне завтрашнем, то бодрящий толк от неё можно ожидать. Я творю именно ради просветления дня завтрашнего, дабы загруженный сегодня поезд глупостей в будущее не дошёл и не омрачил. Главное: у моего бодризма непревзойдённые коммуникационные опции – это готовая разработка для необходимой сегодня патриотической идеологизации масс. Чем ответим на новые происки? Бодризмом! Какой-то маячащий свет вдали народу до смерти нужен…
            -  …И не надо сворачивать на бодризм, - наседает из последних сил Дельфина, прихлёбывая третий стаканчик казённого морса. – Я настаиваю на принципиальной  вредоносности сатиры. Для нашей Комиссии важно, что именно несёт современная сатира гражданину и обществу в целом. Сатира, как известно, позиционирует личность вне связи себя с высмеиваемыми недостатками общества: педагогический эффект от сатирических приёмов в искусстве безусловно отрицателен, сиречь вреден. Сатира - искусство вне истины. Истина органически дисгармонирует с сатирическими приёмами, а значит, сатира не ведёт к познанию искомой человеком истины. Любовь к возвышенному в человеке – это главное условие педагогики - не может облачаться в сатирические формы…
             Отухни, подруга! И столь поверхностное суждение публично высказывает профессорша Непроймёнского госуниверситета! Тогда я вам готовый академик РАН! Государство наняло профессоршу учить молодых людей гражданственности, а не  лизоблюдству. Одно есть у Дельфины оправдание: старая дева – она, по определению, беззащитная трусиха. Всё боится, как бы её за лишнее бодрое словечко ни попёрли вон с кафедры, и из Комиссии заодно. Не о своей, педагогинюшка,  щупло-французской заднице на Комиссии печься надо, а о благополучии платящего тебе государства. К слову, книги и статьи самой Дельфины читать мужчине, тем паче офицеру, без успокоительного пятого бокала пива, ну просто невозможно. Вот взять её недавние печатные размышления об эстетических проблемах в молочном скотоводстве. Ну, решила старая дева подхалтурить на очередной вояж в Париж, к своей подруге, – это ладно: Парижы молодят, я – бодрю! Только статья Дельфины о животноводстве оказалась какой-то сборной солянкой всевозможных девчоночьих игр, девичьих заговоров, женских уловок, дамских хитростей, старушечьих сетований и причитаний, и только логика в работе единая – бабская. Будто колхозная доярка без профессорши Дельфины не знает: ни очисть она у своей бурёнки Глаши хвост от колтунов репья и ни перевяжи его алым капроновым бантом, ни расчеши она родной бурёнке щеточкой ресниц, сколько хочешь - не надоишь. Ладно, коровы: от них хоть польза есть - лично я с самой юности, за праздник, сгущёнку ложкой уплетаю. Но, эстетичный читатель мой, в последнем халтурном гранте, зачем Дельфине сдалось исследовать и вбрасывать в интернет свою рецензию на эстетику надписей в общественных уборных? Чем, собственно, большинство сегодняшних форумов в инете отличается от вчерашних надписей на стенах в туалетах? Зачем было ей страдать от вони, старательно переписывая в блокнот и фотографируя перлы в мужских сортирах на авто- и жэдэвокзалах в районных российских городках, когда всё уже есть в изобилии на форумах студентов, интеллигентов, именитых либералов – и без внешней вони? [Во втором издании мемуара я, как защитник вдовиц и девиц, уже остыв от оскорблений, сей неприглядный эпизод с халтурой профессорши Дельфины обещаю выпустить.]  
Но вернёмся к родным осинам… Сатирический пафос, остроумный читатель мой, самый трудный для сотворения автором. «Сатирический пафос» – это почти оксюморон. В сатире, по определению Ф.Шиллера, действительность как некое несовершенство противопоставляется идеалу как высшей реальности. Сатирику легче лёгкого переборщить и обидеть современный ему мир, оказаться «непонятым» и даже прослыть очернителем. Одухотворить своё произведение литературы сатирическим пафосом способен только истинный, глубинный, бескорыстный и бесстрашный автор-патриот, к тому же исключительно мужчина. Он за свою сатиру никакусенькой полезности или приятности для себя не извлечёт, а вот шишек понабьёт в превеликом изобилии. Патриотическую сатиру писать – это сродни воинской службе Родине на убойной передовой. Я смелый: служить не боюсь! Сатирика не доводи! Только не путайте служивого сатирика с кривляками от эстрады – те, служа неведомо кому, зарабатывают деньги на пошлой балде, и тем наносят вред государству, а патриотический сатирик государству верно служит! Не путайте сатирика и с публичными ёрниками всех мастей и мимикрий – эти исходят желчью по причине своего благоприобретённого дурного характера или от природы болезненного состояния. Здесь есть рубикон: от службы Родине до пошлой балды один шаг, но принципиальный. Сто раз кровавыми слезами обольётся автор в душе своей, прежде чем напишет одну страничку своей «Истории одного города», или сто один раз обхохочется до колик над каждой страничкой своих «Путешествий Гулливера». Почти вся мировая сатира подаётся как «похождения» храброго мужчины: Дон-Кихота, Гулливера, Симплициссимуса, Гекльберри Финна, мистера Пиквика, солдата Чонкина… Это я ещё бравого солдата Швейка опускаю! И если кому-то уж так захочется счесть мой мемуар за сатиру, то теперь и похождения меня, товарища Бодряшкина с квадратной головой. Тогда отмечу, как сотворец жизненной фактуры: большинство героев крупных сатирических произведений – военные, а я так и вовсе премьер-майор! Почему же так? Единодушный выбор авторами в литературные герои военного мужчины - решительного и жизнеспособного - закладывает в подсознание читателя будоражищий воображение вопрос: если даже обученному пугать, обмишуривать, пленять, ранить, уродовать и убивать врагов бродячему вояке, почти что волку, живётся так не сладко на большой дороге, каково бы, случись что, на его месте пришлось мне, простому обывателю с дивана? А сей в тютельку поставленный между строк вопрос подводит читателя к неизбежному ответу: такую жизнь след менять! Вот, прямо сейчас быстренько обдумать всё, привстать с дивана – и менять. И если вы, сообразительный читатель мой, теперь хотя бы какой затёкший орган свой немножко шевельнёте, значит, я правильно Родине служу! А коль, вдруг, моя книга мемуаров станет частичкой вашей биографии, значит, я смог наделить ваш мир своими – правильными! - смыслами. Вот истинное счастье патриотичного автора, а не похвала от начальства и не презренный гонорар.  
            В этом ключе я и ответствовал Дельфине по всей строгости застолья с морсом. В конце-концов, члены Комиссии заинтересовались моим мемуаром, попросили ссылки, и я уж опять было вскочил, дабы развить, но председатель не позволил мне далее угнать от повестки дня самые выдающиеся в этике и эстетике непроймёнские умы…
            Принялись за злополучный проект новой классификации граждан и апатридов на предмет их благонадёжности к государству. В практическом ключе, мятежный читатель мой, сиё должно стать структурной основой для составления государственных списков по благонадёжности (или неблагонадёжности, что, как ни странно, одно и то же).
            Когда, на днях, сию сотворённую в безымянных структурах ГлавМаразма бумажку прислали на отзыв в ЖИВОТРЁП, Патрон, само собой, отходную поручил накатать мне, как учёному стягоносцу института, кандидатуре душеведческих наук и вообще. Помню, едва пробежав бумажку третьим глазом, я кинулся к окну, вперился в небесную даль и вопрошаю в мыслях: товарищи, какой на дворе век?! Классификация представляла собой грубое деление населения на три категории: благонадёжные, неблагонадёжные и враги режима. Как можно такое варварство допустить сегодня, когда и неблагонадёжного-то народу остро не хватает?! Если принять классификацию горе-академиков, получится: неблагонадёжных и врагов у нас всегда гораздо больше. Теперь представьте: человек узнаёт, что он записан в неблагонадёжное большинство - так он, начальство моргнуть глазом не успеет, с одного расстройства станет законченным врагом! А если, по обыкновению, своровав в интернете базу данных, о своей неблагонадёжности узнает миллион граждан?.. А двадцать миллионов?.. Пятьдесят?..
