Скай не интересовали предметы. Она не отрывала взгляда от человеческих лиц, пытаясь по их выражениям прочесть свою судьбу. Сегодняшний день должен стать для Скай решающим. Потому что все они, эти именитые умные люди, сливки людского общества, собрались здесь из-за неё. Для того, чтобы решить вопрос о её дальнейшем существовании.
- Скай, - оборотился к ней один профессоров, - вы готовы отвечать на вопросы и вести конструктивный диалог?
- Я - готова.
По глазам людей, по общему фону исходящих от них информативных потоков, Скай поняла, что предстоящий диалог легким не будет. Зрители, там, за стеклом, разочарованны. Не такую ЕЁ они готовились увидеть. Но она нарочито приняла данный облик.
Рост: метр, шестьдесят восемь сантиметров. Волосы: русые. Глаза: темно-серые. Фигура приземистая, атлетического типа: широкие бедра, широкие плечи, крупные руки и ноги, но правильной формы. Черты лица крупные. Крупнее, чем это принято по принятым среди людей канонам красоты. На красавицу, в земном понимании этого слова, Скай в принятом ею сегодня облике не тянула.
И сделала это нарочно.
Единственная женщина за столом с сухим и не доброжелательным лицом, прокашлявшись, потянулась к микрофону.
- Это не обязательно, - уронила Скай. - Мне не нужна громкая связь, чтобы слышать вас.
- Итак, эксперимент с грифом «секретно», получил широкую огласку, - сказала женщина. – Теперь весь Совет в курсе того безобразия, который профессор Варсневский устроил сугубо по личной инициативе. По решению Верховного, Реликт, привезенный с поверхности земли шесть лет тому назад, должен был быть уничтожен. Без промедления.
- Да, профессор непростительно промедлил, - насмешливо кивнула Скай, соглашаясь. - Он порядком усложним вам жизнь, верно? Уничтожь вы меня тогда, угрызения совести никого бы из вас не коснулись. Уничтожать мутантов – святой долг каждого. Теперь же я слишком похожа на Вас, для того, чтобы вы привели приговор в исполнение, не дрогнув. Я ничем не отличаюсь от других. И все же в ваших документах под грифом «секретно», по-прежнему вместо имени, фигурирует название и порядковые номера! Для Вас я всего лишь «Реликт».
- В любом случае, по имеющимся у нас докладам, вы, Скай, не являетесь человеком. Скажите, к какому роду живых организмов вы классифицируете себя сами?
Девушка повернула голову, вонзая тяжелый взгляд в нового собеседника. Под её взглядом, она это знала, у него будет ускоряться обмен веществ, заболит голова и начнет повышаться кровяное давление.
На вид мужчине было лет сорок. Он носил волосы коротко состриженными, вопреки воцарившейся среди правящих кругов, моде. Взгляд у мужчины был цепкий. Руки – крепкие.
- Мистер Либовски, - ответила Скай, правильно идентифицировав полученный её визуальный образ. - Я – мутант. ДНК человека во мне нет. По гипотезе профессора Варсневского, моему появлению на свет предшествовало слияние двух различных по своей природе и структуре, по формам жизни, материй. Катастрофа, произошедшая на поверхности Земли, о причинах которой теперь можно только строить гипотезы, породила огромные мутации всего живого, что вынуждено было остаться на поверхности. Я – вершина приспособляемости живого организма к окружающей среде.
- Значит, сами вы не считаете себя человеком?
Скай пожала плечами, зная, что её ответ ничего не изменит.
- Кем бы я не была, теперь я обладаю человеческим сознанием, человеческой формой, человеческими понятиями о добре и зле.
- Но можете вы поручиться, что в будущем, доводись вам утратить антропоморфическую форму, вы не станете представлять опасность? Смертельную угрозу для представителей гомо сапиенс?
Скай пожала плечами:
- Сколько представителей «гомо сапиенс», не теряя человеческой формы, были меньше людьми, чем я? И вовсе не мутанты некогда уничтожили целый мир, профессор.
***
Перед Тварью высилось алое небо, исполосованное, словно гигантскими когтями, черными облаками. Облака висели в зловещей неподвижности. Пальцы на руках и ногах закоченели, во рту было сухо. Значит скоро придет голод. Пора охотиться.
Тварь встала на четвереньки и прислушалась.
Вокруг не было никого. Тишину нарушал только ветер. Он стучал, завывал, скребясь по земле, шурша засохшим полиэтиленом. «Логово» Твари находилось между останками некогда высоких зданий. Теперь людям они могли бы напомнить распадающиеся на фрагменты скелеты. Но людей здесь давным-давно не было.
У подножия железо-бетонных останков мелкой крошкой лежал камень.
Угол, в который Тварь натаскала полиэтилен, сплетая себе «гнездо», находился в самом конце хитрых сплетений из камня. Стены защищали её от пронизывающего ветра. Пробираясь между камней он, бродяга, был вынужден двигаться медленнее.
Всходило солнце. Другие Твари пробуждались и должны были, как и она, ощущать голод. Другие Твари были для неё угрозой и единственным источником питания. Она почувствовала страх. Привычный ужас, перед короткими, изуродованными телами Других Тварей. Несмотря на то, что они были маленькие, с крошечными конечностями и головками, их малюсенькие младенческие ротики имели два ряда острейших зубов, способных в крошево дробить стены «гнезда». Между клыков тянулась густая, тягучая слюна, что, попав на кожу, разъедала её, заставляла покрываться глубокими болезненными язвами.
При мысли о других не только страх закрался в сердце. Тварь охватило острейшее чувство голода. Почувствовать на своих зубах плоть, услышать хруст костей и сухожилий и тепло … тепло крови! Живительное тепло! Запах раздираемой на части плоти.
Она поднялась, держась рукой за стену. Когда в последний раз ей удавалось питаться? Сколько раз большой алый шар уплывал с тех пор с неба, оставляя мир без движения, в полнейшей мгле? Она не помнила.
Память все реже возвращалась к ней. Чем она отличались от Других Тварей, она не знала. Может быть тем, что в отличие от «зубастых», росла? «Её» тело было другое, не такое, как у них. Она могла подниматься на две конечности, в то время как «они» передвигались исключительно на четырех. Это имело свои удобства. Теперь, когда она выросла достаточно высокой, ей было легче отбиваться. И нападать.
Ветер донес запах. Незнакомый запах.
Тварь зарычала. Но тихо. Потому что рычать громко было слишком опасно, пока не выяснишь что тот, на кого ты хочешь напасть, слабее, чем ты.
