Поэма начиналась с тони,
отрогом, возгласом, слезой –
как с гардеробов филармоний
органных залов горизонт,
что кисеёй дождя завешен –
падугами из мишуры
дождя,
сверкая снежной плешью
над свежим бархатом горы…
А капитан, как сторож пьяный,
как под парами паровоз,
фиоритуры фортепьянных
мешал с капелью чистых грез.
Дымилось небо и туманом
дождя, и трепетом падуг
дождя, и громом фортепьянным,
и трелями фиоритур,
и волнолом клавиатурой
сверкал как пастью кашалот,
как будто белозубый турок
оделся в палевый камлот.
Здесь птиц рубиновые крошки,
а двери чайками кричат!
Здесь старый бакен в воду брошен
и приближается причал…
Здесь росы заглушают цокот
копыт, и радугой одет
и этот плёс...
и пристань мокнет
до плеч в коричневой воде...
* * *
