Пролог.
Комета NXS9549 летела, беспрепятственно бороздя просторы нашей с вами бескрайней Вселенной. Кусок камня из космоса вращался по годами устоявшейся орбите, нет, простите. Не годами, а миллионами и миллиардами лет. Световых лет. Ей было всё равно, что творилось вокруг, сейчас до сих пор не выяснено: может ли неживое думать, чувствовать так же, как живое? Там куда она летела, думали, что да. В Японии камни отождествляли с душами людей, буддисты верят, что камень – это первая из ступеней на пути к Будде. Но планета не интересовала комету. Её траектория только лишь пересекала Солнечную Систему. Когда-то она тоже была планетой. Живой. Чувствующей. Развивающейся. Но её звезда предала её. Сначала она была очень яркой, такие звёзды называют голубыми. Потом она стала Красным гигантом – громадным шаром из газа и пыли. Потом раздался взрыв, и звезда стала сверхновой, сверхновой... Но планета уже не застала этого, под действием взрыва она раздробилась на сотни мелких-мелких камней, из которых NXS9549 была самой крупной. И она полетела. Полетела, оставляя за собой след, так называемый хвост: световой след, состоящий из протонов и нейтронов «отщепившихся» от холодного ядра под действием света звёзд. Полетела, вращаясь вокруг собственной оси. Она много раз облетала Вселенную и постоянно возвращалась на то место, где она когда-то была планетой. Теперь ей суждено уничтожить другую Галактику, другую жизнь, жизнь чужую, а значит, и чужие мечты, и надежды, тоже чужие.
Часть I. Я и Солнце.
- Здравствуйте, доставка почты к вам видеописьмо, - по-моему, домофон осталась удобной штукой и в наше время.
- Войдите, - сказал я, и облокотившись на подоконник посмотрел в окно.
Полдень XXI век. 2050 год – середина века, его полдень. На улицах всеми красками радуги пестрела реклама, мчались автомобили со скоростью 400 км/ч, Дороги выстроились в вертикальный ряд. Дед говорил мне, что в 2010 максимальная разрешённая скорость была 90 км/ч. Ещё я помню, как он говорил, что было деление на государства, насколько я помню где-то около 200 – т. Да, он говорил, что тогда люди жили лучше, до испытания ядерного оружия нового поколения. Все договорённости были нарушены, мир стал, загрязнён, экологически и морально в правительствах сверхдержав началась грызня за власть, миром правил бандитизм и криминал. У руководителей некоторых стран хватило ума договориться о создании Объединённой Международной Федерации – организации, которая бы смогла вытащить мир из кризиса. Многие люди были убиты или облучены радиацией. Большая часть мира стала напоминать Чернобыль. Федерация была создана на территории Западной Европы. Тут люди смогли отстроить цивилизацию заново. Так говорил мой дед. Он умер пять лет назад, прожив долгую жизнь. Вошла девушка-курьер.
- Анна Росс, курьер, я от доктора Пруденского.
После рукопожатия я спросил, как себя чувствует доктор, не беспокоит ли его мигрень.
- Никак. Он был убит сегодня утром попаданием в голову, так что мигрень его сейчас волнует меньше всего.
Я ошарашено уставился на Анну.
- За два часа до смерти, он сказал мне, чтобы я передала вам это письмо, - она протянула мне очки с голографическим видеоизображением. – Он также просил передать, чтобы вы берегли своё Солнце. Что это может значить?
- Я не знаю. Пока, - я с нетерпением выхватил очки из рук Анны и одел их. – Изображение, работай!
Удобная штука всё-таки управление техникой голосом.
Передо мной пронеслись изображения: рисунки, фотографии, видео, чертежи, знаки, образы. Горящие дома, улыбающиеся лица, лица, перекошенные от гнева, взрывы, водная гладь, древние руины. Всё мелькало быстрее и быстрее, пока не слилось в одно чёрное пятно.
- Через пятнадцать минут к тебе прейдёт служба внутренней безопасности! Найди преобразователь, он в Африке! Аня знает где, она поможет тебе.
Изображение исчезло, я потерял сознание.
- Очнитесь, очнитесь! – Росс пыталась привести меня в чувство холодной водой.
Я попытался подняться, но всё плыло перед глазами. Пошатывающейся походкой, я добрался до шкафа. В глазах всё ещё проскакивали изображения, вклиниваясь в реальность.
- Сколько времени я был без сознания? – я вытащил из шкафа комплект ножей и 3 пистолета-пулемёта.
- Что это? – удивилась Анна.
- Пистолет-пулемёт моей конструкции и сделанные мной ножи из дамасской стали. Сколько я был без сознания?
- Откуда вы всё это знаете? Кто вы такой?
- Сколько я был без сознания! – не спросил, а почти прокричал я.
- Десять минут.
Через несколько минут сюда прейдут люди из СВБ, нам нужно уходить мне, Пруденский сказал, что вы знаете про какой-то излучатель?
Преобразователь.
Да, точно, послушайте, у вас не найдётся зеркала?
Чего?
Зеркала.
Анна порылась в наспинном рюкзаке и вытащила маленькое зеркало.
Прекрасно. Отойдите-ка, - я снова направился к окну. – Вы приехали. – голова раскалывалась на мелкие куски. - на машине?
На воздушном мотоцикле.
Отлично, не могли бы вы подозвать его к окну?
Но как, ведь стекло звуконепроницаемое?
Я выбил окно, и в комнату ворвался ветер на секунду/\\немного просвеживший мою голову.
Что вы делаете?! - в ужасе прокричала Анна.
Теперь проницаемое. Зовите.
Анна подошла к окну.
Ан-9524, к окну! – рёв моторов находящейся напротив дорожной магистрали заглушал её голос.
Из моих глаз брызнули слёзы – настолько сильно болела голова. Подобной головной боли я не испытывал уже очень давно. А если быть точным пять лет назад. Со времён моей первой встречи с профессором Пруденским. В то время я был голодным студентом-медиком, на нашем факультете проводились экспериментальные исследования по изучению свойств памяти. Деятельность не афишировалась, так как всякая финансовая, техническая и практическая поддержка шла прямиком из правительства Объединённой Федерации Государств. Профессор в то время был ректором нашего института и, видя плачевно-бедственное положение моих денежных средств, предложил поучаствовать в засекреченном эксперименте. Я согласился – участникам эксперимента предоставлялось денежное вознаграждение и негласная помощь самого профессора при сдаче экзамена.
Когда я пришёл, профессор надел на меня шлем и через него влил мне кучу информации. Он говорил, что проделывал такие опыты и ранее, но тогда он вливал в головы подобных мне подопытных кроликов посредством шлема знания, а в моём случае к знаниям ещё и impressions, впечатления разных людей о прожитой жизни, и, в большей степени навыки, которые они за свой земной путь приобрели. Итак, в моей голове стали сосуществовать архитектор и военный, инженер и художник, музыкант и зоотехник, а также целый комплект разнообразных искусствоведов, конструкторов, лётчиков, журналистов и проч., и проч. Странно. Что у меня ещё не развилось раздвоение, да какое там раздвоение, «размиллионение» личности!
Тогда я провалился в бессознательное состояние и не выходил из него 8 часов. После меня ещё неделю мучила сильнейшая мигрень и малоприятные приступы тошноты. Но я благодарен доктору, ведь благодаря поставленному надо мной эксперименту я смог без особого труда смог окончить мединститут экстерном, защитить сначала кандидатскую, а затем и докторскую. После целого ряда с блеском полученных дипломов (а именно, доктора философии, доктора физических наук, доктора психологии) я решил, что подготовка к жизни окончена, и самое время в эту самую жизнь вступать. К тому времени, мной заинтересовалось руководство Часового Завода. Там разрабатывался самый точный измеритель времени, создавались многофункциональные часы, самые маленькие часы, но это было лишь прикрытие для военного завода. Юный доктор наук не помешал производству. Я работал с несколькими перспективными проектами. Делал чертежи для бомбоубежищ, более серьёзными (и как следствие трудными) были разработки новых видов оружия. На заводе среди нас был кое-кто. Кое-кто был гением в полном значении этого слова, он был гениален во всём, помню, как он однажды смог пересказать всю «Божественную комедию» Данте. На латыни. С такой же лёгкостью он мог рассчитать траекторию полёта ракеты средней дальности и космического корабля, преодолевающего расстояние от Земли до созвездия Рака. Так вот, как-то наш гений положил на стол начальнику чертежи какой-то странной установки, концентрирующей энергию Солнца во время солнечного ветра. Тогда проект забраковали... Чертежи уничтожили, а сам гений через две недели исчез... Но он успел показать мне чертёж центральной установки. Чертежи сейчас всплывали в моей памяти, и в них находилось странное совпадение с той информацией, что врезалась в мой разум.
- У вас есть оружие?
- По статье №549 кодекса Безопасности, - начала, было, она.
- Да, знаю, знаю, ношение всех видов оружия запрещено.
Держите, ножи и один пистолет.
- Но... Стойте! Зачем нам всё это? Если вы невиновны, то вы то сможете доказать!
- Я так не думаю, - буркнул я, уходя в кухню.
- Чем вы вообще занимаетесь?
- В данный момент я человек, которого волнует собственная безопасность, - я достал спрятанный в подвале баллон с горючим газом.
- Нет, вы не поняли. Кто вы по профессии?
- Специалист широкого профиля, туманно намекнул я, ставя баллон с газом на пол. – шкаф, напротив двери!
Я, по-моему, уже обмолвился насчёт удобства управления техникой с помощью своего голоса.
- Это баррикада, пояснил я Анне.
- Зачем?
- Чтобы задержать агентов.
- Но вам не нужно ни от кого прятаться и тем более ни от кого бежать, просто предъявите документы, объясните, что вышла чудовищная ошибка. И всё. Там разберутся.
Неужели она и впрямь так наивна или просто притворяется?
- Солнце ещё не зашло за облака? – единственное, чем человечество и человеческая мысль в частности, не научилось управлять, так это за движением светил. Кишка всё ещё остаётся тонкой.
- Нет. Они едут.
- Агенты?
- Да. Откройте дверь, не думаю, что вам нужны проблемы.
- Дверь,
- Ну, наконец-то! – обрадовалась Анна.
- Закрыться на режим бомбоубежища, активизировать броню.
- Что это значит?
- Уничтожить дверь можно только выстрелом из расщепителя.
- Расщепители запрещены. Вы невыносимый упрямец! Просто образец твёрдолобия!
За комплимент спасибо, я знаю.
Включился домофон:
С вами говорит координатор службы защиты населения, немедленно откройте дверь!
Но мне не грозит никакой опасности.
Координатор, вы должны спасти его, он сошёл с ума!
Вас и гражданку Росс приказано, взять под арест.
Но вы не имеете права! – слава Богу, с лица Росс слетело выражение полной защищенности, и она начала кое-что понимать из законов этого сурового мира. – У вас нет таких полномочий!