             Разгорячённый таким непрофессионализмом, я в пух и прах разнёс представленную классификацию и предложил свою на утверждение Патроном. Тот одобрил и разрешил вынос моего проекта в Комиссию – «на апробацию»…
             Как обладатель квадратной головы, я люблю кругленькие цифры, а посему моя классификация граждан и апатридов по степени их благонадёжности заключает ровно десять ступеней, как в типовом советском здании лестничный пролёт: благонадёжные - усомнившиеся – сомневающиеся – заблуждающиеся – сочувствующие – примкнувшие – участвующие – подстрекающие – ведущие – направляющие. Моя классификация ещё и по сию пору окончательно не принята в верхах, но вам, благонадёжный читатель мой, в благодарность, что купили мою книгу, первому приоткрою: от «усомнившихся» до «участвующих» включительно, это не противники, а сторонники режима! Это то самое молчаливое большинство, простые люди, кои, однако, могут поддаться «подстрекающим» и стать «участвующими», не представляя при том конечных целей своего участия. «Подстрекающие» и «ведущие» – это уже противники, несогласные, но ещё не враги режима; с ними государство может управиться сравнительно легко - их можно припугнуть или недолго поперевоспитывать в гуманных лагерях, и тогда они, поворчав для виду и осознав, вернутся из суровой природы в благоденствующее городское большинство. И только «направляющие» есть коренные враги режима: они не поддаются перевоспитанию, а угрозами наказания пренебрегают, и след подлежат изгнанию либо изоляции от общества. «Направляющие» - это кукловоды: они обычно невидимы и преследуют собственные или привнесённые извне России цели, кои не доводят до «участвующих» и даже до своих ближайших подручных – «ведущих».
            Зная, сколь ненавистны вам, неомрачённый читатель мой, всякие околонаучности, поясню свою классификацию на парочке доходчивых примеров.
            Вот, поехал мужик в октябре с друзьями на рыбалку, на убитую химзаводом - при попустительстве местного начальства! – речку, и, понятно, рыба не клюёт даже на вкуснейшего матерковского червя, даже на уху не наловили, зато дождь кислотный моросит; и, естественно, стали пить палёную – тоже при попустительстве местного начальства изготовленную! – водку, а когда совсем организму поплохело - ну наш герой и высказал друзьям-товарищам своё мнение, кто виноват в этом бардаке. Получился «усомнившийся». А как домой приехал, жена горячим флотским борщом накормила, грудью пылкой отогрела, ещё и посмотрел любимый футбол – и опять сделался «благонадёжным», каким родился от природы. Кто только ни бывал «усомнившимся» хотя бы в жизни раз! Даже, признаться стыдно, я целых пять раз – считаю за собой, записываю, на всякий случай.
            А вот если в июне на «дачном автобусе» с дребезгом, пылью и вонью покандыбал за 70 вёрст от города на свой огород полоть и окучивать картошку, собирать колорадского жука и откапывать медведок, то пока весь день под солнцем, кормя слепней, гнулся и ломался, да не шибко в трудах преуспел, тут уж без всякой палёной водки стал сомневаться в правильности обустройства российской жизни. Домой приполз, упал, еле живой, ничего не надо: ни жены с борщом и грудью, ни проклятого футбола - ничего! Вышел «сомневающийся» на полную катушку…
            Глобалисты-империалисты – это «направляющие», кукловоды, главные враги России, равно как и любого национального государства, желающего сохранить суверенитет. Глобальные кукловоды засылают своих «направляющих» в Россию и покупают местные продажные душонки, обучают их и сажают в нужные места - направлять развал и ограбление страны…  
             В тот раз большинством голосов мою классификацию Комиссия, увы, отвергла. Мотив: слишком, дескать, она сложна для понимания теми строго компетентными людьми, кои непосредственно будут определять по ней степень благонадёжности граждан и апатридов.
             Не доверять умам компетентных товарищей в строгой форме - чревато!.. Вот станет мой Патрон генерал-губернатором Непроймёнской стороны, я кое-кому из членов Комиссии быстро внушу правильный алгоритм решений…
             С расстройства, что не поддержали сходу полезную мою инициативу, не стану здесь животрепещущую тему «бодризма» развивать.
            

                                   Глава 6. Русский «Пентагон»

После по-армейски непритязательного, но правильного обеда в столовке ЖИВОТРЁПа, захожу для неправильного пищеварения в интернет: «В госпитале врачи нас успокоили: дело решительно идёт на поправку – больного, как либерала-копрофага, уже перевели на привычное питание трупом убитой советской системы»; «Вася, ты либералов любишь? – Дурить люблю, а «так» - не-а»; «Тут-то архиерей-реформатор и заявил: «Хватит уже нам экономить на огарках! Пора, как в цивилизованной Европе, добиться легализации наркотиков и в лоне святой Церкви наладить выпуск лицензионного опиума для народа!»»; «А как вы, профессор, считаете: кем быть лучше – мелким человеком или крупным лилипутом?»; «Объявление. Европейская тайная правозащитная организация ищет: за кого бы ещё заступиться в этой стране? За информацию заплатит»; «Мэр Пустозёмска переизбран в шестой раз, с традиционной уже формулировкой: «Во избежание нарушения сложившихся коррупционных связей». Теперь понятно, кто и зачем скинулся на процедуры генной инженерии и нанотехнологии, чтобы продлить физическую жизнь мэра ещё на 30 лет»; «И в этот кризис олигарх Сироцкий сохранил всё, что нажито непосильным трудом. Мало того, он, говорят, таки выкупил кольцевую линию Московского метро. Как теперь шутят два миллиона ежедневно приезжающих в столицу: «Пересаживаемся на автомобили!»»; «В России термин «делиться» означает не коррупцию, а экспроприацию, ставшую исторической традицией: только большевики делили от богатых к бедным, а либералы делят в обратную сторону»; «Вернувшись со столичных курсов повышения квалификации, председатель Тьмакукуевского избиркома своих подчинённых сильно ободрил: «Ещё поработаем! Теперь я знаю четыреста сравнительно честных способа отъёма прав у неугодных начальству кандидатов в депутаты»; «Кто бы мог подумать! В России не происходит даже обещанного либеральными политэкономами первичного накопление капиталов: у нас олигархи стяжают себе богатства, а работающий капитал занят ими за рубежом, под гарантии российского бюджета, то есть под народные деньги»; «Похоже, непутёвая мама родила российского неолиберала дважды: сначала родила, затем переродила – перерожденцем и вырос»; «Ну уж если Россия у них гадина, то весь остальной мир выходит какой-то супергад!»; «…а поощрительную премию, как всегда, дали раблезианской по размерам картине художника Алекса Умрихина «Тень неизвестного за тонированным бронестеклом» из его нашумевшего цикла «Явление начальника народу»»; «…но когда в Вашингтоне нашего президента поставили в немыслимую раскоряку, тот не растерялся и официально заявил: наконец-то выбрана лучшая для современной демократической России государственная поза»; «И тут я совершил большую ошибку: доверился либералам и приблизился к ним на расстояние плевка. Теперь, вот, рыдаю в голос…»; «Этот совестливый депутат, выходя из партии, заявил: любое либерально-демократическое общество крепко склеено демагогией и ложью – разумеется, на правовой основе. У либералов всё на правовой основе, кроме стыда и совести»; «На сегодняшней презентации саморежущих скальпелей в столичном Манеже известная светская львица, девица Клунева, вновь заявила о недостатках в хирургической пластике лиц России. «Почему в этой стране в телевизоре лица разные, а говорят одно и то же? Почему в этой стране олигарх Сироцкий - кудрявый блондин, а на Западе он же – плешивый брюнет? Почему в этой стране принцип «одна голова хорошо, а две – лучше» не претворяется в жизнь буквально?»»
На последний риторический вопрос девицы Клуневой я уж было собрался авторитетно, как сам-голова, ответить, да тут сразу вслед за крепким стуком дверь в кабинет распахнулась и незаписанный на приём посетитель как заорёт в проём:  
- Док! Спаси и воскреси! Помири с рабочим классом!
