Призрачная любовь Глава 3 Спиритический сеанс (Кладовка (проза, не вошедшая в рубрики))

Выбравшись из теплой  ванной в  коридор, полный теней и  холодных сквозняков, Лена почувствовала, как липкий, необъяснимый, иррациональный страх заструился по позвоночнику, оставляя на коже мелкую россыпь мурашек.
Когда  успело так стемнеть? Стрелки на часах, показывали  половину девятого -   по-летнему совсем  день. Монотонно  долбили  дождевые капли по  оконному стеклу. Как ни странно, звук, что  прежде   всегда действовал на Лену успокаивающе, теперь тревожил, даже  раздражал.
Далекая  серебристая зарница выхватила  белый квадрат календаря на стене, повествующего о том, что на дворе  стоит 20 июня 1996 года.   Гроза ушла на восток. Глухие раскаты грома доносились   издалека.
Вот стол. Вот стул. Квадрат окна.  Все как всегда. Все так, как   должно быть. Не считая того, что сердце  в груди бьется короткими, резкими точками. Да хочется бежать прочь со всех ног.
«Причина моего страха проста, - сказа себе Лена за неимением лучшего собеседника. – Незнакомое место. Ненавистная гроза. Да ещё и этот дневник, -  будь он не ладен».
Хотя, если подумать,  - ничего страшного,  в  дневнике  ведь не было? Да речь в нем шла о  весьма неприятных событиях. Откровенно смаковались грязные подробности о (если Лена всё правильно поняла)  однополых и даже кровосмесительных связях. Противно, спору нет. Но ведь не страшно?
Почему же тогда от  простой общей тетради в клеточку, лежащей в коридоре на подзеркальнике,  расходятся волны  удушливого липкого страха? Почему рукописный текст, подобно нечистым потокам воды, распространяет вокруг себя заразу?
За окном опять прогрохотало. Раскатисто и басовито.  Гроза,  развернувшись, возвращалась. Но Лена твердо решила сбежать, не смотря ни на что.  Пусть даже бежать придется под проливным дождем и  каскадом сверкающих молний, бьющим  под ноги.
Если бы ещё  вчера кто-то сказал, что в разгар грозы она, Елена Лазорева,  в твердой памяти (о здравом уме вопрос, судя по всему, не стоит),  решится выйти на улицу,  - Лена бы только покрутила пальцем у виска, намекая на то, что  человек этот  просто не совсем в себе. И вот она, вопреки доводам рассудка, торопиться выбраться в обезумевшее за окном пространство.
Причем,  по-детски страшась поворачиваться к темноте спиной.
Чего она боится? Буки из шифоньера?
       Очередная вспышка синего потустороннего света заставила девушку  кинуться к двери, на ходу надвигая  на ноги босоножки.  Поспешно хлопнув дверью, она опрометью сбежала вниз, старательно избегая глядеть на ту  часть лестницы, что поднималась  вверх, на чердак. Пулей, пролетев четыре пролета,  Лена с облегчением выбралась из мрачного подъезда на умытый  и одновременно исхлестанный дождем, двор.
Но тут:
«Выключила ли я воду и колонку?  - всплыла мерзкая мыслишка.
Ноги  налились свинцом и грозили подогнуться. Лена не могла вспомнить, сколько не старалась.
  От мысли, что  снова придется  подниматься под синие всполохи молнии,  снова идти мимо  призрачной лестницы на чердак, Лена почувствовала, что её сейчас вот-вот вырвет. Или она  упадет в обморок. Или просто наплюет на все, и не станет ничего проверять. Потому что, ну, не в силах она  войти в  проклятую квартиру и пройти её от двери до двери.
За то время, пока её не было, «бука»  вполне был способен вылезти.
Девушка стояла и смотрела, как капли выбивают рябь по лужам, как  стучат по рыжим, полинявшим стенам дома,  как мочалят ветки высоких старых тополей. И не могла   двинуться с места.
Конечно, чем иным мог для неё обернуться подарок Олега, как  не злым  непрекращающимся кошмаром?  
