Затихли шум и голоса, накрылся ночью лес.
На холм высокий серый волк с волчицею залез
Во тьме горят две пары глаз, слюна с клыков бежит.
И запах крови на листве, им головы кружит.
Забилось под кусты зверьё, испуганно лежит,
Лишь филин глазом колет ночь, да в темноту бурчит.
В лесной глуши чужую дрожь волк чувствует мгновенно.
Безжалостно коварен он и злобен откровенно
Лесной, звериною тропой короче вдвое путь ,
Но не всегда поспешный ход собой являет суть.
Здесь, средь чернеющих стволов, вздымая волоса,
Десятки чуждых голосов пугают седока.
Дрожат колени у коня, он вертится, храпит
И бедный юноша в седле ни жив - ни мёртв сидит.
Один в ночном лесу зачем, как ты попал сюда?
Погнал в поход тебя задор или печаль - нужда?
Да всё едино в этот час. Проехать бы скорей,
А дома поскорей забыть кошмар лесных страстей.
Торопит юноша коня, с молитвой на устах,
Но чует волчий запах конь, не слушает кнута
Луна поднялась над Землёй, вокруг всё озарив.
Задрались волчьи морды вверх, отчаянно завыв.
Вдруг разом уши напряглись, услышав храп коня.
Цепочкой ринулись с горы, кровь в венах горяча.
"Ну, пегий, что же ты застыл, иль жизнь недорога,
Ведь в этих сумрачных местах, страшнее нет врага.
Уж виден замок за мостом, там ждёт тебя покой.
Осталось сотни три шагов, давай скачи, не стой.
А дома принесут тебе и сена, и овса,
Пусть только мне твоя душа останется верна»
Угрозы, ласки, слёзы, крик - не слышит жеребец.
Он вертит головой назад, предчувствуя конец.
Как шпоры в шкуру не вонзай, не убедить его.
Сильнее крика и кнута - природное чутьё.
И вот сверкнув во тьме зрачком, явился лик волка.
Поднявшись резко на дыбы - конь сбросил седока.
Лесная мягкая трава взяла случайный дар,
Пытаясь в зарослях своих, злой отвести удар.
Но жертву не спасут, её нехитрые замки,
Уже крошатся под клыком на шее позвонки.
Рука прокушена насквозь, разорвана нога,
В борьбе лесная тишина уже не дорога.
Кураж и ужас, рык и стон, смешались в кутерьме,
Одновременно брань и пир свершаются во тьме.
Боль захлестнула, залила Надежды свет волной.
Обитель разума сдалась и жаждет Дух покой,
Что чувствует в последний миг кошмарного конца
И зверь, и гад, и человек под занавес Творца
.
Звенят наперебой в висках, набатом бубенцы.
И гонит судорога в путь предсмертные толчки.
Дыханье спёрто, сердце в мозг кровавый шлёт экстаз,
Дрожа, Отчаянье кричит, из сумасшедших глаз.
Застыл пред взором белый свет, весь мир вокруг оглох,
Кинжальный вопль перешёл на судорожный вздох.
Последний раз хрипит седок, распахнуты уста,
И отошёл беззвучно Дух - осталась плоть пуста.
Погасли звёзды и луна, не слышен шум реки
Прервали юной жизни ход, кровавые клыки.
Освободившись от тревог и тленной скорлупы,
Вознёсся Дух, на полотно Божественной тропы,
И видит, как в лесной глуши, ведёт свой хоровод,
Вокруг измятого «стола», счастливый волчий род.