В то время как одним в эту ночь снились
сказочные богатства Востока, другим сни –
лось, что черти увлекают их в неведомые
дали океана, где должны они блуждать
до окончания жизни.
Ф. Купер. «Мерседес-де-Кастилья».
Неужели на свете есть люди, которые ничего не боятся? Неужели такое может быть? Наверное, нет. Кто-то боится темноты, старости, грабежа, замкнутого пространства, смерти, наконец... Судьба старается всё чаще сталкивать нас с нашими страхами. С самым большим своим страхом я столкнулась впервые и... навсегда.
Луч солнца пробрался в комнату слишком рано. Валентине казалось, что она только что легла, но, увы, было уже утро – пора вставать. Казалось бы, только 5 часов утра, до автобуса ещё два часа. Но нужно было привести себя в порядок, позавтракать и, конечно же, разбудить дочку. Каждый раз Валентина с сожалением будила Танечку. Всегда, когда Валентина смотрела на спящую девочку, её лицо озаряла улыбка. «Какая же она ещё маленькая!», - думала Валя.
Но между тем Таня росла. Вот ей уже восемь, девять, десять...
От их дома до школы, где училась Таня – 30 минут на автобусе. Валентина работала недалеко и поэтому каждый день провожала дочку до школы.
– Как уроки закончатся, бегом ко мне, никаких гостей, поняла? – Кричала Валентина вдогонку Танечке.
– Конечно! – Не оборачиваясь, кричала та.
Валентина любила свою кровиночку больше жизни. Ведь в целом Таня была послушной, но только очень капризной.
– Она же у меня одна, должна же я её баловать. – Так Валентина отвечала на постоянные упрёки со стороны бабушки.
На дворе наконец-то наступила весна. Стояла удивительная погода. Танечка ворвалась в кабинет, как всегда забыв постучаться. Заботливая мама дала Тане фломастеры и бумагу, посадив за свой стол.
– Ну, мамочка, пожалуйста, можно я пойду на вокзал? – умоляющим голосом просила Таня, - мне уже надоело рисовать, да и тут совсем недалеко! Пожалуйста!
Сначала Валентина даже слышать ничего не хотела. Но Таня всегда добивалась того, чего хотела. «Действительно, ведь она уже совсем взрослая, пусть привыкает к взрослой жизни», - успокаивала себя Валентина.
– До автобуса ещё полчаса, ты дойдёшь за 15 минут, если пойдёшь тихо. Вот деньги: тут на билет и на мороженое. Ни с кем не разговаривай, хорошо? – В глубине души Валя очень боялась за дочку, мало ли что!
Но Валентина зря беспокоилась. Танечка прекрасно доехала, по дороге съев большой пломбир.
Теперь Таня самостоятельно ходила на вокзал почти каждый день. Конечно, по возможности Валентина пыталась уходить вместе с дочерью, но это получалось не всегда.
Вот и сегодня: Таня пришла к маме, а Валентине срочно надо было идти на совещание. Валентина хотела посадить дочь в кабинет, но та заверила её, что сама дойдёт до автовокзала. Валя отдала ребёнку деньги и стремглав помчалась по делам.
* * *
Таня шла не спеша, наслаждаясь любимым пломбиром, ведь мама сказала, что автобус не скоро. Тут около неё остановилась большая красная машина дяди Вити.
– Оба! Какие люди! Здравствуй, Танечка. Ты что это одна? Ты на автобус спешишь, во сколько он у тебя? – Начал дядя Витя.
Таня вспомнила просьбу матери не разговаривать с чужими людьми, но дядя Витя был не чужой. Таня никогда не понимала, почему, когда они встречались с ним на улице, мама чуть сильнее сжимала маленькую ручку дочери. Тане он казался очень добрым. Она сказала, что мама на работе, а её автобус уходит в два часа.
– Ой, да ты же опаздываешь! – Посмотрев на часы, сказал дядя Витя. – Давай, я тебя подвезу!
Таня не знала, что делать. По её подсчетам, до автобуса было ещё как минимум 15 минут. Но она шла очень тихо, глазея на прохожих. А вдруг она действительно опаздывает? Таня не хотела, чтобы мама беспокоилась, ведь следующий автобус был только через час. Она согласилась.
– Танечка, а ты не против, если мы заскочим в одно место, а потом я сразу отвезу тебя домой? – Поинтересовался дядя Витя.
– Угу. – Ответила Таня.
– Вот и молодец, поехали! – Подытожил дядя Витя.
Сколько раз Валентина твердила дочери, чтобы Танечка не разговаривала с незнакомцами, не верила им, не садилась в машину... Но что-то менять было уже поздно.
* * *
Когда закончилось совещание, было уже около четырёх. Валентина вспомнила, что должна была позвонить Таня. Она звонила каждый раз, когда сама добиралась до дома. Валентина спустилась к себе в кабинет и позвонила домой. В трубке её ждали длинные гудки. Первый, второй, третий... странно, Танюша всегда, только зазвонит телефон, мчалась к нему. В этот раз Валентине пришлось подождать довольно долго. За это время у неё в голове мигом пронеслась стая плохих мыслей и тут же испарилась. «Всё хорошо!», – уверяла она себя.