Слух уловил булькающие звуки. Издавать такие способны были только Другие Твари. Голод, горячий и требовательный, прокатился по внутренностям, заставляя её опуститься на четвереньки. Утробное гортанное угрожающее рычание заклокотало в груди. Прозрачные отростки на руках удлинились. Теперь ими удобнее было раздирать жертву. Мир вокруг стал четким, Тварь ясно видела любую тень. Могла пересчитать каждую крошку в щебёнке под ногами. Зубы стали острыми, длинными. И жаждали вонзиться в трепещущую плоть жертвы.
Но знакомые звуки переплелись со странным, непонятным источником нового звучания. Она услышала ритмичный, гулкий стук, заставляющий вены вибрировать от голода. Если бы не страх и опасения, рванулась бы и голыми руками добралась до влажного органа, который так мягко вибрировал внутри какого-то существа. Непонятно. Непривычно. В Других Тварях никогда ничего не стучало и не вибрировало.
Она осторожно миновала угол.
И замерла.
Перед ней стояла высокая фигура, показавшаяся ей устрашающе яркой. У фигуры совершенно не было лица! Даже такого уродливого, как у Других Тварей.
Она попятилась. Не зная, то ли нападать, то ли бежать.
Фигура помахивая странными верхними конечностями, переваливаясь с одной нижней конечности на другую, беззаботно шагала в ту сторону, в которой затаились в надежде на добычу, Другие Твари. Судя по запаху и звукам, их успело сползтись не меньше десятка.
- Гхр, гхр, гхр, - раздался их клич. Уродливые младенцы на четырех изогнутых лапах неслись в сторону нелепой фигуры, широко раззявив голодные рты.
Фигура неуклюже повернулась, в её верхних конечностях что-то блеснуло. Из этого нечто вырвался странный оглушительный грохот, заставивший Тварь упасть на землю.
Первая волна Других Тварей, подпрыгнув, взвилась в воздух, и уже падала на яркого великана без лица. Он отступил назад, оступился, упал. Его накрыло волной тел нападающих. Фигура сделала попытку подняться, отшвыривая от себя извивающихся, отчаянно визжащих мутантов. Но все большее и большее количество их вливалось в общую кучу, впиваясь резцами в странную яркую кожу фигуры, которая от соприкосновения с ядовитыми зубами начала плавиться. Тварь наблюдала за Другими Тварями, что подскакивали к несчастной обреченной фигуре, торопясь успеть вонзить в ещё теплое мясо острые зубы. Фигура каталась по земле, почти скрытая от глаз полчищем нападавших монстров. Их острые зубы мелькали, разрывая кожу существа.
В это мгновение в воздухе раздалась трель оглушительных хлопков.
Земля разверзлась. Оттуда высыпало множество таких же нелепых фигур, что, неуклюже двигаясь, потеснили уродцев-мутантов, заставляя их рассеяться в разные стороны со злобным шипением.
- Гхр, гхр, гхр – доносилось со всех сторон.
На земле остался лежать ядовито-кровавый комок, конечности которого продолжали странно дергаться.
Желание встать на четвереньки и лизать кровь боролись в Твари со страхом и опасением.
Вдруг что-то толкнуло её вперед, опрокидывая на землю. С трудом перевернувшись, Она увидела существо, низко над ней склоняющееся. Затем тело сковала неподвижность, веки налились свинцом.
Это был конец.
Уже издалека продолжали звучать привычные:
- Гхр, гхр, гхр…
***
Андреас повернул голову, когда двери в его кабинет бесшумно разъехались, пропуская высокую стройную женщину в серебристом костюме.
- Разведывательная группа вернулась с поверхности Земли, сэр. К сожалению, не все прошло гладко. Мы потеряли несколько человек.
- Садитесь, Мэй. - Андреас нахмурился. - Как это случилось?
- Они оторвались от остальных, ушли вперед. Карлики-мутанты напали слишком быстро. Прежде чем наши успели оказать помощь, мутанты загрызли двух человек. Ещё двое тяжело ранены.
- Прискорбно.
Мэй издала сухой короткий смешок:
- У одного из наших людей совсем не осталось лица, раскрыта грудная клетка. Шансов остаться человеком у него мало.
Андреас кивнул:
- Шансов выжить у него было немного уже после первого поверхностного укуса. Все мы знаем: укусы мутантов изменяют человеческую ДНК. Смерть в этом случае почти благо. Лучше ответь, почему Начальник экспедиции позволил молодняку оторваться от группы?
- Не знаю, - покачала головой Мэй. - С этим пусть разбирается суд. Вокруг нас теперь непременно поднимется шумиха. Общественность против того, чтобы молодым дозволялось подниматься наверх.
- Общественность! Что они понимают, эти писаки-журналисты! Наш долг, - священный долг заключается в том, чтобы продолжать изучать явления, происходящие на поверхности умирающей планеты, если мы хотим существовать дальше. Только знания, помогут нам выживать. А для того, чтобы были знания, нам нужен квалифицированный персонал. А он сам по себе в инкубаторах не произрастает. Его нужно выращивать! - Рявкнул Верховный, стукнув по столу довольно внушительным кулаком. – И одной теорией при подготовке специалистов высокого класса нам уж ни как не обойтись. Я ни для кого не делю исключений. У меня на Земле погиб старший сын. И теперь уже мой единственный, младший сын, тоже рискует жизнью. По чистой случайности мутанты напали сегодня, а не, скажем завтра, когда на Землю должна была идти группа Лесса. Так и передай этим злокозненным сплетникам! - Лицо Верховного побагровело. Он тяжело вздохнул, грузно опускаясь обратно в кресло, из которого поднялся под наплывом эмоций. Пот мелкими бисеринками блестел на лбу. - Мне жаль ребят, но несчастные случаи в нашей работе закономерность, Мэй.
Лицо его пресс-секретаря не отразило никаких чувств:
- Это не все плохие новости, сэр. – Бесстрастно выдала она. Выказываемая безликая бесстрастность свидетельствовала о волнении, испытываемом женщиной. - Группа спустила вниз мутанта.
- Что?! Что ты сказала?! – Адреас снова поднялся. - Повтори, - что они сделали?! Вы все с ума посходили, да?! Чему их учили? На что тратили деньги налогоплательщиков и годы работы?! С первых дней подготовки в группе знают об опасности, которые представляют собою существа с поверхности! Знают, чем мы рискуем, выходя туда! И эти, с позволения, сказать, «профессионалы», позволяют себе приводить мутантов в сердце нашей цивилизации!
Мэй смущенно кашлянула.
