Не вздрогнет звук.
Ты с каждым годом – всё угрюмей.
Как в наглухо закрытом трюме –
- твой наглухо
закрытый люк.
Знакомо всё до мелочей:
и потолок,
и тройка-люстра,
и трещина,
и сто свечей,
что с этой люстры светят грустно.
Привязан к дому словно пёс,
а в том дому –
- хозяйкой кошка.
Герань сухая,
как вопрос
- Когда ж ты женишься, Серёжка? –
События ходят ходуном,
всё – мимо стен,
да – мимо крыши.
И чувствую,
что дом мой дышит,
но, как-то жалобно, с трудом.
Чахотка, градусник, листок…
Трясусь в ночи
у занавески,
а под окном,
ночной божок -
фонарь бьёт в вихре арабески.
Бежит девица,
прыг – да скок,
наверное, с театра,
от гастролей…
И примеряю я свой срок
уже к иной, чужой юдоли.
Чугунные гири тишины
висят недвижно
под кукушкой,
их колыхание мерное душат
глухие сны.
5-6 декабря 1990 г.
г.Ленинград