Наша группа имеет все необходимые полномочия для обеспечения безопасности общества. Включая, пункт о физическом устранении лиц, являющихся носителями потенциальной угрозы. Впустите нас, наша цель – обеспечения вашей же безопасности.
Росс будто окаменела. Я многозначительно посмотрел на неё.
- Можете входить, Координатор, двери в подъезде всегда открыты.
- Я говорю о двери в вашей квартире.
- Кодекс безопасности статья № 54658, часть пятая, пункт «в», - не зря я учился на юридическом. – Проникновение в жилище любого гражданина федерации, не согласованное с владельцем жилища, отягощённое угрозами моральной и физической расправы, является строгим нарушением данного Кодекса в не зависимости от целей проникновения и причин предшествующих ему.
- Хорошо, я войду один, а вы не будете упрямиться и отдадите мне вещь профессора, так бы сразу и сказал, а то безопасность, безопасность... Видимо, что-то в этих очках есть... Но что именно? Чертежи, схемы, лица?
- Чертежи.
- Шкаф, отодвинься, дверь – режим приёма только одного человека.
Входите, произнёс я, пытаясь зеркалом поймать солнечный луч.
- Вы что, решили поиграть солнечными зайчиками?- Росс недоумевающее уставилась на зеркало.
- Садитесь на мотоцикл, живо! – в этот раз, Анна не стала расспрашивать меня о подробностях.
Есть! Выбрав идеальный градус, я навёл луч света на дверь, другой рукой отцепляя от пояса нож.
Координатор безопасности, очевидно, плохо учился в университете, входить с оружием в чужой дом запрещено, а он зашёл, за что и получил отражённый луч света в лицо. Я метнул нож, который рукоятью ударил по автомату, направляя его дуло в пол. В этот момент, ослеплённый Координатор, рефлекторно нажал на спусковой крючок. Пули попали в баллон с газом, но к тому времени я уже выпрыгнул из окна прямо на мягкое сидение воздушного мотоцикла.
Точный расчёт. Не зря у меня несколько высших образований!
Часть II. Он и солнце.
Гроссмейстер по своему обыкновению пролистывал в памяти моменты истории мира, занимая не только позиции величайших деятелей в истории человечества, но и простых людей. Нет, он не занимался философическими разглагольствованиями, принимая умный вид. Он был там, он был частью самой истории. И наблюдая ход истории, он заметил странную закономерность, чем меньше делает великий для мира, тем больше делает один отдельно взятый человек. Когда-то Гроссмейстер тоже был частью истории, сейчас он находится, как бы вне неё, он одновременно существует сейчас, в настоящее время, настоящий день, но в тоже время, он абстрагировался то своего существования. К сожалению, гроссмейстер уже не мог испытывать радость от жизни, а тем более любовь к ней. Это был один из тех случаев, который называется: «Он слишком много знал». Не всё, конечно, всё знать невозможно, такое может только Господь Бог, но очень-очень многое. Гроссмейстер не хотел вспоминать своё прежнее имя, ему больше по душе было прозвище данное им самому себе. Гроссмейстер... Талантливый шахматист, способный просчитывать все ходы в игре наперёд. Когда-то он тоже был жизнерадостным, беззаботным и ни о чём не догадывающимся. Он работал ассистентом у доктора Пруденского, выполняя подготовку и проведение экспериментов по изучению свойств памяти (тогда ему казалось, что это хорошая прибавка к студенческой стипендии, но теперь неважно), они с профессором Пруденским вливали в головы людей впечатления, навыки, а самое главное – знания, и наблюдали, как поведут себя испытуемые. Но однажды, кандидата на роль «подопытного кролика» не нашлось, и профессор предложил своему ассистенту самому провести на свой опыт. Тогда это показалось Гроссмейстеру интересным, а сейчас – бессмысленным. В его голову внедрили знания, но не просто знания, а генератор знаний. Теперь он мог на основе базиса знаний о развитии и науки, и культуры, и даже всего мира в целом, просчитать его развитие в будущем. Эдакий пророк во плоти. Во время эксперимента, будущий Гроссмейстер почувствовал громадный прилив сил, приток информации, в его мозгу, в его разуме, нет, даже в подсознании пронеслись волны прошлого и настоящего, а потом из этих волн начали возникать различные варианты будущего. Факты сплетались, эти сплетения, комбинации сменяли одна другую, образовывая разные пути развития человечества, но конец при любой комбинации оставался неизменным.
«Мы все умрём, - эта простая истина осенила сознание Гроссмейстера подобно вспышке метеора в вечернем небе, – мы всё, всё равно умрём. Это от нас не зависит»
Пруденский, наверное, надеялся, что после эксперимента он станет «глаголом жечь сердца людей», осыпая их градом величайших открытий, тайн и истин, которые знает маленький ребёнок, но которые порой не доступны и умудрённым опытом седым старцам.. Но, очнувшись ото сна уже Гроссмейстером, а не ассистентом он рассказал лишь только одну великую истину, а именно, что всё бессмысленно. Не трудно себе было представить реакцию Пруденского. Потому что всё было бессмысленно, его реакция, его слова, жесты и эмоции уже никак не могли повлиять на решения Гроссмейстера. Как впрочем, и аналогичные проявления бессмыслия у его невесты. Это имя Гроссмейстер, как ни старался, забыть не смог, не мог, да и, скорее всего не хотел. Анна Росс занимала слишком большое (хоть и бессмысленное) место в его бессмысленной жизни.
Он ушёл из академии, потому что учёба была, абсолютно бессмысленна, тем более, что он и так уже очень много знал, даже слишком много, много больше, чем полагалось знать простому обывателю.
Он ушёл из дома, так как жизнь там была бессмысленна.
Отпечаток знаний не позволил ему жить по-старому, новая жизнь тоже была бессмысленна, но нельзя сказать, что в обретении этих знаний не было и положительных аспектов. Теперь Гроссмейстер мог понимать скрытую суть вещей. Странно, люди всегда хотели делать что-то эдакое, что-то необычное, что-то божественное, чудесное. И искали возможность сделать это «что-то» в оккультных учениях и прочей дребедени. Они пытались найти простор для своей мысли и выразить этот простор в простом рецепте. Простой рецепт был в знаниях. С помощью знаний Гроссмейстер мог, словно Иисус Христос обратить воду в вино, излечить прикосновением руки, возвести и разрушить города, и всё это – силой мысли. Он знал, как это делать, он обрёл способность делать это. Но не хотел. Потому как всё это безграничное знание – бессмысленно. Люди, получившие его, поймут это и станут ассоциировать мир с бессмыслием, так же, как это делает Гроссмейстер, и хоть не дать людям это познание было бы тоже, абсолютно бессмысленно, Гроссмейстер полагал, что сладкий сон неведения будет для человечества лучше, чем такой вот горький плод с древа познания. К сожалению или к счастью, но Гроссмейстер удалился в горы, сделав себе, уютный выруб в скале, насколько скала может быть уютной. Всё это с помощью мысли, естественно. С помощью одной только мысли.
Оказалось, что Гроссмейстер не один такой. Через несколько месяцев после начала аскетического образа жизни, с Гроссмейстером связались другие Гроссмейстеры. То, о чём так мечтают уфологии вот уже больше столетия, осуществилось с человеком, которому этот контакт был не очень-то и нужен. Но он хотя бы почувствовал, что не один такой во всей Вселенной. Эти... существа, были не пресловутыми гуманоидами с маленьким зелёным тельцем и большими чёрными глазами. Нет! Нет, это было, вообще другое. Другие Вселенные, другие планеты, другая материя и антиматерия тоже другая. Всё другое. Уфологии и сумасшедшие разных сортов предполагали связь через низко или наоборот высокочастотные волны, знаки на пшеничных полях и тройным облётом вокруг Земли на святящейся летающей тарелке. Всё оказалось гораздо проще, информация преодолела бесконечность световых лет по единственному каналу связи, доступному такому высокоразвитому существу, как человек. Канал мысли. По этому каналу ему и передали воспоминания о истории Земли. Оказывается, кому-то было не безразлично, как мы развиваемся. Гроссмейстеры наблюдали за происходящим на нашей грешной Земле, одновременно выуживая из памяти людей воспоминания о своей жизни по тому же каналу мысли. У Гроссмейстера промелькнула блёклая надежда, что когда он узнает полную историю мира, он взглянёт на мир вокруг него по-новому. Он стал жадно поглощать сцены зарождения и становления жизни, эпизоды великих сражений и открытий. То, что происходило за века, в его голове происходило за секунды. Ему осталось просмотреть всего лишь 3 – 4 эпизода из жизни, и он с уверенностью мог сказать, что его мировоззрение от этого не изменится. Просмотренные им эпизоды не могли опровергнуть его теорию абсурдности мира, его глобальной бессмысленности.
Единственным развлечением для Гроссмейстера стало созидание миров. По каналу мысли Гроссмейстеры передали своему собрату ещё большее знание, последнее знание отделявшего его от статуса Бога. Творение давало ему возможность не отчаиваться. Посредством всё того же величайшего инструмента – мысли, он создал свою Вселенную, как когда-то какой-то Гроссмейстер создал нашу. Из всего бесконечного множества галактик, жизнь зародилась только в нескольких. Но в большинстве своём это были примитивные амёбовидные формы: бактерии и микробы, которые без труда уничтожаются слабейшими вирусами и увеличением космического излучения. Только на одной планете жизнь стала более сильной, выжила и развилась. Парадоксально, но эта жизнь повторяла все этапы Земного развития. Существа рождались и умирали, но жизнь не угасала, наоборот она усиливалась под действием внешних факторов и скоро на планете Надежда (так назвал её Гроссмейстер) возникли особи, отдалённо напоминающие людей. Его радость прервалась неожиданно. По мысленному каналу связи возникла Анна Росс, его Аня. Как он не пытался загнать этот образ в дальнюю кладовую своего сознания, у него этого не получалось. Аня, вместе с каким-то мужчиной мчалась на воздушном мотоцикле по трассе. Потом возникла сцена похорон. В гробу лежал доктор Пруденский.
«Зачем вы послали мне это сообщение?!» - негодуя, спросил Гроссмейстер у других гроссмейстеров.
«Ты должен спасти их, ты должен вмешаться» - эхом отозвались тысячи голосов.
«Мы же договорились, что не вмешиваемся в дела своих миров, а тем более, чужих»
«Времена меняются – голоса были полны решимости доказать свою правоту.- Великий Гроссмейстер открыл нам свой замысел».
О Великом Гроссмейстере ходили легенды. Так гроссмейстеры окрестили того, кто создал первую Вселенную. Первейшее божество.
«Почему вы не сказали мне? Я такой же, как и вы, я имею право знать!»
«Ещё не время» - голоса смолкли. Гроссмейстер пытался вызвать их, но они не отвечали. Никто. Целенаправленно.
Теория Вселенского бессмыслия рассыпалась на глазах.
Со злости Гроссмейстер начал рушить единственное, что у него было – свою вселенную.
«Мысль может не только создавать, но и разрушать».
