Собираются в стаи, гроши опускают к грошу.
Пантеле́ймон-целитель, спаси, и я слово нарушу…
Я молиться начну и посты соблюдать, - я прошу.
Шерстяные платки крепко-накрепко спины стянули,
Рядом истово молят, спасения ищут от лих:
«Защити, уведи от беды, от увечья» - как пули,
Рикошетят слова по окладам икон дорогих.
Спят премудрые девы и вечные старцы под нимбом -
Светлый глянец на ликах, строга паутина морщин.
Прихожане с мольбой, умещенной в ладонях, - спасиБо...
Горе мыкаем мы, а лучина тревожно трещит.
Отгорожены миррой от мира, во внутреннем свете,
Сжав нательные крестики, волю вручив небесам,
Мы просили и ждали, но бог не помог, не ответил,
Потому что давно разучился творить чудеса.