Часть третья.
Дальняя дорога.
Медленно парящая над ледяной Европой «База-орбита» уже хорошо просматривалась в оптике при минимальном увеличении. Классический, вращающийся километрового диаметра тор, собранный уже более тридцати лет назад, но всё ещё достраивающийся, служил орбитальной ремонтной базой для флота «Охотников», местом отдыха экипажей и мозговым центром консорциума «Вода». Впрочем, скорее мозжечком, поскольку занимался в основном тактическими вопросами, совет же директоров «Воды» пребывал на Земле, в окрестностях Женевы. Часть площадей Базы арендовали аэрокосмические войска ООН и России.
В геометрическом центре тора станции, ступицей этого гигантского колеса располагался цилиндр с реакторными секциями и двигательной установкой, соединённый с тором четырьмя «спицами». От него, перпендикулярно плоскости вращения, исходили две причальные мачты, с пристыкованными судами: пришедшими на профилактику «Охотниками», исследовательскими их модификациями и прочими, местного сообщения корытами. Южную причальную мачту станции венчал «Меч» - военная модификация «Охотника». Далёкое Солнце играло бликами на его, отполированной до зеркального блеска броне.
Руководил, если можно так выразиться, стыковкой капитан, пристёгнутый согласно правилам к ложементу в ходовой рубке. Впрочем, руководил – это громко сказано, он скорее только присматривал за действиями бортового компа да поглаживал Маркиза – своего чёрно-белого кота. Тот, несмотря на изрядную пушистость, люто ненавидел холод. А поскольку в рубке сегодня было немного прохладно, – где-то барахлило отопление – кот и вовсе для начала залез хозяину под куртку. Но потом, видимо, перегрелся и выпростал оттуда передние лапки и голову. Посчитав тепловой баланс достигнутым, он задремал в этой позиции, изредка взмуркивая во сне.
- Капитан! Есть коннект с навигационным компом Базы. Время ожидания стыковки 25 минут, – доложила управляющая программа «Охотника».
- Принято, Маруся.
- Капитан! Получен запрос на связь по закрытому каналу. Соединить?
- Что за тайны? Соединяй, конечно.
На дисплее образовалось связное окошко, а в нём изображение старого друга капитана, Сергея Куприянова. Когда-то, лет тридцать назад, они вместе прибыли в систему Юпитера и получили распределение на одно судно. С тех пор много воды утекло, и хотя Сергей уже несколько лет командовал Базой, а значит и своим однокашником, дружба, как это не удивительно, не завяла. Чему, правда, было много разных причин.
- Привет, Вася! Как долетел?
- Твоими молитвами! Что у тебя тут за секреты? Подлёдные медузы оказались разумными и потребовали, чтобы мы убрались с Европы и с её орбиты?
- Не угадал. Помнишь историю со «Скаутом-30»?
- Конечно! Двадцать девять лет назад было, а всё перед глазами встаёт, как вспомню. Рубэн Азарян, наш с тобой первый капитан… Помнишь, кот у него был, шикарный? Я своего Маркизом в его честь назвал!
- Да помню, помню! Кто о чём, а Васька про котов!
- Погоди, так что, нашли «тридцатку»?
- Нашли, Вася, нашли. Точнее, оказалось, она сама нашлась ещё полтора года тому назад. Помнишь, тогда был совместный тренинг аэрокосмических флотов России и ООН? Ловили виртуальных пиратов и пришельцев в Поясе и у Урана. А когда всех «поймали» и «обезвредили», тут «тридцадка» и появилась. Влетела в систему Урана на скорости 1000 км в секунду, почти перпендикулярно эклиптике, вопя «мэйдей» на аварийной частоте. Только у них передатчик почти сдох, услышали практически случайно. Ещё пара часов и улетела бы «тридцатка» общим направлением на Южный Крест и сгинула бы навсегда. Однако попалась военным на радары.
Ну, милитары ребята ушлые! Сначала решили, что это новая вводная, командование не стали запрашивать, а отправили два «Меча» вдогонку. Через несколько дней догнали, пристыковались и завернули назад.
- А экипаж, Серёжа? Мертвы, конечно?
- Естественно, уже 27 лет они были мертвы. Тогда, после эксперимента их выбросило в одной десятой светового года от Системы. Надежды на возвращение живыми, конечно никакой. Связи никакой. Помощи ждать неоткуда. Пара-тройка малодушных устроила истерику, кстати из прикомандированных учёных они были.
Как там Рубик навёл порядок точно не известно, но они смогли починиться, прицелиться на Систему и набрать скорость. Месячный запас еды растянули на полгода, а потом и регенераторы воздуха встали. Записали они родным прощальные послания, приняли летаргин и запрограммировали автоматику открыть люки.
- Да, настоящие герои!
- Кстати, кота они тоже съели вместе с его консервами и сушняком.
- Вот гады!
- Получается, Вася, что тот эксперимент «Дырокола» окончился удачей, а не провалом, как считалось почти тридцать лет.
- Да, получается.
- Рубик всё это затеял, чтобы спасти научные данные, которые они получили, когда их закинуло в тоннель. Так вот, работы по «Дыроколу» было решено продолжить с учётом данных «тридцатки». Всё это, конечно, было до ужаса засекречено. Я сам только на днях узнал, что ещё полтора года назад началась расконсервация «Дырокола». Официально, догадывались-то мы все. Впрочем, Вася, это не по эфиру, даже закрытому. Как пристыкуешься, всё сваливай на своего Старшого и Марусю, а сам ко мне, я тебя встречу.
- Погоди, Серый, а меня-то каким боком это касается?
- А вот приходи и узнаешь! И Маркиза приноси, я ему тут гостинец с Земли привёз. Говорят от этого корма кошки чуть ли с ума не сходят. Вот мы на нём и попробуем.