Сначала Гроссмейстер уничтожил безжизненные галактики – просто стёр их, потом взялся за свою жемчужину. Он не стал стирать её, он изменил рельеф, создал болезни, натравил племена друг на друга, наслал наводнения и осыпал ни в чём не повинных жителей град астероидов. Неожиданно он замер просто ввергся в ступор. Он не мог пошевелить ни пальцем, ни головой, и что самое главное его мысли не действовали. Он почувствовал себя снова беспомощным перед неведомой силой.
«Ты не можешь уничтожать то, что живёт» - неизвестный голос раздался в голове.
«Но я создал это! Я – Творец!»
«Настоящий Творец должен заботиться о своих созданиях, а не убивать их»
В следующий момент, Гроссмейстер ощутил прикосновение лёгкого, жаркого ветра.
Ник Маар, теперь он перестал быть Гроссмейстером, был один посреди пустыни.
Часть III
Она и Солнце.
Марк Шрёдингер появился в нашей жизни мгновенно. Едва мы успели умчаться подальше от горящей квартиры (моей, между прочим) и укрылись в одном из старинных подвалов, как в него абсолютно бесцеремонно зашёл человек.
- О господи не нужно оружия! – воскликнул незнакомец, когда Анна навела на него пистолет.
-Кто вы такой?
Незнакомец улыбнулся:
-Я тот, кто может помочь вам найти истину, конечно, если вы этого пожелаете.
-Как вы узнали где мы находимся? – спросил я.
-Есть многое на свете друг Горацио, что человеку знать не положено. – этот человек в белом костюме, идеально причёсанными волосами, дорогими часами на запястье, и к тому же цитирующий Шекспира, как-то не вязался с затхлым воздухом сырого и холодного подвала в отдалённых трущобах.- Анна, я знал вашего дядю.
-Какого дядю, о чём он говорит?! – сорвался я.
-Как вы разве не знали, что Анна Росс это племянница Эмиля Пруденского?
Я непонимающе посмотрел на Анну.
- Это правда?
- Да.
Но тогда почему вы мне сразу не сказали?
- Mademoiselle может, опустите оружие? – вмешался незваный гость.
- Кто вы такой? – Анна повторила свой вопрос, но уже без оружия.
- Ах, простите ma chere (моя дорогая), я должен был сразу представиться. Меня зовут Марк Шрёдингер, член Федерального собрания, - он протянул мне руку.
После рукопожатия, наш новый знакомый предложил нам свою помощь.
- Чем вы можете нам помочь? Да и с какой это стати законотворец проявляет заботу о своём электорате? – мой скептицизм не был случайным, члены Федеративного Собрания пользовались громадными привилегиями, и зачастую им было глубоко наплевать на то, как живёт их народ.
Шрёдингер усмехнулся:
Я стал законотворцем после опытов доктора Пруденского.
- То есть...
- Да, правильно, я такой же, как и вы, подопытный кролик.
- Вы знаете что-нибудь о преобразователе?
- О чём, о чём?
- О преобразователе, это какая-то новая разработка, позволяющая использовать энергию солнечных выбросов.
- Протуберанцев?
- Именно. У нас есть предположение, что эта установка каким-то образом связана со смертью профессора. И мы хотели бы пробраться к ней. Это где-то посреди Африки.
- Интересно узнать, как? Вас ищут по всему городу. И, кстати обвиняют в убийстве доктора.
- Но мы не делали этого! – воскликнула Анна.
- Ваше alibi никого не волнует.
- И что вы предлагаете?
- Для начала, перейдём на «ты», в Африку есть только один путь – Марк загадочно улыбнулся – Труба.
Трансатлантическая Труба (или просто Труба) – это транспортная линия для движения сверхзвуковых поездов, линии Трубы пересекают весь мир.
- Я предлагаю, - продолжал Марк. – немного попутешествовать in cognito.
- Думаете, Трубу не проверяют агенты?
- В городе проверяют, а вот за городом...
- Сначала нужно покинуть город, - резонно заметила Анна.
- Для этого я и здесь. Но сначала возьмите вот что, - он снял часы с запястья и протянул их мне. – Это не просто часы, а переговорное устройство, мы называем его Древо Познания.
- «Мы»? Кто это, мы?
- Такие, как вы, да я. При поступлении нового сообщения, циферблат меняется на экран с текстом, вот здесь сенсорная кнопка...
- Я знаю, как это работает. Это же всё-таки моя разработка.
Марк и Анна удивлённо переглянулись.
- Древо Познания говорите? Ну-ну, и как мы выйдем из города?
- Я попробую использовать депутатскую неприкосновенность.
***
Через пару часов мы уже стояли на станции.
«Всё гениальное – просто»
Марк посадил нас в свой автомобиль и вывез за границу города. Естественно, никто и не подумал останавливать высокопоставленного чиновника, а тем более проверять его.
По дороге я заметил, что на каждом рекламном щите красовались наши с Анной лица, с суммой, состоящей из единицы и множества нулей.
- Они ведь не имеют права нас арестовывать, ведь так? – робко промолвила Анна.
- Inter arma silent leges.
- Что-что?
- Во время войны законы безмолвствуют, – пояснил Марк. – Это Цицерон.
Пригород это уже заражённая территория. Так, по крайней мере, говорили СМИ. Все жители города были благополучными гражданами, они и знать не знали, что за чертой города есть люди. Нам усиленно вбивали в голову, что за чертой города жизни не существует. Мёртвая зона. А люди годами жили в трущобах, потому что город для них был закрытым местом, утраченным раем, в который им уже пути нет. Да и границы города могли покидать только лишь посвящённые. По сути, Пригородом являлся весь мир.
Поставив машину в специальный гараж, Марк вытащил из багажника одежду.
- Зачем это? – поинтересовалась Анна.
- Я же сказал: incognito. Переодевайтесь.
Переодевшись в стандартный комбинезон жителя Пригорода, я заметил, что циферблат часов засветился. Поднеся запястье к лицу, я сказал:
- У меня тут какое-то сообщение. От Кристофера Магнуса.
Марк встрепенулся:
- Читайте.
- «Анна и Иоанн, надо встретиться. Фабрика 15:56. Жду. P.S. Sauve, qui peut!»
- Что это значит? – спросила Анна.
- Это французский: «Спасайся, кто может!». Откуда он узнал, что теперь мы хозяева часов?
- Я вввел ваши данные. Вы должны пойти туда. Встретимся на станции в полпятого, я пришлю вам сообщение по Древу Познания.
- Но ты же отдал нам...
Шрёдингер достал из кармана такие же часы.
- Запасные. Вам нужно идти.
Выходя из гаража, мы разделились. Марк указал нам путь, а сам направился к станции.
- Ты знаешь, дядя предлагал и мне пройти процедуру «огениальнивания», но я отказалась.
- Почему?
- Понимаешь, гении рождаются раз в столетие, может даже тысячелетия, а дядины опыты предлагали создать гения за секунды. Мы не можем идти против природы.
Ну-ну, ей видимо не приходилось еле-еле сводить концы с концами, разрываясь на нескольких работах.
- Мой жених, он стал гением. Практически пророком. Он мог, зная определённые информационные массивы заглянуть в будущее.
- И как, заглянул?
- Да, но там нашей свадьбы не было, - Аня расплакалась.
- Прости, я не должен был...
- Нет, нет, всё в порядке, всё... всё в прошлом, - она успокаивала больше себя, чем меня. - Ну вот, мы и пришли.
Перед нами возник громадный ангар с красовавшейся на нём вывеской «Часовой Завод».
-Хм... Опять Часовой Завод. Это не может быть просто совпадением, не находишь?
- Согласна, это очень-очень странно, дверь откройся!
Дверь не шевельнулась.
- Дверь откройся! – удивлённо повторила Аня.- она неисправна!
Улыбаясь, я подошёл к двери.
- Это старая технология, надо только дёрнуть за ручку и, вуаля – я дёрнул за ручку и где-то в глубине ангара громыхнул взрыв.
Меня придавило дверью, отброшенной взрывной волной, я попытался выбраться из-под искорёженного куска металла, но не смог. Я мог только наблюдать.
Из открывшегося прохода выбежали люди в чёрных костюмах и чёрных масках. Один из них с криком: «Служба Безопасности!» налетел на Аню и повалил на землю, впечатав лицо в почву.
Несколько бойцов из Службы Безопасности окружили недвижимого меня, нацелив оружие.
Один из них, видимо главный, поднёс рацию ко рту и сказал:
- Шеф, они у нас... Хорошо. – убрав рацию в нагрудный карман, он заявил:
- Вы арестованы, по подозрению в убийстве Кристофера Магнуса . Вы будете доставлены в КПЗ до выяснения обстоятельств. Вы имеете право...
- Может быть, вытащите меня отсюда, а?
Не успел я помассировать придавленное дверью запястье, как его сразу же заключили в наручники.
Мертвого Кристофера Магнуса и нас с Аней поместили в один салон под надзором парней из СБ.
- Сколько времени? – спросил я.
- В тюрьме, время будет заботить тебя меньше всего.
- Сколько времени? – повторил я свой вопрос.
- Семь.
Я в очередной раз взглянул на Древо Познания, переходящее по кругу, от одного бойца к другому. Передатчик не сигналил. Странно, Марк должен был отправить сообщение ещё полтора часа назад. Очень-очень странно. Мы с Аней тревожно переглянулись.
Главный снял шлем, открывая нам своё изрезанное шрамами лицо.
- Зачем вы убили Кристофера Магнуса?
- Мы не убивали его! – в отчаянии воскликнула Аня.
- Я спрашиваю не вас, дамочка. Повторяю свой вопрос:
Филипп Полёв, зачем вы убили Кристофера Магнуса?
- Я не убивал его.
- Ложь!
- Если вы и так знаете, кто убил, зачем спрашиваете?
Главный ударил меня по лицу.
- Отпустите её... она тут не причём. – сказал я сплёвывая кровь.
- Думаете, мы не знаем, кто вы? И кого вы ещё убили? Я читал, сколько дают за ваши головы, но мне плевать на деньги. Крис Магнус был моим другом, и я не отступлюсь ни перед чем, что бы не мешало мне найти его убийцу. Коровин, вещьдок!
Боец порылся в мешке и протянул своему командиру окровавленный нож.
- Тем более, что я точно знаю кто убийца.
Я, как завороженный, смотрел на нож. Мой нож.
Не узнать собственное творение было бы глупо, да и невозможно.
- Этот нож я лично вынул из спины Криса. На нём ваши отпечатки.
- Если я и убил Магнуса, то зачем мне было возвращаться, да ещё и приводить сюда свидетельницу?! – я был взбешён. – Подумайте сами!
- Чтобы взять это.
Командир выудил из кармана часы в точности повторяющие мои.
- Что это?
- Часы, - у меня в мозгу никак не нашлось никакой связи между часами и убийцей. – Преступник хотел узнать время?
