Лена спускалась по лестнице. Страха она не испытывала. Любопытство и предчувствие чуда, охватившие после разговора с Мореной, окрыляли, но оказались обманчивыми. Ступени лестницы, по которой она шагала, резко обрывались у обшарпанной двери, самого что ни на есть казенного вида. Потянув дверь на себя, Лена вошла в темную комнату, с зарешеченными окнами, всю меблировку которой составляли лишь стол да стул. На стуле развалился молодой человек лет двадцати пяти. Он мог бы казаться симпатичным, если бы не набрякшие мешки под глазами и брезгливая складка у поджатых узких губ.
- Привет, - усмехнулся он при виде слегка ошарашенной неожиданным поворотом событий, девушки.
Лена подумала при этом, что ей удивительно везет на мужчин, которые вместо улыбок вечно ухмыляются.
- Привет, - согласилась она. Не в силах скрыть разочарования, грозившего обернуться раздражением, девушка нахмурилась. – Не затруднит ли вас рассказать, кто вы такой? Что здесь делаете? Ну, и заодно сообщить, что здесь делаю я?
Парень хохотнул, поднимаясь со стула.
- Как много вопросов. Ты хоть отдышалась бы с разбегу, что ли?
-Я не запыхалась.
- Хочешь торопиться? Изволь. Давай поторопимся. Пойдем.
- Куда? - девушка недоверчиво сделала шаг назад.
- На похороны твоего друга.
Дверь распахнулась. За дверью плескался дневной свет, казавшийся нестерпимо ярким. Молодой человек шагнул, было, по направлению к свету, но, заметив, что Лена не торопится следовать его примеру, в свой черед нахмурился:
-Ну и? – с вызовом бросил он. – Чего ждем?
Лена скрестила руки на груди.
- Ты не ответил, кто ты такой. И как тебя зовут.
- Это имеет такое большое значение?
- Конечно. С какой стати мне идти бог весть куда, да ещё бог знает, за кем?
- Ты шибко верующая, я погляжу, - покачав головой, фыркнул новый знакомый. – Ну, если ты настаиваешь, так и быть. Меня зовут Константин Егорович Петушенко. – Молодой человек отвесил шутовской поклон.
Пришел черед Лены иронично улыбаться:
- Петушенко, говоришь? Тебе удивительно идет твоя фамилия, ты об этом знаешь?
- Догадываюсь, - ворчливо отозвался Константин. – Ты удовлетворена. Мы может идти?
- Ну, идем, коль настаиваешь. - Лена резко остановилась, осененная неожиданной и неприятной догадкой. – Подожди! Ты сказал, тебя зовут Костей?
- Да. А что? Ты имеешь что-нибудь против?
- Нет, конечно, - машинально ответила девушка, с брезгливым любопытством внимательнее рассматривая стоящего перед ней человека. Уж не тот ли это самый Костя, который стал причиной разрыва Адама с его девушкой? Она его себе непонятно почему представляла рыжим. Но рыжим он не был. Ни капельки. – Идем.
Они шагнули вперед, в распахнутые настежь двери.
В следующее мгновение Лена не смогла сдержать крика, нос к носу столкнувшись с Сережиной матерью, выходящей из комнаты. На голове женщины была повязана черная траурная косынка. В потухших глазах светилось терпение и покорность судьбе. В руках она держала стопу тарелок и вилок.
Сережина мать прошла практически сквозь неё. Осознавать это было отвратительно и неприятно. Крадучись, Лена медленно заставила себя войти в зал, где скопилось довольно много народу. В руках люди держали мерцающие тонкие церковные свечи. Батюшка речитативом читал молитву, размахивая кадилом.
Тело Сережи лежало в гробу. Руки ему сложили крест на крест на груди, и накрыли «живыми помощами». Черная лента, испещренная желтыми словами, казалась на мраморно-белой коже неожиданно и неприятно яркой.
Лена отметила, что родственнички бывшего парня успели хорошенько набраться и даже переругаться между собой. В результате все дальнейшее мероприятия по захоронению бренных останков вызывало у неё серьезные опасения.
Двери в квартиру оказались узкими, и, потыкавшись с полчаса, ещё раз переругавшись, родственники решили вытаскивать гроб с телом через окно. С учетом того, что проживала семья покойничка на третьем этаже, - рискованное мероприятие. Лена с трудом удерживал смех, грозивший вырваться наружу. И гнев. Что же за нелепое такое создание – человек? Не жить, не умереть достойно не может.