- Их нельзя винить за то, что они не смогли хладнокровно убить существо, похожее на нас. Это девочка, сэр. Я видела её. Она выглядит…обычной.
- Обычные дети не выживают без кислорода!
- Но она выглядит совершенно по-человечески. Она не нападала вместе с остальными. Она, как и мы, отбивалась от мутантов. В её действиях, исходя из отчетов очевидцев, была логика….
- Её следовало уничтожить, - отрезал Верховный.
- Группа исследователей, не киллеры, Андреас. Они не убивают детей.
- Мутанты - не дети! Как бы не выглядели младенцами. Вы с вашей квалификацией должны были бы усвоить это давным-давно, - устало махнул рукой Андреас, оттягивая ворот рубашки, который неожиданно задался задачей его задушить.
- Я усвоила, - опустила голову Мэй. - Я просто объясняю, почему ребята так поступили.
- И почему? Эта «девочка» была в скафандре?
- Нет. Почти голой.
- И ваших ребят ничего в этом не смутило? - с непередаваемым сарказмом ощерился Верховный. - Почти голый ребёнок, прогуливающийся в безкислородной среде при температуре минус 90 градусов? Это же так обычно. Так по-человечески.
- Я же говорю вам, она выглядит…
- Черт возьми, МЭЙ! Она – мутант! А мутантов следует убивать, потому что они опасны.
- Тогда может быть, вы возьмете эту миссию лично на себя, Верховный? - тоже не воздерживаясь от сарказма спросила Мэй.
Андреас потер виски.
- Куда вы её поместили?
- В хранилище, в сектор «В». Охрана повышена.
- Идемте.
Покинув кабинет, они сели в вагонетку. Панели засияли огнями, и электричество побежало по рельсам, заставляя маленький вагончик мчаться вперед с огромной скоростью. Андреас чувствовал, как воздух, то горячий, то холодный овевал виски.
Вокруг них была полнейшая мгла, только слабыми светлячками электрические огоньки искрились на панелях.
***
Лессар переписывал из архива сведения о последнем веке первого тысячелетия христианской эпохи. Переписал большей части механически. История не была его коньком. Он чаще думал о будущем, чем о прошлом. Но все же подобное времяпрепровождение не казалось ему скучным. Как и многих других, ушедший навсегда мир зачаровывал Лесса. Да и как могло быть иначе? Зеленые луга, потоки несинтетической воды, горы, леса, - словом все то, что в книгах обозначено как Природа. Живая или неживая.
Лесс многое бы отдал, чтобы бы хоть одним глазком взглянуть на настоящий мир прошлого. Конечно, современная ему техника легко воспроизводила иллюзию зелёных лесов, прозрачных озер, высоких гор. Но то все было иллюзия. Прекрасный обман чувств, - как галлюциноген, но без неприятных последствий.
Не настоящее.
А вот в прошлом…
Взревевшая сирена оповестила о неприятностях. Лесс отодвинул от себя ноутбук и, потерев кулаком глаза, с раздражением поднялся., устремляясь к подъемнику, перед которым уже толпились его многочисленные коллеги, имеющие код доступа в данный сектор.
- Что за черт?! Какого рожна там происходит? – поинтересовался Лесс у тех, кто успел добежать раньше.
Сирена продолжала надрывно выть. Все непонимающе пожимали плечами и волновались. Двери, наконец, разъехались в стороны, пропуская группу в оранжевых скафандрах, вернувшихся сверху. Четыре человека на руках несли то, что ещё вчера было гомо сапиенс, а сегодня стало жалкими фрагментами человеческого тела.
Лессар как–то отстраненно отмечал, что грудная клетка человека почти полностью раскрыта, руки вывернуты под странным углом, шлем забрызган кровью.
- Мать честная, - проговорил кто-то за его спиной. – Вот черт!
Ангельрина поспешно выскользнула из лаборатории, в которой имела обыкновение работать в это время, и жестом приказала уложить потерпевшего на стол. Лессар проскользнул за ними. В суматохе никто не обращал на него внимания.
Парни стянули с искореженных останков шлем, обнажая бескровное лицо. Ангельрина поспешно установила на лицо кислородную маску. За её отточенными умелыми движениями можно было следить, как за игрой великого артиста. Что Лессар и делал. Ей кто-то ассистировал, пытаясь оттянуть неизбежный момент.
С первого взгляда на несчастного Лесар понял, что бедняга обречен. Мутанты достали до сердца. С такими ранами не выживают. Он взглянул на лицо потерпевшего. Мужчина был ещё молод. Совсем молод. И тридцати нет.
- Пульс отсутствует, - пронесся чей-то голос.
Ангельрина кивнула и ловко стянула с рук перчатки. Её темные глаза скользнули к фигуре Лесса.
Наткнувшись на его взгляд, женщина нахмурилась.
- Кремируйте останки, - распорядилась она. – Чайна, проследите за тем, чтобы все было сделано правильно. Вы знаете, чем мы рискуем в случае распространения вирусов. Лесс, ступайте за мной.
Лессар повиновался. В медицинском отсеке командиром и капитаном был главный врач и биолог. Здесь ему не перечили. Да ему и не хотелось её перечить.
Ангельрина тщательно промыла руки в растворе и включила дезинфектор.
- Это излишнее. Инфекция передаётся только через кровь, - заметил Лесс, наблюдая, как молодая женщина мечется по комнате.
-Я знаю. Но таковы правила.
- А правила нарушать нельзя. Даже если они идиотские, - хмыкнул Лесс.
Ангельрина спрятала лицо в ладонях, и её плечи опустились.
- Это ужасно! Пора прекращать эти вылазки, которые почти не обходятся без несчастных случаев. Почему Верховный не запретит эти эксперименты, Лесс? За последний месяц мы потеряли семерых!
- У всего есть цена.
- Я хочу знать, за что мы платим? – зло спросила она.
- За знание о том, что происходит с атмосферой земли. За знания о том, на что мы может рассчитывать в будущем. За возможность когда-нибудь вырваться из этих проклятых каменных мешков.
- Мы знаем, что на поверхности почти не осталось кислорода. Что сохранившиеся формы жизни напоминают самый злой кошмар их всех самых жутких кошмаров. Эти мутанты…они хуже демонов, которых придумывали в древности. Знаешь, я недавно рассказывала ребятам об одной очень древней религиозной книге. Там говорилось об Апокалипсисе, об Армагеддоне – конце времен. Древние писали о времени, когда мертвые восстанут, а оставшиеся в живых станут им завидовать.
- Они говорили о воскрешении, а не о мутации, Ан, - попытался донести до неё голос разума молодой человек. Впрочем, она как всегда, его не слушала.