– Да. - На том конце провода послышался тихий голос её мамы.
– Мама, Танечка давно пришла? Дай мне её, пожалуйста, – взволнованно сказала Валентина.
– А её не было, я думала, что она с тобой... разве нет!?
Валентина думала, что упадёт в обморок, но всё-таки с трудом устояла на ногах. Она положила трубку. Как же так? Что же случилось? Может, автобус сломался?
Валентина уже бежала по городу на вокзал. Вход, перрон, диспетчер...
– Добрый вечер, хотя, какой же он добрый? – прошептала Валентина. – Скажите, а рейсовый автобус в Ольховку в два часа был?
– Да, был, – ответила кондуктор с чашкой чая, – я на нём и работала.
– Ой, а вы не помните там девочку, ей десять лет, в платьишке таком зелёненьком... – начала Валентина.
– Да я разве помню? Вроде бы не было. Да! Там всего-то несколько человек было... но девочки – нет, точно не было.
На этот раз Валентина не устояла. Она упала на пол без сознания.
Когда Валя очнулась, вокруг неё крутилась толпа народу: кондукторы, водители, врачи и милиционер.
– Что случилось, гражданочка? – спросил милиционер.
– Девочка, Танечка, маленькая, в сарафане, одна... – Валентина не могла найти слов.
Кто-то принёс воды, нашатырь, валериану – Валентина немного успокоилась.
Она рассказала им все как было, они составили портрет Тани, опросили всех, кого могли.
Валентину уговаривали пойти домой, но она не могла, её попросту не держали ноги. Но кто-то всё-таки посадил Валентину в машину, взял номер телефона и пообещал позвонить.
Когда Валентина пришла домой, родители уже спали. Она решила не будить их, пусть пока ничего не знают. Может, всё будет хорошо...
В эту ночь Валентина не смогла сомкнуть глаз. «Ну как же так, как так, Господи!? Ответь мне, если ты, конечно, есть. Я же никогда в тебе не сомневалась, всегда верила в тебя... А сейчас... За что мне это? За что мне эта ужасная ночь и эти горькие слёзы? Неужели я заслужила их!?» – Валентина редко плакала. Она не проронила ни одной слезы на похоронах мужа, но теперь она не могла сдерживаться. Она всегда была весёлая, сильная и гордая; действительно, женщина, которая может постоять за себя. Сейчас она была совсем другая: беззащитная, несчастная, казалось, всем безразличная. «Как же я могу помочь тебе, Танечка?» – кричала в пустоту Валентина.
* * *
Милый косолапый щенок, купленный Олегом Петровичем за приличные деньги, с годами вымахал в этакую угрозу прохожих. Мало кто мог спокойно пройти мимо, если на дорожке сидело это чудище: здоровый пятнистый дог, по размерам – телёнок, а не собака. Сколько скандалов пришлось выдержать Олегу Петровичу из-за своего любимца! Наконец, плюнув на всех, он стал выводить Макса на прогулку ранним – ранним утром и поздним – поздним вечером, практически ночью.
Солнце осветило ещё только верхние этажи высоток, когда Олег, отведя Макса на безопасное расстояние, дабы никто не мог пожаловаться на создаваемый резвящимся псом шум, оцепил поводок. Здесь, на пустыре, можно было спокойно наблюдать, как весело, точно малый ребёнок, играет, прыгает его единственный друг. Но что это? Макс вдруг остановился, заскулил и попятился к хозяину.
– Что с тобой? Что ты там увидел? Дохлую кошку что ли?
Олег Петрович подошёл к кустам поближе.
– Так... Какой-то мешок. Ты его напугался, Максимка? Посмотрим, что там...
Он взял в руки валявшуюся тут же палку и подцепил ею верёвку, неплотно связавшую горловину мешка. И тут же почувствовал тошноту: из мешка торчала детская рука.
Как это может быть описано в милицейском протоколе?
« Обнаружен труп. Девочка лет десяти. Волосы светлые, длинные. Одежды на теле нет. На запястьях рук, на ногах – обрывки верёвки. Множественные колото-резанные раны на лице и теле. Предположительно, изнасилована...»
* * *
Спала или нет в эту ночь, Валентина не знала. Все слёзы, сколько их отмерено природой человеку, были выплаканы. Все слова мольбы, все слова раскаяния были произнесены. Что ей ещё оставалось делать? Она сидела, съежившись в углу дивана, прижимая к груди дочкин портрет в деревянной рамке. Может быть, Валя и дремала. Она не помнит. Да это и неважно. В голове была только одна мысль: «Господи, верни мне мою дочку! Не забирай её у меня!».
Машина, остановившаяся перед домом, была без опознавательных знаков, и двое мужчин, вышедшие из неё были без формы, но Валя сразу же поняла: «Это из милиции! Значит, нашли. Значит...». Звериным чутьём, великим материнским инстинктом она почувствовала: «Всё... Тани больше нет».
– Гражданка Михеева! Нужно, чтобы Вы проехали с нами. Вы можете собраться?