Я не доктор, но диагноз ставлю без труда! И ворвавшийся средним танком новый посетитель, конечно, польстил моему само¬любию, обратившись ко мне, будто к доктору от медицины. Впрочем, опять скромничаю: почему «будто»? Я и есть штатный врачеватель, только не бренного тела, но челове¬ческих душ! Я искоренитель бациллы недоверия к начальству, поразившей народ русский в самый безотрадный период новейшей истории. Я, наконец, когда дежурю по ЖИВОТРЁПу, весьма часто, как сегодня, облачаюсь в строгий накрахмаленный светло-зелёный хирургический халат с армейскими, к тому же, пуговицами и с бронзовым жетоном на груди, наперёд зная, сколь определяюще влияет форма организации тру¬да на его конечные результаты. А невежливому товарищу говорю построже:
- Могу и с рабочим классом помирить. Он и сам по себе у нас достаточно смирный. Однако призываю вас к порядку. Вы откуда, собственно, будете?
- Из Пентагона!
Отухни, друг! Стоит, вроде, в английском костюме из австралийской шерсти, в итальянских туфлях африканской кожи, во французской рубашке из тонковолокнистого алжирского хлопка, при галстуке модно-клетчатом, заправленном под ремень в штаны, и физиономия красная, под глазами родимые мешки, и говорит без акцента… - в общем, ни дать, ни взять, типичный перекройкин директорал. Ан, оказался из Пентагона! Тогда знай, враг, русских: наливаю ему полный стакан и на блюдечке с червонной каёмкой подаю свежие пирожки с ливером, только из духовки институтского буфета – захватил с обеда.
- Обороной, значит, руководствуете… - говорю женералу из вражье-братской страны, с нарочитой иронией говорю и калмыцким прищуром - это с целью немножечко разозлить и вызвать на дальнейшую откровенность.
- Оборонкой, да, - выдыхает пентагоновец, и в один пригуб весь стакан в себя хлоп - не морщась, и только принюхал пирожок… - На иные дела и сил не достает. Вчера, вот, профкомовская разведка доложила: в ответ на повышение розничных цен, пролетарии всех цехов грозят объединиться, на Пентагон двинуть и всё начальство взашей выгнать из ворот!
- Ага! - вырывается у меня непроизвольно, - и у вас после первой не закусывают?!. То есть, я хотел сказать: и у вас социалистическая революция зреет?! Товарищ Ленин предупреждал!..
- Не знаю, какая революция, но зреет. Раньше благодать директоралам была: партия с комсомолом умами-устами пролетариев владели безраздельно, вели трудовой коллектив на веревочке в светло-далёкое будущее, по ходу жильё всем давали, путёвки, лечение – бесплатно почти всё… А  когда партийно-комсомольского буфера не стало, начальник один на один с работягой остался…  
- Постой-постой! Какой такой комсомол в Америке? Для него, ведь, там социального заказа нет! Да верно ль вы из Пентагона?
             Надо прояснить! Наливаю обоим по сотке – проясняем…
- Я не из ихнего, я из нашего Пентагона - так в трудовых коллективах оборонных заводов называют административные здания, где начальство сидит.
Я, признаться, чертыхнулся, не выдержал, даже пирожок отставил – не пошло! Опять, что ли, новояз подвёл?! Бежит новояз, что тебе гончий пес, русскую тройку лаем своим загоняет - ну ни как за тем, кто есть «ху», не уследишь!
- Я и говорю пролетариям своим, - закипает наш Пентагон, - цены на водку с закуской разве я поднимаю? На проезд, на бензин – тоже я? На жильё – опять я?! Рынок! Док, а они на меня волками зыркают, хоть в цех не ходи. Где хваленая мудрость народа? Раньше, при развито-отсталом социализме, было: «Доверяй, но проверяй». А теперь, при надёже-демократии, осталось только: «Про¬веряй!!!». Так же нельзя, братцы! Работать-то как?! Повязан я этой орал-демократией - шагу ступить боюсь! Стал уже деловые письма и документы подписывать: «Временно живой, Я. Запруда». Какой, к чёрту, рынок - до пенсии дожить бы! Для нынешних директоралов арифметика простая: орал-демократия плюс законы большевистского рынка равно тюрьме! Всяк грозит повязать и упрятать, если не дашь, чего вымогает. А вымогают всё и вся! Всеядность чудовищная! Борзые щенки отдыхают! Вчера ещё орали: коммунисты в разрухе виноваты! Сегодня вопят: правые нас довели! Если, док, заводы поднимутся, разбирать не станут: правый ты, виноватый… Бунтом пахнет! Привейте им что и как следует, пока не поздно!
- Это профессиональная моя обязанность! - с подчеркнутой веж¬ливостью, сухо  ответствую, дабы несколько остудить раж Пентагона. Второй стакан наливать не стал – и так всё ясно. - Но дело архисерьёзное… Придётся действовать на местах. С заводами пора особо разобраться! Едем!
Да, быть директоралом очень интересно: кабинет, ЧП на ЧП, борьба за прибыль, народные бунты,  злоупотребление служебным положеньем, суд…
Отвлечёмся… Перекройкин потряс вызвал к жизни острую нужду в не кухонной, а уже в  околонаучной разборке отношений между начальством и его народом. Читали, может быть, чем в 1917 году обернулась для общества порча сих отношений… А если читали, то, надеюсь, готовы вслед за мною задуматься над вопросом: каким образом в нынешний решающий 28-ой этап перекройки покрепче сце¬ментировать наше призрачное общество любовью народа к своему начальству и, я надеюсь, от¬ветным чувством глубокого удовлетворения? Ну, серьёзно, ка¬ким образом?
Я не грузин, но зайду издалека.
Раньше, то есть в бедно-счастливые застольные годы, Имя¬рек, бывало, взгромоздится на трибуну, хрястнет по ней кулачищем и взревёт паровозом: «Я начальник!!!». Или, напротив, возникнет ти¬хонько откуда-то сбоку и, кому след, шепнёт доверительно на ушко: «Я начальник». Всего одна фраза, но местному народу об этом Имяреке становилось ясно решительно всё: и происхождение его, и пол, и возраст, и национальность, и склон¬ности-отклонения разные, и ценность его для государства и полезность для народа, и степень правдивости и правоты, и роль его в исторических судьбах местного народа, и сколько пользует автомобилей, дач и особ противоположного пола, и в каких рубежах предпочитает от¬пуск проводить… То есть, раньше сакраментально-магическая форму¬ла «Я начальник» описывала Имярека, в глазах народа, целиком и по¬лностью. И это законно, ибо начальственный фенотипический признак в естестве че¬ловека куда сильнее и доминантнее национального, возрастного, полового, этического и всякого иного, и даже вместе их взятых! Всё так, но! Я, как дотошный интерпретатор и кандидатура наук, задался вопросом: а столь уж однолика  начальствующая масса? Известно: я не первый, кто поднял этот вопрос в отечественном начальствоведении. Но я первый, кто животрепировал его до зоологических основ! Отмечу, как примечатель наджизненной фактуры: на Ноевом ковчеге начальников, как биологического вида тварей, ещё не было, значит, смело предполагаю, их животина внеземного происхождения, но сегодня уже с благо приобретёнными земными чертами. Используя проверенную веками линнеевскую методологию и богатую начальниками историю родного Отечества, я экспериментально приговорил: семейство Начальников (по латыни – Familia Nachalnicidae) состоит из единственного внеойкуменического рода Начальник (Genus Nachalnicus), кой, в свою очередь, состоит, по меньшей мере, из двух описанных мною видов: Начальник профиль¬ный или, если желаете, Начальник в профиль (Nachalnicus profilus Bodryashkin), и Начальник анфасный, или Начальник в анфас (Nachalnicus anfasus Bodryashkin). Дабы не перегружать свой мемуар ненавистными вам, неискушённый читатель мой, учёными премудростями, а от нежнейших дам ни получить уничижительную для офицера кличку «ботаник», объясню эти видо¬вые различия начальников на примере их поведения в трудовом коллективе. Начальник в профиль - тот, кого подчиненный ему народ видит только проходя¬щим мимо, всегда - мимо. Он, как застывший профиль на отчеканенной монете, смотрит безучастно всегда куда-то в сторону от народа. Начальник же в анфас иногда сворачивает к своему народу, подходит, жмёт руки, хлопает по плечу, бодрит - устно или деньгами, а главное старается по-братски и даже панибратски улыбаться и заглядывать в глаза иных, кто подобрее, представителей народа, не мигая при этом слишком часто.