- На себе пробуй! Жди, я уже стыкуюсь.
- До встречи!
- Отбой!
Окошко связи пропало. На экране монитора, разделённом на две половины, на одной было виден створ грузового шлюза на причальной мачте, а на другой был вид на сам «Охотник», приближающийся в ореоле туманных струй из двигателей ориентации. Однако капитан наблюдал за высшей степени ответственной операцией довольно рассеянно. Мысли его витали далеко. Но вот сверкнули молнии на разрядниках, потенциал корабля уравнялся со станционным, и ещё через секунду лёгкий толчок возвестил о произошедшем контакте.
- Стыковка произведена, кэп! – прервала Маруся размышления капитана.
- Ты, Маруся, вот что, - ответил капитан, – вызывай Старшого, и занимайтесь по списку погрузкой, ремонтом. Скажи, я приказал, пусть учится. Если что, звоните, я всё время на связи. Да, и отопление в рубке пускай в первую очередь починят, Маркиз мёрзнет. Старшому ничего не рассказывай…
- Обижаете, кэп!
- Да, не рассказывай, только намекни, что может быть в этот рейс он пойдёт и. о. капитана. Пускай старается!
- Капитан, я с вами!
- Как же иначе, Маруся! Но погоди, пока ещё ничего толком не ясно. Непонятно, под каким соусом это подадут. Сейчас я к шефу, вернусь – расскажу. А ты пока нарой мне всю информацию по «Дыроколу» и по эксперименту. Хоть с местной сети, хоть с Земли качай. Всё, я ушёл.
Капитан отстегнул ремни, поправил под курткой недовольно мякнувшего кота, упругое кресло подбросило его, было к потолку, но он, ухватившись за спинку, направил свой полёт к люку. Пока он летел по коридору, из динамиков громкой связи прозвучал доклад Маруси:
- Капитан! Герметизация грузового шлюза проверена, Старшой просит разрешения открывать переход на станцию.
- Разрешаю.
- Принято! Внимание в шлюзовом отсеке, шлюз на станцию открывается!
Как раз в этот момент капитан появился в отсеке самолично. Там уже находился старший помощник и погрузочная команда, наряженная из экипажа. Взвизгнули моторы, завертелись четыре штурвала по углам прямоугольной плиты крышки грузового люка, зашипело, плита дрогнула и отошла в сторону. По ушам привычно ударила разность давлений.
- Переход на станцию открыт, капитан! – доложила Маруся.
- Сам вижу.
- Капитан, я обязана доложить, таков порядок!
- Всё правильно. Не обращай внимания на моё ворчание. Я покидаю судно, передаю командование старшему помощнику.
- Принято, капитан!
- Есть, капитан! – ответил и Старшой, немного удивлённый тем, что кэп исчезает в такой ответственный момент.
- Павлик! Маруся тебе всё объяснит, командуй тут без меня, – напутствовал подчинённого капитан и прыгнул, было в ярко освещённый шлюзовой отсек причальной мачты станции, но обернулся. – Да, вот ещё: Бустеры пойдёшь принимать вместе с Отаром, его учить не нужно. ЗИП для реактора – тут ты сам разберёшься. Продукты и концентраты строго по списку, всё согласовано. Смотри, чтобы не подсунули окорочка вместо грудок, как попробовали в прошлый раз. Заплачено за грудки. Будут разводить руками, и клясться – вызывай меня. Так взгреем с шефом этих каптенармусов станционных, что в следующий раз, с коньяком в шлюзе нас встречать будут! За ремонтниками присматривай, чтобы не халтурили. Пускай с отопления в ходовой рубке начнут. – И капитан скрылся из виду, повернув к лифтовой шахте.
- Есть, капитан! – донеслось ему вслед.
Подлетая к лифтам, капитан увидел, что его встречают. Да не кто-нибудь, а начальник базы Сергей Куприянов.
- Вот, - сказал он, когда они пожали друг другу руки – решил сам тебе показать.
- Что показать, Серёжа?
- Твоё новое рабочее место.
- Какое такое новое…?
- Не тут, объяснения потом. Поехали.
Шеф нажал кнопку, проходящий «вниз» лифт открыл двери, и они влетели в кабину, потеснив находящихся в ней людей. Большинство стояло в обычной для лифта, в условиях невесомости позе: в распор между полом, в который упирались ногами, и крепко держась за поручни, торчащие из невысокого потолка. Капитана и шефа приветствовали кивками, улыбками и конечно, словами, но рук жать никто не полез. Лифт двинулся, и самые вежливые могли бы в этом случае потерять опору и вписаться в потолок или в поручни головами.
Достигнув нулевого уровня, друзья покинули лифт и, перевернувшись в воздухе, подлетели, цепляясь за поручни, к «южному» лифту. Тот как раз прибыл, и из него выпорхнули, в числе прочих, двое статных военных: лейтенант и старлей. Поприветствовав Сергея Куприянова кивками, они сумрачно глянули на капитана Кондратенко, округлили глаза при виде кошечьей головы, торчащей из-за пазухи капитана, и удалились в молчании к лифтам идущим к тору.
- Смотри, какие гордые! – усмехнулся шеф, когда они оказались одни в лифте, несущемся к самому концу южной причальной мачты. – А ведь тебе ими командовать!
- Объяснишь ты мне, наконец, почему мне командовать этими... термидорами?
- Терминаторами!
- Тем более.
- Да ты сам уже догадался. Сейчас... – собеседники вылетели из лифта на конечной остановке и, следуя изгибам коридора, оказались перед шлюзовой камерой.
Вела она внутрь явно военного космического корабля, поскольку выкрашена была в любимый военными серо-стальной цвет. Стоящий на посту сержант вяло отдал прибывшим честь, – а он и вправду стоял, покачиваясь в разные стороны, как это бывает при использовании в невесомости ботинок с подошвами на «липучке» – однако не задержал и ничего не спросил. Похоже, этот визит был согласован заранее.