- Очень смешно. Нет. Подумайте ещё. Михаил Кров, Елена Градова, Алекс Ром, Эмиль Пруденский и, наконец, Кристофер Магнус. Ни о чём ни говорит?
Я непонимающе взглянул на командира.
- Это имена.
- Да, именно. Имена, которые были занесены в память вашего передатчика, вы отсылали им сообщения с просьбой о встрече, а через несколько дней их находили мёртвыми.
Я не мог поверить своим ушам.
- А зачем тогда мне передатчик Магнуса?
- Всё очень просто, в передатчике Магнуса есть новые имена.
- И?
- Вы охотник, Филипп. Вы отстреливали этих людей по какому-то принципу, пока не знаю по какому именно, но скоро, уж поверьте мне, очень скоро, узнаю.
Мы продолжали ехать в давящей тишине. Замечу, что мы ехали на автомобиле старой модели, где всем всё ещё управлял водитель. В Пригород технологии поступали гораздо позже, чем в город.
Я всю дорогу я не переставал чувствовать на себе сверлящий взгляд командира.
Через окно, защищённое решётками, виднелись люди, разбитая дорога, покосившиеся дома с вывесками, неожиданно в окно полетел камень.
- Эй, фараоны! Арестуйте меня! – за окном какой-то парень кричал вслед машине. – Ну же! Давайте! Арестуйте меня!
Оконное стекло треснуло от второго камня.
- Выходите и арестуйте меня!
- Можно быстрее! – рявкнул на водителя командир.
Автомобиль продолжал ехать всё так же медленно.
- Да что это с тобой! – командир потрепал шофёра за плечо. – Ты что... - тело водителя упало на руль. Он был убит так же, как и пассажир на переднем сидении.
- Всем на пол! – скомандовал командир. Чья-то мощная рука повалила меня на сиденье.
- Громов, Каменев, Вербицкий, за мной! Остальным оставаться в машине.
Три бойца вместе с командиром, выбежали из машины с автоматами наперевес. Трое остались в машине. Вместе с нами.
- Я никого не убивал, я никого не убивал! – до нас доносились приглушённые крики снаружи. Видимо, спецназовцы скрутили парня, который кидал камнями.
- Что там? – я указал взглядом одному из бойцов на окно, и он осторожно выглянул сквозь зарешёченное стекло.
Ах, любопытство! Скольким людям ты сослужило недобрую службу. Нет, любопытство всё-таки великая вещь! Хоть нельзя сказать, что безопасная. За неё пострадали и Галилео Галилей, и Николай Коперник, и Джордано Бруно, а теперь вот и этот парень.
Ударом с ноги я припечатал голову бойца к решётке. От наручников я давно освободился. Следующий удар пришёлся на колено другого, нос третьего я разбил ударом головы. Разбил нос, отнял автомат, а всему виной любопытство. Аня не стала долго думать и побежала вместе со мной к выходу. Пробежав так несколько метров, мы увидели, как другой бронированный автомобиль пересекает нам дорогу, я, недолго думая, пустил по колёсам пулемётную очередь и потянул Аню в другую сторону. Теперь за нами жужжали моторы воздушных мотоциклов.
- По-моему, за нами теперь не гонится только ленивый! – задыхаясь, прокричала Аня. Я не стал отвечать – не хотелось понапрасну расходовать драгоценный кислород в лёгких.
Мы спрятались за ближайшим жилым домом (слава богу, всех прохожих, словно ветром сдуло!) и стали наблюдать следующую картину.
Те, кто был в бронеавтомобиле, выбрались наружу и прицелились в тех, кто был на воздушных мотоциклах, началась перестрелка, в центре которой, волею судеб оказались солдаты из Службы Безопасности. Я благоразумно посчитал, что вмешиваться в чужую разборку было бы неприлично.
- Как ты снял наручники? – спросила Аня.
- Ой, извини, совсем забыл, - я вытащил связку самодельных ключей из кармана.
- Откуда это у тебя?
- Когда меня повалили на сиденье, - я отстегнул наручники и Аня с заметным облегчением, я бы даже сказал с радостью, скинула их на землю. – Я притянул ноги к себе и вытащил из сапога ключи.
- Что будем делать? – в Анином голосе я различил едва заметную тревогу.
- Не знаю, - простодушно ответил я. – может быть, подождём пока они перестреляют друг друга?
- Или нас.
- Угу, именно так, - я выглянул из-за угла здания и еле успел увернуться от трассирующей пули. – Ух, ты! Нет, лучше подождать.
Крики солдат и приказы командиров заглушали очереди из орудий. Бойцы Службы Безопасности благоразумно отстреливались, находясь под защитой своего автомобиля, преимущество было на стороне солдат из бронированной машины, а мотоциклисты постоянно меняли своё местоположение, обстреливая и тех, и других.
- Кто они такие? – спросила Аня.
- Даже не знаю, какие-то охотники за знаниями.
- Зачем им знания?
- Им не знания нужны, а преобразователь.
- Но зачем?
- Как я понял, это установка, преобразующая энергию во время выброса.
- Энергию чего?
- Солнца. Твой дядя тебе ничего не говорил об установке?
- Нет, никогда.
Во время нашей милой интеллигентной беседы, ситуация на импровизированном поле битвы поменялась коренным образом:
мотоциклисты теперь контролировали ситуацию. Скорость победила силу и опытность.
- Бежим, - лаконично скомандовал я, и мы с Аней снова пересекли улицу.
По моему расчёту они должны заметить нас через несколько секунд, к тому времени, пока я успею перезарядить автомат. Патронов оставалось максимум на три очереди. Расчёт оказался неправильным. Даже самый точный компьютер не может просчитать одного фактора: человеческого.
Ещё один мотоциклист, оказывается, наблюдал за нами из-за угла другого дома, и перед тем, как я успел вставить очередную обойму в патронташ, он выстрелил из своего орудия. Какая-то сеть опутала наши с Аней ноги, и мы дружно повалились на землю.
Через несколько мгновений, сопротивление уже было бесполезно – мотоциклисты окружили нас.
Один из них, снял шлем и заговорил:
- Филипп Полевой и Анна Росс? Это вы?
- Да, - прохрипел я.
- Мы из группы ОЗН. У вас есть информация, которая нам необходима.
- Да вы что? И какая же? – ОЗН... Мой мозг начал судорожно соображать, что от нас им потребовалось. ОЗН расшифровывалось, как Охрана Земной Независимости, группа специализирующаяся на охране живой природы. Что-то вроде аналога уничтоженной Greenpiese... Только действовала группа более жёсткими методами, чем манифестации и собрания. Лишь одно мне и приходило на ум. Установка... И я оказался прав.
- Установка способная изменить структуру биооболочки Земли, слышали о такой?
А вы откуда узнали? – выпалила Аня.
Нам сообщил профессор Пруденский, знаете такого?
Мы с Аней застыли в удивлении.
Через полчаса нас снова ждала камера, но, что уже радует без наручников. Я спал лёжа на жёстком полу, лишних удобств там не наблюдалось. Меня разбудил скрип металлической двери и озаривший тёмную камеру свет.
- Заходи! – в камеру, а точнее в вагон (мы ехали по Трубе), вошёл мужчина, подталкивываемый тычками оружия в спину. Когда глаза немного привыкли к темноте вновь, я различил знакомый силуэт.
- Марк! – воскликнула Анна, порванный комбинезон, всё лицо в саже – его было просто не узнать! – Что с тобой случилось?
- Сель ави, такова жизнь, почему вы не отвечали на сообщения?!
- Какие сообщения? – я немного приподнялся, болели ноги, ныла шея, но в принципе, терпимо, бывало и хуже.
- Те, сообщения, я отослал вам тридцать штук!
- Во сколько?
- В семь часов, где вы были?
- В семь часов мы уже со всех ног мчались от ОЗН, ах да, забыл, ещё немного мы потряслись в машине Службы Безопасности. Кто-то убил Магнуса.
- Как? – Марк выглядел потрясённым.
- Моим ножом, кстати, ты не расскажешь, откуда он там взялся?! И как вообще...
- Машину ограбили, - прервал мою тираду Марк. - когда я погнался за вором, машина взорвалась.
- Кто-то отстреливает нас.
- Но зачем? – изумился Шрёдингер.
Я не успел ответить, дверь снова скрипнула, и в камеру вошёл главарь ОЗН вместе со своей охраной.
-Пора открывать секреты.
***
«Хорошо, что не Антарктида»
Конечно, Нику было бы приятней попутешествовать по тропическим лесам, где в избытке можно было найти и еду и, что его сейчас больше волновало, воду.
Ник осматривал барханы, большие скопления песка, подгоняемые ветром, настоящие волны пустыни. «Кораблей пустыни», верблюдов, к большому сожалению Ника, не наблюдалось.
«Очевидно, это Сахара».
Да, действительно, это была не Атакама и даже не пустыня Гоби, а легендарная Сахара.
«Значит, где-то поблизости колыбель человечества».
Ага, поблизости, площадь Сахары составляла свыше 7 миллионов километров, о чём он говорит?
«Спокойно, Ник, спокойно, всё будет хорошо, по крайней мере, должно быть. Гроссмейстеры не отправили бы тебя на верную смерть. Или отправили? О, Господи!»
Ник не знал, кому молиться Иисусу, Аллаху, Будде, Амону-Ра, Атону-Ра или же уже пора молиться Анубису – покровителю всех мёртвых.
«Иди вперёд» - подумал про себя Ник.
Это был лучший, (и единственный) вариант поведения.
Ник не мог сосредоточится, видимо, Гроссмейстеры лишили его возможности творить мыслью, и он не мог перенести себя куда-нибудь.
«Главное – найти людей».
Раньше, минуту назад Ник не нуждался в людях, но теперь ситуация изменилась. Если Ник не найдёт людей, он может либо испепелиться от Солнца, либо умереть от обморожения, ночью в Сахаре очень холодно. Днём очень жарко, ночью очень холодно, особенно ярко это чувствуется без воды.
Нику ничего не оставалось делать, кроме как, идти.
«Vita est viva» - «Движение есть жизнь», старая поговорка.
Когда Ник уставал от ходьбы, он садился на раскалённый жёлтый песок, но потом снова вставал и шёл... сам не зная, куда шёл.
«Человек должен совершать не менее чем 20000 шагов в день! - неожиданно вспомнилась статья из какого-то научного журнала. – по-моему, я норму уже перевыполнил в несколько раз».
Ник шёл уже несколько часов, но ни людей, ни даже животных поблизости не было, только безграничный песок, песок, песок... В завершение всех Никовых несчастий, периодически налетал сильный ветер, и теперь, песок был не только в обуви, но и пытался залезть в глаза.
От жары у Ника начали трескаться губы. В пустыне он оказался в пиджаке, рубашке и брюках, теперь пиджак он нёс на плече, а промокшая от пота рубашка была расстёгнута на все пуговицы.
«Не думай о воде, главное – не думай о воде».
Не получалось.
Пройдя ещё несколько метров, он заметил вдалеке рябь.
