Литературный портал Графоманам.НЕТ — настоящая находка для тех, кому нравятся современные стихи и проза. Если вы пишете стихи или рассказы, эта площадка — для вас. Если вы читатель-гурман, можете дальше не терзать поисковики запросами «хорошие стихи» или «современная проза». Потому что здесь опубликовано все разнообразие произведений — замечательные стихи и классная проза всех жанров. У нас проводятся литературные конкурсы на самые разные темы.

БЛИИИН!!! СРОЧНО!

Провайдер сообщил, что планирует переезд на другие серверы. Сайт временно (?) сдохнет.

Скоро начнётся.

Прошлый раз такое было меньше года назад и заняло порялка месяца.

Надеюсь, всё пройдёт нормально...

 

К авторам портала

Публикации на сайте о событиях на Украине и их обсуждения приобретают всё менее литературный характер.

Мы разделяем беспокойство наших авторов. В редколлегии тоже есть противоположные мнения относительно происходящего.

Но это не повод нам всем здесь рассориться и расплеваться.

С сегодняшнего дня (11-03-2022) на сайте вводится "военная цензура": будут удаляться все новые публикации (и анонсы старых) о происходящем конфликте и комментарии о нём.

И ещё. Если ПК не видит наш сайт - смените в настройках сети DNS на 8.8.8.8

 

Стихотворение дня

 
Реклама
Содержание
Поэзия
Проза
Песни
Другое
Сейчас на сайте
Всего: 198
Авторов: 0
Гостей: 198
Поиск по порталу
Проверка слова

http://gramota.ru/

Автор: Алиби
….рядом вдруг мелко затопотало и засопело.
Все трое вздрогнули от неожиданности.
Первый, с кислой «лигой» рта, очень кисло прошептал:
- Вот я не верил!... Не верил, что будет тихо.
Второй привстал, чтоб разглядеть постороннего. У пояса брякнули два гигантских ключа.
- Да тише вы все! – очень тихо прокричал третий.

Они давно здесь.
Уже кончилось утро, и жирное ленивое солнце надменно и сонно подкатывается к полудню, вяло расталкивая мелким, душно-тревожным ветерком редкие облака.
Если долго смотреть на реку, то начинает кружиться голова, и кажется, что это не вода течет, а берег плывет, подгоняемый небом.
Три рыбалки всё вялятся на присиженных пятачках у самой воды, разделенные прибрежными кустами. Со стороны тропинки, что на взгорке, из-за невысоких зарослей их можно обозначить лишь по рядкам удочек и блеклому сиянию засаленных кепок.

На том берегу узкой, как детская песенка, реки – ива. Она едва держится за оборванный берег подмытыми половодьями корнями и почти совсем упала в воду,
суматошно и отчаянно полоща свои  спутанные космы по-над разбухшими деревяшками бортов притопленной плоскодонки, словно над краями распахнутого гроба, где как черные кости шевелятся отраженные в воде ветки.
Где-то наверху, противно основному, генеральному, колыханию ветвей, раскачивается лохмотьями обрывок тарзанки. Суеверная деревенщина, до полусмерти перепуганная собственными темными фантазиями, не спешит прибраться в этом углу реки, а предпочитает боязливо не замечать, хоть глаза все ж-таки косятся туда…
Веревка шибко пугает ребятишек напоминанием о  рассказе про повесившегося сапожника, который, к слову сказать, повесился в другом месте - там, за перекатом, в старой пекарке, под полынными руинами которой  сейчас звенит и плещется мальковый детский рой. Тонкие, как детский волос, звуки его доносятся сюда, уже перемешанные с нейтральным,  верховным эфиром, вместе с пеньем птичек и мягким хлопаньем ангельских крыльев, не будоража суверенной тишины рыбалок.