На стене шлюза красовалась выполненная под трафарет красной краской надпись: «Меч-39. Военно-космические силы России». По-видимому, это был тот самый «Меч», замеченный капитаном на подлёте. Когда спутники удалились от часового и, не встретив более никого, полетели по коридору ведущему, как и на «Охотниках» в ходовую рубку, капитан Кондратенко хотел, было, продолжить расспросы, однако шеф приложил палец к губам и Василий снова замолчал.
До рубки они не долетели. Притормозив около одной из кают, дверь, в которую была украшена табличкой «Майор Стрижаков, командир», шеф набрал на тастатуре код доступа, и дверь ушла в стену, освободив проход для друзей.
Расположившись в каюте, кстати, не превышающей по размерам привычную капитанскую на «Охотнике», Василий Кондратенко ждал, что сейчас настоящий разговор и начнётся, однако Сергей сначала взлетел к потолку, откинул жалюзи, прикрывающие устройство местной связи и выдернул этот блок из гнезда. Не удовлетворившись этим, он достал из кармана устройство размером со стандартный переговорник и включил его.
По ушам ударила волна ультразвука, хоть и почти не слышимого, но создающего сильный дискомфорт, особенно при движении и поворотах головы. Кот жалобно замяукал, и больно вцепившись когтями в капитанскую грудь, попытался забиться глубже под куртку, чтобы избавиться от этого, этого...
- Да, реакцию кота я не учёл, - сокрушённо покачал головой шеф, выключая глушилку. – А нельзя ему уши заткнуть как-нибудь?
Напоровшись на красноречивый взгляд товарища, шеф мигом отказался от этой мысли. Он достал теперь уже настоящий армейский переговорник и, нажав несколько кнопок, произнёс:
- Вестового к каюте капитана!
После чего открыл дверь. Вестовой появился через пару минут, открыл рот для рапорта, но шеф прервал его:
- Доставить кота на камбуз, накормить тем, что ему понравится! – и уже другим тоном, повернувшись к снова выпроставшему из-под куртки голову Маркизу, спросил, – пойдёшь с ним?
- Сходи, Маркиз, сними пробу! – поддержал его и хозяин, показав рукой на болтающегося в дверях сержанта.
И кот, как будто поняв, выбрался из-под куртки и сиганул на грудь военному, снеся того своим импульсом к противоположной стене коридора. Дверь закрылась, и снова заработал глушитель. Василий сморщился.
- Придётся потерпеть, Вася! – нарушил молчание Сергей, раскрывая свой лаптоп, и пристёгивая его к миниатюрному складному столику. – Сейчас это самое защищённое от прослушивания место в системе Юпитера. И не перебивай, я всё расскажу сам, вопросы потом. Вся это секретность из-за того, что у нас, кажется, имеется теперь прототип звёздного движка. У нас – это у России. Кое-то ты, наверно знаешь. Но я тебе расскажу сейчас всё без купюр.
Ещё в начале века российский физик академик Виктор Макаров – тогда он правда, не был ещё академиком – выдвинул всеобъемлющую теорию пространства – времени, которая, впрочем, не вызвала в научном обществе большого энтузиазма. Поскольку, хотя и объясняла весь спектр физических явлений, но требовала введения большего числа мерностей пространства, чем привычные для нас три измерения плюс время. До него учёные полагали, что высшие измерения в нашей Вселенной как бы скомпактированы и не могут быть обнаружены. Макаров же предположил, что это положение не всегда справедливо.
В частности его теория постулировала, что все массивные предметы в Космосе – звёзды, планеты и так далее, должны в высших измерениях соединяться некими тоннельными переходами, через которые возможен обмен веществом и излучениями. Что кстати, исключало необходимость введения в научный оборот так называемой «тёмной материи», которую уже сто лет с переменным успехом ищут во Вселенной.
- Давай, теории поменьше, а …
- Не в этот раз! Без теории дальше ничего не поймёшь.
- Тебе виднее!
- Да. Слушай: входы в эти четырёхмерные тоннели могут располагаться как внутри тяготеющей массы, так и вне её, более того, они могут вращаться вокруг этих масс по эллиптическим орбитам, периодически погружаясь в них без всяких катастрофических следствий. Поскольку в нашем, трёхмерном пространстве – времени такие порталы обладают только массой, то обнаружить их в неактивном состоянии весьма затруднительно. Однако, теория академика Макарова предсказывала, что порталы иногда спорадически активируются, а ещё их можно открывать принудительно, облучая электромагнитным излучением определённой частоты.
После того, как теория Макарова предсказала обнаружение некоторых космических феноменов, многие учёные стали говорить уже не о теории, а о «физике Макарова».
- Ты прямо лектор, Серёжа!
- Я просто цитирую служебную записку. Столько раз её прочёл, что почти наизусть выучил. Ты не перебивай! Теперь будет ближе к тексту.
Так, вот отсюда: «Со спорадическим открытием гипотетического юпитерианского портала удалось связать беспричинную, на первый взгляд катастрофу европейского туристического лайнера «Артур Кларк». Впрочем, катастрофой это происшествие называлось только в средствах массовой информации. На самом деле речь шла об исчезновении. Один из первых, как утверждалось надёжнейших, круизных лайнеров, с мощным атомным реактором, лучшими на то время локаторами, от «зрения» которых не могла бы ускользнуть и пылинка, внезапно исчез во время очередного полёта. Не взорвался, не столкнулся со случайным метеоритом, а просто перестал отмечаться на экранах радаров. Одновременно прекратился и исходящий от лайнера поток телеметрической информации».