Когда  Лена, наконец, добралась до своего  дому, с неё лило в три ручья.
Марина только ахнула, увидев дочь:
- Ты сошла с ума?
- Точное наблюдение, - шмыгнула носом Лена в ответ.
-  Ты что вытворяешь? Почему шатаешься под проливным дождем, да ещё и без  зонтика?! Ты же можешь простудиться!  - заволновалась мать.
- Ага. Сумасшедшая и сопатая, вот какая я буду, -  постаралась Лена подвести итог их краткому диалогу.
- Немедленно  - в ванную!  Потом переоденься в теплый халат. Я пока приготовлю  чай.
- Лучше сделай кофе, - буркнула Лена, чихнув. И хлюпнув носом.  
После чего  побрела в ванну. Исполнять распоряжение матери. Наверное, она  будет очень, очень чистой:  долгая ванна, холодный душ, горячий душ! Останется ли на ней кожа?
И в самом ли деле она выключила  эту проклятую колонку? Теперь думать об этом было поздно.
Горячий кофе бодрил. В стенах родного дома страхи отступали и казались чистым  ребячеством.  
- Почему ты не осталась там ночевать?  - спросила мать.
- Я у себя-то дома никогда одна не ночевала, - парировала девушка
Марина улыбнулась:
- Испугалась?
- Ага.
Гроза прошла.  Рядом с матерью мир снова стал безопасным.
- Мам,  - неожиданно для себя спросила Лен, - а ты Олега ещё любишь?
Мать вздохнула, покачав головой:
- Не знаю. Помню,  когда-то очень сильно его любила. После нашего с ним  разрыва очень переживала, просто извелась вся.  Как же я тогда ненавидела их обоих:  и отца твоего, и его полюбовницу.  Ненависть это, понятное дело, была оборотной стороной любви. Спрятавшись за ней, я все ждала, когда же Олег, наконец,  одумается. И вернется.  – Голос матери звучал обыденно. Руки мелькали над столом, готовя бутерброды с колбасой и с сыром, разливая кипяток по чашкам. – А  потом поняла: не одумается он никогда. И не вернётся.  – Марина поставила чайник обратно на плиту и села напротив. -  Вот тогда-то я и перестала его ненавидеть. Просто стала жить дальше. Если бы  моя жизнь сложилась бы по-другому,  встретила бы я подходящего человека, то давно бы, наверное,  забыла о твоем отце. Будь у меня хотя бы дело, приносящее доход, позволяющий содержать тебя и себя так, как хотелось бы. Да я бы его тогда на порог к нам не пустила!  А так, сравнишь, чего добилась в жизни сама с тем, чего достиг твой беспринципный папаша, и от злости так кого-нибудь и покусала бы.  Олег, он для меня как проигранная партия, понимаешь? Всегда чертенок подзуживает отыграться.  Так что,  пусть ходит. Пусть денежкой с тобой делиться. С паршивой овцы, как говориться, шерсти клок. Вот, он квартиру тебе подарил. Разве не хорошо?
- Кто знает? – шмыгнула носом Лена.  – От добра  - добра не ищут, а от зла добра не жди.
- Философов ты мой, - покачала головой мать, взлохматив ей волосы на затылке.  
- Он пустой, мам, - с горечью выдавила из себя Лена. - Ничего, кроме шума,  он  дать не сможет. И  подарки его, такие же, как он сам -    пустые,  ядовитые.  Не нравится он мне.
- Бывают  люди и похуже.
- Может, и бывают, - согласилась Лена. -  Только ко мне они не лезут. И мне до них дела нет.
- Как у тебя дела с Серёжей?  -  спросила мать, чтобы сменить тему.
Лена сделала несколько глотков. Кофе остыл. Девушка поморщилась:
- Да обычно.  Убиваем вместе время, которое друг без друга могли  бы  провести гораздо интереснее. И с большей пользой.
  - С этим мальчиком тебя никто встречаться не заставляет, - почти возмутилась мать. -  Не хочешь, зачем это делаешь? Зачем парню голову морочишь? Он ведь не кукла, чтобы в него играть. Не понимаю я тебя, Лена. Совсем.