              Я не поэт, но нравится мне очень восклицать! И воскликну: сколь же велико межвидовое раз¬личье у начальства! С профильным начальством пора особо разобраться! Начальник в профиль решительно нелюб своему народу и провоцирует его на бунт. Нелюб даже, если возглавляемый им трудовой, к примеру, фронт отнюдь не в прорыве. И здесь я всем существом детдомовца на стороне русского народа, традиционно почитающего чин. Ещё в советское время народ глубоко воспринял правильную норму бытия: «На¬чальство надо знать в лицо!» Но у Начальника в профиль видна только одна половинка лица. А при дан¬ной экспозиции народу невозможно обнаружить в лице своего начальника искомое сострадательное выражение, совершенно необходимое для создания здоровой атмосферы в трудовом коллективе. Как же, спрашивается, знать, почитать, а тем паче любить такого начальника? Поэтому-то я кидаю в начальствующую массу животрепещущий лозунг: «Перекуём профиля на анфасы!» Осуществись такая перековка успешно, и то¬гда, уверен, воскреснет в народе вера в почтенное семейство Начальников, а вслед за верой придёт и любовь - этот гарант, как минимум, текущего процветания российского общества и гарант, как максимум, веками ожидаемого оплодотворения его.
           Я не раз думал: а стань я начальником, угодил в анфас или в профиль? Есть ли у кандидатуры в начальники личный выбор или оболочку претендента определяет структура действующей власти? Однажды мне даже приснился об этом сон: встретились по жизни я и мой двойник-начальник… Помню, зимой, к вечеру вернулся я домой с очередного задания - простуженный, с температурой, всего колотило, и даже когда улёгся, всё не мог согреться… Ночью встаю из постели, дрожу в холодном ознобе, еле шевелюсь; в комнате темно, слышен любой шорох, дыхание и стук зубов, в окне, через изморозь, замерли заснеженные ветви. Ощущаю: я весь серебряный такой… По стеночке в ванную комнату провожусь сквозь две закрытые двери: и не очень-то удивляюсь – больному человеку позволительно и не такое. Свет в ванной тоже как сам по себе зажёгся. Привалился к умывальнику и смотрюсь в зеркало… Да: весь серебряный такой, как неживой… Лицо совсем не нравится: впору начать краситься или чего-то предпринять – ведь я ещё не старый. Шарю на полочке машинально… - да откуда взяться приличной контрабандной краске и парфюму в квартире у русского холостяка? Я же не товарищ Энгельс. Тогда хотя бы из тюбика зубную пасту давлю на пальцы, разеваю рот пошире, как могу, и, зажмурившись, тру зубы, дёсны и даже под языком поглубже, в надежде хоть на какую-то метаморфозу в оживляже и привлеканстве. Наконец, скалю - должными стать ослепительными - зубы и открываю глаза. Ба! А в зеркале я, но уже румяный начальник: в английском костюме тёмно-синем, в белой рубашке при бордовом галстуке, как в телевизоре официальный представитель всего на свете. И сразу заиграла музыка, и стало теплее… Я было уже повеселел, как тут эта приятная физиономия в зеркале сщербатилась, скукожилась и перестала быть сначала приятной, а потом и узнаваемой! И разевает эта харя, вдруг, на меня свой рот - да не рот, а целую пасть, – и давай всасывать меня! Я упёрся руками в стенку, отжимаюсь, но, чую, мочи против этой втяги нет: сейчас чёрная дыра меня проглотит. Я как раздвоился: одновременно и вижу себя в зеркале – маленького, даже без ночнушки, позорно запуганного в собственном доме! – и огромную чёрную пасть моего румяного двойника. Вдруг, стало темно: значит, я уже внутри! Как здесь неприятно! Ну, допустим, промелькнула мысль, получить вторую медаль на грудь я был бы только рад: командиров к государственным наградам представляют куда чаще рядовых. Но стать, против желанья, начальником с дыркой-ртом – увольте! Я же представляю: сия оболочка может уже сама по себе натворить премножество неправедных дел, может устроить даже конфликт между содержанием власти и формой её осуществления, и мало ли чего ещё. Запас дури у начальствующей оболочки вряд ли сегодня возрастает, но измерению не  поддаётся, так что, случись неприятность, тыкать пальцем примутся в меня! Тут моя розовощёкость понемногу заполняет весь обзор - я с ужасом жду в своём лице прорезки того зёва… Ужас, ужас! Будь у меня шевелюра, наверное, зашевелились бы поштучно волоски на голове, в ознобе. А вдруг, как сейчас проявлюсь из метаморфоз, окажусь начальником в профиль? Всё так бантично и розово пакуют, да не всегда тем начиняют! И  как далеко меня, увидев с этакой пастью, запошлёт тогда Патрон? И что тогда обо мне подумает Маруся? Только бы её здесь не повстречать! И тогда, в безликой толпе проглоченных, подобно мне, кандидатур в начальство, из самой чёрноты я свою Марусю вижу, а она - меня! Не пронесло - как я ни пригибался и ни отводил глаза! Маруся бровь подняла презрительно, в усмешке изогнула губы и равнодушным тоном цедит приговор: «Вы, Онфим Лупсид, больше мне не друг мой». Караул! Спасите, кто-нибудь! Я тянусь и силюсь из глубины начальствующих руд типнуть, как всегда, Марусю за бочок и всё-всё ей разобъяснить: мол, я не виноват, случайно угодил в начальство, сам не знаю как – чья-то пасть втянула… Тщетно: Маруся, не шевелясь, удаляется от меня куда-то, подёргивается дымкой, её большая фигура уменьшается и исчезает совсем… Я за ней кидаюсь, рвусь в чёрную пустоту: «Не уходи, Маруся! С кем я здесь, в яме, останусь вообще?! Мару-у-уся-я- я-а-а!..» И от ужаса я просыпаюсь. Действительно: холодный, оголённый, весь серебряный  такой, колочусь в ознобе… Увы, бескомпромиссный читатель мой, на поверку сном я оказался тоже немножко дуалист пернатый: как озяб и стал серебряный такой, мне родная сторона представилась могилой, а как сделался розовощёким, всё у нас оказалось распрекрасно: тепло, музыка играет, птички сами по себе поют…
Да, быть начальником очень интересно: кресло, подковёрная борьба, любовь народа, закрома казны и секретарша, злоупотребление властью, суд…    
Отвлечёмся… Все русские бунты порождаются одним: утратой доверия к начальству! Разовью. Вот, с подачи Гостомысла, зазвали на Русь варягов княжить и володеть русскими и чудью. А у внука Гостомысла, Вадима Храброго, власть сего Рюрика доверия не вызвала – и нате вам первый на Руси кровавейший мятеж! Или Пугачёв: всё началось с местячкового заговора яицких служилых казаков, недовольных лишь царскими харчами, а вылилось почти в общегосударственный бунт на почве недоверия к трону, а сам Пугачёв, первым делом, сказался перед бунтовщиками «спасшимся» царевичем, зная наперёд, что народу всегда люб только «настоящий» царь, то есть, «царь в анфас»! Пришлось Екатерине даже Суворова с еврофронта вызывать для доказательства бунтовщикам, кто тут «настоящий»… Страшно представить, что случилось бы с Россией, будь в екатерининское время хотя бы проводные телефоны и оружие первой ВОВ: Пугачёв всю страну поднял бы на дыбы и сжёг дотла, оголив границы для турок, поляков и французов.
