и незнайкины сантики в лунном мешке не звякнут.
зимний сад на стекле надышал не дыша десант
новогодних валькирий с бутылками яда «вагнер».
оркестровая яма снежинок – медузных жал,
золотистых орехов на лапах мертвецких россыпь…
и текут в пузырёк «отпустить» по краям ножа
прошлогодние блики заката, дерьмо и розы.
пенопластово вспыхнет пена любимых, по
сабленитной верёвке идущих куда-то в тартар –
и осыплется на окосевший за праздник пол
в ожидании мятой метёлки «сегодня-завтра».
и ты выйдешь на снег, и он в щупальца схватит ряст,
и на твой чемоданишко плюнет в сердцах карманник…
нет, не так уж и холодно – даже земной матрац
потихоньку бинты срывает с песочных ранок.
но зачем-то играет в ежа циферблат-опал,
рукоять чемодана льдинкою руки режет...
а в гирлянде, кружась, миссис арктика и ямал
отключают от аппарата любви одежду.
ты выходишь на снег, чище снега, как лихо, наг,
наг, как провод к померкшим лампочкам досоветским –
мимозимний заблудивший архипелаг,
холостая пуля, что не коснётся детства.
зимний сад медуз, орехово-хвойный морг,
оленина в железной банке – как чуда лакмус…
загадать желание.
лечь под махровый мох.
ощутить под подушкой беременный прошлым кактус.