- Я его сегодня прогоняю, а завтра  …завтра,  вдруг, пойму, что это была любовь моей жизни?  - глаза у девочки стали большие и печальные. - Что я тогда буду делать?
Марина прищурилась, внимательно рассматривая свое чадо:
- Ты шутишь или серьезно?
Лена тряхнула головой:
- Да сама я не пойму, мам. Вроде как серьезно.
Марина нахмурилась.
- Ты всегда говоришь чепуху. И в кого ты такая уродилась?
- В енота.
- А я склонна думать, что в дикобраза. Сплошные колючки.
Лена ласково улыбнулась матери. Как же приятно было  чувствовать себя в тепле и безопасности, окруженной любовью и заботой. И как же Лена любила это чувство.  Ощущение того, что все в мире складывается, так,  как должно: предсказуемо и надежно.  
Потянувшись, девушка поднялась из-за стола:
- Ну, ладно, спокойной ночи,  мамочка. Я  пойду, - чмокнула Лена Марину в щеку на прощание. – Завтра рано вставать.
- У тебя, кажется, назавтра экзамен намечается?
  -  Ну да.
- Ты все выучила?
- Все выучить, как известно, невозможно. Всего, подозреваю,  сами преподы  не знают. Иначе лекции по бумажкам не читали бы.
- Только попробуй сдать экзамен на тройку, - не страшно пригрозила мать   вслед. Не уточняя, впрочем,  чем  грозит такое положение дел.
Нырнув в кровать, девушка  все-таки прихватила с собой  умную книгу. Для профилактики нелепым страхам. Да и вовсе не вредно было немного освежить в памяти материал. С сей благой целью,  Лена раскрыла учебник на заложенной закладкой странице:
«Кровь. Жидкая субстанция организма, состоящая из плазмы, красных и белых телец, гемиглобина, переносящего кислород ко всем клеткам  и тканям организма, - провозглашали строки. - Кровь несет питательные вещества,  уносит продукта метаболизма. Кровь протекает под нашей кожей, разделяясь на  два русла»…
Строчки, утратили печатную четкость. Буквы затанцевали,  вытягиваясь, принимая  изящный, чуть наклонный  витиеватый вид:
«Волны качают  меня, расступаясь под тяжестью  тела. Принимая в огромную колыбель, в ледяные объятия. Меня больше ничто не тревожит,  не беспокоит. Я знаю, я чувствую, я ощущаю себя мертвым».
Сон окончательно сморил Лену.
Книжка выскользнула из рук.
Во сне она вновь очутилась перед закрытой дверью квартиры, из которой сбежала тремя часами раньше. В руках Лена держала кожаную сумку на  мягкой подкладке,  -  той самой подкладке, что, с одной стороны делает  любую, самую маленькую  дамскую сумочку вместилищем огромного количества вещей, позволяя засунуть туда даже слона.  Но, с другой стороны,  благодаря тем же самым качествам мягкой подкладки,  все  попытки отыскать что-то в  сумочном чреве, обречены на поражение.  
Когда Лене, вопреки всему, все же удалось ухватить кончиками мокрых, непослушных пальцев ключи, дверь распахнулась сама собой. За ней, как и полагалось,  лежал коридор, освещенный загадочным  мерцающим неровным светом, порожденным восковыми свечами, выглядывающими из канделябров.
За рифленой поверхностью двустворчатой  двери, ведущий в зал,  проглядывался человеческий силуэт. Он как-то странно дергался, будто марионетка, исполняющая модерновый танец. То,  ломался  под острым углом, так, что казалось, кости вылетят из суставов; то плавно кружился на месте.
Музыки не было. Фигура танцевала в тишине.
Не задерживаясь, Лена прошла вперед, дальше по коридору,  к  ванной.    У входа  она остановилась, заворожено глядя в щель между полом и дверью. Щель была заполнена  чарующим,  привлекающим внимание,  зеленоватым сиянием. Свет  был  необычно красивым!
- Не ходи туда, - проговорил  голос.  