Россия – страна крайностей. Братским – с запасом политкорректно выражаюсь! - государствам наши крайности особливо опасными не представлялись до той поры, как учёные создали мощное и быстрое оружие уничтожения мира. А теперь наши братья, начитавшись Достоевского и пугая самих себя, загодя боятся «русского медведя» и всемерно Россию ослабляют, имея конечной целью ликвидировать совсем. Отухни, брат! Не доводи, сосед! Ой, не доводи! Предупреждаю свехполиткорректно…      
Я не Платон, но знаю, как править государством! Заявляю: русскому народу след всемерно прививать культуру гражданского сопротивления профильному начальству. Вот полезная мысль для интеллигента! Не путайте только с толстовским непротивлением злу насилием, то есть гражданским неповиновением начальству. Сопротивление здесь не означает мордобой, изгнание, отъём имущества и даже нелюбовь: можно из одного противоречия любить! Просто конституционная обязанность народа – противиться тому начальству, кое отчеканилось бесповоротно в профиль. Ибо, носы отворотив, начальство в профиль раз за разом безумно подводит свой народ к черте яростного бунта! Вот на либеральном Западе обществу разрешено день и ночь мирно противостоять давлению власти. Тем самым, народ выпускает из себя пар, а начальству не даёт зарваться: и нет у них бессмысленных бунтов, если не считать экзистенциальные бунты молодежи.
Но продолжим злобу того дня. Итак, по слёзной просьбе нашего пентагоновского директорала, господина Запруды, я отправился на его безымянный оборонный завод.
Дабы придать - в свете моих теоретических воззрений - пра¬вильное направление моим же рекомендациям по возрождению в трудо¬вом коллективе проблемного завода беззаветной любви к своей директо¬рии, мне необходимо было, во-первых, выяснить к какому роду на¬чальников относится сам Пентагон - профильному либо анфасному, а во-вторых, ознакомиться с безуспешно опробованными уже здесь способами овладения душами трудящихся. Начал с «во-вторых», ибо Пентагон встретил меня у заводской проход¬ной причитаньями такого рода:
-  Разболтался на моем заводе человеческий фактор. Бродит сам по себе где-то в цехах да по коридорам меж отделами, прячет¬ся в курилках, в сортирах и за запертыми дверьми, никак не жела¬ет к общественно полезному труду прибиться. А без него, без фа¬ктора, не стать нам процветающей фирмой - любой Карнеги об этом знает. И тем более не стать в наши перекройкины времена, когда у народа с сознательностью туговато стало, а для матстимулирования - карман у предприятия пуст. Последняя надежда – бессеребрениковая душа русского человека.
-  А каких идеологических пастырей уже привлекали? - спрашиваю.
-  Каких только пастырей ни навидался мой заводской народ, - вздыхает Пентагон, - и все полопались, как мыльные пузыри. Вот очередной эксперимент затеяли: вводим в штат отдела кадров единицу психолога-душеведа, конкурс объявили. Сегодня уже четыре претендента яви¬лись. Идёмте позиции слушать.
Зашли в отдел кадров. Слушаем.
Первый соискатель - солидный мужчина в сильно пенсионных летах и при орденах от плеч до пуза:
-  Всё зло в разверзшейся пропасти между пентагоновским начальством и цеховым на¬родом. Что делать, спрашиваете вы меня? Начальник первым должен перекинуть свою «пять» через эту пропасть - и жать, жать, жать страждущему народу своему протянутые навстречу руки, не жалея времени и сил, как раньше царь на Пасху жал, а теперь американский президент на выборах в телевизоре жмёт. В бытность мою директоралом завода, я сам, как заводной, обходил, по скользящему графику, все цеха, и жал, жал, жал заскорузлые, промасленные руки станочников, обнимался с передовиками, с ветеранами и даже с подвернувшимися представителями ИТР. И пусть до шестнадцати раз на день мыл руки и замарывал три банных полотенца, зато на моём заводе не было этой бузы! Души подчинённых тают от панибратства с начальством…
Вот истинный Начальник в анфас, возрадовался я. Его способ примитивен, но эффективен. И универсален при любом известном материалистам способе производства, начиная с рабовладельческого.
Второй соискатель - либералист-проглот, новый тип учёного напёрсточника, современник всему на свете, сподвижник околонаучных заманих, деятель на проходняк:
- Вау! Трудящийся пипл в этой стране давно уже готов молиться на золотого тельца. Я бы что натворил… Первое: стращал безработицей и обратил производственное соревнование в конкуренцию за рабочее место. Второе: выгнал с завода профсоюз – только директория должна быть дающей рукой, как хозяин для сторожевого пса. И третье, фишка: сэкономив на интенсификации труда и снижении льгот, подвесил перед унылыми носами заводчан яркую морковку, пусть даже в форме подзабытой, но заново раскрашенной хай-системки матстимулирования, – и тогда их смазанные рекламой потребительские души возгорятся предвкушением скорого соприкосновения не с чёрным или цветным, а с презренным металлом, и резво потянут они ваш джип пере¬кройки!..
Потянут и джип, думаю, не вечно же с возами возиться. По-современному  матстимулированная ду¬ша заводского народа таких дел наворочать может!.. И цветной металл для страны сэкономим – на орденах и медалях!
Третий соискатель - дамочка ну очень соблазнительной окружности, ме¬стная Шахерезада, с чьих сладких уст любой не прочь послушать сказки всей тысячи и одной внебрачной ночи:
- Провалы социалистического душеведения объясняют¬ся просто: трудящийся индивид воспринимался государством излишне социально, по прадедушке Ленину, а надо бы по естеству своему - по прапрадедушке Фрейду. Выделите мне только кабинет в Пентагоне, где я могла бы погружаться в глубинные пласты рефлексий и тайных желаний каждого трудящегося мужчины - а в этом деле необходим индивидуальный подход! - и тогда я верну их заблудшие души в лоно прибыльного для вас производства…
Неплохо, чёрт побери, соображаю! Вовлечь в общественно по¬лезный и прибыльный труд глубинные пласты и тайные желания каждого станочника и ИТРовца мужского пола! Если и десять процентов их рефлексий и желаний сможем дополнительно вовлечь, затоварим страну, как в эпохальном 1913 году! А их неработающим жёнам останется только чепчики бросать у заводской проходной в конце смены да по магазинам шляться.
Четвертый соискатель - величавый член Союза местных писателей, маститый охотник до приработка:
- О, душа, душа народная! Не гнушайтесь ею! Как за годы перекройки истосковалась она по проникновенному и, вместе, просто¬му, бодрящему слову! Я наложу вербальный бальзам на кровоточащие души людские. Могу исповедовать трудящихся за ширмочкой в заводской раздевалке. Легко и непринуждённо могу ораторствовать на площадях и во время массовых демонстраций показушного энтузиазма народа. А, хотите, обойдусь и без верб и междометий: просто взойду к станку, к усталому, чумазому токарю, отирающему промасленным рукавом солёный пот с закопчённого лица сво¬его, возложу длань на его изнурённое плечо и загляну прямо в глаза - молча! Заплатите мне по скромной таксе за каждую воскрешённую душу – и ваша она! Вот прейскурант…
Да, быть кадровиком очень интересно: охота на людей, секреты, обращение чужих в своих, представление к наградам, приписка стажа, суд…
- Придётся, видимо, брать всех четверых, - высказываю я своё мнение Пентагону. - Один, вместо вас, будет народу руки крепко жать, другой - в глаза молча заглядывать, третий – стимулировать наличными купюрами, четвёртая - наличным бюстом… На¬кладно, конечно, ораву такую кормить, но, во-первых, нам не при¬выкать, а во-вторых, где взять практикующих душеведов широкого профиля?
Ну, а теперь, к трудовому элементу - в цех!  
Уж не знаю, как у братьев англичан в Гайд-парке глаголом жжёт сердца у публики оратор, – как сам бывал - не видел ни одного, - а у нас выступающему с трибуны обращаться с народом поосторожнее след! Нашего пролетария, к примеру, ни в коем случае, даже в шутку, непозволительно спросить: ты почему, мол, пьянчуга, так много цельнодневных прогулов име¬ешь? Или: почему ты, разгильдяй, детали на асфальтированный пол со всего размаха бросаешь - опять добрую четверть пе¬реколол? Почему ты, блошиный мастер вшивый, имея аж шестой раз¬ряд, столько брака гонишь? Зачем, неряха, станок свой, ин¬струмент, оснастку не щадишь? Пошто, вор, тащишь всё, на что глаз падёт?.. Немало претензий скопилось у общества к родному пролетарию. Вопросы скопились, но до сих пор не задаются: не принято как-то - традиции нет. С рабочими пора особо разобраться!  
