Ветер над городом, словно дух лета шумел,
Молитвы читали люди в местном соборе,
День к вечеру шел, покинуть мир он хотел.
Народ торопился, толкался, бесцельно суетился,
И каждого здесь кто – то наверное ждал,
Никто из них с летом, увы, совсем не простился,
А ночью на город снег первый нежданно упал.
Забыв про прогнозы, и не дождавшись Покрова,
Зеленые листья лишь в ночь утратили цвет,
А утром народ обругал журналиста Смирнова,
За то, что вчера сказал: «Снега в городе нет».
Одевшись теплее, достав с верхних полок шапки,
По первому льду торопятся люди вновь,
А местный пес Шурик, обморозив передние лапки,
Мечтает узнать о том, что такое любовь.
Урчит в животе и озноб сквозь шерсть пробирает,
Взглядом голодным он молит встречных людей,
Никто и не видит, никто даже не знает,
Что бедный пес Шурик продрог до самых костей.
Лишь дети, игриво смеясь, восхваляют природу,
Для них ранний снег – уже почти Новый год,
Другие пьют чай на даче в такую погоду,
Иль у камина на даче гадают кроссворд.
Мир слишком занят, чтоб помнить о бедной собаке,
Все, кутаясь в шарфы, стараются руки согреть,
Лишь только старушка в тулупе на разваленной лавке
Не стала бесчестие пса равнодушно терпеть.
Кусок колбасы и ломоть белого хлеба
Бродяге снесла она в чашке с красным цветком,
Он, съев подаянье, радостно лаял в небо,
Старушка ушла, но вновь вернулась потом.
Пес ластился к ней, хвостом благодарно виляя,
Он лаял, сопел и у ног ее вскоре прилег,
Она говорит: «Ты что,.. затея пустая..
Домой не могу, дома дед у меня занемог».
И так каждый день они с ним вместе общались:
На лавке она, и он подле ног хлеб жевал;
Другие шутили, другие над ними смеялись,
А псу все равно, другого он не желал.
Однажды старушка три дня не кормила бродягу,
Из дома не шла, да и деда никто не видал,
Лишь только на пятый день, собрав всю отвагу,
Старушку старик в последний путь провожал.
Маленький гроб, прокрашенный плохо снаружи
Несли по двору, а за ними шла детвора,
Ноябрь стоял уж, и местные зимние стужи
Прогнали прочь незнакомцев всех со двора.
За гробом бежал рыжий пес, скрепив в себе силы,
В сугробах плутая, он мерзнул в холодном снегу,
Бежал за картузом, бежал до самой могилы,
Силы теряя последние в этом бегу.
И сердце собаки болело и ныло ужасно,
Последний луч света его жалкой жизни пропал,
И лаял, и выл он, но все это было напрасно,
Он подле могилы сырой, обессилев, упал.
Народ разошелся, но подле старушки остались
Два существа: старик и истерзанный пес.
И оба молчали, и оба с старушкой прощались,
Забыв про голод, про боль, ревматизм и хандроз.
Наутро их вместе нашли у могилы старушки,
На лавке был дед, а пес рыжий в ногах,
Под снегом они, как будто в зимней избушке,
И лишь фотография в старых дедовских руках.
Обоих нашли, и оба уже не дышали,
Один от мороза, другой – от сильной тоски,
Но обе души молились, и обе страдали
Сердцем живым, в мгновенье разорванным на куски.
Все тот же собор, все те же люди суетятся,
Но вместо цветов, покрытая снегом трава,
Куда – то бегут и вечно смерти боятся,
«Снега в городе нет» - все те же Смирнова слова.