Лена пожала плечами.  
Она никого не обязана слушать в своем собственном доме!  К тому же, она  просто не сможет удержаться от искушения узнать, что способно так ярко и желанно светиться?
Лена распахнула дверь, потянув на себя.
В первый момент  между всполохами зелени  невозможно было ничего рассмотреть.  Свет клубился будто пар, больно ударяя по глазам. Когда же видимость прояснилась, Лена увидела перед собой   ванну,  наполненную тёмной, густой и вязкой, как смола, кровью.  Скользкие ошметки, плавающие в ней,  будто кусок мяса в наваристом супе, были ни чем иным, как измельченными человеческими внутренностями, превращенными в осклизлые лохмотья,  вперемешку с человеческими экскрементами.
Лена отшатнулась назад и наткнулась спиной на кого-то, кто, воспользовавшись ситуацией, крепко обнял девушку за плечи,  удерживая на месте. Этот кто-то зашипел недобрым, сипящим голосом:
- Не входи сюда. Пожалеешь… - голос перешел в предсмертный хрип.
Вид разлагающихся мокнущих пальцев, удерживающих её за предплечья, привел девушку в состояние парализующего ужаса, граничащего с потерей разума.  Да и как было не ужаснуться тому,  что на её белую чистую кожу  стекала мерзкая,  гнилостная плоть?!
Лена проснулась, разбуженная собственным криком.  
Из абажура лампы  тускло светила лампочка, рассеивая вокруг себя мягкий  ровный свет,  что легко скользил вдоль дивана, похожего на  уютно свернувшееся животное, трепетал на шторах, заставлял блестеть полировку комода и стола.
На крик вбежала мать:
- Что случилось?!
- Мне приснился кошмар, - ответила Лена, зарываясь в простыню, будто искала защиты.
- Ты кричала так, я думала, у меня сердце остановится, - недовольно буркнула Марина.  - Побыть с тобой?
- Да. Как  все-таки хорошо, что я не осталась ночевать в том чертовом доме!  - Лена поежилась. - У меня бы, наверное, к утру  был инфаркт.
Утром Лена мужественно выдержала пристальный материнский взгляд:
- Хорошо себя чувствуешь?  - поинтересовалась Марина,  наблюдая, как Лена вяло ковыряет вилкой в тарелке с яичницей. -  У тебя блёклый вид.
-  Перед экзаменом  нервничаю, - отмахнулась девушка.
Лена опаздывала.
Когда  она, наконец, явилась на остановку, Серега  нервно докуривал четвертую сигарету. И был злой, как черт:  
- Ты хотя бы раз в жизни, ну, скажем,  в порядке исключения, просто для разнообразия, -  можешь прийти вовремя? – Недовольно буркнул парень, когда Лена  брала его под руку.  
- Прости, зая,  я проспала. Вчера до полночи  анатомию учила, - оправдывалась Лена.
Спустя полтора часа она называла номер доставшегося  по кону билета.  Усевшись за парту, пробежала глазами оба вопроса. Первый касался кровеносной системы, второй  - строения клеток. И тот, и другой Лена знала на зубок. За Серегу она тоже  не волновалась. У того были заготовлены «бомбы». Стащив пару дней назад в секретариате проштампованные листы, Серега заранее заготовил  ответы на все билеты. Теперь осталось только воспользоваться случаем и поменять местами пустой  лист на исписанный.  Зная Серегу, в успехе предприятия никто не сомневался.
А вот подружка-Танюшка сидевшая на соседнем ряду, то и дело делала большие глаза и гневно посматривала на  сосредоточенно готовящихся к ответу друзей. Готовить «шпоры» ей всегда было лень,  учить что-то -  и подавно. В результате такой политики для Танюшки даже три балла были вожделенной целью.
«Кровь. Жидкая субстанция организма, состоящая из плазмы, красных и белых телец. И гемиглобина, - записала Лена на проштампованном  экзаменационном листе.
Неожиданно Лена ощутила резкую дурноту. Голову сдавило,  будто железным обручем.  Листок начал уплывать из-под рук.