Здесь, у омута есть пятачок пошире, без кустов, с гниющими осколками мостков, скребущих воду. Из утоптанной сухой глины кое-где выползают печальные цветы с вытянутыми соцветьями, оттенка обрата, и понуро отвисшими языками нижних лепестков. Просторный этот пятачок соединен с тропинкой и открыт всему остальному свету. Рыбалкам открытость ни к чему. Они прячутся под кустами.

Вот на этом месте что-то вдруг мелко затопотало и засопело.
Первый сказал, что не верил…. Третий прикрикнул…
Второй привстал, гремя ключами, чтоб разглядеть постороннего - человека, лет шести, с размахрившимися хилыми косицами, ободранным пузом, в диковинных сатиновых трусах, навроде буфчатых штанишек Филиппа Красивого, уныло провисших вокруг ослабевших резинок на лягушачьих ляжках.

«Как же мы ее не слышали допрежь?» - думает этот, с ключами.

Если идти к реке правильной дорогой, законным путем, то нужно пройти через школьный двор, обойти три дома с огородами и сараями, свернуть налево в узкий проулок между двух высоких серых заборов, снова свернуть налево и спуститься по крутой пересохшей тропинке, с осыпавшимися земляными ступеньками, вырубленными лопатой, и дальше – вдоль реки, по-над берегом…  А есть другая тропинка – прямиком из школьного двора через огород столетней страшной, и черноволосой, как ведьма, старухи. Этот путь рискован и опасен, чреват руганью и крапивой.
Зато первый – длинный и страшен пустотой, могильным молчанием серой полыни и зловещей мохнатостью гигантских лопухов, заросли которых не тревожатся ни человеком, ни скотиной. Даже куры избегают копошиться в этих жирных кущах. И бесполезно цветут высокомерные лиловые цветы, величиной с небольшую царскую шапку. Среди огромных, в мутной паутине, «виноградин» паслена чернеют следящие за всем живым  глаза анчуток и кикимор. Здесь изъеденные червями и солнцем доски забора пахнут остывшей баней. И - кажется - уже не будет ничего: ни бордового, с черным и розовым,  заката, ни ошеломляющих гроз, ни свистящей ночи, - один вечный мертвый летний полдень.

Вот и ходят все к реке через бабкин огород. Нужно только тихо-тихо отворить кривую калитку и нестись во весь дух  между грядок к другой калитке – к выходу на берег. Загребать сандалиями рыхлую огородную землю, в беге колотить удочкой по яблоневым веткам, сбивая листья…
- Ах ты чума болотная!...- кричит кривоногая старуха и поправляет, поправляет – не в силах ухватить страшной, в артритных шишках, корявой рукой - край платка с рисунком из поседевших незабудок. Другая увядшая ее рука неподвижно застыла на жесткой груди, на ладонь выше поникшего длинного, в мягких коричневых буграх, соска.
Иногда она той рукой, что поправляет платок, держится за высокий стебель мальвы между таких же плоских и ветхих, как сама старуха, грядок, и мочится стоя. Тогда ее ржавый окрик гремит громче и яростней в расчете заглушить звон вбиваемой в землю струи под длинным подолом.

Если не было старухиного «чума болотная!», если не вжикала удочка по веткам, и не шелестели сбитые вощеные листья, значит, девчонка мчалась верхом на своем отчаянном ужасе по другой, страшной, тропинке, крепко прижимала к животу самодельную удочку, царапая ею сухие, испуганно съежившиеся зрачки голых, детских сосков.

***
Девчонка сопит, шуршит какой-то бумажкой.
Взвизгивает летящая леска, спев в полете короткую пронзительную песню. Поплавок из лысого гусиного пера, погнав зеленые прозрачные круги, с безгрешной наглостью вонзается в воду и укладывается на неё, как ленивый бычок на солому.
«Ну не могут они без шума!...» - про себя досадует «кислый».

Снова все спокойно. Тихо морщится река и качает-укачивает поплавки.