От судна не осталось просто ничего, хотя район исчезновения старательно проутюжил весь наличный флот системы Юпитера, способный принять участие в поисках. «Единственной зацепкой, способной пролить свет на происшествие являлась запись последнего сообщения капитана Витторио Панчетти. Во время обычного трафика с базой, которую он покинул после заправки всего несколько дней назад, направляясь на облёт красивейших спутников Юпитера, капитан внезапно прервал свой доклад и сообщил, что прямо по курсу он наблюдает в оптическом диапазоне непонятное радужное свечение. Причём на экране локатора пусто.
«Пытаюсь уклониться» - совершенно спокойно сообщил капитан, а расшифрованные данные телеметрии показали, что одновременно он включил экстренное торможение, разворот и перевёл локатор на максимальную мощность.
«Он распухает!» - успел ещё сказать капитан Панчетти, и через три секунды великолепный «Артур Кларк» исчез. Исчез вместе с пятьюдесятью членами экипажа и ста двадцатью космическими туристами, каждый из которых выложил за свой билет целое состояние. Специально созданная комиссия так и не смогла установить причину этой трагедии, хоть на её заседание и прорвался однажды престарелый академик Макаров. Со своими выкладками в руках он попытался доказать членам комиссии, что «Артур Кларк» сигналом своего локатора случайно инициировал открытие устья латентного юпитерианского портала. И что, может быть лайнер не погиб, а просто переместился по четырёхмерному тоннелю, возможно, в другую звёздную систему и ожидает там помощи».
- Помнится, его ещё выставили со скандалом!
- Да, это так! «Но не будем судить строго членов комиссии, в большинстве своём практиков, за то, что они не приняли во внимание эмоциональное выступление академика Макарова и завершили работу, так и не опубликовав никакого коммюнике. Идеи этого гения вообще оказались способны в то время понять полностью только единицы. К счастью, довольно влиятельные единицы, сумевшие заинтересовать правительства Объединённой Европы и России открывающимися перспективами, в том случае, если «тоннели Макарова» действительно существуют и возможно их практическое использование. Для проверки «физики Макарова» и была построена космическая станция «Дырокол».
Орбиту станции выбирали, исходя из места пропажи «Артура Кларка» и анализа сообщения о прочих авариях, наблюдений непонятных явлений, гравитационных возмущениях и других казусах, случающихся в довольно хорошо освоенном пространстве вблизи Юпитера. В результате орбиту невидимого портала удалось вычислить, а затем и научиться его открывать.
«Дырокол», работой которого руководил сам Макаров, попавший в космос в обход всех норм и требований к здоровью, следовал за порталом по его эллиптической орбите. Приближаясь для проведения экспериментов и удаляясь на сотни тысяч километров, когда портал нырял в Юпитер.
Коллективу «Дырокола» удалось научиться активировать портал, используя для его «накачки» мощное радиоизлучение, причём его частота оказалась близка к частоте, на которой работал радиолокатор злосчастного «Артура Кларка». Получалось, что капитан Панчетти, увеличивший мощность радара, сам невольно послужил причиной исчезновения вверенного ему лайнера: увеличив накачку портала, он увеличил его размеры, после чего, увернуться судну не удалось.
Так же оказалось, что портал обладал определённой инерционностью своих характеристик: после начала процесса накачки он увеличивался в размерах с небольшой задержкой. После прекращения накачки размеры спадали тоже не сразу. Кстати, радиоволны других частот и лазерное излучение портал частично поглощал даже не в активированном состоянии.
Следующим этапом исследований стало зондирование портала. Из специальной катапульты в открытый портал забрасывали серии зондов – маленьких капсул, снабжённых научной начинкой и передатчиком. Портал их все до одного выбросил наружу. Вдобавок, обнаружилась его изотропность: при активации он не приобретал определённого «входа», да и выбрасывал зонды тоже в любых направлениях, но с той же скоростью. Академик Макаров принял решение увеличить скорость зондов». Поскольку имеющаяся на «Дыроколе» катапульта этого не позволяла, то к станции был прикомандирован наш с тобой «Скаут-30», который взял на себя функцию ускорителя. На судно установили демонтированную с «Дырокола» катапульту, «Скаут» разгонялся и, развернувшись к порталу дюзами, выстреливал серию зондов.
- Мы же с тобой их и подтаскивали к катапульте, Серёжа!
- Да я помню, но подоплёки, что и зачем, мы не знали. Дальше:
«При относительной скорости более одного километра в секунду портал перестал возвращать зонды. Учёные пришли к выводу, что зонды преодолевают теперь некий барьер и попадают в «тоннель Макарова». Согласно теоретическим выкладкам академика, теперь следовало ожидать их появления вблизи крупных тел Солнечной системы на выходе из других порталов, если они существуют. Однако, как не прислушивались мониторные службы, ни одного сигнала зонда так и не удалось уловить». Вася, у тебя нет пока вопросов?
- Всё понятно, Серёжа. Ты всегда умел складно рассказывать. Действительно, мы обо всём этом знали очень мало, всё же секретили. Только то, что в СМИ рассказывали, мол «идут опыты», без подробностей. Да то, что на «тридцатке» учёные между собой разговаривали в нашем с тобой присутствии. Тогда, если бы не решили на «тридцатке» добавить ещё пару учёных, а нас с тобой перевести на другие «Скауты», и мы бы влетели в портал вместе с Рубиком и всей командой через неделю. Но кота бы я есть не стал!
- Да не съели его, не съели! Я просто неудачно и глупо пошутил! С ним другая история, но давай, я её чуть позже расскажу.
Василий кивком выказал своё согласие и Сергей продолжил:
- Когда нас с тобой списали с «тридцатки», ажиотаж первых месяцев экспериментов уже спал. Учёные накопили террабайты экспериментальных данных и теперь в основном пытались их интерпретировать. Однако бомбардировка портала зондами продолжалась.