Вслед за похоронной процессией девушка в сопровождении Кости, двигающимся за ней подобно тени, вышла на улицу. Видеть привычную, настоящую улицу родного города оказалось болезненным и одновременно сладким. Здесь с момента её смерти, видимо, не прошло и трое суток. Там же, в туманах, уместилась целая вечность.
- Как все это грустно, - с нарочитой печалью вздохнул Костя. - Знаешь, в древности покойников, которых считали «недобрыми», заложными, то есть обладающими возможностью вернуться к живым и бедокурить, подъедая родственничков, выносили не в дверь, а в окно, - хмыкнул Костя. – Считалось, что так душа будет сбита с толку и отыскать дорогу назад не сможет. Теперь вот обычаи не помнят. А исполнять вынуждены.
Лена, отвернулась, ничего не ответив.
Несчастного Серегу, наконец, спустили на землю, трагикомедия грозила приблизиться к концу. С гроба сняли длинные веревки, которыми оплели его перед тем, как спускать из окна.
Вот ведь тоже, глупые люди! Ну, нельзя, что ли, было сначала дверь измерить, а потом уже гроб заказывать?
Но посмотрев в сторону Серегиных родителей, Лена со вздохом призналась самой себе, что нельзя. Некому было измерять. Мать - убита горем. Отец - водкой. Смотреть на папашу мертвеца было до тошноты противно. Ещё немного и, забыв, по какому поводу пьянка, он, чего доброго, во все горло начнем горланить: «Во саду ли, в огороде».
До кладбища ехали долго, дорога пролегала через весь город. Маленький автобус трясся на ухабистых, разбитых дорогах. Лена, наблюдая в окно, как на мокрую стылую землю сыпется крупяная, похожая на манку, белая морозь, думала о том, что странная эта все-таки штука – жизнь. Зачинается от слияния спермы с яйцеклеткой, которые, как ни крути, весьма неприятная, похожая на тягучие сопли, смесь. Появляется в дерьме, среди крови, сукровицы и истошных материнских криков. И заканчивается вот так. Сопровождают тебя в последнюю дорогу равнодушные люди, которым до того, как и где тебя закопают, особо и дело-то нет. Лишь бы водку налили. И закусь дали.
А что в промежутке? - так тут у всех по-разному бывает. Но чаще всего, - ничего особенно хорошего.
Лена поежилась. При мысли, что, может быть, через несколько дней также придется сопровождать другой гроб, в котором будет лежать уже её собственное тело, на душе стало совсем тоскливо и пакостно.
Зачем он сюда притащил её, этот Костя, елки зеленые?!
Когда автобус снова остановился, мертвые поплелись вслед за живыми по огромному кладбищу.
«Тут людей лежит больше, чем в живых осталось», - промелькнула мысль.
«По улицам оставленной Москвы
Поеду я. И поплететесь вы», - не кстати всплыла в памяти строка цветаевского стихотворения:
«И ничего не надобно отныне
Богоприставленной боярыне Марине».
После последнего прощания гроб заколотили с глухим, неприятным звуком. Яма, в которую полагалось опустить тело, была глубокой. На дне её скопилась вода. Гроб опустили. Потом закопали. Вот и все.
Был человек. С его, - пусть маленькими, - но желаниями. Пусть нелепыми, - но мечтами. Со свойственным только ему видением мира. Что-то в нем боролось, что-то таилось, что-то могло случиться. Но теперь не случится никогда. Потому что человека нет. Все, - его прошлое и возможное будущее, - смешалось с грязной водой, в которой плескались холодные кусочки грязного льда.
Вот так все заканчивается? В сырой грязи? Ради этого мы столько боремся и страдаем, любим, ненавидим, учимся, прощаем? Чтобы в конечном итоге тебя завалили глиняной землей, расползающейся мерзкой кашеобразной жижей, в которую и наступить-то мерзко?
«Рожденный из праха
Да будешь ты прахом!», - пронеслось в голове очередное четверостишие. Кажется, автором сего творения был Гумилев? А впрочем, какая разница?
Живые, забросав могилу сырой стылой землей, встали в кружок, на перекур. На ветру сигареты никак не хотели заниматься. Ветер гасил огонек прежде, чем он успевал зацепиться за тонкую папиросную бумагу и закапаться в табачную стружку.