- Нет, они говорили о том, что жизнь на земле будет полна мучений.
- Мы живем не на земле. И никто из нас не испытывает неземных мук. Несчастные случаи происходили всегда. Если бы мой брат был бы жив, он бы сказал тебе, что мутанты – это венец творения, торжество жизни на земле. Они выживают вопреки всему.
- Твой брат был извращенцем.
- И гением.
- Хватит, Лесс! Я не могу продолжать спокойно говорить об этом. Погибли люди! Для тебя, для твоего отца, для подобных вашей ублюдочной семейки это что-нибудь значит?!
- Это значит, что они погибли.
- Ты бесчувственная сволочь!
Лесс вздохнул. Он старался не злиться, ибо уважал и ценил в Ангельрине её способность любить людей больше себя самой, её поглощенность работой, её желание всегда помогать другим. Уважал не менее, чем любил её стройные длинные ноги, черные густые косы и раскосые, огненно-черные глаза. Она была такой: непримиримой, по-своему беспощадной, горячей и холодной одновременно. Они не сходились по многим вопросам. В этом бы своя прелесть.
- Ан, как бы я к этому не отнесся, живее они не станут. Если мы оба ослепнем от слез, они все равно мертвее уже не будут. Если ничего не можешь изменить, просто прими это, и все.
- Это твой девиз? – с вызовом спросила она. – Твое жизненное кредо?
- Это факт.
- Убирайся.
Лесс подчинившись, вышел. Какой смысл было продолжать дискуссию?
Как ни старался он не злиться, - все равно злился. Приходится признать, что он начинал уставать от этой великолепной женщины. Он давно от неё устал. Только какой смысл демонстрировать ей это? Ангельрина с самого начала считала их связь ошибкой. И если бы не гибель его брата, никогда бы не стала его любовницей.
Лесс сел за рабочий стол, с трудом переводя дыхание. Да, их отношения сложные, запутанные, странные. И они оба знали, что рано или поздно они закончатся, хотя бы уже потому, что между ними почти десять лет разницы. И ещё потому, что Лесар Харвэй был сыном Верховного, а Ангельрина Пэм - рядовым врачом.
В дверь постучали, и Лесар увидел в открывшемся дверном проеме встревоженную физиономию Рэя.
- Лесс? - позвал он. - Ты занят?
- Заходи. Я, как водиться, свободен. Как сыну Верховного, мне дозволяют вести записи, поскольку кроме как перенапрячь зрения на этой работе я ничем не рискую.
- У меня новости.
- Я думал, на сегодня они исчерпаны.
- Гибель людей, это конечно важно. Но это не все.
Тонкая бровь Лесса вопросительно изогнулась вверх.
- Ты о чем?
- Лес, у ребят большие проблемы. Они по уши в дерьме.
- Мы все в дерьме. Это наша работа. Не веришь, пойди спроси Ан. Она мне это доходчиво объяснила.
- Сейчас не время плакать по любовнице.
Лес пожал плечами. Рей схватил его за руку:
- Иди за мной. Я тебе покажу.
Оставалось только тихо шагать за спиной друга. Рей вел его, судя по всему, в секретный сектор «В». Раньше Лессу частенько приходилось тут бывать с братом, когда тот доставал секретные образцы ДНК исчезнувших доисторических животных. Правда, расположение ячеек память Лесса сохранила плохо. Они бесшумно скользили по извивающемуся длинному коридору, пока не остановились у одной из серебристых дверей.
- Мэй уже поехала докладывать об этом твоему отцу. Ты должен будешь вступиться за ребят. Я понимаю, они нарушили инструкции, но…
- Рэй, я не понимаю в чем дело...
Рей отворил дверь, открывая взору Лесара огромную комнату, в центре которой стоял огромный ящик из непробиваемого стекла. В котором спала …девочка.
Лесар удивленно взглянул на друга, а затем перешагнул порог, подходя ближе к этой своеобразной клетке. В приглушенном голубоватом свете тело девочки-подростка словно излучало перламутровое сияние. Оно было гибким и длинным, с удивительно пропорциональными руками и ногами. Девочка спала на животе, подложив руку под щеку, и все тело её, как в плащ, было одето в серебристо-белые, невероятно густые волосы. Кроме волос прелестное создание ничто не укрывало. Девочка была абсолютно нагой.
- Это что за нимфа? - зачарованно вопроси Лесс. - И почему она в клетке?
Взгляд невольно отмечал утонченную красоту лица: нежные пухлые губы, черный веер ресниц, изящную линию нежных скул.
- Она не нимфа, Лесч. Это создание – мутант.
Лессар обернулся, изумленно глядя на Рея.
Друг ответил ему твердым взглядом.
- Ты сошел с ума? Мутанты - жуткие уроды. Они карлики, Рей. И они гермафродиты.
- Она без сомнения, - мутант. Но ты можешь понять тех, кто не смог уничтожить её, как прописано по инструкции?
Лессар подошел вплотную к стеклу. Его взгляд скользил вдоль тонкой линии спины, точеных ягодиц, маленьких пальчиков ног и удлиненного запястья, расслабленного, томного. Девочке могло быть не меньше двенадцати и не больше четырнадцати.
- Мутантка? - повторил он. - Ты уверен?
Рей утвердительно кивнул.
- Ребята принесли её сверху.
Несколько минут Лесар наблюдал, как грудь ребёнка спокойно поднималась и опускалась. Девочка дышала, без сомнения. Она спокойно существовала в кислородной среде. И могла существовать в разряженной атмосфере, в которой почти не наблюдалось кислорода. Как анаэробная бактерия.
- Невероятно, Рэй, - задумчиво пробормотал Лессар. - Этот ребёнок чудо. Её нельзя уничтожать. Это факт.
Двери разъехались, пропуская Андреаса в сопровождении Мэй.
Верховный нахмурился, встретившись с сыном взглядом.
- Добрый час, сын. Что же ты здесь делаешь?
- Пришел посмотреть на то же, что привело сюда и Вас, отец.
- Кто бы сомневался в том, что ты окажешься здесь, - недовольно буркнул его отец, в свой черед подходя к стеклянной клетке, внимательно рассматривая добычу, украденную сверху.
- Невероятно. – Наконец выдавил Андреас из себя. – Это создание не только не уродливо. Оно - красиво. Очень красиво. Забор крови сделали? - стараясь вернуться к деловому тону, задал вопрос Верховный.
Мэй сощурилась.
- Нет. Не рискнули без указаний свыше.
- Необходимо взять кровь на анализы. Было бы хорошо взять ДНК. Нам нужно выяснить, что именно мы «притащили». И не забудьте проверить её на наличие инфекций.