«Что это может быть?»
И тут его осенило:
«Вода!».
Бросив пиджак, Ник со всех ног побежал к воде.
«Вода. Озеро! Озеро!» - эта мысль вместе с кровью колотила в висок.
Добежав до края водоёма, он с разбегу, с расбегу прыгнул в него, когда он приземлился, пальцы провалились в песок.
«Где? Где? Где вода?» - судорожно думал он.
Но воды уже не было вместо показавшегося моря, остался только лишь песок. Всё было миражём.
«Солнце отражается от песка, а человеку кажется, что это отражение – и есть вода»
«Мираж».
«Мираж».
«Мираж!»
«Это был только мираж!»
- Проклятое Солнце! - в гневе Ник начал пинать песок, поднимая клубы песка и пыли. Он пнул и неизвестно откуда взявшуюся в этой пустыне палку, но эта была не палка, палка не шипит и не кидается на людей.
«Змея!» - в панике Ник бросился прочь от пустынной змеи, но та явно не желала отпускать жертву просто так, воинственно трясся своим раздвоенным языком, она поползла, заскользила по раскалённому песку.
Ник бежал не оглядываясь, слишком страшно было взглянуть на потомка динозавров, ему ой как не хотелось рисковать жизнью из-за любопытства. Так, без оглядки, он бежал, бежал, бежал, бежал долго, пока не понял, что кроме стука собственного сердца ничего не слышит.
Едва слышное скольжение змеи исчезло – змею что-то напугало, но что?
Ник долго осматривал пустыню в поисках того таинственного, что напугало пресмыкающееся, и долго он ничего не мог отыскать, кроме песка и неба.
Когда страх исчез, вернулась жажда.
«Я, должно быть, умру от обезвоживания» - Ник тут же вспомнил картины в мединституте, где показывали обезвоженные тела.
,,,
Неожиданно, там, где находится едва различимая граница песка и неба, появились клубы пыли. Что-то приближалось... Ближе... Ближе. Ближе! Ник различил стук лошадиных копыт, но тут же поправил сам себя. На него неслись «корабли пустыни» - верблюды, подгоняемые наездниками-бедуинами.
- Эй, эй! – радостно закричал Ник, он кричал, улыбаясь, подпрыгивая и при этом неистово маша руками.
- Эй, спасите меня! Я здесь! – бедуины подъехали ближе.
«Вот они!» - бедуины неслись прямо на Ника, и он, со всех ног, побежал им на встречу.
Но бедуины, подгоняя своих верблюдов жуткими криками, проскакали мимо него.
- Эй, что вы делаете?! – Ник испытывал чувство изумления в смеси с отчаянием, чего не чувствовал очень давно. – Я здесь!!!
Обессиленный Ник, упал на колени.
«Я никому не нужен» - паденческое настроение Ника можно было понять. Голова закружилась, от недостатка пищи и воды.
«Человек без еды может прожить две недели, а без воды всего неделю», снова всплыла статья из учебника по физиологии.
Вдруг, послышался звук работающего мотора, от которого в душе Ника снова затеплилась надежда. Он разом встал с колен и снова начал вопить и размахивать руками, прося о помощи.
Прямо на нашего пустынного странника, в сопровождении наездника на верблюде, летел, преодолевая дюны, джип с четырьмя путешественниками.
Остановившись, перед Ником, пассажир на переднем сидении махнул ему рукой и крикнул:
- Эй, бродяга! Ты что здесь делаешь?
Ник не мог скрыть слёз, слёз радости, как и не мог выговорить ни одного слова.
- Ладно, давай залезай!
Этому совету Ник с огромнейшим удовольствием последовал.
Говорят, что верблюды – очень выносливые животные. Они могут пройти огромное расстояние по пустыне, идти, идти и так без остановки, но потом, в оазисе они так же, без остановки могут выпить до 100 литров воды, в один присест!
Ник поймал себя на мысли, что сейчас очень похож на верблюда.
«Вода!».
- Так всю воду у нас выпьешь, - рассмеялся один из спасителей Ника.
- Не волнуйся, - речь Ника прерывали звуки глотков. – не выпью.
- Ты откуда такой взялся?
- Не помню.
- Амнезия, что ли?
- Угу, - Ник открыл очередную бутылку воды. – она самая, ничего не помню.
- У нас вспомнишь, - усмехнулся один из путешественников. – Ты не удивляйся, у нас тут у всех клички, я – Сфинкс, за рулём – Осирис, а это Гор и Рамсес.
- Куда мы едем?
- В Саркофаг.
Ник поперхнулся водой:
- Саркофаг?!
Все четверо дружно рассмеялись.
- Саркофагом мы называем нашу научную станцию, - пояснил Осирис.
- А-а-а, - одобряюще кивнул Ник. – а зачем вы ездили? За бинтами для мумий?
- Нет, мы ехали в оазис, наш Рамсес никогда не ел фиников!
- Да, - подтвердил Рамсес. - но теперь могу со всей уверенностью сказать, что ничего вкуснее в жизни не пробовал! Тебе повезло, мы хотели остаться в оазисе на денёк-другой, но тут нас вызвали, чтобы...
- По работе, - оборвал его Гор, видимо, чтобы Рамсес не сболтнул лишнего.
- Да, ладно тебе Гор, расслабься, он всё равно узнает.
- Знаешь, что такое протуберанцы?
«Это от греческого protubero (вздуваюсь)».
- Это мощные выбросы солнечной энергии, а теперь представь, что произошёл громадный, просто колоссальный выброс энергии в космос...
- Вообще-то, - прервал его Сфинкс. –от нашего светила постоянно, как бы «отщепляются» газ и заряженные частицы, они зовутся солнечным ветром.
- ...А во время протуберанцев, или проще говоря, вспышек, этот солнечный ветер становится солнечным штормом, за одну секунду потеря массы составляет где-то. – он задумался четыре миллиона тонн. А теперь вообрази, что мы можем, как бы это тебе объяснить... Можем его «поймать», понимаешь?
- Да, конечно.
- Так вот, когда мы его поймаем, в наших руках будет энергия, равная энергии, вырабатываемой на всех станциях. Как будто, большое количество атомных бомб взорвались одновременно.
- А вы не боитесь, что эта громадная энергия... что вы не сможете удержать её?
Сфинкс усмехнулся:
- Для этого мы и создали Преобразователь.
- Что это?
- Скоро увидишь, - Осирис пытался перекричать рёв мотора.
Ник с удовольствием вытер влажные губы, теперь, когда жажда утолена, можно подумать, что делать дальше.
Если по-честному, у Ника не было ни одной мысли в голове, как он, находясь здесь, в Сахаре, может помочь Ане. Находясь за тысячи километров от Города.
Ничего.
Но Гроссмейстеры никогда не делают что-либо просто так. Тем более, никогда они не делали что-то вместе. На то были свои причины.
«Но какие?».
До этого Ник додуматься никак не мог. Пока.
Долгое время Ник с блаженным выражением впитывал все запахи пустыни.
«Пиджак жалко» - подумал он, выплёвывая очередную финиковую косточку.
Внезапно, к уже ставшему привычным, шуму мотора, добавился ещё один скрипящий звук, из-под капота повалил пар, и машина, с урчащим звуком заглохла.
- Чёрт, - Осирис стукнул по рулю. – Приехали!
- Поели фиников, - вздохнул Гор.
- Спокойно, сейчас всё починим, Рамсес ловко выпрыгнул из кабины на горячий песок. Открыв капот, он присвистнул:
- Ну, дела! Ребята, по-моему, мы здесь застряли на долго.
- Тоже мне, инженер! Говорил я тебе: останемся на Базе, а ты фиников хочу, фиников хочу... – выходя из машины, Осирис с размаху хлопнул дверью.
- А кто предложил ехать на этой развалюхе?! Не могли – словно подтверждая свои слова, Рамсес пнул колесо машины, после чего с резким шипящим звуком на колесе начала спускаться шина.
- Ты что творишь?! Да я тебя...
- Эй, успокойтесь, - урезонил обоих Сфинкс. – Что совсем туго?
- Я могу всё починить,- неожиданно промолвил Ник.
Все взгляды тут же устремились на него.
- Ты можешь? – изумился Сфинкс. – Откуда ты знаешь, как работать с этими старыми аппаратами?
- У вас, скорее всего, просто перегрелся двигатель. Проблема только в том, как установить колесо. Гор, посмотри, там в багажнике должно быть такое устройство, «домкрат» называется.
После нескольких секунд рытья в багажнике, Гор извлёк оттуда то, что Ник назвал домкратом.
- Оно? – с сомненьем спросил Гор.
- Да, оно, - сказал Ник выходя из машины. – давай его сюда. Да, и колесо захвати!
На процедуру замены колеса, вся египетская тройка смотрела так, будто на их глазах работал маг.
Глядя на них, Ник рассмеялся:
- Ну вот, с новейшими энергетическими установками работаете, а как заменить колесо не знаете, - и действительно, за последний период человеческие технологии так шагнули вперёд, что знать всё обо всех механизмах стало просто невозможно. Линия научного прогресса на графике выглядела почти вертикально.
Всю оставшеюся до Саркофага дорогу Осирис расспрашивал Ника о поршнях, свечах зажигания, но больше всего любителя раритетного авто заинтересовало страшное слово «карбюратор».
***
- У нас нет секретов, - поспешил заверить я.
- Я так не думаю, кстати меня зовут Тимур, - представился глава ОЗН. – Взять их.
Бойкие ребята из ОЗН подхватили всю нашу троицу под мышки и поволокли вдоль движущегося поезда.
- Куда мы едем? – поинтересовалась Аня.
- В Африку, а вот куда именно, вы нам и скажете, - Тимур шёл размеренным солдатским шагом. Насколько я слышал, до катастрофы он служил где-то на Крайнем Севере, устранял последствия аварии на исследовательской станции, потом подавлял бунты в разных горячих точках, в составе разных подразделений, а затем, после становления Города стал самым разыскиваемым преступником в мире.
- Знаете, а вы меня обогнали, - бросил он, не оборачиваясь.
- В каком смысле? – не понял я.
- Вы теперь самые разыскиваемые люди на Земном шаре. Я на почётном третьем месте.
- С большим удовольствием, отдадим вам пальму первенства, - съязвил я.
- Не стоит, - рассмеялся он. – ну вот, мы и пришли. Знакомый прибор?
Я, Марк и Аня испуганно переглянулись. Да уж, знаком, ещё как знаком, особенно нам с Марком.
Знаменитый шлем доктора Пруденского.
- Подключите его, - скомандовал Тимур, потирая рубец на шее, - я же сказал, время открывать секреты. Сейчас и узнаем, остались ли они у вас... Знаменского тоже подсоедините.
Тут я заметил, что прибор отличается от того, какой я уже привык видеть.
Обычно, он напоминал кресло в стоматологическом кабинете, каким его показывают в старых фильмах. Только сейчас я понял, что меня в нём смущает: два кресла, это не для «заливания» мыслей, а для их «переливания».