Захожу в производственный корпус. Вот громада! Длиною метров четыреста, шириною сто пятьдесят, высотою – двадцать. Грохот, визг металла, шип воздуха и пара, цеховая специфическая вонь… Кран над головой переносит железный ящик стружки. Рабочие в очках, в наушниках, перчатках, одноцветных робах, лица и тела напряжены… – совсем другие люди, чем за проходной! Впрочем, не до сантиментов! Пока не задавила кара, вскакиваю на железную тумбу с инструментом. Придаю своему телу по-ленински профессиональную позу оратора, вдыхаю поглубже, кое-как прокашливаюсь с непривычки к гари и утираю быстренько слезу, и, с бодрящей улыбкой и перемогая вселенский гул и грохот, воззываю: «Нар-р-род!» Я услышан! Станочники, по цепочкам, с превеликой готовностью останавливают своих железных кормильцев, машут своим товарищам в наушниках, указуя на меня, и подтягиваются к моей тумбе. Даже крановщица, из-под самой крыши, гонит поближе межцеховой кран с пустой уже стрелой, останавливает его, свешивается из кабины прямо над моей головою, звонит несколько раз и машет кому-то в цеховую даль белым флажком. Подкатывают со всех сторон кары, забивают проходы и, понятно, ушлых водил станочники матерят: беззлобно, но со всех сторон. Заводчане, вытирая масляные руки, обсыпают и кары, и тумбочки, и кожуха станков, и горы заготовок… В три минуты собралось уже человек пятьсот. Никто не жуёт, не пьёт и не зевает, только ржут иногда да жмут руки, повстречавшись. Это признак! Давненько, знать, на номерном заводе не видели стороннего оратора живьём. Шум стихает постепенно. Гудит одна вентиляция да шипит где-то пневматика…  
  Зачин в сеансе публичного душеведения должен быть, в идеале, таким, дабы у внимающих оказались затронуты самые животрепещущие струны души. Этих струн в душе русского народа к текущему перекройкину году осталось всего три: обозначим их условно - здоровьем, зар¬платой, жильём. Это, чаю, абсолютный минимум среди всех ве¬ликих народов Европы, зато как не возрадоваться нашему преимуществу в части перспективы развития: как у обезьяны - перед человеком! Такая, казалось бы, душевная сирость, смею утверждать, только на пользу нашему обществу, изну¬рённому вековым радением за вселенское счастье, ибо чем меньше струн, тем легче игроку, то есть начальству. А вдруг, кинетесь вы, опасливый читатель мой, спрашивать меня, вдруг начальство, заблуждаясь, решит ещё какую-то струну в душе народа оборвать? Ничего не выйдет! Всё что можно уже оборвано с исторических времён. Действительно, ну не будь у народа минимума здоровья - не ВОЗовского минимума, а скромного отеческого, - разве сможет он утром и днём на работе вкалывать, вечером огород копать, ночью «промышлять»? А не будь у народа минимума дохода - не американского минимума, а нашего, сродни милостыни, - разве не попередох бы он с голоду или не «по¬брёл розно», как говаривали в старину? А потеряй народ последнюю надежду на обещанный в ипотечный кредит минимум жилья - пусть даже канареечный минимум - разве не перестал бы он размножаться или опять же: разве не разбрёлся бы розно по белу свету? Здесь Онфим Бодряшкин начальству не помощник: трёхструнка - это минимум в казалось бы сложном душевном инструменте русского народа, абсолютный минимум, при коем у него ещё сохраняется способность производить товарную музыку по спущенным от начальства нотам.
А потому я начинаю с животрепещущего вопроса:
-  Народ! Как твоё драгоценное здоровье?!
- Подлечиться бы, да лекарства в заводе не найдёшь… – начала было ответствовать классическая личность, но её сразу перебивает внушительный низкий  голос:
- Какое, к чёрту, здоровье! Летом в цеху душно, пыль, жари¬ща, вентиляция периодически не пашет! Осенью сквозняки, крыша течёт, льёт прямо на головы, на электрошкафы у станков, а в них напряжение - триста восемьдесят! Зимой холодрыга, пальцы у станочников немеют! В душе нет горячей воды через день! Ве¬сной опять протекает!
-  Так вы, наверное, и на работу ходить боитесь? – меня как озаряет.
- И боимся! - кричит женский голос из толпы. – В цехах уйма опасных мест: не заходим туда без крайней надобности, а если приспичит - стараемся пробежать быстрей-быстрей.
- Что – опасаетесь - рванёт?
- Может и рвануть: трубы с паром поржавели все, и котлы. А под давлением! Или пол провалится: на днях кара с заготовками в подвал ушла, в душевую провалилась, хорошо никто не мылся… Крыши - посмотрите, - стены, перекрытия, лестницы, полы - всё изношено в лохмуты. Начальство экономит на ремонте – а нас подставляет. Колдоговор не выполняет. Утром пришли – и про себя ждём, где на этот раз рванёт…
- А когда рванёт, - продолжает аккуратный мужик в очках, ИТРовец явно, - виновным сделают сменного мастера, или цехового инженера, а то и работягу: станочника, водителя, крановщика, сварного – всегда ищут стрелочника пониже.
- И чем мотивируют формально? – спрашиваю очкарика, самому даже интересно.
- Обычно вменяют «нарушение инструкции».
- Значит, нарушаете-таки? – говорю построже. – За это и посадить могут: «за халатность», «за несоблюдение правил»…
- Могут, если пострадавший выживет. Но в таких условиях, не нарушая инструкций, мы просто не сможем работать, цеха встанут, - говорит очкарик, и все одобрительно кивают, выкрикивают и гудят. – Мы-то проживём, а вот камни и железо «сыплются».  
- А мыло - хозяйственное выдают! – взвизгивает, подпрыгнув из-за станка, щупленькая работница в синей косынке. - Замест, как в колдоговоре, туалетного! - опять подпрыгивает косынка. - Да и то, - её уже подхватывают несколько рук и водружают на станину, - неровно режут и нечестно делят! А потому скромным работницам стирального порошка и мыла не достаётся - из дома своё носим. А в грязном теле да в замасленной робе - простите меня, мужики, - какой дух?!
Принялись, было, ржать, но тут протискивается к моей тумбочке один преждевременно об¬лысевший тип и промышленным вентилятором как загудит:
- Вот я шлифовщик: обрабатываю детали, они покрыты хромом, кадмием. Дышу  тяжелым металлом у станка - целый день дышу! А как от рака лёгких на¬чну загибаться, медики в один голос: «Непрофессиональная болезнь». И завод - в сторонке! Напарника моего уже схоро¬нили - едва до пятидесяти дожил. Это - как?!
-  А техника безопасности?! - взвивается ещё один, с перебинто¬ванным глазом. - У нас, что ни год, смертельный случай, а то и два! В медсанчасти – кровищи, как у шахтёров! Только про нас, оборонщиков, никто не знает. Народ, предлагаю: из оторванных, из раздавленных наших членов готовить в заводской столовке мясное блюдо, с подливой из  пота и крови, и кормить им начальство в Пентагоне…
-  Пусть захлебнётся нашей кровью!
-  Дохнем по-тихому - и никому дела нет!
-  Уходить надо!
-  Куда?! Везде одно и то же!
-  Не самим уходить, а их гнать!
- Пойдём на Пентагон!! – как взревёт вдруг Некто с горящими глазами. И принимается набатно стучать молотком по дверке железного электрошкафа. - На Пентагон! Порвём Запруду! На Пентагон!
- На Пентагон!!! – орёт, мгновенно возбудившись, весь заводской народ и кидается железо разбирать.
