(НЕ лирическая, а более сатирическая,
Заявлена, как полуфилософическая.
Вроде бы, смысл о чём-то скрывающая,
Но лишь в конце его раскрывающая.)
Обычно зачинается рассказ
За ворохом избитых фраз,
У нас же для новаторства готово,
Красивое. Новое слово
Слово это – унитаз.
Унитаз – вот это сила!
Унитаз – вот это мощь!
Унитаз – то слово мило,
И он лишь может мне помочь.
Унитаз – предмет полезный,
Чтоб не думал ты, любезный,
Без него прожить нельзя.
И чтоб слов не тратить зря,
Как бы сердце не хотело,
Мы приходим прямо в дело…
Унитазы, унитазы…
Как ласкают эти фразы
Ко всему привыкший слух,
Как трепещет всё вокруг!
Как, дружище не старайся,
Не пыхти и не ломайся
Не прожить тебе и дня…
Есть тут случай у меня.
Как-то думал: как пойдёт
Ну, прям наоборот
Слово наше «унитаз»
Ну, по-русски, ну у нас.
Так я думал битый час
И, с ужасом вдруг затяну,
«Унитаз», так, «за – ти – ну!»
И хоть «и» там, а не «я»,
Не задобришь тут меня.
Я потом ещё три дня
Не ходил я в туалет,
Но не вытерпел сих бед
И, хоть мужествен был я,
Верх взяла физиология!
Не исключая этого вопроса,
На унитаз теперь поглядываю косо,
Но не сую я носа
Не в свои дела.
А рассказать пора,
Без права «вето»
О ценности предмета.
Только с конвейера сходит
Унитаз,
В дом он входит
Каждого из нас.
Унитаза покупка – веселье!
Праздник, как в новоселье.
Сначала сажают котёнка,
И отмечают, как день рождения у ребёнка
Все гуляют, едят, веселятся,
А в апогей, на него все дружно садятся,
И хоть сильно теснятся,
Но ему словно брату рады,
Как все остальные земные гады.
Со всей ответственностью,
Готов заявить я сразу,
С непосредственностью,
Что поставить унитазу
Нужно памятник.
А что? Залили же в бронзу и медь,
Высится на постаменте медведь,
А где-то памятник человеку – невидимке,
И прочие сюрреалистов картинки.
А это ведь… сам унитаз!
И сколько важного сделал он для нас
Будет радовать глаз
А может отлитый из золота,
Спаянный силой серпа и молота,
Возвышающийся на 42 метра
Обдуваемый энергией ветра,
Величественно тих
Вызовет Данта стих,
Или оду,
Воспевающую унитазов свободу,
Ну у меня без смысла, без склада.
На бумаге *выходит* такая вот баллада
Не долго ждать ответа,
Затее с унитазом.
С удовольствием, даже экстазом,
Списки пополняет чудес света –
Колосс Родосский, Гизы пирамиды,
Статуя Зевса, сады Семирамиды,
И даже Фаросский маяк,
Решат, что должно быть именно так.
Унитазу уступят место.
Он ведь слеплен из иного теста,
Из теста симпатии людской,
Он, как гиен – воровской
Крадёт у важных тем,
Внимание и время,
А затем
Воспитывает своё, «унитазное» племя,
И обрушивает на общественное темя,
Кучу новых заблуждений,
Ошибок, на старое поползновений,
И со старыми ещё не разобрались,
Ближайшее прошлое не забыто,
А тут – новое треснуло корыто.
Ещё в голове гудит
Старой наковальней,
А новую рану
Уже по-новому бередит
Мыслью, пока очень дальней,
Когда-же я циником-то стану!
Ни о чём не беспокоясь,
Приму тёплейшею ванну,
И поплетусь к дивану,
На нём упокоясь.
Когда успокоясь,
Циником стану?
Цепочка событий проверенных,
Доминирует у нас.
Диван – телевизор – унитаз,
У людей в жизни уверенных.
Ты на этих на людей
Не таращься, не глазей
Лучше ты в себе убей,
Вот таких вот ротозей.
Эх! Не разобрались старик и старуха
В великого классика словах:
«Разруха –
не в клозетах, а в головах!»
