Литературный портал Графоманам.НЕТ — настоящая находка для тех, кому нравятся современные стихи и проза. Если вы пишете стихи или рассказы, эта площадка — для вас. Если вы читатель-гурман, можете дальше не терзать поисковики запросами «хорошие стихи» или «современная проза». Потому что здесь опубликовано все разнообразие произведений — замечательные стихи и классная проза всех жанров. У нас проводятся литературные конкурсы на самые разные темы.

БЛИИИН!!! СРОЧНО!

Провайдер сообщил, что планирует переезд на другие серверы. Сайт временно (?) сдохнет.

Скоро начнётся.

Прошлый раз такое было меньше года назад и заняло порялка месяца.

Надеюсь, всё пройдёт нормально...

 

К авторам портала

Публикации на сайте о событиях на Украине и их обсуждения приобретают всё менее литературный характер.

Мы разделяем беспокойство наших авторов. В редколлегии тоже есть противоположные мнения относительно происходящего.

Но это не повод нам всем здесь рассориться и расплеваться.

С сегодняшнего дня (11-03-2022) на сайте вводится "военная цензура": будут удаляться все новые публикации (и анонсы старых) о происходящем конфликте и комментарии о нём.

И ещё. Если ПК не видит наш сайт - смените в настройках сети DNS на 8.8.8.8

 

Стихотворение дня

 
Реклама
Содержание
Поэзия
Проза
Песни
Другое
Сейчас на сайте
Всего: 82
Авторов: 0
Гостей: 82
Поиск по порталу
Проверка слова

http://gramota.ru/

     Семен Полоскун к возрожденному казачеству относился всегда со скептицизмом, а то и с презрением, называя казаков ряжеными и бездельниками.
     В какой - то части его рассуждения были и обоснованными.
     Первая волна пришедших под знамена казачества была разношерстной, хватало и бездельников, и откровенной пьяни. Была и большая доля конъюнктурщиков и дельцов, примазывающихся к каждому новому, сулящему льготы и выгоды делу.
     Со временем, конечно, казачье движение в основном очистило свои ряды от проходимцев и случайных людей.
      Но Семена переубедить было практически невозможно. Сказывался доставшийся в наследство дедовский, да и отцовский тоже, тяжелый характер.
     Хотя Полоскуны были из казачьего рода, из хопёрских казаков, но Семён всегда повторял при случае отцовскую поговорку: «Прадед и дед были казаки, я - сын казачий, а ты х…, так скажем, хвост собачий».
     От казачьего прошлого остались только старые фотографии в бабкином альбоме да дедовская шашка, которую бабка Ирина прятала под стрехой в сарае. Шашкой этой Семка с братом рубали иногда лопухи с купырями в старом колхозном саду да подсолнухи в бабкином огороде, за что бабкой же и были нещадно пороты хворостиной. Потом эту шашку украли из инструментального ящика ККХ – кукурузоуборочного комбайна на полевом стане колхозной  бригады, где работал трактористом отец. Семен упражнялся ею в рубке злополучных подсолнухов на ходу комбайна, да и оставил там на одну ночь.
  