  - Лазорева, - склонился над девушкой обеспокоенный преподаватель, - ты хорошо себя чувствуешь?
- Нет, - выдавила из себя Лена, - вернее, не очень хорошо. Можно я пойду отвечать следующей?
- Ну, конечно, иди. Воды  тебе не налить?
- Спасибо, нет.
С удивлением девушка окинула взглядом  листок, оказавшимся исписанным сверху до низу. Она и не помнила, когда это написала. Уж не сходит ли она с ума?  Лена потерла  саднящие виски.
- Лазорева, - преподаватель посмотрел на неё искоса, как-то подозрительно. – Вы  отвечать идете?
- Конечно, - устало отозвалась Лена.
Неожиданно для  себя, ответила  на «отлично». Не взирая на  нарастающую головную боль, жару и ночные кошмары.
Выйдя из кабинета, Лена забралась на подоконник, поджидая друзей.  У ребят к третьему курсу сложилась традиция после экзаменов отмечать  событие маленькой попойкой. Когда товарищи выбрались из лап экзаменующего препода,  Лена предложила ребятам  не шататься по низкосортным барам, а поехать к ней на квартиру и отпраздновать  сдачу последнего экзамена там.
- А и правда, -  поддержала предложение Лены Таня, - любопытно посмотреть на  подарок Ленкиного папаши. И повод  подходящий есть!  Ну, что?  Мы едем?
- Едем, - единогласно согласились все.
Прихватив в ближайшем киоске классический  молодежный набор: пиво, сухарики, сушеные кальмары и чипсы,  друзья направились к поставленной цели – Лениной квартире.
- Что ни говори, все старые дома выглядят загадочно, - уронил Сашка, Танюшкин парень, пока они проходили под лепными высокими потолками, возвышающимися над  широкими лестничными пролетами.  
- Не загадочно, а мрачно,  – возразила ему Татьяна, настороженно озираясь.
Лена неожиданно почувствовала, что подруга её раздражает. Особенно, как та вышагивала перед Серегой, крутя аккуратной круглой попкой. Взгляд Сереги то и дело соскальзывал на аппетитные Татьянины округлости.
На Тане были  нежно любимые ей брюки цвета «белой ночи» и черная коротенькая майка, оставляющие открытым гибкий, поджарый, как у хорошей гончей, живот. В ушах    болтались длинные, чуть не до плеч, яркие пластмассовые серьги.  Девушка обожала все сверкающее и яркое. Волосы, темные, с неожиданными всполохами алого пламени, свободно развивались за спиной.
Рядом с жизнелюбивой, яркой, как канарейка,  Татьяной, Лена чувствовала себя блеклой,  серой и скучной забитой церковной мышкой. В тайне она завидовала   яркой внешности, легкому характеру, искрометному нраву подруги. И сейчас задалась вопросом: а не привлекает ли Таня  Серегу, который,  как она это знала, порядком подустал от их вяло текущих отношений?  
Поднявшись на пятый этаж, все посмотрели в сторону лестницы, что уходила вверх ещё на один пролет.
- Я думал, в доме пять этажей? – Серега вопросительно  посмотрел на Лену.
- Правильно думал. Лестница ведет на чердак, - ответила  она.
Ей было жутко. В черном провале над лестницей свет таял, как сахар в кипятке.  Из темноты  кто-то наблюдал за ними, затаившись.  Кто-то злобный поджидал благоприятного момента для нападения.
Ребята, судя по  напряженным взглядам, направленным на лестницу,  тоже что-то чувствовали.  
- Ты дверь-то открывать будешь?  Или как? – толкнул её  в бок Серега, заставляя выплыть из мира страшных  фантазий.
Лена поспешила повернуть ключ в замке. В распахнутую дверь повеяло теплым воздухом. Войдя в коридор, все облегченно вздохнули.
-  Этот чердак,  – прокомментировал Серёга, -  от его вида  по спине мурашки ползут.
Колонка, как Лена и  предполагала, оказалась выключена.