Меня усадили на одну кушетку и подсоединили приборы, тоже самое сделали и со Знаменским.
- Включай! – гаркнул Тимур.
Снова образы, снова лица... Мне уже стало привычным, даже родным такое состояние... Интересно, как он без моего согласия сможет извлечь из моего сознания ту или иную мысль?
Через секунду, когда я почувствовал чьё-то чужое сознание, роющееся в моём, я понял как. Боль была такая, будто сотни Везувиев решили грянуть дружный залп из лавы, и лава полилась. Лава – мысль. Впечатления из детства.
Первый класс. Мама пришла с работы, а я ещё не сделал уроки.
«Привет, мам!» - кричу я. Сознание вяло пытается противостоять такому вот наглому «взлому».
«Мои родители сейчас живут в Городе», - пытаюсь заменить впечатления прошлого на сегодняшние. Единственный способ не допустить, чтобы он нашёл чертежи.
«Расслабьтесь, вы на море».
Я лежу на пляже, загораю под жарким июльским солнцем, тёплые волны омывают мне ноги, я слышу мягкий и приятный звук этих волн, чувствую запах морского воздуха. Море, чайки и песок, море, чайки и песок... Чайки... Чертежи... Преобразователь... Стоп, какой Преобразователь? Какие чертежи? Делать мне нечего, кроме как думать о работе в отпуск. Такого не было! С каких это пор, чайки каркают, словно вороны, а море пахнет керосином?!
«Пытаешься заменить впечатления? Ничего у тебя не получится!»
«Получится, получится...», хихикнул «мозговой хакер».
Картинка сменилась, теперь я не на пляже, а бегу от громадного чайника, обливаясь холодным потом. Бред... Но надо отдать должное извращённой фантазии этого парня.
«Ладно, ладно всё расскажу! Лови знания!», - и пошла потеха! Мой мозг содержал в себе кучу нужного и не нужного «хлама», держи вот тебе вот!
Термины: литературоведческие, культуроведческие, искусства, науки; биографии, ах тебе мало? Тогда получай словари: английский, немецкий, французский, итальянский, древнегреческий, армянский, китайский, японский... «Мёртвые языки» нужны? Нужны, не нужны, получай!
Bon appetite! (приятного аппетита!)
Ах, не нравится? Так нечего было лезть в мой разум!
«Опять картинка меняется», - лишь успел подумать я, как оказался на каком-то выжженном поле. Напротив стоит тот же Знаменский, только меньше всего он напоминает себя. Гора мускулов, надвигалась на меня со скоростью света, но я тоже не лыком шит, ударил его в солнечное сплетение бульдозером.
«У меня тоже богатая фантазия!», - усмехнулся я, вдруг, земля подо мной начала проваливаться, мой противник витал где-то под облаками, повторяя одно слово: «Преобразователь, Преобразователь!»
Вернём его с небес на землю, теперь я стоял на небесном своде, скрестив руки на груди, а он падал в пропасть. Всего то и надо было поменять небо и землю местами!
Снова смена.
Нет, это уже начало напоминать, какой-то голливудский фильм!
Рядом со мной ударила пуля, сам я был в каске, и сжимал в руках винтовку времён Второй Мировой. Утешало то, что я стоял прислонившись к земле в окопе. Раздался взрыв. Отброшенные взрывной волной, над окопом пролетело несколько солдат, потом проехал, заслоняя и без того мутное небо фашистский «Тигр».
- Филипп! – звал хриплый и надорванный голос товарища. – Филипп помоги!
Рискуя попасть под обстрел врага, я выскочил из окопа и побежал к сослуживцу.
- О Господи! – я склонился над израненным телом. – Я могу тебе как-то помочь?
- Нет, я умираю, - он закашлял. – Меня могут спасти только чертежи Преобразователя, - снова кашель.
Не узнал Знаменского, я вскинул винтовку на плечо и выстрелил в погибавшего.
- Смерть шпионам!
Следующая картинка.
Я стою привязанный к столбу, вокруг меня столпились крестьяне и горожане, возле меня укладывают дрова.
- У тебя ещё есть шанс покаяться в своих прегрешениях! – воскликнул монах, обкладывающий меня древесиной.
- Тонзура тебе идёт, - сказал я. – кстати, откуда бензин в Средневековье? – Знаменский бросил взгляд на канистру в своих руках.
Закончив обливать меня горючим с ног до головы, новоиспечённый служитель Бога. Обратился к толпе праздных зевак, пришедших поглазеть на аутодафе.
- Силой дарованной мне от Господа, сегодня я осуществлю замысел Божий! Еретик, - он развернулся спиной к народу и направил перст указующий на меня. – отказываешься ли ты от той ереси, что восклицал вчера на всеуслышание на этой площади?
- И всё-таки, она вертится! – воскликнул я, вспоминая старину Галилео.
- Так будь ты проклят! – по знаку Знаменского, один из монахов поднёс факел к соломе.
- Бог простит тебя, если ты скажешь, где чертежи.
- Бог всегда простит, - в эту минуту в монаха ударила молния, и пошёл дождь, погасивший пламя.
- Кара небесная.
Пустота... Я снова в своём сознании!
- Ну всё мне это надоело! – Знаменский, «мозговой хакер» стал пролистывать впечатления из моего сознания в тысячу раз быстрее, чем прежде.
«Самое верное оружие против врага, дать ему то, что ему от тебя нужно».
Я последовал этому правилу.
Я открыл глаза... Уф! Как приятно оказаться дома! Я имею ввиду своё настоящее. Приятно оказаться в себе, без кого-то чужого в твоей голове!
С меня сняли шлем. Рядом от боли выл Знаменский.
- Что вы с ним сделали? – надо мной нависло небритое лицо Тимура. – Повторяю: что вы с ним сделали?
- А не надо было лезть в мой мозг! – взорвался я. – в сотый раз вам повторяю, я не знаю, где Преобразователь
- Преобразователь? Нас интересует исключительно Часовой.
- Часовой? Какой часовой? Не знаю я ни какого часового! Зачем тогда он искал в моей голове чертежи Преобразователя?! – я с нескрываемой злобой посмотрел на Знаменского, заливающегося криком.
Тимур моментально всё понял, а я нет. Сверкнув глазами цвета стали, он подошёл к Знаменскому и схватил того за волосы.
- На кого работаешь? – голосом, не терпящим апелляций, спросил он. – Отвечай!
- Простите, он платил деньги, большие деньги, понимаете?
- В медпункт его, приставить охрану, - помощники Тимура, бережно положили его на носилки и унесли вглубь поезда.
- Так всё-таки, что вы сделали?
- Он хотел получить знания о чертежах и Преобразователе, а я заменил их, моими ощущениями, когда я поломал ногу, так что он скоро оклемается.
- Идёмте за мной, - Тимур взмахом руки предложил пройти с ним.
Нас отвели в вагон, где большее пространство, которого занимала внушительных размеров плазменная панель.
- Панель, включись! – повинуясь приказу Тимура, панель загорелась приятным голубоватым цветом.
- Показать набор слайдов №15.
- Поиск набора слайдов, подождите, - механический голос озвучил надпись, высветившуюся на экране.
Того, что предстало в следующий миг перед нашими глазами, не ожидал никто.
***
Ник Маар был поражён масштабом Базы. Точная копия пирамиды Хеопса, но только сделанная из стекла, блистающего на Солнце. Но это Нику показалось, что из стекла, а на самом деле это были пластины солнечных батарей.
- Вот уж чего-чего, а солнечного света в пустыне предостаточно, сказал Сфинкс. – чем мы и пользуемся.
Да, действительно, по-фараоновски.
Возле «пирамиды» или по-местному Саркофага, подобно муравьям копошились люди, в основной своей массе инженеры и техники. Они опробовали какие-то футуристические даже для этого времени механизмы и установки.
- По протоколу – нас здесь нет, - оповестил Гор. – ну, точнее мы-то есть, вот только числимся мы, как археологи да палеонтологи.
Серые инженеры в самом центре пустыни?
- Всё, что ты увидишь – секретно, - оповестил меня Сфинкс.
- Да, настолько секретно, - Рамсес выплюнул очередную финиковую косточку. – что мы сами всего-то не знаем, даже Гор, а ведь он у нас большая шишка. Да Гор?
Гор благоразумно промолчал.
Джип летел прямо в Саркофаг, и Ник уже думал, что у Осириса от жары сдали нервы, но всё сразу разъяснилось, как только джип подъехал к стеклянной пирамиде, стена открылась вверх, открывая путь в ангар.
- Разъясним ситуацию, - сказал Гор, захлопывая дверь внедорожника. – я, руководитель научного отдела, с недельку поживёшь у нас, потом тебя заберёт транспорт из Города, но если ты в ладу с физикой или любой другой наукой – то милости просим в наш дружный коллектив. Сфинкс, проведи для нашего нового друга ознакомительную экскурсию.
Через полчаса Ник уже знал, где находиться переговорная, где исследовательская лаборатория, а где штаб руководства.
- Я занимаюсь проектом этого, если так можно выразиться «большого выброса», если эту энергию преобразовать, то можно очистить Землю-матушку от радиации и других малоприятных «сюрпризов», - просветил Сфинкс.
- Ты физик? – осторожно осведомился Ник.
- Нет, не удивляйся, но вообще-то я – египтолог, специалист по дешифровке символов, иероглифов, то есть. Физики – это Гор, Осирис и Рамсес, специалисты в области квантовой теории, а я, скорее, лирик.
- Зачем в научной лаборатории по изучению энергии Солнца – археолог?
- Не археолог, а египтолог, - машинально поправил Сфинкс. - хотя это тоже в какой-то мере присутствует.
Сфинкс рассказал о том, что незадолго до его, Сфинкса, прихода в лабораторию, сюда пришёл странный субъект и объявил, что знает древнеегипетский способ преобразования энергии нашего светила, якобы он держал в своём разуме записи, инструкции, то бишь. Тут и понадобился египтолог. Сфинксу заплатили так, как он бы не заработал всю жизнь, корпя над рукописями в своём университете, а тут и работа интересная и друзей он себе быстро нашел, и платят, не скупясь.
В комнату с жидким водородным экраном вошли два мужчины один примерно ровесник Ника и Сфинкса, а другой бодренький старичок.
- Знакомься Ник, это мои помощники: старший – это Григорич, а это Петя, тот, кто и заварил всю эту кашу с египетской энергией. Правда, Петя?
- Да, - Петя как-то вяло улыбнулся. Пожали друг другу руки.
«Где-то я их обоих уже видел, но где?»
Сначала вспомнился Петя, угадаете где? Правильно! На рандеву с профессором Пруденским. Тогда они впервые не закачивали в его подсознание информацию, а наоборот выкачивали. Какой-то гений.
Старик вспомнился позже.
«Он тоже приходил к доктору, они о чём-то долго беседовали, а потом он вышел из кабинета с синей папкой в руках»
«Синяя папка – сведения обо всех подопытных».
