Говорят, ещё есть стихи,
как случаются пилигримы,
как сгущаются сквозняки,
как сгорают мосты и Римы…
В стихолетье своё окно
распахнула, как будто душу.
В дом внезапно влетел Никто
или Некто, покой нарушив.
Он мой чай беспардонно пьёт
и моим хрустит рафинадом.
Без него мой грустит блокнот.
Мне, как воздух, его… не надо.
И крошатся на рифмы дни,
а от слов разбухают строчки.
В этом городе мы одни.
В этом смысле не нужно точки.
Алый соус залил восток –
будет ветрено беспредельно.
Нам для храбрости грамм по сто
иль по триста, на самом деле,
чтобы вынырнуть из пучин
алфавитной головоломки,
проездной билет получив
до разлуки без остановки.
Кровь подпорчена голубым,
а чернила – багрово-красным.
Из Тургенева – «Новь» и «Дым»,
а из Гаршина – грусть да сказки.
Тихопутно бредут слова,
расточая молчанье миррой.
Опечатка, сюжет глава
правят чувствами – майна, вира…
Только пялятся сквозь стекло
недоверчивой прозы тени:
с куполов их уже давно
рифмы листьями облетели…