Ребята, по непонятым  для Лены причинам, решили расположиться в «кровавой спальне». Будь на то Ленина воля,  она бы предпочла зал. Там было  просторнее и  светлее. Да и к входной двери, если что, - поближе.
Подростки уселись прямо на пол, поставив между собой, по середине,  тарелку с чипсами и солеными орешками. Во влажной пивной прохладе было что-то успокаивающие. Наверное, именно по этому спиртное быстро убывало.  Все исправно на него налегали.
- Здесь  промозгло, - передёрнула плечами Танюшка, - просто холодно. Даже странно, - в такую-то  жару.
  - А  потому, что здесь живет полтергейст, - неожиданно для себя «брякнула» Лена.   -  Дух самоубийцы. Он здесь жил раньше, -  до меня. В комнатах с приведениями ведь всегда бывает холодно, - с извиняющейся улыбкой,  закончила Лена.
Произнесенная вслух,  мысль самой ей  показалась бредовой.
Друзья недоверчиво переваривали её идею.
- Я вам  сейчас кое-что покажу.  - Лена выбежала в коридор за тетрадкой, что оставила вчера на подзеркальнике.  
Вопреки ожиданиям, та оказалась на месте. Так и ждала её на полке.  
– Вот, видите, -  снова усаживаясь на пол, с таким выражением, будто притащила ценнейшую реликвию, победоносно  Лена явила миру собственную находку,   - это принадлежало человеку, который жил здесь раньше.
- И что  из этого?   - насмешливо поинтересовался Серега.
- А что это? – почти одновременно с ним полюбопытствовала Таня.
-  Это дневник. Я  вам  его почитаю.
И Лена прочла. Все.  От корки и до корки. Хотя и чувствовала себя при этом  предательницей. Совершенно, кстати, непонятно, почему.
- Н-да, - протянул Серега, ухмыляясь, - абсурдная история. У хозяина дневника  явно крыша потекла. Мужик так не  должен чувствовать, ясно? И вести себя тоже так, -  не должен. Извращенец хренов!  При коммунистах «такого» не было.
- Это-то как раз при коммунистах и было,  – позволила себе проявить сарказм  Лена.
- Ребята, не ссорьтесь, - поморщилась Таня.  – Кстати, а почему ты думаешь, что он покончил с собой?
- Мне так кажется. А ты думаешь иначе?
Таня пожала плечами, показывая, что не знает, что думать. Да и дело ей, собственно,  до этого нет.
- Самое странное, что  я также думаю, что акт сведения счетов с жизнь имел место быть! - дурачился Сашка. – Вот ведь дела, - просто тетрадка в клеточку, и вроде ничего «такого» в ней и нет. А ощущение, -  будто в паутину  сопливую какую-то вляпался.
Лена вздрогнула. Саша вслух озвучил её мысли.
- Угу, - хмыкнул  Серега, - ничего «такого». Просто
« Нет лучше влагалища
Чем очко товарища
Пусть пахнет похуже
Зато идет потуже», - с выражением продекламировал Серега.
- Заткнись ты,  – закричали на него девушки.
- А я-то что?  - ухмыльнулся Серега. - Вы сами начали.
- Ну ладно, хватит об  этом, - хлопнул по полу ладонью Сашка. - Кажется, я знаю, чем мы сейчас с вами займемся. Как насчет спиритического сеанса?  Кто  -  за?
Лене совершенно не нравилось, какой оборот принимало дело. Она  чувствовала себя так, как будто ей доверили сокровенную тайну, а она  разболтала о ней по всему  свете.
Успев пожалеть, что рассказала друзьям о   находке, она все таки не находила в себе силы возразить против их забав. У неё, как всегда, на возражения и споры  не хватало характера.
Пока расчерчивали    лист бумаги на две половинки, на каждой из них писали:  «да» и «нет», Лена утешала себя мыслью, что  при свете дня, отечественная нежить, которая  воспитана гораздо лучше голливудской, будет  действовать в рамках приличия и большего, чем худо-бедно пошуметь водой, себе не позволит.