     К тяжелому характеру Семёну в придачу досталось ещё и фатальное невезение, преследовавшее его всю жизнь.
     В возрасте четырех лет его угораздило упасть зимой с лежанки русской печи, где они играли со старшим братишкой Федькой, да прямо на десятиведерную кастрюлю с кипятком, приготовленную матерью для стирки белья.
     Ожоги были на треть тела.
      Еле выходили Сёмку тогда.
      Когда шел Семёну одиннадцатый годок, забирался он как–то за голубёнком-пискуном на заготовленную отцом для корма домашнего скота копну сена, да сорвался вниз и угодил пятой мягкой точкой прямиком на брошенные кем-то впопыхах вилы…
      Благо, что отделался легкими ранами.
      Уже в армии, в воздушно-десантных войсках, во время штабных армейских учений, изображая ролевую фигуру часового на специальном объекте, получил Семён неловко брошенный десантный нож пониже спины - в ту самую многострадальную пятую точку.
Думали бойцы, что не довезут раненого товарища до госпиталя: истечёт кровью. Но казачий внук оказался крепок телом и душой, ещё и песни пел, лёжа на животе на коленях товарищей.
      В двадцать восемь лет, работая проходчиком метростроя на строительстве метро в г. Горьком, попал Семен под обвал породы. Помяло его тогда крепко. До сих пор травма спины даёт о себе знать.
      После травмы ушел он из метростроя, да и работы там, надо сказать, не стало. Страна переживала не лучшие времена горбачёвской перестройки.
      А тут как раз новомодная волна фермерства подошла.
      Решил Семён, что это дело ему по плечу: в селе родился и вырос, как косу и вилы держать знает, с трактором и комбайном управляется, сварным   делом владеет в совершенстве. Пересчитал он свои накопления и купил в казачьем хуторе Надзорный, что в Кочубеевском районе, хатёнку-мазанку на тридцати сотках земли да всякой домашней твари (ну не совсем по паре, а десятка по три): кур, гусей, уток, нутрий, барашков да телят.
     Началась каторжная фермерская жизнь от рассвета до заката.
     Жена его с детьми осталась в Ставрополе и бывала только наездами: продуктами фермерского хозяйства запастись да помочь по мелочи по хозяйству – помыть, приготовить, постирать. Ну и, знамо дело, супружескую обязанность соблюсти.
     С местными казаками он характером не сошёлся всё по тому же сложившемуся у него ранее негативному отношению к этому возрождённому сословию. После нескольких стычек по поводу мест для сенокоса, поделенных между местными коренными жителями, когда Семёну пригрозили поджечь всё его хозяйство, его всё чаще стали посещать мысли о том, что пора всю домашнюю живность отправлять под нож. Воровать с полей стало не с руки: раньше было всё наше – колхозное, бери – не хочу, а теперь все земли вокруг были фермерские – частная собственность. Если не срок заработаешь, то уж заряд картечи – точно.
     Когда же стоявшую у двора Семёнову «двадцать первую» "Волгу" пьяный казак – фермер поднял на тракторном стогомёте, нанизав  двумя зубьями автомашину от лобового до заднего стекла, понял Сёмка окончательно, что с фермерством пора завязывать.
     Хозяйство Семёново с хатой и землёй скупили местные казаки за бесценок.
     К идее возврата к фермерству снова Семен пришёл года через два  после того, как семья благополучно проела все деньги, вырученные от продажи надзорненского хозяйства и квартиры в Ставрополе.  
     Выбор пал на восточный Буденновский район.
     Старший Семёнов брат, работавший в том районе большим чином, помог взять в одном из совхозов сотню бычков на откорм, да оформить в аренду двести гектаров земли, да купить по дешёвке колёсный трактор с тележкой, да и ещё по мелочам.
     В общем, опять вроде дело пошло…
     Подвели Семёна снова его тяжёлый характер, неуживчивость и нелюбовь к казачьему сословию. Надоело ему каждый день прогонять со своих выпасов чужую скотину. В очередной раз, когда чужое стадо перешло межевую границу, пожалел он, что нет под рукой дедовской шашки, да и влепил по коровкам картечью с двух стволов двенадцатого калибра дуплетом…
     Отпираться перед милицейским участковым уполномоченным он не стал.
     Подписал все протоколы и обвинение в самоуправстве и в умышленном уничтожении чужого имущества.
      До суда дело не дошло ввиду Сёмкиного деятельного раскаяния и добровольного возмещения причиненного вреда.
      А на идее фермерства пришлось поставить жирный крест.
      Потерявши голову – по волосам не плачут.
      Да и вообще, когда казаки плачут?!


Свидетельство о публикации № 25042009213502-00105484
Читателей произведения за все время — 245, полученных рецензий — 1.

Оценки

Голосов еще нет

Рецензии

Александр Муленко
Александр Муленко, 23.11.2009 в 12:21
Хороший рассказ.
Тут у нас, случается, угоняют скот в Казахстан.  Чаще всего лошадей на убой. Один из сельчан догнал воров(ветеринар по образованию) и убил их в скандале. Осудили на 19 лет. Потом по надзорной жалобе срок сбавили до 12. После восьми ушёл на посёлок. А потом вернулся в лагерь. Краденый кабель ему повесили. Оговорил его другой осужденный, второму гражданскому свидетелю подсунули бумагу, он и подписал. Вот и вернулся человек в лагерь и до конца срока тянул лямку узника. За кабель добавили год и гражданский иск - 30 тыс. рублей. Вышел на свободу, а работы - нет. В сарае у матушки поросята, да свинной грипп на носу. Дороги на рынок закрыты. И такие истории бывают.
Сергей Гамаюнов (Черкесский)
Да, про милицейский и судейский произвол разговор особый...
Знакомая история, к сожалению.

Это произведение рекомендуют