Вереница похоронной процессии потянулась к кладбищенскому выходу. Водитель автобуса, в оранжевых резиновых сапогах устрашающего вида и стеганой телогрейке, недоброжелательно поглядывал на плетущихся с кладбища людей, а затем выразительно косился на наручные часы.
Живые двигались быстро, потому что успели изрядно замерзнуть. Мертвым холод был больше не страшен.
- Не спеши, - окликнул Лену новый спутник, когда она направилась, было, к автобусу. – Нам назад возвращаться не надо.
Лена нахмурилась. Ей показалось, что среди других лиц она различила два хорошо знакомых: Танюшкино и, как ни удивительно, Мишкино. Этот-то что здесь делает? Они с Сережей и знакомы не были. Хотелось побыть в мире живых подольше; посмотреть, возможно, в последний раз на тех, кого знала, любила. Или могла бы любить.
Костя решительно взял девушку под локоток:
- Нам пора уходить. Не уйдем сами, заставят.
- Кто?
- А вот этого тебе лучше не знать. Просто поверь мне на слово. Ладно?
А что ещё ей оставалось делать?
Подавив вздох, Лена вновь покорно последовала за ним, шагнув в одну из вспыхнувших ярким зеленым огнем, могил. Свет больно резанул по глазам и погас. Лена с Костей стояли в комнате, в которой познакомились пару часов назад, будто и с места не двигались. Правда, за столом теперь сидел не Костя, а новая фигура. На сей раз в милицейской форме.
Что за дурной сон? Почему она, словно мартовский заяц, скачет с места на места, окруженная нелепыми декорациями и событиями? Что за бред?!
Человек в милицейской форме поздоровавшись с Костей, представился Лене как Алексей Владимирович.
- Присаживайтесь, молодые люди, - пробурчал сыгравший в ящик страж порядка. – Нам, судя по всему, предстоит довольно длительная беседа. Вы, наверное, уже догадались, девушка, что мы ждали вас?
- Похоже, все в этой большой палате номер шесть меня ждали, ждали и дождались, - буркнула Лена себе под нос, и добавила, уже громче. - Чем вам могу быть полезной?
- Сейчас поймешь, - ухмыльнулся следователь, кладя перед Леной на стол большую алую папку. В скоросшивателе хранилась целая кипа документов.
- Что это? – недоуменно спросила Лена.
- Читать умеешь, судя по всему, - рыкнул Костя. – Вот и давай, читай.
Дрожащими пальцами девушка распахнула папку. Мелким, резким, хорошо разборчивым подчерком, на бумаге было написано:
«13 февраля 1976 года. Самоубийство девушки путем удушения, Карпенко Наталии Дмитриевны, 21 год.
28 июня 1976 года. Самоубийство юноши, вскрыл вены. Левин Адам Львович, 21 год.
30 июня 1976 года. Смерть мужчины. Алексей Владимирович Маликов, 43 года. Причина смерти: инфаркт миокарда.
5 июля 1976 года. Смерть женщины, Левиной Альбины Виссарионовны, 1933 года рождения. Причина смерти: самоубийство, отравление.
28 июля 1978 года. Смерть мужчины, Левина Льва Александровича 1930 года рождения. Причина смерти: двустороннее воспаление, отек легких, осложнения ОРВИ.
31 января 1982 года. Смерть молодого мужчины, Петушенко Константина Павловича, 1954 года рождения, 04.35 по московскому времени. Причина смерти: алкогольная интоксикация.
5 мая 1985 года. Смерть молодой женщины, Кириенко Елена Константиновны, 1966 года рождения. 04.35 по московскому времени. Причина: самоубийство, путем вскрытия вен.
18 июня 1988 года. Смерть молодой женщины, Елисеева Елена Александровна, 1969 года рождения, 05.15 по московскому времени. Причина смерти: самоубийство, путем вскрытия вен.
20 июля 1991 год. Смерть молодой женщины, Борзова Елена Николаевна, 1972 года рождения, 05.40 по московскому времени. Причина смерти: самоубийство, путем вскрытия вен.
13 августа 1993 года. Смерть молодой женщины, Величко Елена Искандеровны, 1975 года рождения, 04.15 по московскому времени. Причина смерти: алкогольная интоксикация.
4 октября 1996 года. Смерть молодого человека, Нечепаренко Сергей Петрович, 1977 года рождения. Причина смерти не установлена.
