Кто в мантиях из звездной пыли был.
Тому, кто жертвой фирменного яда,
Как восковой свечой, оплыл и стих,
Я песней переписывал Судьбу –
И он готовил в плаванье ладью.
Я двести раз на дню ходил в атаку
Кавалерийской
Лавой наголо.
Я стал суровей странника Итаки,
А имя повторяли втрое чаще
Валлийского
Хозяина дорог,
Который как помазанник причащен.
Я улицы распял гвоздями смеха
И собирал в колоду масти окон.
Я нитью слов зашил души прореху
И обернул глаза в сарказма кокон.
Я каждый день в аренду прокаженным
Сдавал дворцы своих стихотворений.
И ни один, заразой пораженный,
Не смог убить ни кирпича строений.
Пускай толпой поэта проклянут,
Поэт всегда восстание и бунт.
Я взял надежды шарф и повязал
На шею, -
На шею замерзающего мира.
Когда с ресницы сорвалась слеза
Лишений,
Я был его единственным кумиром.
Я был его единственным поэтом,
Пускай никто из вас тогда не знал об этом.