«Зачем она ему? – мысли всё быстрее сменялись одна за другой. – с какой целью ему нужны были подопытные?»
Логическую цепочку прервал противный скрежет в ангаре. Взвизгнула сигнализация.
- Кто-то без спроса въехал в помещение, - промолвил Сфинкс. Мы все переглянулись и со всех ног побежали в ангар.
***
Гравюры, фрески, картины: эпические полотна и портреты, выцветшие фотографии сделанные, как сепия, чёрно-белые снимки и, наконец, современные снимки. Всё это напоминало бы интерактивную схему эволюции техники запечатления жизни, если бы не одно «но».
Этим самым «но», причём «но» огромным, был человек. Этот старик с пепельными волосами и загорелой кожей оставил свой след везде. Удивительно, но старик, как бы не каламбурно это звучало, не старел.
После предпоследнего снимка, я сам чуть не поседел, от изумления, естественно, и самую малость, от страха.
С последней то, всё предельно ясно, подумаешь, старик на фоне футуристического вида сооружения, очень смутно напоминающего пирамиду. Ну шлёт старик своей семье электронную открытку с отдыха. А вот на предпоследней блистала моя нефотогеничная физия. Правда, (что очень сильно ударяет по моему больному самолюбию) на втором плане, на первом был кто? В точку! Уже привычный глазу старик. Я вспомнил Николаича, скромного сторожа встречавшего каждого, кто наведывался прогуляться по проходной ЧЗ, Часового завода, для непосвящённых.
Ух, всё это было запутанно до жути. И также интересно. Но тайну Николаича, я, конечно, не выдал, точнее не выдал того, что видел его, практически, каждый божий день.
«Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»!». Ага. Наверно, поэтому, (а с какого ещё перепугу?) нас снова отвели в ставший уже родным вагон-карцер. Да ещё охрану приставили. Солдат из неозелёных разбирал и чистил «Калашников», косо поглядывая на нас, а в особенности на Марка, блаженно улыбающегося.
- Ты чего? – не выдержал борец за права растений.
- Я проецирую «Кармен» на стену.
- Красивая, наверное, эта ваша Кармен. Жена или невеста?
- Опера, тяжело вздохнул Марк.
Я судорожно обдумывал план будущих действий.
Отмычка у меня есть, а значит можно преспокойно открыть наручники, а потом? Что дальше? Что? Что? Что?
- Нойнер! – раздался крик из глубин поезда. – сюда, быстро!
Наш страж покосился на нас, разобрал «калашников» на ещё большее количество деталей, ухмыльнулся и сквозь гнилые зубы процедил:
- Во избежание, - и ушёл, хлопнув дверью.
Как только прозвучал характерный щелчок запирающего механизма, я вскочил, отбрасывая наручники в сторону, и на бегу бросил отмычку под ноги Ане.
Сам же я принялся за разобранный АК-74, надо же прошло почти сто лет, а модификации не перестают использоваться по назначению.
Человек – это то же оружие: кто-то газовый пистолет, а кто-то атомная боеголовка.
-Что это за оружие? - спросила Аня, уже открывшая свои кандалы, и возившаяся с наручниками Марка.
- АК-74. Патрон – 5,45на 39 миллиметров длина – 1089 или 940 миллиметров в зависимости от наличия штыка, начальная скорость пули – 900 метров в секунду, а дульная энергия 1377 джоулей. Магазин на 30 патронов, - я вставил патроны, которые благоразумный, но не дальновидный вояка спрятал под стол. – ну вот и всё, автомат готов! Что?
Поражённая моим знаниям в области военного ремесла, Аня смотрела на меня, как на незнакомца.
Наконец щёлкнул замок наручников, и я отвёл затвор автомата.
- Внимание, у него за поясом два пистолета, в левом нагрудном кармане, пусть не большой, но всё-таки нож. Запомнили?
Мои «сокамерники» решительно кивнули, готовясь к предстоящему прорыву.
- А как мы выберемся из поезда, или есть какой-то другой план?
Я удивлённо поднял брови:
-Марк, ты разве не знал, что такие скоростные поезда обладают одной и той же планировкой? В трёх вагонах от нас должен быть грузовой отсек, там мы найдём какой-нибудь потрёпанный годами драндулет.
- Тише! – шикнула Аня на нас.
С отвратительным скрежетом дверь отворилась, но с нашего улыбающегося стража, улыбка слетело мгновенно. Дулом автомата я указал ему на угол вагона-тюремной камеры. Анна и Марк обезоружили непутёвого сторожа, а я, в довесок ко всем его несчастьям, саданул беднягу по затылку.
- Не умрёт? – спросил Марк.
- Не думаю, - скептически ответил я. – за мной!
Спецотряд числом три человека и, что ещё хуже, возглавляемый мной, продвигался по направлению к грузовому отсеку. Путь я восстанавливал по памяти.
Как и ожидалось, без стычек не обошлось. Первый чужак встал на нашем пути, на первом же повороте, что весьма символично, но быстро отскочил от автоматной очереди. Анна безжалостно всадила пулю в коленную чашечку врага.
«Направо, налево, направо», - повторял я себе.
Два поворота были пройдены, остался ещё один.
Кто-то закрывал дверь грузового отсека, но я всадил автоматную очередь в панель управления, и дверь заискрилась. Как говорил мой дед: «Нельзя доверять электронике! В самый ответственный момент она выходит из строя!».
Оглушив очередного борца за права животных, мы кинулись к первой попавшейся машине.
- Как открыть порт!? – крикнул Марк.
Я, не особо заботясь о сохранности приборов, выстрелил и в пульт управления портом. Тут же в стене открылся довольно большой проёмчик.
- В машину! – гаркнул я, хотя мои друзья и без моей подсказки сообразили, что надо делать.
Порт уже открылся и я, подражая Гагарину, приказал авто: «Поехали!».
«Он сказал поехали и взмахнул рукой!...» - самые идиотские песни лезут в голову в самый неподходящий момент.
Я повторил приказ, (в зеркале заднего вида показались фигуры зелёных-головорезов), но авто не слушалось.
- Не работает! - в отчаянии воскликнул Марк.
- Спокойно, спокойно, - пробормотал я, лихорадочно соображая: что тут нужно делать?
Пуля разбила зеркало заднего вида. Аня, недолго думая, сорвала висящий на мне автомат, выбила заднее окно, и начала отстреливаться.
Бандиты вяло отвечали на автоматные очереди Ани, спрятавшись за другими автомобилями, видно, ждали подкрепления.
Неожиданно я нашёл это. Я и не заметил, что слева под рулём есть ключи и замок.
Я включил зажигание, и мотор заревел, как голодный зверь, которого не кормили уже несколько лет.
Через секунду-другую мы уже рассекали песок.
- Это «Mersedes-Benz» - самая убыточная модель сейчас.
- Можешь ехать быстрее? – спросила Анна.
- Сейчас разовьём скорость.
- Но куда? – поинтересовался Марк.
Хм… Вполне резонный вопрос.
«Пустыня, пустыня круго-о-о-м…», - слова переврал.
- Они за нами, - сообщила Анна, перезарядив «Калашников». В оставшиеся зеркала я сумел разглядеть воздушные мотоциклы сквозь поднявшийся в раскаленный воздух песок.
Я включил навигатор, благо хоть что-то в этой развалюхе есть. На ближайшие километров так, сто-двести, да какой там! все триста ни живой души, точнее ни одной постройки.
«Пустыня, пустыня круго-о-о-м…».
Тьфу, прицепилась!
- По нам стреляют! – Марк пытался перекричать шум (нет рёв!) мотора.
- Без тебя вижу! – не отвлекаясь от стрельбы, огрызнулась Анна.
Замечательно! Второе зеркало разбилось вдребезги вслед за первым. Теперь ничего не оставалось, только ориентироваться по зеркалу в салоне!
Один из неозелёных подобрался к капоту, со стороны Марка, и пытался прицепить электробомбу. Меньше всего меня сейчас радовала перспертивка отключки всех приборов!
Марк с силой открыл дверь ногой. Мотоциклист ахнул (ещё бы! Железом по хребту!) и совершил «мягкую» посадку в ближайший бархан.
- Смотри! – Марк указал на отблеск где-то вдали.
Мы переглянулись, и я выдавил педаль газа, держа курс на блик.
Спасибо Солнцу!
«Хоть бы не мираж, хоть бы не мираж!», - молил я всех богов подряд, на всякий случай, держа пальцы крестиком.
Через минуту показалась стройплощадка, на которой возились люди. Я сказал: «Люди»? Ура, люди!
Ещё через тридцать секунд все эти люди разбежались кто куда, спасаясь от сумасшедшего лихача-водителя.
Ещё десять секунд, и все мы: Марк, провожающий взглядом оторванную дверь, Анна, обернувшаяся посмотреть, что тут у нас происходит, и я, сжимающий в руках баранку раритетного авто, с ужасом уставились на ждущую нас стену какой-то стеклянной пирамиды.
Слава богу, что в стене открылся порт, и мы проскочили в громадный ангар, визжа тормозами.
Дальше… А дальше я потерял сознание.
***
Ух, ну мне везёт! Подцепил какую-то экзотическую заразу и полторы недели пролежал в лазарете.
Потом мне все сразу начали много говорить, да так много, что голова пухла, не вмещая всего.
Сначала новые персонажи: Сфинкс и Ко. Ну с этими-то, как раз всё понятно, Петя, бессмертный Григорич-Николаич - вот кто по-настоящему интересен! Но более всего вдохновляет на размышления вновь воссоединившаяся парочка Аня и Ник, Гроссмейстер.
Солнце. Вот, что объединяет нас всех.
Так вот зачем Пруденский «залил» мне в голову чертежи Преобразователя. Как сказал Сфинкс, крупнейший выброс солнечной энергии случится, примерно, через неделю, и если кто-либо на Земле обладал такой технологией, чтобы можно было взять эту энергию в «капкан», то мы смогли бы не только обеспечить энергией всё человечество на миллионы лет вперёд, но и превратить свою Землю-матушку в один сплошной райский сад. Но, к сожалению, такими технологиями никто не владеет. Никто. Кроме Пети и, как ни странно, меня.
Петя, как не пытался восстановить проект по памяти, не мог соорудить одну из частей конструкции. А я мог. Сделал-таки вундеркинда! И когда в очередное утро объявил за столом, знаю план постройки чудо-машины, все побросали свои завтраки и дружно уставились на меня недоумевающим взором. Сфинкс, так тот вообще вцепился в меня мёртвой хваткой.
Через полчаса он плясал от радости, кружась в вальсе с чертежом, хоть он был далёк от техники.
Вот, вот он план доктора Пруденского! Пазл! Мозаика! Часть знаний «вырезал» из Пети и «пересадил» в меня, чтобы никто из нас не знал полной картины!
Гор – молчаливый рыцарь ключа и лазера, принялся за работу, и сразу всё закипело, заварилось, подъёмники, люди, каски, инструменты – всё в одном большом строительном котле.