- Постараемся сделать в кратчайшие сроки.
- Какое вещество ей ввели?
- Обычный наркотик.
- Сколько часов она ещё может проспать?
- Если её организм выводит продукты метаболизма так же, как у людей, то часов пять. Если обмен веществ проиходит быстрее, - Мэй пожала плечами, давая этим понять, что информацией не обладает.
Верховный резко развернулся на каблуках и направился к дверям, кивком подав сыну знак, следовать за собой. Лесар повиновался.
- Мэй, видите наблюдения. Доложите мне, как только она очнется от сна.
Лесар последовал за отцом.
- Что ты намерен делать с ней дальше? – задал он вопрос, как только они с отцом остались наедине.
- Это будет зависеть от того, с кем мы имеем дело.
- Её появление подтверждает теорию Сайма, ты не находишь?
Андреас подавил тяжелый вдох.
- Лесар, я не желаю говорить на эту тему. Даже если он был прав, это не оправдывает всего того, что он натворил.
Лесар пожал плечами. С отцом всегда было сложно говорить, а после самоубийства его старшего брата тот и вовсе замкнулся. Для всей семьи это было большой трагедией. Сайман подавал большие надежды. Блестящий ум. Или безумец? Лесар до сих пор не мог определить для себя, как относится к Сайману.
- Если ты уничтожишь её, у нас не будет шанса узнать, кто был прав – он или ты.
- Я не убиваю детей. Но мутантам не место среди нас.
***
Ангельрина докуривая сигарету, с грустью размышляла о том, во что превратилась её жизнь в последнее время. Сплошные нервы, бессонные ночи, угрызения совести. Может быть, это возрастной кризис? Через пару месяцев ей исполнится тридцать пять. Чего ей удалось достичь? Семьи нет, карьеру сделать не удалось, большинство последних пациентов умерло, и она перестала чувствовать интерес к жизни.
Сколько Ангельрина себя помнила, она всегда была идейной. Жизнь без цели не представляла для неё смысла. В школьные годы она верила, что станет самой умной и сумеет сделать величайшие открытия. Став студенткой, она верила, что станет замечательным врачом и сумеет спасти множество жизней. Но врачом она стать не сумела, отвлекшись на науку. Один из её парней, увлеченный историей, связался с группой, изучающей надземный мир.
Когда Ангельрина впервые прочла работы ученых по истории, такой далекой, что та казалось просто сказкой, она заболела идеей изучения Земли. Буквально бредила доисторическими временами, в которых люди проживали на поверхности планеты, а не в её недрах. А потом была её болезненная любовь к Сайману Харвею, сумасшедшему сыну Верховного. Она любила его без всякой надежды на взаимность, ничего не желая от него взамен. Да и что можно было получить от этого прекрасного безумца? Он сгорал, как свеча, подпаленная с двух концов. Одним концом была его фанатичная погруженность в науку, вторым – беспутный образ жизни. Никогда бы раньше Ангельрина не поверила, что может заинтересоваться таким типом, как Сайман.
А после смерти Саймана, возник его брат, - Лесар, Может быть, она просто пытается отыскать черты первого во втором? Их найти несложно, братья были так похожи.
- Ан? – подала голос Чайна. - Тебя требуют в хранилище.
Ангельрина была рада оторваться от собственных мыслей. Она в последнее время боялась заглядывать себе в душу.
- В секторе «В» содержатся материалы, что ребята принесли сверху. Нужно взять анализы.
Ангельрина понимающе кивнула. Конечно, нужно взять анализы. Куда без них?
Но, войдя в сектор, почувствовала дурноту. В камере «хранились» вовсе не окаменелости, и отнюдь - не минералы. Там было человек.
Женщина ощутила, как губы делаются непослушными, словно каменными.
- Что это значит? - повернулась она к напарнику.
- Ты же слышала распоряжения Министерства?
- Они сказали «материал»? Или мне послышалось?
- Не послышалось.
Двери стремительно разъехались в стороны, и в сектор ворвался Лесар.
- Я так и знал, что они поручат это тебе, - чуть запыхавшись, выдохнул он, останавливаясь рядом с биологами.
- Кто-нибудь потрудиться объяснить, что здесь происходит? – обратилась Ангельрина с вопросом к новому действующему лицу.
Лесс согласно кивнул:
- Это существо - не человек. Потому наши бравые «спецы» обзывают её «материалом». Ребята притащили «его» сверху несколько часов назад. Обездвижена нервно-паралитическим оружием, находится в наркотическом сне. Но, как нам с отцом объясняла Мэй, поскольку метаболические процессы этого создания нам неизвестны, следует торопиться.
Справедливо рассудив, что поговорить можно позже, Ангельрина послушно приступила к забору анализов. На вид кровь «гостьи» ни чем не отличалась от обычной человеческой. Грудь девочки, ритмично приподнималась и опускалась. Ничем особенным от обыкновенных детей она по внешнему виду не отличалась. Правда, любой человеческий ребёнок от дозы, рассчитанный на мутанта, давно перестал бы дышать.
Лес держался рядом. Это успокаивало. Казалось бы, просто девочка, чего бояться? Но за стеной лежал человек, от которого большую половину массы тела «слопали» пухленькие на вид младенцы.
Только когда за спиной Ангельрины железная дверь опустилась в положенные пазы, женщина перевела дыхание. Поставив образцы в холодильную установку, сняла маску.
- Эта девочка, - спросила она, стаскивая с рук перчатки, - она мутант. В голове не укладывается. Но ведь она почти взрослая. Это странно.
Лес пожал плечами:
- Исходя из имеющихся данных, мутанты не вырастают. Но по теории Саймана, она вполне могут продолжать мутировать дальше, все больше изменяясь, верно? Следуя теории вероятности, в происходящем нет ничего особенного.
- Верховный знает о ней?
Лес усмехнулся:
- Конечно. Ему-то доложили в первую очередь.
- Он решил оставить её для исследований?
- Я постарался уверить его в разумности такого шага.
- Но это может быть опасным.
- Данные сектора надежно защищены. Кроме получения новых знаний мы почти ни чем не рискуем.
***
Все пятеро человек из-за стекла смотрели на неё крайне враждебно.
- Скай, при первом контакте вы полностью уничтожили исследовательскую группу, что работала тогда над проектом. От самой лаборатории, в которой вы находились, осталась только груда осколков.
- Искореженных осколков, подверженных высоким температурам до такой степени, что стекло, пластик и металл, сплавились вместе, в одно целое, - вставил её коллега.