Мусор весь, что есть у нас:
Радость, честность, чистый глас,
Всё смывается зараз
В унитаз, в унитаз...
Прейдет величайший час
И на алтарь – унитаз
Поставят, поколебятся,
И станут ему поклоняться.
Петь ему станут псалмы...
Скажете: не мы?
Ой. Что-то я сомневаюсь
Сам себя остерегаюся
И слов своих.
Слов злых,
Говорю за двоих
От них сам потом и маюсь.
У меня – видение:
Громадный стадион,
Людей, как в наводнение,
На миллионе стоит миллион.
И один на всех крик, стон
Толпа скандирует предмета название:
(Надеюсь, что это только мечтание,
А не предсказание,
По крайней мере такое моё желание)
«Унитаз, унитаз...»
И под общий глаз,
Под крики «Ура!»,
Выкатится пьедестал-гора
А на ней унитаз
Под светом прожекторов,
Люди заглушат речи рёвом,
Не обращая внимания на профессоров,
Которые клеймят их словом
Позорным,
Их обсмеют, забросают камнями,
Доверят надзорным,
Хоть и не стоят их сами,
Будут смеяться, пока не треснут животы,
Где ты, где же ты?
Ищу тебя, вертящимися глазами,
Рвущимися из орбит,
Мой разум забит,
Мой разум избит,
Мой разум знобит,
Он не нужным лежит.
Мой разум забыт,
Мой разум свербит,
Но он не спит,
На трибуны глядит,
Ты где? Ты где?
В каких обитаешь странах?
В этой всемирной ерунде,
Сохранивший свою душу,
Я твой секрет, так и быть не нарушу,
Хорошо ли тебе живётся впотьмах?
Или такое разъедание в умах,
Тебе несёт хаос и страх?
Спасёшь ли ты мир?
Или оставишь, как было,
Или ты, как старый король Лир?
У которого в душе всё остыло,
Душа всё забыло.
Верёвка и мыло –
Тебе спасенье.
Но где разрешенье,
Оставить мир на чужих плечах,
Ты должен зажечь огонь в очах,
И, как атлант, на себе мир понести,
Хоть его никто и не хотел спасти.
Надо нести,
Надо вести,
Надо весь люд за собой повести,
Чтобы потом,
Нежданным котом,
Зла громадную мышь на скалу завести,
И оттуда скинуть.
Этот труд, словно камень сдвинуть,
Но лучше что ли,
Корчится от душевной боли?
Народ унитазный,
Очень своеобразный –
Круглый год в неведении живёт.
Не то, что ему не дают понять,
Просто – он сам не хочет знать,
Дают – не хочет взять,
Ну что с него взять!
За ворохом ненужных вещей
И не разглядишь людей
Создали себе идеал,
Который по ящику крутится,
Это чёрный нал.
Трать – и всё окупится.
Деньги лопатой гребя,
Всех заставишь любить себя.
Вместо работы бессонной
И военной вахты,
Доход годовой миллионный
Виллы, «Бенцы» и яхты.
Особенно себя не утруждая,
Они на земле покупают,
Кусочек рая,
Другие - им подражают,
(Хоть капиталом не обладают),
В манерах надменных
Над отарой смиренных
Молчунов,
С которыми не разделит кров
Бедняк, деньгами, но не умом обделённый,
Не он за один зелёный,
Как Каин замысел, скрыв потаённый,
Авеля беспощадно задушит
Подумая, что не нарушит
Законов строгой старины,
А также чести и страны.
Ну что? Опять: не мы? Не мы!
Когда мешочек в миллион
До святости отождествлён,
Нет, даже обожествлён,
Когда на валюту
Молятся,
Когда цены растут за минуту
И колются,
Можно ли вообще о честности зарекаться,
Но как без неё мир может остаться?
Вопросов – больше, чем ответов,
Чем больше здесь загадок и секретов,
Тем меньше понимания коэффициент,
Тем больше лжи становится процент.
Власть торгового менеджера, агента,
Влияет на людей сильней, чем президента,
Чем следовать законам слова.
Готовы мы и вновь и снова
Гнёту властьимущих подчиняться
И лишь в вещах ненужных утешаться.
В которых нет смысла
Я не знаю, как так вышло...
