7:18
Света смотрела в окно, как через двор идёт сын Виталик. «Вот, гадёныш, снял таки шапку», - провочала она. На улице уже почти весна, и взрослые уже не надевали головные уборы, но на детей усердно напяливали кепочки, шапочки и капюшоны. Чтоб не продуло.
Виталик брёл нехотя, совсем не так, как идёт домой после уроков. Так просил остаться дома, но сегодня контрольная по математике, и Света вытолкала сына чуть ли не силой. Хоть бы не опоздал. В метро в час пик попробуй ещё втиснуться в вагон. Ещё и пересадка на «Лубянке». Поблизости не было ни одной приличной школы, поэтому Виталика отдали в лицей. Сначала возили, но в пятом классе мальчик стал ездить сам.
- Совсем взрослый уже, - Света повернулась к мужу, тот курил уже третью сигарету, даже не прикоснувшись к кофе.
- Свет, давай поговорим…
- Не начинай, всё уже решено. Мы сто раз говорили. Сто тысяч раз.
- Тем более, ещё один раз не помешает. Как ты думаешь, как Виталя отреагирует? Он же уже большой. Всё понимает. Это же травме для ребёнка.
- А то, что травма у меня, это никого не интересует? Пожалуйста, давай не будем. Всё уже решено. Мы с Виталиком переезжаем к маме. Я больше не хочу с тобой жить. Понимаешь? Всё прошло. Растаяло, как дым. Боже, сто тысяч раз дни и те же слова.
- Свет, а как же я?
- А тебя твои шлюшки пригреют. Их у тебя много было. Много? Вот по очереди и будут греть.
- Свет, ну я же пообещал. Я же на коленях стоял. Ты мне что, не веришь?
- Можно подумать, что от того, что ты на коленях постоял, твоя натура кобельская исправится. Всё, тема закрыта.
Она выглянула в окно, но сын уже скрылся за углом.
- Ну, Свет…
- Надо было раньше думать. Головой…
7: 44
Серёга Жмых работал щипачом. С семи до девяти в метро самое время для карманника. Народ думает только о том, как бы ему ноги не оттоптали, совсем забывая о карманах, сумочках и кошельках. За два часа даже при плохом раскладе можно несколько тысяч поиметь. Жаль, олигархи и банкиры в метро не ездят. Интересно, они вообще знают о существовании такого вида транспорта? Автобусы и троллейбусы они хоть на перекрёстках встречают. А подземка – под землёй. Откуда им знать. Услышат они «метро», и гадают потом, что же это за слово такое, то ли линейка метровая, то ли сокращенное от «Метрополя». Но у Серёги другие заботы. Главное, не наглеть. Один вагон – один клиент. Сел, щипнул, вышел. Деньги в карман, лопатник кому-нибудь в сумочку подбросил. Пересел в другую электричку.
Тяжело, за два часа устаёшь так, что и денег не захочешь. Это только кажется, что легко, а когда очко дёргается от страха, а когда мужик палец сломал. Тихо так, подленько. Руку перехватил в кармане и смотрит в глаза. А потом палец – хрясь пополам. Серёга чуть в обморок не свалился от боли. Пот полил, как из душа. Кричать нельзя. Никак нельзя. А этот урод руку выпустил и подморгнул заговорщески, мол, мы ж никому не выдадим наш секрет. А в гипсе много по карманам пошаришь? Да и денег тех остаётся – в общак отдай, ментам отдай. Остаётся нормально, конечно, но не настолько, чтобы пальцами жертвовать.
А вот и клиент нарисовался. Тётка, на вид не бедная, с причёской, кольца на руках, прикид нормальный. И сумочка нараспашку. Руку сунь – и душу выймешь.
Жмых пристроился так, чтобы заходя в вагон оказаться прижатым к тётке. Мозг просчитывал даже хаотичное перемещение людей при посадке. Просчитывал сам по себе. На станции можешь стоять от человека далеко, а в вагоне будешь ближайшим соседом. Ну, это с навыком приходит.
«Следующая станция «Лубянка» - пробубнел динамик. Двери закрылись. Пока народ утрясался, ёрзал, чтобы всем удобно было, Сергей уже достал у дамы из сумки кошелёк, одной рукой деньги переложил в карман, бумажник положил обратно в сумку.
Не любил он станцию «Лубянка». От одного названия ныло под ложечкой.
7: 26
Василий ждал этого звонка, как смерти. Всё равно никуда не денешься, но хотелось, чтоб потом. Не прямо сейчас. Хотя бы через минуту. Но чудес не бывает.
- Василий Тимофеевич? Это Краснов. У вас всё готово?
- Всё.
- Отлично. Я в вас не сомневался ни минуты. Итак, жду вас там, где мы и договаривались. В пол-девятого. Только давайте, чтобы мне не пришлось пересчитывать, ладно?