5 октября 1996 года. Смерть молодой женщины, Лазоревой Елены Олеговны. – У Лены все поплыло перед глазами. Она знала, что прочтет уже до того, как глаза побежали по строчкам, а буквы сложились в слова: - 1977 года рождения, 05.30 по московскому времени. Причина смерти: самоубийство, путем вскрытия вен.
- Я себя не убивала! - прошипела Лена, отшвыривая с коленок скоросшиватель.
- И все другие, до тебя, тоже. Как и тебе, им помогли. Они, ты, мы, - все только жертвы. Понимаешь?
- Жертвы кого? – раздраженно мотнула головой Лена. - Адама?
- Не совсем так. Адам в этой партии прошел в дамки. Но он, как и мы, тоже всего лишь пешка в чужой игре, – ероша волосы, Костя сидел верхом на стуле, и Лена почему-то смутилась под его пристальным взглядом. А ведь хорош собой, сукин сын, надежда сгинувшего комсомола. - Смотри, что, получается, - продолжал Костя. - В 76-м первое самоубийство. Наташка, дурочка, сиганула в петлю. Затем Адам вскрыл себе вены. У нас есть все основания считать, что сделал он это добровольно. После Адама погиб наш бравый охранник порядка. Алексей утверждает, что его не убивали, но когда он увидел, как из ванной выходит окровавленный парень, чью смерть он зафиксировал три дня назад, и с чьих похорон только что вернулся, сердце его совершило сальто-мортале и привет! Вот результат. – Лена проследила за жестом руки оратора и увидела сокрушенную физиономию следователя. – Потом, один за другим сгинули оба родителя Адама. Смерть матери от него не зависела, я в этом уверен. Я знаю, что Адам её просто боготворил. Ни живой, не мертвый вредить матери Адам ни за что бы не стал. А вот папашу прикончил бы с удовольствием. Возможно, так и сделал, но мы знать этого не можем.
Что касается меня, то Адам убил меня, целенаправленно и прицельно, как если бы нажал на курок пистолета. Это факт. А дальше и вовсе интересно, - с азартом Костя схватил бумажку и начал выводить имена и цифры. Потом бросил исписанную бумаженцию девушке на колени.
Лена прочла:
«Кириенко Елена (1966-1985) – 19 лет – май.
Елисеева Елена (1969-1988) – 19 лет – июнь.
Борзовой Елены (1972-1991) – 19 лет – июль.
Величко Елена (1975 – 1994) - 19 лет – август.
Нечепаренко Сергей (1977-1996) – 19 лет – октябрь
Лазорева Елена (1977 -1996) – 19 лет – октябрь.
Следователь с Костей обменялись заговорщицкими взглядами.
- Какой вывод я должна из этого сделать? - не без вызова вскинула подбородок девушка.
- Следующая жертва должна была умереть в сентябре. Сбой произошел на целый месяц!
- Зато в октябре было две жертвы, вместо одной, - возразила Лена, выдерживая тяжелый Костин взгляд. Она не смогла удержать тяжелого вздоха. - Вы хотите сказать, что все люди в списке, - все они жертвы Адама? Не может этого быть.
- Почему? – удивленно поднял брови следователь.
- Но зачем? – почти в отчаянии всплеснула руками девушка. – Зачем ему все это было нужно? Он что, - призрак-маньяк?
- Он не маньяк, - пожал плечами Костя. – Просто что-то или кто-то заставляло его действовать подобным образом.
Лена по очереди заглянула мужчинам в глаза:
- Вы верите в это?
Следователь хмыкнул:
- В факты, подруга, не верят. Они либо есть, либо нет. И если факты есть, их сопоставляют, анализируют, синтезируют, по ним делают выводы. Адам виновен. Это я тебе, как профессионал, говорю. Задачка сходится вплоть до мелочей. Что скажите, а?
Следователь потер покрытый короткой жесткой щетиной, подбородок. Жест получился одновременно задумчивый и усталый.
- Доказать мы ничего не сможем. А вот предотвратить очередную жертву нам по силам. Теперь, если не упустим шанс, все должно получиться. Сражаться нам придется именно с Адамом, как воплотившим в себе Древнее Зло.
- Но он не настоящий враг, он – подставное лицо. - Попыталась заикнуться Лена. - Не следует забывать, что в чем-то он тоже всего лишь жертва!