«Тридцатка» заходила на портал на разных скоростях с разных направлений. В день её исчезновения проводился эксперимент по изучению степени изотропности портала. В тот день стрельба производилась не зондами, запасы которых подходили к концу, а просто пустотелыми шарами из алюминиевой фольги диаметром 20 сантиметров. Три серии уже были отстреляны на скорости сближения 800 метров в секунду. Портал исправно выплёвывал их, а учёные на «Дыроколе» и на «тридцатке» фиксировали на радиолокаторах рассеянье.
А ещё в отдалении болталась военная «Праща», экипаж которой отстреливал из лазеров те шары, траектория которых могли бы создать опасность для космоплавания. Таких было немного, большая часть их, уже через несколько суток, должна была кануть вместе с порталом в недра Юпитера. Тогда ходили слухи, что «Праща» по ошибке поджарила «тридцатку». Ничего подобного! При отстреле последней серии, один шар на скорости 900 метров в секунду по глупой случайности вылетел из портала прямо в направлении «тридцатки» и попал ей точно в дюзу главного двигателя. Так как он был довольно лёгкий, то, хотя в момент столкновения и имел скорость относительно «тридцатки» в 1800 м/с, шар дюзу даже не сильно повредил, только сбил центровку.
Но это произошло в тот самый момент, когда «Скауту» нужно было начинать торможение и уклонение. Рубик включил торможение, но «тридцатку» закрутило из-за сбитой центровки. Тогда он решил развернуться и тормозить носовым двигателем. В этот момент на «тридцатке» «завис» комп. Пока он перегружался, Рубик сумел развернуться вручную на двигателях ориентации, одновременно выйдя на связь и проорав по радио:
«Снимай накачку!»
Накачку на «Дыроколе» сняли, но «Скаута» это уже не могло спасти.
Его, комп, перезагрузившись, самопроизвольно врубил основной двигатель, повторяя последнюю полученную команду, и снова завис уже с включённым двигателем.
- Да, ну и барахло были эти скаутовские компы!
- Не говори, Вася! Сколько они крови у пилотов выпили! Сбоили в самый неподходящий момент, да перезагружались по 10 секунд. А за это время можно было улететь к чёрту на куличики. Рубик, вот, и улетел! Пока он пытался перейти на ручное управление, «Скаут» влетел в портал как раз со скоростью около километра в секунду.
Рубик вообще всё очень подробно описал, у него было на это шесть месяцев. Он влетел в портал и тут же пропали все звёзды. Ориентировку он потерял, поскольку его снова закрутило в темноте, а после комп и вовсе накрылся. Хорошо, хоть двигатель заглох. Рубик включил прожектора и обнаружил, что «Скаут» летит по инерции, примерно вдоль оси, в какой-то, как он описал, кривой зеркальной кишке, диаметром километров пять. Да ещё и вращается довольно беспорядочно.
Пока Рубик старался остановить вращение и попытаться вернуться назад, «Скаут» подлетел к какому-то отверстию в стене, и его втянуло туда. Там оказался ещё один тоннель, только меньшего диаметра. По нему «Скаут» несло секунды две и выплюнуло обратно в нормальный космос. Только не в Солнечной системе.
Правда, звёздное небо оказалось почти точно как у нас. Только самые ближайшие звёзды были чуть-чуть сдвинуты относительно привычного их положения. И в Южном Кресте сияла лишняя, яркая звезда. Ребята сразу поняли, что это Солнце. И оно очень далеко.
На экране локатора мощная засветка показывала, что в нескольких тысячах километров под «тридцаткой» имеется планета. В оптике её почти не было видно, Звёзды давали маловато света. Только по тому, что она заслоняла часть звёздного небосвода, можно было судить о её наличии. В светоумножительной оптике удалось разглядеть эту планету: Чуть больше Земли, то ли покрытая слоем замёрзших газов, то ли полностью из них состоящая. Поверхность покрыта метеоритными кратерами всевозможных размеров. Следы водородно-гелиевой атмосферы. Принадлежит ли эта планета Солнечной системе, или это просто межзвёздный шатун, летящий по неведомой орбите, установить не удалось. Рубик назвал этот планетар Маркизой. Но это было позже.
На другой же стороне тоннеля, в Солнечной системе, воцарилась тихая паника: эксперименты «Дырокола» сначала приостановили, а потом и вовсе было принято решение об его консервации. Академик отправился на Землю, чтобы доказать необходимость наоборот, форсировать исследования, но, как ты помнишь, до места не долетел, подвело сердце. В учёном мире после его смерти возобладало мнение, что практическое использование тоннелей Макарова невозможно, поскольку, якобы, попадающие в них материальные тела распадаются на элементарные частицы или вообще превращаются в кванты электромагнитного излучения. Исследования были прекращены до лучших времён. И вот эти времена настали вместе с неожиданным прибытием в систему нашего с тобой «Скаута», с мёртвым экипажем на борту. Тогда, у Маркизы, они не все и не сразу поняли ситуацию, в которую попали. А когда дошло до всех, среди части экипажа начались истерики.
Рубик не написал, какие действия он предпринял, и кто конкретно бузил, тоже не упомянул. Однако, так или иначе, ему удалось «построить» экипаж и заставить людей работать, если не во имя спасения своих жизней, то во имя человечества, как бы это пафосно не звучало для таких циников, как мы с тобой.
Они определили своё положение в пространстве: оказалось, что до Солнца, как я уже говорил, порядка одной десятой светового года. Сумели починить движок и отъюстировать дюзу. Заправились до предела на подвернувшемся ледяном спутнике Маркизы, даже холодный трюм забили рабочим телом.
