С каким очаровательным бесстрашьем
Мы верили, что дали голубы,
Платя забвенью каждым днём вчерашним,
Пленяясь неизвестностью судьбы.
Как наши тайны были сокровенны
И помыслы, конечно же, чисты:
Рождались ямбы, вспарывались вены,
И души изливались на холсты.
И славные провозглашались тосты:
За дружбу, за любовь, за “ну их всех”,
И было всё так ясно и так просто,
Что суеверье вызывало смех.
Но вышло время первых декораций,
На травы настилаются полы,
И, заменив сатиров, муз и граций,
Выносятся дубовые столы.
И грохот музыкальных автоматов
Перекрывает птичьи голоса,
И банкомёты с лицами кастратов
Надёжно прячут алчные глаза.
И в чёрные вечерние костюмы
Мы плотно упакованы вполне.
Снаружи - хороши, внутри - угрюмы
И жадно ищем истину в вине.
Мы с дамами уверенны и смелы,
Нас не бросает в жар слиянье уст.
Постой, Амур, достань свой лук и стрелы!
Не может быть, чтобы колчан был пуст.
А, впрочем, полно без толку метаться
И звать его напрасно. Дело в том,
Что после перемены декораций
Весь мир был превращён в игорный дом.
Здесь банк срывают лишь пятью тузами,
Но жалки ставки в этом казино.
И отрок с нагловатыми глазами -
Уже не отрок и, увы, давно.
Ему теперь не выйти за кулисы,
А за столами заняты места.
И все вокруг актёры и актрисы,
И он один. И даль его пуста.