- Именно, - согласно кивнула женщина. – Нам известно, что при повреждениях вашей биохимической материи, вы становитесь практически не управляемой, и способны питаться человеческой плотью. Что неоднократно и проделывали. Вы должны понимать, что обладая такой способностью, вы представляете для нас угрозу. И мы не можем рисковать.
Ская пожала плечами:
- Какую цель вы преследуете? Уговариваете меня самоуничтожиться? Не тратьте зря время. Почему вы все упорно продолжаете видеть во мне врага? Почему считаете меня угрозой?
- Потому что вздумай ты стать нашим врагом, выжить шансов у нас не будет, - правдиво ответил один из ученых.
- Вы располагаем серьезными средствами защиты, - возразила Скай.
- Но в прошлый раз они оказались бесполезными.
***
Очнувшись, она очень плохо себя чувствовала. Уже то, что все время, пока она спала, мозг не находил не одного сигнала, - было отвратительно. Ведь её легко могли убить.
В то же время телу было комфортно, удобно. Но вспомнить поиски последнего укрытия она не могла.
Распахнув глаза, она почувствовала испуг. Как ей удалось оказаться в странном прозрачном пространстве, где повсюду все сияло, издавало тонкий неприятный писк?
Поднявшись на ноги, она крадучись подошла к прозрачной стене. Руки ощутили прохладу и гладкость незнакомой поверхности. Стена, та, что находилась за прозрачной поверхностью, отодвинулась в сторону. Из образовавшего провала вышли существа. Похожие на других тварей, но много выше.
Она попятилась. Мозг её заполнился странными, непонятными видениями. Она не могла постичь картин, что разворачивались перед глазами. Странные излучения их серых веществ, что располагались внутри черепных коробок, были интенсивными, яркими и трудно считываемыми. От фигур единовременно исходила угроза и страх, опасения, нечто вроде интереса. И агрессия. Они все хотели её уничтожить. И было множество других, совершенно незнакомых образов и понятий.
Она их не понимала. Совершенно.
«Они» остановились перед прозрачной преградой. Стояли по другую сторону, и смотрели на меня, положив руки на странные сверкающие кнопки, перебирали их пальцами, затем замирали и снова смотрели.
Уровень агрессии, который, как она видела, исходил от них, был опасным. Необходимо было уничтожить их всех, пока они не перешли в нападение первыми.
Закрыв глаза, она выплеснула в пространство «белое пламя». Прозрачная стена брызнула во все стороны с сухим и громким треском. Разлетелись в стороны светящиеся кнопки. «Белое пламя» поедало стены, в считанные секунды заставило обуглиться странных существ. Когда опасность была устранена, она «втянула» пламя обратно.
Зрелище, что после предстало её глазам, ей вовсе не понравилось. Раньше в помещении было как-то приятнее. Не было поломанных белых осколков и обугленных черных тел, издающих одновременно два запаха: аппетитный ароматный запах плоти, сводящий с ума и заставляющие терять разум от голода. И неприятный отвратительный запах свежей гари.
Ничто больше не светилось и не белело.
Зато тоненький писк сменился надсадным воем, больно бьющим в уши.
Она подошла к одному из трупов. Ногтевые отростки на её руках удлинились и заострились. Одним рывком она распорола плотный жесткий материал движением снизу вверх. Там, где материал не поддавался острым когтям, пришлось повысить температуру. Края костюма сразу оплавились и стекли на и без того уже не аппетитное, тело.
Нет, как голод её не мучай, есть «это» - она ни за что не будет! Нужно найти что-нибудь ещё. Что-нибудь более привлекательное, на вид, и на запах.
Она двинулась к стене, через отверстие, в которой прошли «существа». Посыл белого пламени. Ещё посыл. Маленькие горячие солнышки разбежались по металлу, разогревая, оплавляя, разъедая его кислотой. Через некоторое время в стене образовался оплывший, палящий жаром, но для неё вполне свободный, проход.
Визг аппаратуры, разлетающийся по округе, сильно действовал на обостренные последними событиями, нервы. Она подняла голову, и увидела тонкие, разбегающиеся во все стороны, провода. Послала сигнал, что должен был заставить провода, по которым бежал ток электронов, выйти из строя.
Ещё раз взвизгнув, звук сгинул. Свет погас. На мгновение вокруг ничего нельзя было рассмотреть. Но её видио-рецепторы быстро перестроились, и предметы, правда, утратив цвет, все же приобрели четкие явные очертания.
Обоняние предупреждало о наличии годных в пищу существ. Совсем рядом.
Она подошла к очередной стене. Что за странные существа? Почему они так любят загораживать пространство каменными сооружениями?
На этот раз она не стала ничего разрушать. Просто прислонившись к стене, считав информацию об её устройстве, перестроила тело таким образом, чтобы стать частью целого, влиться в общее строение, слиться с ним, перетечь по каменным перегородкам, как ток по проводам, и, достигнув предела, отпочковаться, снова становясь цельной и индивидуальной.
«Протекая» по камням, она видела картины. Стены имели память о тех, кто ходил мимо. Череда белых и серебристых фигур, со странными предметами в руках, назначение которых было для неё не постижимо. Высокие голоса принадлежали более гибким и низким фигурам с более тонкими чертами лица, низкие – высоким и широким. Стены не испытывали эмоций, не давали оценку, но они впитывали в себя информацию. И сейчас она видела себя со стороны, видела оплывающие перекрытия, рассыпающийся металл.
Стены не давали оценки. Они была не способны. В отличие от неё самой, ибо она была способна оценить масштаб причиненных разрушений. Она нарушила порядок, царивший в пространстве. Ей это не нравилось. Совсем не нравилось. Если бы Она овладела неживой памятью раньше, она бы, наверное, не стала разрушать железную клетку.
Когда она вышла из стены, странные создания, что находились в комнате, с пронзительными звуками заметались по комнате. Прямо передо Ней возникла одна фигура, замерла, глаза её широко раскрылись. Фигура отшатнулась.
Одним движением Она свернула фигуре шею, оторвала голову и припала губами к бьющей фонтаном алой ароматной густой жидкости. Мням-м! Такого вкуса ей раньше знать не приходилось! Горячая. Такая горячая…
Это случилось снова. И испортило все. Картины. Смех. Плач. Фигуры. Они двигались. Общались. Обменивались информацией. Стремительно со струей теплой крови пустое сознание Твари обогащалось новыми знаниями. И эти знания содержали информацию не о новой опасности, и не о новых возможных убежищах. В них не было пользы.