Сначала, по предложению учёных, Рубик приступил к поискам портала, для чего собрали маломощный излучатель на «ключевую» частоту. Однако портал найти не удалось, хотя они барражировали вокруг Маркизы целый месяц. Тогда они оставили на орбите капсулу со всей собранной информацией и с радиомаяком на аварийную частоту, тщательно прицелились на Систему и начали разгон. Часть экипажа предпочла сразу принять летаргин, чтобы сэкономить воздух и продукты для остальных. Другие же решили провести последние месяцы жизни в сознании.
Ожидание близкой смерти как ничто другое обостряет разум человека, так биохимик Виктор Потешкин – мы с тобой с ним мельком встретились, когда он прибыл, а мы вещички паковали, помнишь? – попытался за это отпущенное ему время синтезировать, как он его называл, «суперлетаргин». Он предполагал, что этот препарат, вкупе с помещением в соответствующую среду и охлаждением, сможет сохранять организм живым на сроки до десятков, а может и сотен лет. Это притом, что лучше обычного летаргина все биологи Земли ничего не смогли придумать.
Так вот, Потешкину это удалось! Используя в качестве лаборатории пустой тёплый трюм «тридцатки» и, буквально из ничего соорудив необходимую ему центрифугу и другие оригинальные аппараты и инструменты, он сумел синтезировать производное обычного летаргина – «летаргин-2». Это вещество, исходя в основном из теоретических соображений, должно было оказать на организм человека желаемое действие. Потешкин предложил опробовать препарат на себе или на Маркизе. Капитан, скрепя сердце, согласился предоставить для испытания своего любимца.
Кота долго готовили к опыту: мыли, облучали ультрафиолетом. Потешкин предложил даже побрить его, но Рубик не согласился. Вдобавок, Маркиз постился четыре дня и конечно не понимал, что происходит, почему его не кормят. Он встречал своего хозяина жалобным мяуканьем и рвался к нему из стерильного «аквариума», куда его поместили. Когда Потешкин счёл, что необходимое состояние организма подопытного достигнуто, он ввёл ему препарат. Сначала Маркиз вёл себя спокойно, только нервно вылизывался, потом начал чесаться. Через час он уже чесался с остервенением и оглашал трюм хриплыми воплями. Пришлось его зафиксировать. Попытка дать ему производное морфия ни к чему не привела, боли, вероятно, были такими сильными, что малая доза не подействовала, а большую Потешкин и Айболит, рекрутированный биологом себе в помощь, давать коту опасались.
К концу суток несчастное животное уже не мяукало, а стонало и плакало как ребёнок. Рубик, как он сам пишет, тоже плакал, но только у себя в каюте, чтобы никто не видел. Но, с этим опытом была связана надежда на выживание, и он терпел. Наконец, Маркиз стал впадать в беспамятство, температура его тела понизилась, и он почти перестал дышать. Сердце подопытного билось с периодичностью в один удар в 30 секунд и вскоре вовсе остановилось.
Потешкин с Айболитом залили в аквариум, заранее приготовленный и охлаждённый раствор, и закрыли герметичную крышку. Аквариум перенесли в холодный трюм и надёжно принайтовали его к полке. Температуру в трюме установили в минус тридцать градусов.
Предполагалось, что «летаргин-2» не только как его предшественник приостанавливает обмен веществ и действие ферментов в организме, но и препятствует образованию кристаллов льда в клетках при его замораживании. Только действие препарата оказалось очень болезненным, возможно из-за его не слишком высокой чистоты. Потешкин планировал продержать кота в анабиозе несколько дней, а потом разморозить и получить окончательный ответ на вопрос об эффективности своего изобретения. Но на злосчастном «Скауте» началась эпидемия. Сначала её назвали «тоннельный грипп», но выяснилось, что первыми заболели те, кто имел контакт со льдом, загруженным в холодный трюм с безымянного спутника Маркизы.
Ты знаешь, Вася, что в «ледышках» нередко находят вирусы, и учёные до сих пор спорят, откуда они там берутся. Но они никогда не представляли опасности для человека. Этого просто не может быть теоретически, поскольку каждый вирус «заточен» под организм своего носителя. Тем более, инопланетный. Но, то ли вирус оказался быстро приспосабливающимся, толи это просто земной вирус мутировал под действием каких-то факторов и стал более вирулентным…
- Каким, каким?
- Вирулентным, то есть, заразным.
- А! Так бы и сказал!
- Короче, подхваченный экипажем вирус имел все признаки классического гриппа, но был очень заразен и протекал очень остро. Через два дня, несмотря на изоляцию заболевших, с высокой температурой лежали уже все. Только Айболит и Рубик сохранили возможность передвигаться, да и то, Рубик пишет, что он порой терял сознание, и в чувство его приводили только удары о стенки, когда он дрейфовал по коридору в потоке воздуха. К счастью, гамма-арбидол хорошо справился со своей задачей, жар у заболевших стал спадать, и Потешкин решил уже приступать к оживлению Маркиза.
Но лимит катастроф не был ещё исчерпан. Похоже, космос не намерен был отпускать свою добычу. «Скаут» летел к Системе со скоростью около 1000 км/сек и медленно вращался вокруг поперечной оси. Двигатель по исчерпании рабочего тела был выключен. Экипаж медленно выздоравливал после болезни.
Надо же были такому случиться, что метеорит ударил в самое болезненное для людей место – в люк тёплого трюма, где находилась лаборатория Потешкина и все запасы глицерина, других реактивов и главное – синтезированного им летаргина-2! Даже не ударил: судно само не него налетело!
В результате попадания в люке образовалось оплавленное отверстие с полметра в диаметре. Огненный вихрь расплавленных капель металла уничтожил в трюме всё, а что не уничтожил, то вылетело в космос вместе с воздухом в результате декомпресии. Только изуродованные останки центрифуги парили посреди иссечённого осколками отсека.