– Да... Скажите, что с ней?
– Успокойтесь, мы пока не знаем, Ваша ли это дочь. Поторопитесь.
– Сейчас.
Крохотная искра надежды придала Валентине сил. Дрожащими пальцами она застегнула платье, пригладила волосы. Вышла в прихожую, надела туфли.
– Я готова.
– Валя, доченька! – бесконечно слабый мамин голос. – Подойди ко мне.
– Да, мама?
– Храни тебя Бог, дочка! – Трясущаяся рука перекрестила её.
О чём думала Валентина по дороге? «Может, всё-таки не Таня? Может, та девочка просто на неё похожа? Кто угодно, только не моя девочка!». Сердце, измученное, изорванное страданиями материнское сердце цеплялось за призрачную надежду: «Может быть... ». А иначе – как жить?
Вчерашний капитан встретил Валю не таким бодрым голосом. Видимо, он тоже переживал. Хотя, чего только ему не довелось повидать за годы службы!
– Валентина Павловна, мне очень тяжело говорить Вам об этом, поверьте. Найден труп девочки, но мы не можем с уверенностью сказать, что это... Ваша дочь. Мне бы не хотелось подвергать Вас такому испытанию. Может, Вы назовёте какие-нибудь особые приметы, шрамы или заметные родинки...
С уже каким-то запредельным отчаянием Валя подняла на него глаза.
– Я сама... покажите мне её.
Комната без окон. Так холодно! Странно – на улице жара. Длинный стол, на нём кто-то лежит, закрытый простыней. Валя подошла, край простыни приподняли.
«А – а... Доченька... Это ты... Что с тобой сделали, маленькая моя? Где твои глазоньки, солнышко моё ясное? Как я их любила, как гордилась – такие красивые у тебя были глазки! И губки, губки бантиком. Кто же смог так изуродовать твоё личико?
Да, на шее крестик твой, серебряный, в церкви освященный, чтобы лучше хранил тебя Господь... Что же Ты не уберёг её? Будь Ты проклят!
– Валентина Павловна! Пройдемте отсюда. Врача! Я же говорил – врач должен быть наготове! Наконец-то. Сделайте что-нибудь. Так. Сейчас она придёт в себя. Господи, кишки бы тому подонку вырвал, живьём бы с него кожу содрал! Валентина Павловна, Вы меня слышите? Я Вам обещаю, я клянусь всем святым, мы найдем его. Весь город перевернём. У меня тоже есть дети. Поверьте, мы сделаем всё, что можно.
«Всё, что можно? А что можно сделать? Найти, посадить, даже расстрелять – и что? Таню не вернёшь... Как жить без неё?».
– Вас сейчас отвезут домой, слышите, Валентина Павловна?
– А может, её лучше в больницу? Что-то у неё вид не нормальный.
– Ну ты и сказал! Ребёнка чуть не на куски изрезали, а ты хочешь, чтобы у матери нормальный вид был?! Иди лучше, машину поторопи. Тяжело ей здесь. Ей везде сейчас тяжело будет. Но дома хоть родные. Они помогут, если что.
«О чём они говорят? Куда меня везти? Никуда не хочу, ничего не хочу. Всё... Всё кончено».
Валя встала. Сначала медленно, держась за стены, потом всё увереннее пошла из комнаты. Рядом никого не было. Она пошла по длинному коридору, вышла на улицу. Ноги переставлялись сами собой. Валя не замечала, куда идёт. Ей было всё равно.
Что, что случилось с этим миром? Как в чреве женщины могло зародится такое чудовище? Нет и не будет на земле преступления страшнее, чем издевательство над беззащитным ребёнком. Над тем, кто ещё не успел вполне познать красоту мира, кто не мог ожидать от взрослого нелюдя такой безграничной жестокости. Да будут прокляты эти выродки рода человеческого! И если есть на свете Бог... Да полно, есть ли Он?! Как Он мог допустить такое? Не верю...
Валентина брела по залитому солнцем городу. Никому не было дела до того, куда и зачем она идёт. Жизнь так прекрасна! А тут эта... Сразу видно, наркоманка или алкоголичка – неприбранная, с неживыми глазами. Сейчас много таких. Кому она нужна?
Впереди была река. Городская набережная, гуляющие люди, дети. Вода... Может, она сумеет остудить обугленное, почерневшее от горя материнское сердце?
«Танюша, девочка моя, как я мечтала, чтобы ты росла здоровой, красивой, счастливой. Чтобы у тебя всё было хорошо. У меня жизнь не сложилась, да я и не жалела об этом. Для меня главное – чтобы ты была счастлива... Чтобы ты была... Мне незачем больше жить. Ты – мой единственный смысл жизни. Я не смогла уберечь тебя. Нет мне прощения! Нет мне места на этой земле!
Мама, прости меня, я не могу думать о тебе. Я потеряла право на жизнь. Оно умерло вместе с дочкой, о, Боже, в каких мучениях! Маленькая моя! Я люблю тебя...».
Река приняла тело, понесла за собой, увлекая в глубину, в вечный холод...