Мужчины ответили ей саркастическими взглядами и сардоническими ухмылками.
- Это как посмотреть, - пожал плечами Костя.
Следователь постучал пальцами по столешнице:
- Зло понятие абстрактное, пока не обретает носителя. А в данном случае носителем является наш драгоценный Левин, как ни крути. Но давайте обо всем по порядку, так проще.
Вот что нам тут с Костей удалось накопать. Зло зародилось в земле, на том самом месте, где в 1956 году построили дом. Такие места позже станут называть геопатогенными. Они представляют собой некий разлом в пространстве, через которое, словно черный туман, зло проникает и распространяется дальше.
Разлом образовался давно, около шестисот лет назад, после масштабного сражения между славянскими и татаро-монгольскими племенами. Историками потасовка не зафиксирована, так как для Руси в целом большого значения не имела. Общим числом, считая мирных жителей, врагов и защитников там полегло около тысячи человек. Кое-кого местные племена, похоронили. Кто-то так и истлел поверх земли. Мордвины, в большинстве своем именно их племена заселяли край, стали там же хоронить своих умерших. Так образовалось кладбище.
В 1635 году, когда начали строили Тамбовскую крепость на берегах рек Цны и Студенца, кладбище перенесли в другое место. Не прошло и сотни лет, как люди забыли о местах захоронения предков.
Забыли люди. Не забыла земля.
В 1954 году на пересечении улиц, которые ты знаешь как Советскую и Чичканово, начали закладывать фундамент пятиэтажного дома. Многоэтажный дом в центре города изначально предназначался для городской элиты. Проект предусматривал наличия в доме газа, водопровода, отопления, что по тем временам было для жителей полудеревенского городка воплощением комфорта. Среди малорослых домиков, окружающих со всех сторон, дом смотрелся величавым исполином. Правда, молния, как известно бьет, в самую высокую точку. Но людскому взгляду не дано было видеть тучи, что медленно сгущались над стенами «сталинки».
Под домом был прорыт длинный глубокий тоннель, от которого вправо и влево, параллельно улице Советской, отходили длинные коридоры, официально обозначенные, как бомбоубежища. Прорывая тоннели, люди потревожили спящее чудовище. Темная энергия, дремавшая до поры до времени в земле, получила возможность свободно гулять по полому пространству, питаясь страхом и негативными эмоциями, разрастаться, подобно злокачественной опухоли, поднимаясь выше. Поначалу слабая, она начала набирать силу.
Не прошло и пяти лет, как на жителей, будто из рога изобилия, посыпались неприятности. Жившие в доме люди буквально ходили по Злу, как по камням. И оно не могло не отравлять их. Прежде трезвые мужчины становились заядлыми алкоголиками. Прежде верные жены пускались во все тяжкие. Вскоре почти в каждой квартире кого-то посадили. У детей здоровых и, казалось бы, благополучных родителей, находили признаки различных психических расстройств, чаще всего – шизофрении. Люди, едва перешагнувшие шестидесятилетний рубеж, тоже теряли психическое равновесие, уверено утверждая, что стены их квартиры сами собой разъезжаются, и оттуда лезут черти.
За сорок с лишним лет произошло более ста несчастных случаев, убийств и самоубийств.
Конечно, местные жители замечали, что в доме нечисто. Но вслух никогда об этом не говорили.
Самым «нечистым» местом был подвал. В доме не возможно было встретить человека, кому что-нибудь, да не померещилось. Кому-то виделись горящие желтые глаза; кто-то, поднимаясь по лестнице, слышал за собой тяжелые шаги или иные странные звуки: как если бы кто-то, пытаясь преследовать, когтями царапал по стенам и стеклам, отделяющих его от вожделенной жертвы. Почти все чувствовали тяжелый удушливый запах падали. Почти всех жителей по ночам преследовали кошмары, в которых мертвые преследовали живых.
Кое-кто из жителей пытался избавиться от напасти, советуясь с деревенскими знахарками, кто-то тайком, рискуя партийный билетом, приглашал батюшку. Всплески сверхъестественного затихали на время. Потом все начинало повторяться.
В 1963 году в доме была устроена облава на одну из самых опасных шаек того времени. «Воры в законе» больше недели прятались в подвальных переходах, пока их не накрыли следователи НКВД. Тогда носиться с преступными элементами было не в моде. Из пятнадцати «воров» тринадцать «закрыли». Перестреляли почти всех, кроме «языка».