Вот удивительнейшее дело! В доселе обширных рубежах род¬ного Отечества, в любом, даже самом здоровом, трудовом коллекти¬ве всегда отыщется такой козёл-возмутитель спокойствия, кой норовит увести безропотное овечье стадо из, скажу, положа руку на сердце, достаточно сытого, тёплого и безопасного загона, где его содержит местное начальство. Такой козёл, вопреки здравому смыслу и зачастую бескорыстно, а из одной только лихости и вольнолюбия русского характера или, напротив, из одной только еврейской фронды всему и вся на белом свете, опасно играет на, увы, необыкновенной лёгкости перехода русского народа с одной позиции на прямо противоположную. А в масштабах страны этой чертой народа раньше играли целые стада козлов: диссиденты, «шестидесятники», «юмористы»… И доигрались: оставили народ без экономики, без жилья, без культуры, с обкромсанной страной… А начальству всё это разгребать!
Я не масон, но манипулировать толпой умею. Будучи готов и к такому обороту, я, по ленинской методе выкинув руку в животрепещущие массы, кричу тогда, что есть мочи:
-  Верно, товарищи! Указать начальству на ошибки – святой долг наш! Рука об руку с ним живём, общее великое дело творим – и спрос с нас общий! Донесём начальству глас народа! Раньше секретарь парткома доносил, а теперь не¬кому. Вот начальники и заблуждаются - без правдивой информация снизу! Поможем родному начальству!
Тот козёл, слушая меня, перестал по шкафу грохать, а как я закончил, сам вскакивает на соседнюю тумбу и, размахивая молотком, принимается хорошо поставленным зычным голосом толкать речь:
- Если бы начальники хотели с нами знаться, давно снизошли бы со своих пентагонов в цеха - хлопотать себе вотум народного доверия, просить у нас индульгенцию за прежние грехи. Так ведь нейдут начальники в народ! Боятся они в цех идти: сказать им народу нечего, а сделать ничего не хотят или не умеют. Раньше начальников наших сверху стращали министерство и ЦэКа, с боков - райком и народный контроль, а теперь они caми себе господа-предпри¬ниматели: что в головы взбредёт, то и предпринимают! А трудовые коллективы системой новой власти стёрты в пыль! И у начальства от нас свербит в носу: чихает оно на нас, как на пыль…
Козёл шпарит без остановки, а я про себя думаю: слишком гладко для простого работяги выражается, слишком… «Индульгенция», «снизошли», «свербит»… Видать, не раз репетировал на кухне перед сонной супружницей, а потом свои домашние заготовки в раздевалках и в душевых на заводе обкатывал. Козлов у нас, в сам деле, прорва - любой масти и длины рогов. А этот, пожалуй, не тот безумный козёл, что овец из загона уводит. Яв¬но это ренегат-инженер из тех, кто на диплом свой плюнул и за длинным рублем в станочники ЧПУ подался, а недавно огляделся: «Ба! Да отсюда, из густых закопчённых масс, я прямиком в чистенькие председатели профкома взлететь могу! В главные, то есть, прихлебатели. Только мне след подсуетиться вовремя, чтобы радетелем народных интересов представиться, этакую бутафорию «своего парня» на себя навести, а там - в председателях – связями обрасту, на аренду профсоюзной недвижимости сяду, на путёвки, и по мелочам… Ну и отслужу, конечно! Заключу коллективный договор и тарифное соглашение на условиях начальства; прослежу, чтобы болезные не шибко-то бюллетени брали и переносили хвори на ногах; не дам членам уйти за ворота в независимый профсоюз, и чтобы искали правду не в судах, а в моём кабинете… В партию начальников вступлю – как уж она там сегодня у них называется?.. А потом, глядишь, начальство меня и в думу вытолкнет, как представителя народа, в губернскую, а то и сразу - в гос!»… Теперь я признал в козле принципиального сто¬ронника своего, доморощенного прививатора в масштабах завода. Методология только у нас с ним разная: я честный учёный муж – свою позицию напрямик излагаю, а ему так не¬льзя. Он сначала, дабы в профком-распределитель вскочить, дол¬жен на чём свет стоит начальство местное костерить, а потом, дабы удержаться у пирога, обязан с пеной у рта доказывать народу, что, дескать, начальство, благодаря его, народного избранника, прин¬ципиальной позиции, затеяло исправляться и вот-вот совсем испра¬вится, только не надо его третировать и беспокоить по пустякам…
- …Нет чтобы провести реконструкцию, организовать на за¬воде конверсию, - продолжал витийствовать будущий профлидер и большой палец на левой руке директорала, - они пооткрывали при себе кучу банков, магазинов, фирмочек, оффшоров и кормятся с ниx: в ус не дуют! Гособоронку в личную кормушку превратили! Гордость отеческую, оборонку, нашими костьми-жилами выстланную, потом-кровью политую, на смерть обрекли! Начальство не хочет защищать страну!.. Не от кого, вишь ли, защищать! Наши враги в одночасье стали им друзьями! Это вредительство! Измена!..
Да это же, братцы, истинный самородный талант! Неоклассический охлократ! Поп Гапон во главе заводского народа, только не с оранжевым прапором, а с пролетарским молотком в руке. Вот ведь ни¬кто и никогда не учил его, а умеет, сукин кот, одним мановением вздымать народный вал чудовищной силы, яростно бросать его на скалы наличествующей государственной системы и, разбив, вести остаточную рябь в укромную бухту - плескаться под кормой адмиральского фрегата. Главное, каков пафос! Содержание не в счёт: разве же новость какую сказал?
Пора, однако, инициативу брать в свои руки: такой драйв нам не нужен! Рабочему надо прояснить! Да и толпа растёт – из дальних цехов уже пришли, из подвалов, с антресолей слезли ИТР…
-  Не обороняться, - кричу в животрепещущие мас¬сы, - а наступать по всем фронтам перекройки! Особливо на запад¬ном! Всадим капиталисту в артерию свою нефтяную иглу! Задушим сибирским газом! Завалим дровами и металлоломом! А кто в этой пустыне египетской ваш поводырь? Начальство! Смотрите, сколь тяжкое ярмо внешнеэкономической работы оно взвалило на себя! Добровольно взвалило, прозорливо, не дожидаясь понуканий из Кремля и не требуя прибавки к зарплате. Это ль не похвальный пример для вас, как на своем рабочем месте проявлять инициативу? Да! Ваше начальство, что репинские бурлаки-альтруисты на Волге! Молча тянут они от чужих брегов утлую баржу, доверху груженую прото¬колами о намерениях и нательными вещами, тянут – о ва¬шей помощи не молят. Думаете, не волнительно начальнику от вас, однокорытников своих, от жены, от родной секретарши - за этот треклятый рубеж брести? Он же, бедняга, трепещет, как осина, ибо дуб дубом: языка страны пребывания не знает, в маркетинге не сечёт, от электроники ихней, как чёрт от ладана, шарахается… Да что электроника: ложки-вилки, оказывается, держать не умеет! И волосы у него, как назло, из ноздрей да ушей торчат, и брови срослись над переносицей – а у них это не принято ещё с античных времён! Дольку лимона в чае давит! Сколько наших разведчиков засыпалось на этой раздавленной в лохмотья дольке! Конфуз! А в висках Одиссеюшки вашего стучит - не смолкает: «Вдруг ляпну что-нибудь не то - и все намеренья останутся без протокола?! Вдруг путана попутает?! Вдруг «рашн водка» на презенты не хватит?!» А каково кормильцу думой маяться, что дома супружница злится - не взял с собою на этот раз? Это же всё пережить надо!
- Они-то всё переживут, - вступает опять козёл, - а вот мы попередохнем! Вся их перекройка суть регрессивный переворот теневиков и номенклатуры за счёт трудящегося народа! Это даже не революция, а подлый переворот, удар в спину народа! При революции освобождается дух, расцветают науки, создаются новые производства, возникает новое искусство. И где этот свободный дух?! Где современные идеи, новые заводы, песни?! Газовые и нефтяные трубы – не новое вам производство! Чем больше этих труб сегодня, тем бедней страна, в которой жить нашим детям! Копают ископаемые те, кто не хочет думать! Умный лопату в руки не возьмёт! Общество потребления отбирает жизнь у будущих поколений! А где мы, рабочие, в этом обществе?! Разве мы стали больше зарабатывать?! Разве у нас появились новые социальные гарантии?! Нет! Социальные гарантии мы потеряли! Новая система лишила нас и доходов, и права голоса! В их обществе потребления у нас будущего нет! А ведь этот грабительский переворот сотворили люди старой закалки, с партбилетом, с остатками совести, куда ни шло! Главные же паскуды в начальстве ещё впереди! Новые мерзавцы всегда мерзотней старых! Рабочим нельзя молчать! Опять ничего, кроме цепей, у нас не осталось! На Пентагон!