Сфинкс показал нам с Марком плиту и «припахал» к дешифровке символов.
Таких я ещё не видел.
- Странные символы, - озвучил мои мысли Марк. – я такие в первый раз вижу.
- И неудивительно, - Сфинкс любовно провёл рукой по громадному куску камня. – видите этот символ. Он указал на какую-то закорючку.
- Этот символ повторяется ровно 33 раза, образуя идеальный круг, - египтолог провёл по дуге из одинаковых символов. – а в центре… о боже, этого символа только что не было!
Сфинкс удивлённо смотрел на знакомый всем знак вопроса.
«?»
В моей голове, вот уже месяц, преобладает этот символ.
Сплошные «?», да «?».
Но на этот раз кое-что начало проясняться.
Всё само собой расставило себя же по местам.
Новые знаки появлялись каждый день.
Добавлялись новые языки: иврит, английский, немецкий, румынский, двоичная система, и мы с Марком принялись за работу.
Перевести всю эту лингвистическую «кашу» не составило труда.
Но когда всё было переведено, встала новая задача: каждый текст содержал инструкцию по исключению какой-либо другой части.
Тогда мы стали постепенно удалять тексты, и, в конце концов, осталось несколько символов.
Цифры, обозначения географических градусов и широт.
Таинственная «плита» указывала на определённое место, без аллегорий.
И это место – в трёх километрах от нас.
По пути я стал сбивчиво объяснять свою теорию Осирису и Марку, вызвавшихся сопровождать меня в моём новом рискованном предприятии.
Ух, аж дух захватывает, до чего я догадлив! (И до чего туп был раньше!).
Профессор Пруденский составил мозаику, которую необходимо было собрать заново. Ничего сложнее и проще одновременно и не придумаешь.
У нас с Петей – по куску от чертежа, Николаич-Григорьич – протектор и телохранитель Пети, а Аня – мой. «Плита» - древнее устройство показывавшее расположение самого главного элемента конструкции – накопителя, «пылесоса» всасывающего солнечную пыль.
Я попросил у Марка телефон, и набрал новый номер Ани, соединение долго отсутствовало, сказывалась набирающая обороты магнитная буря, может не самая большая, но точно самая значительная за всю историю человечества.
- Аня, - от предвкушения величайшего открытия у меня перехватило дыхание. – какие координаты тебе сообщил дядя?
Ответ сошёлся с тем местом, куда гнал автомобиль Осирис.
Не обращая внимания на расспросы Ани, я отключил связь.
«Всё сходится…».
- Всё сходится! – в эйфории прокричал я товарищам.
Мы остановились у указанного «плитой» места.
- Тут ничего нет! – с разочарованно воскликнул Марк.
- Не может быть… - прошептал я. – Может, мы опять что-то упустили?
- Что? Что мы могли упустить! – в расстроенных чувствах Марк стал прыгать на песке. – Тут только песок, сплошной песок! Да ещё это Солнце палит, как в аду! В аду! В аду!
Когда Марк провалился под землю, я сначала подумал, что за богохульства он и впрямь провалился в Тартар.
- Эй, ребята, тут пещера! С иероглифами!
Мы с Осирисом дружно переглянулись, вытащили лебёдку и поочерёдно спустились в пещеру.
- Фонарь взяли? – спросил Марк, и ему в ответ загорелась водородная лампа в руке у Осириса.
По пещере мы побродили минут двадцать, а мне казалось вечную вечность. Не зря опытные спелеологи говорят, что под землёй время, как будто замирает.
Осирис поскользнулся на плите из известняка. Когда мы помогали ему подняться свет от лампы, которую он не выпускал из рук, совершенно случайно осветил громадный знак вопроса на одной из стен. Стоило на него нажать, как стена заскрипела и раздвинулась.
Мы вошли в освещённую светом факелов комнату, где на явно ритуальном алтаре лежал древний кристалл.
С победным кличем я снял его с алтаря и, обернувшись, поднял над головой, как какой-нибудь спортивный трофей.
Передо мной лежал Осирис. В его шее красовался маленький дротик. В грудь мне целился транквилизатор.
- Сель ави, - любитель французских афоризмов как следует прицелился и выстрелил. Теперь и в мою шею впился комар-дротик.
Я рухнул, выронив из рук своё сокровище.
Сокровище всего человечества.
Последнее, что я увидел тогда - это склонившийся над кристаллом Марк, расплывающийся, словно картина Клода Моне. Изо рта, расплывшегося в улыбке вылетели свистящие слова: «Аля гер, ком аля гер», и я, в очередной раз, погрузился во мрак небытия.
Меня растолкал Осирис. Голова болела жутко, кости и мышцы ныли. Я сел на холодный пол и потёр затёкшую шею.
«Вот оно, что» - да, не так я хотел расставить всё по местам, ну или, по крайней мере, без моего участия.
- Хм. Так вот кто убивал всех подопытных.
- Но зачем? – Осирис помог мне встать на ноги.
- Думаю, ему было нужно остаться одному.
Даже в темноте был виден вопросительный взор Осириса.
Я вздохнул.
- Знания в наше время – дорого стоят, а такие знания тем более.
Я вспомнил Знаменского: «Он платил деньги, большие деньги, понимаете?».
- Ему была нужна установка, и поэтому он не сразу нас убил.
Мы постепенно продвигались к дыре в потолке.
- Пытался убить, пока не понял, что мы ему всё ещё нужны, но потом оставил.
- До этого момента.
Я не мог не согласиться с этим справедливым замечанием.
- Ну, вот мы и пришли, - Осирис присел, чтобы осмотреть отрезанный кусок лебёдки. Повертев её в руках, Осирис вздохнул.
- Мы в западне.
- Ага.
Мы немного побыли в тишине.
- Знаешь, я одного только не понимаю, - прервал я молчание.
- Чего, - Осирис явно скис.
- Пруденский не оставил бы так легко ответ на поверхности, есть какая-то ещё часть мозаики.
- Не понимаю о чём ты?
- Кто-то должен привести установку в действие.
- За это не волнуйся, Гор с ребятами своё дело знают.
- Я не об этом. Не думаешь же ты, что старючая реликвия, пролежавшая здесь тысячи лет, так просто заработает?
- Ну, пещера ведь держится, так?
- Ну, да.
- Эти египтяне всё делали на совесть, не так ли?
- Гроссмейстер…
- Что-то?
- Ник Маар, он должен привести машину в действие!
- О, опять ты за своё. Забудь, теперь нас это не волнует. Если какой-нибудь добрый бог не спустится со своего Олимпа, или не знаю где они там…
Дальше Осирису договорить не дала верёвка, упавшая ему на плечо.
- ЭЙ, чего расселись? Пора мир спасать! – пророкотал «бог» Николаич.
***
Через минуту мы уже мчались к Базе.
- Николаич, кто ты такой? – этот вопрос сейчас меня больше всего интересовал.
Старик усмехнулся в ус.
- Я – Часовой, называйте меня, как хотите: бессмертным биороботом, Николаичем, Григорьчем или, как-нибудь по другому.
Бессмертный биоробот? Тревога! Тревога! Переизбыток информации!
Спокойно, Филипп, спокойно.
- Чего он хочет?
- Денег, естественно, а что ещё?
- Взломщик разума работал на него?
- Знаменский? Да, он подкупил его.
- А…
- И Магнуса тоже убил он, назначил ему рандеву по Древу Познания, а потом всадил под сердце твой нож, кстати очень хорошо сделанный.
-Спасибо,но ты не угадал, я хотел спросить, почему тебя зовут Часовой?
- Это совсем просто, я стою на страже древних знаний.
- А зачем тебе было работать сторожем на Часовом заводе и механиком на раскопках?
- Осирис, ты знаешь, кто финансирует раскопки и проект Преобразователя?
- Нет, какой-то меценат, спонсор.
Этот меценат я, он же директор Часового Завода.
Если бы я не сидел в кресле, то, наверное бы, упал.
- Тебе нужно найти Марка.
- Зачем? Он, наверное, уже далеко отсюда, если… - мои догадки оправдываются?
- Да, если он не хочет сам получить энергию Солнца.
- И что он будет с ней делать?
- Продавать, сынок, - скорее пра-пра-пра-пра…внук. – энергия сегодня дорого стоит, энергия в добрых руках – спасение, а в злых – смерть.
- Почему ты не взял его сразу?
- Я не знал, - ух ты, даже бессмертный полубог не может всё знать, м-м-м, что говорить тогда обо мне?
- Ты найдёшь его, - обнадёжил меня Часовой.
Надеюсь.
Приближаясь к стеклянной пирамиде, я почувствовал себя, как в пустыне. Глупое, конечно, чувство при факте, что я и есть в пустыне. Но то было другое: возле Базы никого не было.
Ни души.
Все вымерли.
Или спрятались?
Мы вышли из машины.
Но если спрятались, то…
…от чего?
Мысль материальна, не спрашивал бы от чего, и это что-то не появилось бы.
Ракета летела прямо на нас.
- Бежим! – но на первом же шагу, я споткнулся.
Часовой подхватил Осириса и меня и… взлетел?
Через секунду мы уже были далеко от горящей машины.
Ещё миг и мы уже в Саркофаге.
- Держи гранату, - Часовой всунул мне невесть откуда взявшуюся гранату.
Мы добежали до ангара, где и развернулись основные действия нового спектакля.
Всемогущий Гроссмейстер стоял в окружении каких-то странных бомб-шариков.
Сфинкс, Гор и Рамсес держали на прицеле Марка, стоящего на лестнице. Сначала, я не понял, почему они его не пристрелят, а потом, когда уровень адреналина дошёл до прежнего, увидел, что Шрёдингер держит, как щит Аню, приставив пистолет к её виску.
- Филипп, у тебя есть то, что нужно, ну просто необходимо мне.
Что ещё?
- Пруденский заложил в твою голову ещё один кусочек… пазла, - он оскалился подобно волку.
- Марк…
- Я – подлец? Предатель? Лжец?
- Нет, ты хуже.
- Человек – человеку волк, Филипп. В нашу технологическую эру знания важны более, чем воздух, даже больше, чем вода в пустыне.
- Тебе нужно, просто необходимо то, что у меня в мозгу.
- Да именно, подойди к знакомому аппарату и спаси Аню. Она не хочет умирать. И ты не хочешь, чтобы она умирала, что куда важнее.
Я перевёл взгляд с бледной, как стена Ани на шлем Пруденского.
- До десяти считать умеешь?
Марк Шрёдингер рассмеялся.
- Я знаю и владею сотнями языков и диалектов, а ты спрашиваешь о такой мелочи?
- Тогда считай, - я выдернул чеку с гранаты и поднёс к подбородку. – Один.
Марк округлил глаза, спорю с кем угодно и на что угодно, что такого развития событий он явно не ожидал.
- Два.
Минута – и к убийце вернулось маниакальное самообладание.
- Ты блефуешь.
- Посмотрим. Три.
Главное не сбиться!
- Четыре.