Если оборудование можно было ещё попробовать восстановить, то реактивы для производства взять было теперь негде. На «Скауте» не осталось больше исходного вещества – летаргина, кроме неприкосновенного запаса в скафандрах. Но и его не хватило бы даже для приготовления одной дозы летаргина-2, – выход продукта из-за несовершенства процесса был очень мал.
Рубик пишет, впрочем, что происшествие, как это ни странно, не оказало большого влияния на моральный дух экипажа: большая часть его и так с сомнением наблюдала за опытами Потешкина. Хотя люди в такой ситуации и склонны хвататься за любую соломинку но, видя мучения Маркиза, и не будучи уверены в благополучном исходе анабиоза, они с каким-то чёрным юмором с удовольствием повторяли пущенную кем-то шутку: «Ну, слава Богу, хоть умрём без мучений!»
Рубик скрупулёзно описывает приготовления «тридцатки» к «автономному» полёту: когда закончился запас продуктов, который удалось, вопреки всем нормам растянуть на полгода, и начали сбоить регенераторы воздуха, экипаж провёл полную проверку реактора и радиопередатчиков. Аквариум с замороженным Маркизом перенесли в малую кладовку, где в течении полёта должна была поддерживаться температура около минус тридцати градусов и дополнительно упаковали в свинцовый кожух. Документы по опыту укрепили прямо на кожухе, во избежание всяких случайностей. Учёные отредактировали начисто свои отчёты, и все записали прощальные послания.
В последние дни регенераторы воздуха уже не работали, и весь экипаж передвигался в скафандрах. Ну, а потом... я уже говорил...
- Серёжа, так Маркиза всё-таки спасли?
- Ещё точно неизвестно. Там наложили лапу военные, очень они в анабиозе заинтересованы. Увезли его в Селеноград. Все полтора года ведутся исследования. Анализы показывают, что ткани в порядке, но размораживать кота пока не пробовали. Если всё удастся, учёные продолжат опыты, в том числе и над людьми. Добровольцами, конечно.
Я, кажется, повторяюсь, но я сам, всё, что тебе сейчас рассказал, узнал несколько дней назад. Веришь, Вася, почти не спал это время, да что рассказывать! Рубэн Владимирович нам с тобой как второй отец был, да и экипаж – отличные ребята!
- Ладно, Серёжа, воспоминания и эмоции потом, давай о деле.
- Так вот о деле. Правительство России... кто там ещё? – Шеф выключил глушилку и открыл дверь в каюту, поскольку рядом с ней зажёгся экран с физиономией вестового. Он завис напротив дверного проёма с двумя пластиковыми бутылочками в руках.
- Извините! – промолвил он, – вы на вызовы не отвечали, а я, вот, кофе принёс...
- Спасибо, солдат! Как там котик?
- Поел, теперь отдыхает на камбузе у кока.
- Молодец! – Сергей принял бутылки и кивком отпустил посыльного.
- Любопытные, какие! – заметил он, закрывая дверь и восстанавливая работу глушителя. – Тоже интересно, какое задание им предстоит. «Я вот, кофе принёс!» Хитрецы! Похоже, с секрётностью у милитаров всё в ажуре!
- Ты не поверишь, Серёга, как и мне любопытно, какое задание мне предстоит!
- А я разве ещё не рассказал? Ну, сейчас... Так вот, правительство России ещё полтора года тому, приняло решение о возобновлении опытов «Дырокола». Ну, такое не скроешь, все догадывались, и ты в том числе. Тут и закрытие секторов и вояки носились туда-сюда как помешанные! А теперь новость: принято решение об организации пилотируемой экспедиции в тоннели Макарова. Как раз, этот, специально оборудованный «Меч» и полетит. Ходовые испытания он прошёл без замечаний, слетал к Нептуну и обратно. Причём показал рекорд скорости для своего класса.
- Рекорд скорости и я тебе покажу, лишь бы осталось рабочее тело для торможения.
- У него осталось. На нём установлен новый тип глюонника с повышенным КПД. Научники уже на борту, их оборудование оттестировано. Принимай корабль, Вася! Удивлён?
- Да не удивлён я, Серёжа. Ты же ещё раньше проговорился. Скажи мне лучше, почему я, и каким макаром мне вдруг становится капитаном этого хромированного корыта? Что, у меня других дел нет? Кто меня заставит, в конце концов?
- Никто, конечно, не заставит, Вася. А каким макаром, я тебе объясню.
Помнишь, пять лет назад, при возобновлении контракта ты подписывал дополнительное соглашение?
- Было что-то такое.
- Вот! Было! А в этом соглашении был пункт, согласно которому ты соглашаешься быть призванным на действительную военную службу в случае... там идёт перечень всяких страстей, войны, стихийных бедствий, а в том числе и если правительством будет принято такое решение. Решение такое принято, извини, с моей подачи. Меня попросили назвать лучшего, а лучший – это ты, Вася.
- Неужто?
- Конечно! Не скромничай, кто бы ещё догадался, когда у тебя вода в бункере была на исходе, а последний, полный бустер вдруг сдох напрочь, подвесить его впереди «Охотника», разогреть тормозным и слить с него водичку в свой бункер самотёком, дав ускорение основным двигателем? Никто из консультантов и экспертов не допёр до такого решения. Другой бы и успокоился, и летел бы себе по баллистической кривой до самой Земли, вслед за ледышкой, чтобы там его позорно выловили и заправили. А ты...
- Ну, хватит уже меня нахваливать да оправдываться, Серёжа. Я зла не держу. Наверно ты правильно поступил. Видно судьба моя такая лететь в этот тоннель вслед за Рубиком. Не тогда, так сейчас!
- Да не дуйся ты, Вася! Всё будет нормально. «Меч» оборудован открывашкой тоннелей, так что «Дырокол» таскать с собой не придётся. И поисковая аппаратура на нём имеется, тоннель не потеряешь. Если где выкинет, сможешь назад вернуться. Если не в центре звезды, конечно... Как бы мне хотелось быть на твоём месте! А хочешь, я прямо сейчас напишу заявление на увольнение, и полетим вместе? Старшим помощником возьмёшь? А?