Это было что-то совсем другое. Качественно другое. Лицо мальчика, протягивающее девочки маленького неживого человечка – «куклу». Лицо другой девочки, смеющейся и дружески разговаривающей. Лицо женщины, ставящей тарелку. Разноцветные книги. Дисплеи компьютеров. Успехи и не удачи в заведении, в котором детей обучали новым знаниям. История, география, историческая география Земли, социологии, биология, генетика, математика, физика, химия, искусство боя. Огромное количество предметов, огромное количество знаний! Ускоренное биение сердца, повышенное внимание к мальчику по имени Сайман Харвей, белокурому и тонкому, с огромными черными глазами. Боль, потому что его внимание завоевать не удается. Работа. Новая работа. Рядом с ним. И снова боль. Мертвые тела. Вскрытие. Страх. Работа. Смерть Харвея. Работа.
Кровь иссякла. Тварь отпрянула от убитого ею тела. Что же Она натворила?! Эти существа, не такие, как там, откуда Она пришла. Она не должна была убивать эту женщину.
Свет больно ударил по визуальным рецепторам, настроенным на то, чтобы видеть в кромешном мраке. Группа «существ» с темными палками на перевес, из которых вырывался дарящий болезненные, разрывающие плоть, огонь, стремительно наступала.
У Неё не было выбора. Она должна была обороняться.
Тело начало перестраиваться, покрываясь странной чешуей, пробить которую оружие наступавших не могло. Когти и зубы удлинились. Волосы стали лезвиями. Тварь взвилась в прыжок …
***
Рабочее время закончилось. Сонно кружащиеся пузырьки в одном из пустых, без рыбок, аквариумов, навевали сон. Лесар, успевший сменить рабочий скафандр на обыденный костюм, лениво развалился в кресле и придавался недостойным занятиям. Он пил спиртное и думал. Вовсе не о работе. Он думал об Ангельрине. Об её стройных ножках, плотных грудках и прочих женских прелестях, представляя её себе в различных позах, пикантных и не очень. Возможно, мысли были не достойными, но бесспорно, приятными.
Освещение в кабинете пару раз заметно мигнуло. Перебои в электрическом питании в их отсеке практически не случались, но, поскольку бутылка уже подходила к концу, а градус в ней был не малый, Лесар списал все мерцания на кору головного мозга, затуманенного алкоголем. О маленькой находке, сделанной разведчиками сегодня утром (впрочем, утро в земельных недрах давным-давно стало понятием условным, потому что зависело не от великого светила, а от атомных реакторов) он не вспоминал. Секретная лаборатория, подчас содержащая смертельные образцы и вирусы, отлично охранялась. И ничто, до сих пор известное науке, не могло покинуть данных пределов без воли «человеков». Был, конечно, так называемый, человеческий фактор. Но сотрудников данного сектора Лесар знал слишком хорошо, чтобы о чем-то беспокоиться.
Голубоватые, нежные тени от приглушенного освещения лениво ползли по стенам. Как призраки. Древние верили, что существуют призраки и души. Но это было давно. Ещё до начала современной истории. Ещё до выхода человечества в космос, который уничтожил веру в чудеса, поставив огромное количество новых вопросов и загадок.
Сайман считал, что Бог существовал. И что Великий Конструктор есть ни что и ни кто иное, как Создатель, о котором говорилось во всех древних религиях у всех древних народов, некогда населяющих Землю. Только он оказался, по мнению брата, скучным Богом.
Сайман не хотел верить в таких богов.
А впрочем, было ли все это? Зелень на поверхности земли, из которой прямо к небу колосились золотистые стручки будущего хлеба? Цветущие яблоневые сады? Дурманящая голубизна небес? Были ли они? Черные бездны космоса, из которой тупые ученые, вроде него самого, притащили на землю заразу? Им все было мало загадок и тайн, вот теперь их потомки и бьются над самой большой загадкой: что же стало причиной глобальной катастрофы, уничтожившей планету и заставившей людей, крыс и тараканов уйти в глубь земли, построив целую подземную цивилизацию? Что породило огромное количество монстров на поверхности некогда плодотворной Геи?
А самую животрепещущую загадку никому не удалось разгадать. Если ли у людей душа?
И где ты теперь, Саймон, чертов сукин сын?
Ход мыслей Лесара прервал надсадный рев сирен тревоги, заставив его буквально подлететь на ноги. Вялые и расслабленные после приема алкоголя. Проклиная дурную идею, лишившую его остроты реакций, Лесар кинулся к двери. Но дверь не желала открываться. Потому что Лесар, надумав предаться «разврату на рабочем месте», но, не желая быть застуканным за нарушением правил, которые сам же и написал, предварительно запер её. Электроключом с кодом, естественно. Личным, сделанным по индивидуальному заказу. Вскрыть такой не под силу и лучшему мастеру. Не стоит и пытаться.
Теперь в спешке носясь по кабинету, расшвыривая все в сторону, Лес матерился так, что любой алкаш прошлых лет покраснел бы, застеснявшись.
Здесь нет.
И здесь.
И здесь.
Мать, мать, мать!!!
Да куда же можно забросить предмет в добрые пятнадцать сантиметров, так, чтобы не отыскать его?! Только он на такое способен …
Звуки выстрелов заставили его замереть. В кого они там стреляют? И почему? Сердце притихло, тело замерло, все обернулось в слух. Оглушительный грохот, и разрывающие слух крики, заставляющие кровь оледенеть.
Да что там происходит?!!
Ангельрина!!!!
Алкогольные пары почти улетучились из мозга, но продолжали держаться в мышцах. Рывками выдергивая на себя ящики, сбрасывая со стола все, что на нем лежало, Лес искал ключ.
А со всех сторон грохотало, кричало, бухало и билось.
Ключ нашелся, как всегда, неожиданно. И как всегда в таких случаях, лежал на видном месте.
Лихорадочно схватив его, Лесс кинулся к двери. Вложил в предназначенный для ключа металлический пазл, в кодом. В ответ раздался музыкальный мелодичный перезвон. Десять секунд, необходимых для синхронизации, показались ему вечностью. Крики стихли.
Больше никто не стрелял. Кажется, все успело кончится. Только бы никто не пострадал…
Лесс вырвался в коридор.
Свет мигал, порождая множество полутеней, скользящих по полу и стенам.
- Эй! – позвал Лесс, - есть кто живой?
Ответом ему послужил глухой звук вентиляторов.
Он пошел вперед. Зная, что впереди произошла непоправимая трагедия, и исправить ничего не получиться.
«Ошибка, это была ошибка», - пронеслась в мозгу шальная мысль.