- Не переживайте.
- А что с Кириллом?
- Обижаете. Я человек слова. Выпустят вашего сына. Дело, конечно, полностью закрыть невозможно. Получит годик условно, и всё.
- Как годик? Вы же обещали.
- Обещал, но поймите, есть свои нюансы. Уголовное дело нельзя вот так просто взять, и извлечь из делопроизводства. Нельзя.
- Но как же?
- Так что, всё отменяется? Червонец светит ему строгого режима. Десять лет. Можете и не свидеться уже на свободе.
- Хорошо, я буду.
- Но, смотрите, я ждать не буду. Если в пол-девятого вас не будет, сделка отменяется. Вы на метро будете ехать?
- На метро. Уже на пороге.
- Бережно там, чтоб не вытащили. Всё-таки сумма немалая.
Сумма немалая, это точно. Поэтому и на метро придётся ехать. Машину-то продал.
7:58
Весна! Он влюбился! Первый раз в жизни! Только сейчас понял, что такое любовь. То, что было раньше – увлечения. Любовь, оказывается вон она какая!
Имя её оказалось самым красивым словом на свете. Он повторял его непроизвольно.
Утро с морозцем, а он приехал на час раньше. Проснулся ни свет, ни заря, а вдруг она раньше приедет. Девушка с самым красивым именем жила в Сокольниках. До Охотного ряда на метро максимум двадцать минут без пересадки, но её всё ещё не было.
Так можно и на электричку опоздать, а следующая через два часа. Конечно, два часа с ней не сравнимы ни с чем, но всё же есть разница – два часа шляться вокруг вокзала, или два часа на даче, в постели, с шампанским и камином. Он посмотрел на часы – восемь. Почти на двадцать минут опаздывает.
Ну, что ж, улыбнулся он сам себе, на то они и женщины, чтобы ломать планы мужчин.
9:33
От долгого сидения на корточках немели ноги. Ринат встал, прошёлся из угла в угол, обратно. Адреналин не отпускал. Ноги дрожали, руки тряслись. Во рту всё пересохло. Ничего, ничего. Всё закончилось. У него было радио в телефоне, и он слышал новости о взрывах в метро. Совсем не было жалко цифры, называемые диктором. Это же не люди, это просто погибшие цифры. Он думал, что будет гордиться своим подвигом. Наказать неверных, поставить их на место. Пусть теперь собаки узнают, что такое смерть близких, гибель невинных людей. Но гордость не приходила. Вместо неё был адреналин, и выхолощенная взрывом душа.
Весь фанатизм, ненависть и вера в справедливость иссякли сразу, лопнули мыльными пузырями. Может, они и были пузырями?
Даже поговорить не с кем. Ничего, сейчас приедет Махмуд, привезёт документы, деньги и билет до Стамбула. Там родственники, встретят, помогут, устроят. А это я забуду. Как сон.
В подвале было сыро и холодно. И негде присесть. Махмуд обещал приехать в девять. И звонить нельзя. Он сказал – затаиться.
Где-то прятались ещё двое таких же, как он. Ещё двое мыльных фанатиков. Может, он сейчас у них. О! Вот он. Шаги.
Дверь на ржавых петлях страдальчески заскрипела, и Ринат увидел в проёме двоих русских в пистолетами в руках.
- Лечь на пол, руки за голову, - приказал один. Спокойно и уверенно.
Они знают, что у меня нет оружия – подумал Ринат. Они знают. Знают. Он лёг в сырую цементную пыль. Видно было только дорогие ботинки.
- Отлично, - сказал один. - Премия наша. Как Семенов рвался сюда – это видеть нужно было. Будешь жвачку?
- Не, спасибо. Не хочу.
- Ну, что, позвоним сначала или…?
- Сначала или…чтоб казусов не вышло. Ну, что, зверёк, удобно тебе? – удар ногой в бок. Не сильно, чисто формально. – Что ж ты закон нарушаешь?
- Права тебе зачитать? – засмеялся второй.
- У него одно право. Давай, только не нужно симметрии. Чтобы как при сопротивлении.
Выстрел припечатал лицо Рината к полу. Тело забилось в недолгой агонии. Цемент пропитался разливающимся красным пятном.
- Блин, на ботинки попало, - убийца достал из кармана влажные салфетки, вынул одну из упаковки и аккуратно протёр обувь. – Это же сейчас репортёров наедет, а мы тут в пыли. Звони давай, чего ждёшь? Мы теперь герои с тобой, понял? Пошли, на улице подождём, а то тут так воняет, ужас.
9: 40
- Виталик! Ты почему не отвечал? Мы тут с отцом
- Мам, я контрольную прогулял. На урок опоздал, и решил не пойти. А что случилось-то?