-Поймала, поймала!...- Дрожащая в безумии радость звонкой трещиной чертит по тишине, и кепки вздрагивают.
- А ну, цыц!
Палка удилища дергается, колеблемая невидимым кукольником. На обоих ее концах - две фигурки: ребенка и неземного существа. Под неслышную музыку оба не в лад пляшут каждый - свой суматошный танец: одна – топочет рваными сандалиями по тверди бережка, другое – пластает воздух тугим хвостом.
Первой сорвалась хвостатая и забилась в пыльной судороге на пути к воде.

Девчонка присела скоро. На коленке лопнула тонкая кожица молодой,  заживающей болячки; розовая трещина засочилась и защипала, впитывая крупинки взбитой пыли.
Детские жестокие ладони, оставив удочку, бьют слепо и часто то по твердой глине, то по трепещущему хвосту существа, размером с плотву. Оно кривит и беззвучно распахивает порванный крючком ротик, шевелит бледными, в перепонках, пальцами, неловкими и растерянными в чужом, сухом воздухе. Пятнистое, зеленое-с-зеленым, тело и туго изгибающийся хвостик облеплены перепачканными скользкими волосами. Тина волос лезет в рот, в не моргающие, без ресниц, пузыри глаз.
Ребенок таки ухватил нежить за хвост и поднимает высоко, по-детски правдиво полагая, что чем выше ее поднять, тем меньше шансов у той вырваться.
Истертые подошвы стареньких сандалий скользят-скользят по смоченной брызгами прибрежной глинке. Оступившись, девчонка разжимает пальцы - существо выскальзывает и шлепается в воду. Следом плюхается, подскочив и перевернувшись в суматошном полете, ошалевший лягушонок, до того мирно булькающий белым животом под каким-то прохладным, влажным стеблем.

- На хлеб что ли ловила? – Спрашивает «второй»». Он поспешил на шум и теперь участливо позвякивает ключами.
Девчонка достает из кармана своих «королевских» штанов замусоленную конфетную обертку.
- На конфету??... – мужик запинается и сдавленно клекочет в недоуменном смешке.
- На русалку, видать… - язвительно кряхтит «кислый».
Дитя не отвечает, со спокойной обреченностью смотрит в воду.  Кожа ее опущенных  ладоней стягивается высыхающими чешуйками, края которых загибаются и щекочут.
- Не будет клева. – сказал подошедший последним «третий».
Он наклоняется за брошенной детской удочкой, наполовину лежащей в воде.
- На кой оно тебе? – спрашивает «кислый»
- Сгодится… -  и тихо ругается, тряся ногой – опять зачерпнул...

Что-то поменялось в мире.
Рыбалки поднимают головы. Над омутом улеглась кучкой черемуховой мезги сумрачная тучка. Под ивой забеспокоилась потемневшая вода и запенилась вокруг плоскодонки розовыми пузырями. Солнечный день с далекими безмятежными звуками окончательно оказался где-то за гранью…
Девчонка выбирается на тропинку с дикой легкостью юного животного, первым выскочившего из слепой духоты причалившего к Арарату ковчега, и убегает, хлюпая намокшими сандалиями, в детский рай, за перекат.
Тучка негромко ухает, как недозрелый гриб «дождевик», и осыпает омут июльским полуденным снегом.

© Алиби, 22.03.2010 в 16:56
Свидетельство о публикации № 22032010165615-00157434
Читателей произведения за все время — 144, полученных рецензий — 1.

Оценки

Голосов еще нет

Рецензии

Пер Гюнт
Пер Гюнт, 28.03.2010 в 21:56
Наташа, спасибо, – лет триста нигде не читал и не слышал про рыбаков, что они – "рыбалки"!
Владя
Алиби
Алиби, 06.08.2010 в 19:58
Прости, дружок!
Только что увидела...

"Рыбалки" - вроде все так говорят...

Пер Гюнт
Пер Гюнт, 18.08.2010 в 02:19
Дык я ж не слышу, как говорят... У меня тока внутри головы народ по-русски говорит:-))))))))

Это произведение рекомендуют