Унитазный народ –
Безразличием живёт.
Перед ним любого
Хоть три раза взрежет нож,
Он не вымолвит и слова,
Кроме, может быть: «Ну что ж...».
От бед мировых отстранился,
Нервозно губы сжевав,
Туалетной дверью закрылся,
Всем, adiu пожелав.
О чём он думает, сидя на унитазе?
Может, о новой, глупой фразе?
Или обдумывает очередную покупку,
А может, взбешён не на шутку
Собственной персоной своей,
Проклиная себя и друзей,
И просто других людей.
За излишний цинизм
И крайний вещизм.
Его, может быть, душу,
Идея-фикс пальцами душит,
«Унитаз разрушу, унитаз разрушу,
Разрушу, разрушу...»
Боль сердечная чувства все глушит,
И стуча по крышке сливного бачка,
Руку до костей собьёт,
Кожу с костяшек сдерёт.
Всю: не оставив микрона-клочка.
Его отвезут,
Далеко, в жёлтый дом
В карцер запрут
И забудут о нём.
Мне с плакатов улыбается
Белозубая красавица,
Полуобнажённая,
На неё мужской люд пялится,
Обойду её, как прокажённый, я.
Знаю таких, насмотрелся на них,
По улицам, в толкучке, в трамваях,
За ворохом фраз пустых,
В туалет заманит,
Обняла, глядь, в унитаз смывает.
Вот как бывает,
За ней дело не станет!
Сначала, всю тебе душу Красотой одурманит,
Потом, истощив себя и тебя,
Напрасными ласками, напрасно любя,
Затащит тебя в сердце,
Цепями к себе крепко привяжет,
Слов много тебе нарасскажет,
А потом каблучком по полу размажет.
И массу твою противную ей,
Словно ты – это навоз,
Выбросить постарается поскорей,
В унитаз, либо мусоровоз.
И польёшься по канализации,
Заглушая свой собственный стон,
Отказавшийся от идеализации
Чужих девушек и чужих жён.
И слившись с водою сточной,
С самой грязной и гадкой водой,
Прострелишь висок пулей точной,
Будь та пуля – мыслью простой.
Эта мысль разнесёт вдребезги череп
И он упадёт в липкую грязь,
Он воскреснет. Ему не Верить б?
Познав между жизнью зыбкую связь.
Ничего не останется в голове у тебя
И завоешь волком от безысходности,
Это лучше, чем ВСЕМ кланяться, нерв теребя,
Что зовём мы толком? Предрассудки без срока годности.
Находясь по колено в воде сточной,
Весь мир разлюбишь и в нём – себя.
Выльется мысли вена, поэмой построчною,
Врагов и друзей, всех изрубишь, порок гнобя,
Подминая всех под свою Шиллеровскую меру,
Не забудь ты место отвести для морали,
Испустив слабый смех, ты забудешь и веру,
Сомкнув пальцы те, что листы измарали:
Мораль:
Но когда настанет век одиночества,
И весь род людской пред Судом Божьим предстанет,
Утешеньем унитазное общество,
Унитаз золотой – ТЕБЕ станет.
Вот так свою балладу довершу.
Украшая строки новою мыслею,
Мыслей, угождая стаду, в мел, порошок искрошу,
А кто выстоит – высмею.
Я оставлю себя самого между строк,
Да! Забыл рассказать про одну я,
Для рассказа того, вечность – маленький срок,
Что любила всегда, губ не целуя.
Или не любила, не замечала,
Но мне всё равно, плевать – я ведь любил!
Терпсихорой... музой ты мне милая стала,
А мне давно наплевать, Я – ЧУВСТВА убил!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Подался в объятья красивого фантика,
Любовь и время ей подарив,
А ей безразлична слов моих романтика,
Избавилась поскорее, в унитаз смыв,
А та другая долго ждала,
А может и нет, может всё выдумал?
Пока душа слепая шла по крышке стола,
Таял от нежности скелет, спасибо за всё любимая!
Люди! Остановитесь под знаком моей фразы,
Не сливайте надежду, веру любовь, нажатием кнопки!
Будем! Лучше крошить унитазы.
Любимым всё сказав вновь, а потом уж бросаться в
жизни
топки!
Лето- осень 2009