Трупы убитых преступников погрузили в воронок. На том история в физическом мире и закончилась.
Между тем на тонком плане Черные получили жертву как раз нужным числом. В эзотерике число тринадцать всегда считалось числом перехода. Жертвоприношение полностью открыло портал между мирами. Темное Зло получило возможность напрямую влиять на ход вещей в срединном мире. Получило доступ к тому, что столь высоко ценится всеми Демонами, - к человеческой жизненной энергии.
Ну а теперь от предыстории переходим к части, непосредственно касающейся всех нас.
Адам стал Темным Ключом в тот момент, когда, отворил себе вены. Но все ещё можно было бы исправить! Если бы уже за границей жизни, осознанно и преднамеренно он не заключил договора с Демонами. По условиям договора он должен приносить в жертву демонам человеческие жизни. Демоны, в свою очередь, поддерживали его жилище, не давая тому растаять в небытие, поддерживая искусственное подобие жизни. Таким образом, каждая из сторон, получала возможность связи со срединным миром, всегда вожделенным для не-живых.
Двадцать лет все были довольны. Кроме тех, конечно, кому приходилось умирать.
- Откуда вы все это взяли?
- Большую часть информации нам предоставили с верхних инстанций. Всегда и всюду есть те, кто выше, - проинструктировал Лену следователь.
- Что ж, предыстория кажется ясной. Но к чему она нам?
- А к тому, что никто из жертв не сможет уйти из Междумирья, пока Адам не сгинет! – Яростно процедил сквозь зубы Костя.
- И с верхних инстанций нам сказали, что ты можешь этому поспособствовать, - заискивающе улыбнулся Алексей Владимирович.
- Ты, кстати сказать, в этом заинтересована не меньше других, - снова подал голос Костя.
Как же он раздражал Лену! Как бы она хотела никогда не видеть этого чертова дома, Адама, и прочую нежить! Как же она всех ненавидела!
Морена велела узнать правду. И теперь Лена её знала. Её использовали, как и других. Лена не была ни в чем избранной. Лена была обычная жертвенная овечка на заклании. Да ещё и не в единственном числе, а аж пятая по счету.
От этого было горько. Если бы она хотя бы была единственной, кого он убил, глупо, необъяснимо глупо! – но ей так было бы легче.
Такой прекрасный лик!
Такая черная суть.
Любила Лена Адама? Или только его лживую пленительную оболочку, ореол таинственности? Его холодность и непостижимость? Была ли её любовь к призраку столь призрачной, как все в белом мороке туманов?
Любила ли? Разве зло можно любить? Когда не сомневаешься, что оно по- настоящему, по правде - зло? Не маска? Не выпендреж? Нет. Не возможно.
Но Лена по-прежнему верила, что любит Адама. Любовь её неразрывно, тесно сплелась с ненавистью, пропитавшись горечью, разочарованием и злобой. Любовь её стала ядовитой, как тропические цветы, прекрасные, но смертоносные.
Как говорил Роберт? «Врагов себе мы чаще всего творим собственным руками».
Адам выковал себе убийцу, чья рука в решающий момент не дрогнет. Во имя всех тех, кого он обольстил и уничтожил. Во имя тех, кто ещё может попасть с ту же паутину. Во имя его самого. Потому что, любя его, Лена не позволит ему совершить еще большее зло, чем он уже сотворил.
- Что ж, - сказала она вслух мужчинам, ждущим от неё ответа. – Я сделаю все, что смогу. Больше обещать не стану.
- Отправь его душу в Ад! – яростно крикнул Костя, и глаза его при этом полыхнули. Чем? Яростью или страстью?
Лена отвернулась, стараясь скрыть охватившее её отвращение. Оказывается, страсть другой женщины к объекту твоей любви не самая худшая вещь на свете. По сравнению со страстью привлекательного мужчины к тому, кого ты хочешь сама.
- Жаль, что тебя я не могу прихватить с собой. Было бы приятно видеть вас в Аду вместе! - Зло прошипела Лена, отворяя дверь и делая шаг вперед, в неизвестность. В Междумирье невозможно было угадать, куда ведет очередная дверь.
Лена от всей души надеялась никогда не слышать и не видеть двух «чеширских котов», противных ей до глубины души. И почти с надежной устремлялась к Пиковой Даме.