   Когда импровизированная гадальная доска была подготовлена, все уселись рядком, предварительно зашторив окна гардинами. Свет в комнате стал ярко-розовым. И, по мнению Лены,  крайне неприятным. Одиноко, желтым  всполохом над серединой листа, теплилась парафиновая свечка. Блюдце накалялось, стало почти горячим, и покрылось изнутри черной копотью.
- Дух, обитающий в этой комнате, - явись. Дух, ответь, ты здесь?   - Тишина. – Дух, обитающий в этой комнате, в этой квартире, - явись.  – Как все и ожидали, ничего не происходило. -  Дух, ответь, ты здесь?  - Продолжала упорствовать Лена.
- Не отзывается, - насмешливо фыркнул Серега.  - Наверное, какого-нибудь петуха дерет на том свете.
- Дух, обитающий в этой комнате, в этой квартире, - явись!  - Продолжала призывать Лена, не обращая внимания на грязные высказывания своего парня. - Дух, ответь…
По комнате пронесся   резкий, стремительный и ледяной порыв  ветра. От  него  шторы на окнах заходили ходуном. Волосы девушек заструились за спинами. Пламя свечи бешено  заметалось и погасло, испуская темное змеящееся облачко.  
Блюдце, к которому никто ни касался,  вздрогнуло, крутанулось вокруг своей оси, и принялось  истерично метаться  по бумаге. Зазвенело, подпрыгивая на одном месте, как мячик, и, расколовшись сначала на две половинки, затем словно бы взорвалось изнутри на множество осколков, разлетевшихся в стороны. Порыв  ледяного воздуха снова ударил им в лицо с такой силой, что перехватывало дыхание.
Затем все стихло.  Но подростки  продолжали ощущать яростную, злую силу,  разлившуюся  в воздухе.  При дыхании из ртов вырывались белые облачка пара. Ребята  не двигались, замерев, боясь пошевелиться, - а вдруг все повториться сначала?  
Сережка, самый ироничный и смелый за минуту до этого, теперь молча таращил глаза, присев на корточки.
- Вы слышите? – трясущимися губами произнес он. – Что это?  Вода льется?
- О, господи, - Лена побежала в ванную, почти уверенная в том, что та окажется пустой и сухой. Что звук падающей воды  окажется не большим,  чем  массовая галлюцинация. Перед дверью она замерла на мгновение, вспоминая предупреждение из сна: «Не входи туда». Но страх залить соседей оказался, как ни странно,  сильнее страхов перед потусторонним миром.
Лена распахнула дверь.
Она была здесь повсюду -  вода. Падала, струилась, билась о стенки ванной. Вода была   горячей! Взгляд девушки метнулся в колонке. Разделитель стоял почти на максимальной отметке. Повинуясь безотчетному порыву, Лена потянулась, чтобы повернуть  рычаг и выключить колонку. Её ударило током. Отскочив, в испуге, девушка не сразу сообразила, что колонка-то была газовая. В ней не могло быть никакого  напряжения.
В изумлении она замерла, не зная, что делать. Чему  верить.
Звук падающей воды стих. Колонка погасла. Вода в ванной уходила через слив с глухим плюньканьем, оставляя ванну пустой. Даже капли не задержались на белых ровных боках емкости.  
Резкая боль в руке обратила на себя внимание,  заставив Лену опустить взгляд вниз. Рядом с веной  алел тонкий, не глубокий,  кровоточащий порез, тянущейся вдоль синей жилки. У девушки от испуга потемнело в глазах.
Туман стал рассеиваться, оседая капельками на  волосах.
Дверь за спиной  резко распахнулась. На пороге возник Сашка, бледный,  испуганный  и злой:  
- Какого черта ты закрылась?!
- Я не закрывалась, - пробормотала Лена.
Взгляд Саши скользнул к кровоточащему порезу:
- Что  это ты делаешь, мать твою?!
- Руку порезала.
- Зачем?!
  - Не думаешь же,  ты, что я это нарочно? – возмутилась Лена.  
- Идем! Пошли отсюда скорее.  – Он схватил её за руку и почти силком потащил за собой.
Лена и не думала сопротивляться.