Внутренности аппаратов и внутренности людей валялись вместе, вперемешку, украшая собой коридоры, складываясь в одну бесконечную мерзкую кишку. Оторванные головы и конечности, вывороченные внутренности, обожженные ткани. Покореженный пластик, оплывший металл.
- Ангельрина? Ангела! – закричал он, перекрывая нудный, методичный, размеренный шум вентилятора.
Трупы, трупы, трупы…
Когда только успел случиться этот ужас?
Он увидел Её тело. Обезглавленное, с безвольно раскинутыми в сторону руками. В отличие от других, её тело было бы почти цельным, если бы не что-то не оторвало голову, и на нем не было ни единой капли крови.
Не веря в случившиеся, Лесс медленно опустился на одно колено рядом с останками любимой женщины. Что-то делать поздно. Без головы не живут.
Шорох справа заставил его медленно повернуть голову. Лениво. Покорно.
Он был готов умереть. Он хотел этого. И не чаял выжить. Командир, который предавался пьяным размышлениям, пока его команду терзало …что её терзало, кстати?
Рядом с ним стояла изящная девочка лет двенадцати и смотрела ясными, холодными глазами.
- Вы называете себя людьми, - голос её звучал густо и мягко, как колокольчик. – Здравствуй, человек.
- Кто ты? – спросил он. Сердце успело покрыться спасительной коркой льда, только внутри ткани оставались живыми, и болезненно, надрывно саднили.
- Я не знаю, - в голосе послышались растерянность и грусть.
- Это ты их убила?
- Я.
- Зачем?
- Потому что они нападали на меня, - жалобно ответил жуткий ребенок.
Лесс почувствовал как пелена ярости, боли и бессилия готовы закрыть сознание:
- Почему ты медлишь? Почему ты не убиваешь меня, чертова мутантка?!!!
Девочка с удивлением на него посмотрела:
-Почему ты кричишь? Я не хочу тебя убивать. Я поняла, в вашей среде так не делают. Мне понравились люди. Я тоже хочу стать человеком. Люди людей не убивают.
- А её ты почему убила? А, чертова кукла?! За что?!
- Я была голодна, - просто ответила Тварь.
Лесс размахнулся и залепил ей пощечину. Голова у девочки мотнулась в сторону от удара. Лессу даже послышалось, что щелкнули шейные позвонки.
- Голодна?! – прошипел он.
- За что ты меня бьешь? Я же не причиняю тебе вреда.
- Я любил её, - устало процедил Лесс сквозь зубы, пряча лицо в ладонях. – Будь ты проклята.
***
Женщина сделала нервный жест рукой.
- Несмотря на слабые доказательства того, что ты, Скай, якобы, человечна, что имеешь эстетические и моральные установки, которые предъявляет нам ваш воспитатель, профессор Варсневский, в Совете было принято решение о твоем уничтожении.
Ская молчала. Она знала, кто стоит за решением в Совете.
«Лесс, - думала она, - ты все эти годы отравлял мне существование, а теперь хочешь и вовсе забрать мою жизнь? Затем, чтобы написать очередной научный трактат? Посылаешь ко мне твоих безумных недалеких подручных. О чем ты думаешь?»
- Я бы на вашем месте, господа ученые, поостереглась нападать. Вы, люди, слишком самоуверенны. Слишком недальновидны.
- Мы не можем рисковать, Скай. Прости. Нам очень жаль.
Она не взяла на себя труд отражать с помощью мимики испытываемые ею чувства. Горечь? Боль? Разочарование? Злоба? Желание отомстить?
Пожалуй, всего понемногу.
Долгие годы во искупление своей вины она терпела их эксперименты, позволяя нашпиговывать свой организм всякой дрянью. Долгие годы послушно была донором и испытуемой крысой. Долгие годы стремительно старалась стать для них если не любимой, то хотя бы приемлемой. Жила в каменных катакомбах. Ела пресную пищу, не способную давать информацию. Только белки, жиры, углеводы. Но для них она все равно осталась Чужой, Тварью.
Он не шевельнулась, когда они поспешно поднялись из-за стола и, как тати, юркнули к выходу. Боялись. Правильно делали. Она могла бы уничтожить их самодовольное представление о безопасности. Могла бы убивать долго, упоенно, с вдохновением. Пить их жаркую пресную кровь.
Могла бы. Если бы была тем, кем они хотели её видели. Но она была другой. Поэтому не пошевелилась.
Загудели машины где-то глубже в недрах, вызывая дрожь под ногами. И из скрытых рукавов вырвались широкие языки пламени. Жадные, жаркие, горячие. Разрушающие. Разъедающие.
Несколько секунд плоть неистово страдала от накала температуры. Затем тело Твари считала информацию и, распавшись, слилось языками пламени, стало ими. Потекло по железным трубам…
***
Лесс смотрел на огромный монитор, изображающий окно. Сегодня за ним виднелся песчаный пляж, несколько пальм, что хлопали мясистыми листами; бескрайнее количество воды, некогда называемое морем. Программа была задана так, что от окна кондиционеры распространяли порывы ветра. Полная имитация жизни.
Сзади его обняла мягкая красивая женская рука с длинными, аккуратно обработанными ноготками.
- О чем грустите, господин Верховный?
Лесс с досадой отбросил женскую руку.
- Отстань, Триа. Иди спать. Часы показывает глубокую ночь.
- Все это иллюзия, - насмешливо ответила женщина с красивым лицом. – Ты же сам так говоришь. Иллюзия.
Лесс смотрел в искусственное окно. Сегодня он пришел к цели, добился таки того, чтобы Тварь была уничтожена. Никто больше не пострадает по её, а косвенно, и по его вине, тоже. Только не была ли его цель так же призрачна, как этот пейзаж?
В этом скучном подземном мире, где за все отвечали машины; где без ведома людского не происходило ничего; где все было предсказуемо и расчерчено на математические квадраты, а в квадрате все было поделено на сантиметры - так скучно жить!
И единственным непредсказуемым и не учтенным звеном могла стать Тварь. Но не стала. Твари больше нет.
Остатки мира предстояла изучить и запротоколировать. Занести в архивы.
Пять лет назад Лесс отчаянно скучал по своему упрямому Ангелу. И ненавидел Демона, который отнял у него его счастье. Он был счастлив тогда, имея простую работу и обыкновенную, но очень хорошую женщину. По вине ЕЁ вине он потерял все.
Теперь, обладая в человеческом мире всей полнотой власти и ответственности, он о счастье не мечтал. Иногда ещё хотел удовольствий, но счастье …
Лесс смотрел на искусственно созданный мираж и печалился о Демоне, которого был вынужден уничтожить.