- Да на что ты мне там будешь нужен? В ухо дышать? Ты же уже Орион от Стрельца не отличишь!
- Ну, ты загнул, Вася! Хочешь, сыграем!
- Ничего не загнул. А сыграем мы, когда я вернусь. А если не вернусь, то буду к тебе каждую ночь приходить и стонать у твоего скорбного ложа!
- Вот! Теперь узнаю своего друга, Васю Кондратенко! А то, «кто меня заставит?». Я всегда знал, что в таком деле тебя заставлять не нужно, только намекнуть, а после и за уши не оттащишь!
- Хорошо, хорошо! Подписался я уже! Не подлизывайся. Давай, к делу. Как я военными командовать буду, ты подумал? Я же гражданский насквозь.
- И я подумал и те, кто надо мной подумали. У тебя какое звание «в запасе»?
- Майор, вроде.
- Нет, не майор, а подполковник. Был. А со вчерашнего дня тебе присвоено звание полковника. Чтобы соответствовать. Так что, поздравляю вас, господин полковник, вечером обмывать будем! У меня есть небольшой аварийный запас, да для такого случая не жалко.
- Что, мне и форму носить придётся?
- Это если к ордену представят, по итогам миссии, так сказать... Тогда мы тебе сошьём, за счёт фирмы.
- Посмертно...
- Хватит уже! Так не шутят! Эксперты оценивают вероятность успешного возвращения в 85 процентов. Но это они тебя не знают. А я знаю! Короче, отдавай на свою «дюжину» ценные указания...
- Уже...
- Ну, ты прохвост! А мне тут вворачивал, невинность изображал. Кого на «Охотник» капитаном назначить? Старшого твоего или со стороны взять?
- Павлика, конечно!
- Сегодня подпишу, пускай покапитанит, пока ты отсутствуешь. Сходи, всё же, с Марусей попрощайся, что ли? У вас ведь любовь, вроде.
- Схожу. Только прощаться не буду. Она полетит со мной!
- Ну, ты, полковник, на глазах глупеешь! От радости, что ли? Для чего её брать? Для приятных разговоров? Тут на компе установлен «Арнольд», интеллект последнего поколения, три девятки по тесту Тьюринга! Он и без экипажа слетать бы мог, если не нужно было бы гайки крутить иногда. А у твоей Маруси, «МР-19» кажется, официально только ноль – семьдесят семь по паспорту!
- По паспорту, Серёжа, по паспорту... и измерено на заводе пять лет тому назад. А теперь у тебя девяток не хватит!
- Да чёрт с тобой, полковник! Твоё судно, делай что хочешь! Главное, задание выполни. Оно в компе под нашим с тобой паролем, не забыл его ещё?
- Да нет! Такое не забудешь!
- Значит так: сейчас пойдём в рубку, познакомишься с «Арнольдом», а потом хоть стирай его...
- Да не буду я его стирать, Марусю подселю, да и все дела. А Арнольд у неё старшим помощником побудет.
- Да, а у тебя старшим будет майор Стрижаков, тоже Василий, но Александрович. Ты с ним поаккуратнее. Зело майор на меня, да и на тебя сердит: он ведь до самого последнего надеялся, что сам капитаном будет. Сбил экипаж, к Нептуну слетал, и вдруг такой облом! Я за ним наблюдал, когда ему довели... Такую рожу состроил! Не знал, что я на него посматриваю.
Так что, смотри, чтобы дров не наломал. Он мужик заслуженный, хоть и молодой, налёт приличный, но до тебя ему, конечно, далековато. Но он и пиратов в Поясе погонял и базу с Энцелада эвакуировал, когда там научники какой-то грибок изучали, да сдуру и подцепили. Вся грудь в орденах! Обидно ему, что какой-то «пиджак» им командовать будет. У тебя-то орденов не наблюдается. Если только за выслугу в запасе!
- Почему, не наблюдается? «За спасение в космосе» медалька имеется. За тебя, оболтуса, дали. Её, кстати и военным и гражданским дают. Я на Земле как-то нарядился на парадный портрет фотографироваться, так даже засмущался: иду, а все вояки честь отдают, даже непривычно.
- То на Земле! А у майора их штук пять, наверно. А по какому поводу ты это на портрет снимался?
- Забыл, что ли? Это когда нас с тобой свадебными генералами по базе моего имени водили.
- А на «Базе Кондратенко»? Помню, конечно! Так тебе же там ещё и «За научные заслуги» кинули и премию нехилую. Хоть через три десятка лет, а всё равно, приятно! Обязательно надень, когда будешь завтра с экипажем знакомиться. У майора такого точно нет.
- Шутишь, да? Он ведь, как блюдце! Весь пиджак мне оттянул. Слушай, у нас тут вечер воспоминаний, что ли? Если так, выруби свою глушилку, уже зубы болят. От кого мы шифруемся?
- Знать бы от кого! Секретность неимоверная. На всём «Мече» о цели полёта знаем только мы с тобой, да учёные. Экипаж ни сном, ни духом. Я уж подумываю и на ночь глушитель включать, вдруг во сне проговорюсь, а враги подслушают. Да только не спится мне последние дни...
Постой, у тебя же ещё от ООН «Super Nova» есть за Титан! Стрижаков такой орден, небось, только на картинке видел.
- Да я его стесняюсь, начнут спрашивать как, да за что, а рассказывать нельзя.
- А ты рассказывать и не обязан, скажи «секретность пока не снята», и отстанут. В общем, завтра чтобы на твоём пиджаке все колодки были, понял?
- На куртке...
- Ну, на куртке. Пошли в рубку.