- На Пентаго-о-он!!! – вопят в тысячу глоток.
- Тогда слушай, народ, сюда! – кричит козёл. – Цеха левого пролёта идут на Пентагон по эстакадам! Цеха правого – двигаются по наземным переходам. Седьмой и пятнадцатый цеха – по подземному переходу; они занимают в Пентагоне нижние технические этажи. Монтажный и строительный цеха лезут на Пентагон по пожарным лестницам, занимают крышу и верхний технический этаж. Энергоцех отрубает Пентагону тепло, электричество и вентиляцию. Транспортный цех перекрывает машинами все проходные и ворота! Бабы: начальников цехов, кто будет мешать, запрёте в душевых и раздевалках! Остальные цеха идут за мной через главный вход! Берите монтировки, кувалды, сварку, инструмент – будем вскрывать двери, если запрутся. А ты, сварочный цех, сделай таран: ручки приварите к трубе с толстой стенкой, ну сообразите, быстро! Вот наши требования к начальству! – выхватывает козёл из-под робы пачку листов формата А4. – Разбирайте по цехам! Не переодеваться! Сбор через пять минут!
Да у козла и уже заготовлен план шествия на Пентагон - для заключения мирового соглашения! Ждал только случая. Ну, нет! Я козлом отпущения не стану!
-  Правильно, - кричу что есть силы, - всегда надо действовать по плану! Главное организация и порядок, дабы технику безопасности не нарушать! Для этого каждый должен знать свой манёвр! Я беру на себя охрану склада спирта! Стоять буду до конца!
В народе произошло замешательство. Затем посыпались отовсюду восклицания:
-  Ты кто такой?! Почему он?! Спирт ему отдай! Умник нашёлся! С квадратной головой! Последнего лишают! Бабы: заприте его тоже в душевой!.. Правильно: пусть и стоит под душем до своего конца!..
-    Седьмой цех берёт спирт на себя!.. – орёт какой-то добрый стахановец.
- Ага, седьмой! – ему отвечают. - Вас через полчаса ногами вперёд можно будет выносить! У седьмого больше всех прогулов по этой части!.. Спирт на себя берёт четырнадцатый цех!..
- С какой стати четырнадцатый?!
- А через кого идёт военная приёмка?! У нас как раз сейчас, в антресолях, сидят представители заказчика, старшие офицеры, армия - они по-честному делить умеют всё!..
- Знаем этих честных! Чтобы они от завода бракованные изделия приняли, начальство от них спиртом откупается!  Они еженощно сидят в антресолях и пьют: хватит с них!..  
- Спирт на себя берёт девятый цех! Мы к складу ближе всех территориально!
- Давно бы сделали подкоп!..
- Транспортный цех берёт спирт на себя - в нагрузку поверх ворот: мы его на завод привезли, нам и охранять!
- Нет, сборочный берёт! Мы основные потребители спирта: умеем свои детали полоскать!..
- А мы, значит, не умеем?!.
- Да пошли вы!.. Спирт берёт…
И началось… Выяснилось заодно: кроме склада спирта, на заводе имеются ещё кое-какие ценные объекты. Козёл – я торчу! – уже не мог совладать с этим ором и направить вскипевший пролетариат в русло затеянного им шествия на Пентагон. Народ, между тем, затеял кидать жребий: какому цеху спирт и прочие интересные объекты охранять. Перекидывали ещё пять раз… А когда разобрались, обнаружилось: уже позабыли - какому цеху блокировать что в Пентагоне. И тогда, уже с раздраженьем на себя, опять взялись шумно спорить и ругаться. И родилась, конечно, горькая-прегорькая для народа истина: во всём начальство виновато! Значит, немедля его долой!    
-  Нар-р-род! - кричу тогда в свирепеющую по второму разу толпу. – Главное усвой! Начальству надо прояснить!..
- Усвоили уже!!! - отвечают в сотни глоток. – Хватит с нас!.. Хотим жить в их домах!.. В их квартирах!.. На дачах!.. Их дворцы заработали мы!.. Хотим ездить на их курорты!.. Как раньше ездили!.. А я в их охотничий домик – на шашлыки!.. Со стриптизом!.. Отобрали у нас всё – пусть отдают назад!.. Кровососы!.. Ворьё!.. Изменники!.. Порвём Запруду!.. Гнать это начальство к…! Долой!!! «Всех рабочих на Канары, а начальников – на нары!», - принялись скандировать, стуча в такт и визжа металлом…
Да, Пентагон был прав - бунтом пахнет. А какая в цехах оказалась звуковая железная поддержка – футбольные стадионы отдыхают! Только вот экспроприация личного имущества и нары для профильного начальства – такой катаклизм в планы будущего профкомовского козла уже не должен бы входить… И точно: козла, будто ветром, с тумбочки сдуло!  
-  Верно, товарищи! – искренно соглашаюсь я, потрясая «ленинской рукой». – Долой не оправдавшее начальство! А поименно - кого и за что? Здесь сразу определиться надо, дабы невиновный не пострадал. Хватит, настрадались от самоуправства! Я знаю: ты, народ, справедлив - хорошего начальника третировать не позволишь!
Заводчане от моих праведных слов, вижу, пришли в смятение: вертеть головами стали, реплики недоумённые издавать…
- Вы своё начальство знаете, хотя бы?! - спрашиваю уже с нажимом. – Кто что делает, за какие направления в работе отвечает, хотя бы на каком этаже Пентагона сидит?
В ответ гул недоумения. А я наседаю:
- А ну, поднимите руку, кто женерального директорала Запруду в лицо узнать может - наверняка?
Ровно девять рук поднялось – из тысячи голосовавших.
-  А не точно: «то ли он, то ли не он»?
Ещё четыре, уже не такие смелые, руки. Гул разочарования колыхнулся в толпе. Стали чертыхаться на себя, глаза потухли. Обстановка охлаждалась.
  -  А сколько у Запруды заместителей, знаете хотя бы?
Стали отворачиваться, железки бросать. Кое-кто, правда, пы¬тался гадать: «Четыре зама! Пять!» Но больше, чем на «ше¬сть» у наивного народа фантазии не хватило. А когда выяснилось, что главного инженера вообще ни один из присутствующих в лицо не знал, пристыженные люди стали разбредаться по цехам, станки вклю¬чать. Поехали и кары, развозя людей, тронулся кран под потолком…
-  Как можно, товарищи! – принялся я пенять оставшимся. - Америка чёрт-те где за океаном, и пользы от неё для вас никакой, один вред, а всякий её президента в лицо узнать сможет, как в цеху встретит. А вот своих кровинушек, однокорытников своих, распознать не сподобились. Хотя бы любопытства ради…
Ну, потом рассказал пяток анекдотов из интимной жизни незадачливых начальников и закруглился. Потому что не было смысла продолжать. Высшее начальство в огромном заводе оказалось профильным, что, в общем-то, редкость даже в наши времена. Мой богатейший арсенал прививок народу вакцины любви к начальству, увы, был в тот день не востребован – и всё из-за вульгарного незнакомства реципиента с потенциальным объектом любви. А к портрету профильного директорала в рамке или, там, к прижизненному памятнику на заводском дворе народ¬ную тропу не протопчешь - никакой ЖИВОТРЁП не поможет. Если уж в тишайшей Японии в вестибюлях компаний народ резиновые физиономии своим начальникам бьёт, то у нас… Рабочего не доводи!
Впрочем, как профессионал, не могу растекаться по древу. Вот, если я со временем отыщу на сём заводе хотя бы парочку начальников в анфас, умею¬щих по команде имиджмейкера скалить зубы и освоивших пиар…