- Смотрите, скво! – громко загоготал он.
- Прет прямо на вечерний сеанс!
- Нет, действительно! – подхватил Мик. – До чего мы докатились! Индейцы разгуливают по городу, как у себя дома, заходят даже в салун, а их скво – уже и в кинотеатры! Том, ты видел такую наглость?
- А что, не составить ли нам ей компанию? – игриво предложил Том. – У всех ли найдется по полтинничку?
Трое нетрезвых америкосов порылись в карманах. Мик, не обнаружив у себя нужной суммы, недолго думая, ловко хлопнул Найджела, рассматривающего только что извлеченный из кармана доллар, по ладони и, завладев монетой, бросил:
- Ты мне за пиво должен. Помнишь, я тебе ставил?
Пока возмущенный Найджел соображал, как возразить наглецу, Мик с Томом уже протянули монеты билетеру.
В зале свободных мест было совсем немного. Ночная Птица увидела несколько пустых кресел в первом ряду и села так, чтобы и слева и справа от нее остались места. Она старалась сторониться жителей Даунтауна, потому что считала себя здесь чужой. Сеанс еще не начинался, и Ночная Птица принялась осматриваться. Сзади нее сидел молодой, лет двадцати пяти, бледнолицый, в потертой замшевой куртке и с платком на шее. Слева от него – фермер со своим семейством, которое занимало не меньше трети ряда. С другой стороны двое джентльменов с дамами. Судя по бархатным сюртукам мужчин и пышным нарядам дам, все довольно состоятельные. Справа, через кресло от нее самой, разместился пожилой клерк с супругой, очень полной и наряженной в кружевное платье, из которого, казалось, сейчас вывалятся все ее прелести. Два кресла слева от Ночной Птицы были свободны. Дальше сидела группа молодых девушек, похоже, официанток из салуна, все со стаканчиками попкорна в руках. Мик и Найджел плюхнулись на эти два кресла. С другой стороны от Ночной Птицы уселся Том. Все трое заговорщицки молчали, только переглядывались между собой и старательно отводили глаза от девушки. Ночной Птице это не понравилось. Она оглянулась, поискала глазами свободные места, чтобы пересесть, но тут свет погас, заиграла музыка, и на экране появилось чудо, которое девушка так хотела увидеть. Началось кино.
Ночной Птице недолго пришлось наслаждаться бессмертным творением Брюса Хамберстоуна и волшебной музыкой Глена Миллера. Буквально через несколько минут Мик ткнул локтем Найджела, и девушка почувствовала, как чья-то рука задирает ей подол сарафана и скользит по колену. Звонкий шлепок заставил Найджела одернуть руку, а ближайших зрителей сердито обернуться. Найджел сделал вид, что ничего не произошло и вскоре вокруг воцарилось спокойствие. Но ненадолго. Теперь уже Том попытался запустить свою ладонь девушке за пазуху. Ночная Птица не удержалась, вскрикнула от неожиданности и со всего размаха закатила Тому оплеуху. Молодой бледнолицый, сидевший позади, сердито зашептал:
- Молодой человек, вы не в борделе! Извольте вести себя прилично!
Но оскорбленный Том уже себя не контролировал. Он сгреб Ночную Птицу за грудь и швырнул на пол. Найджел, а за ним и Мик вскочили со своих кресел и вместе с Томом принялись бить ногами беззащитную девушку, выкрикивая при этом грязные ругательства.
Публика, сидевшая в первом ряду, при виде разнузданных хулиганов шарахнулась к выходу. Девушки с попкорном хором завизжали. Тут парень, который сидел позади Ночной Птицы, перепрыгнул через кресла первого ряда, развернул к себе Тома и с размаху вкатил ему апперкот. Том, лязгнув раскрошившимися зубами, закатил глаза и рухнул рядом с девушкой. Мик с Найджелом, прекратив избиение, бросились на парня. Но ту же один за другим получили по прямому в голову: один – с левой руки, другой – с правой. Завязалась драка. Найджел сразу же свалился под кресла, а Мику удалось устоять на ногах, так как левая рука незнакомца была не так сильна, как правая. Мик только потряс головой, набычился и замахнулся, целясь парню в лицо. Тот красиво увернулся и поймал Мика на встречный удар. Уже правой. В это время очухался Том. Вспомнив, что является наполовину оборотнем, он начал боевую трансформацию, но закончить не успел. Незнакомец, видимо, тоже был не на сто процентов человеком. Его руки и ноги замелькали с такой скоростью, что для постороннего наблюдателя казались размазанными в пространстве, как быстро вращающееся колесо. Том только глухо хрюкнул и снова оказался на полу, едва успев отрастить себе клыки. Найджел, Мик и незнакомец продолжали драку. В темноте невозможно было разглядеть, кто кого и куда бьет, слышались только глухие удары и выкрики дерущихся.
В этот момент в зале зажгли свет. От входа в зал торопливо шагал шериф с двумя помощниками. Все втроем они кинулись к нарушителям порядка и попытались их остановить, но те просто отмахивались от них, как от какой-то помехи, не имеющей ровно никакого значения, но мешающей при этом заниматься неотложным делом, каковым в данный момент являлась драка. Тогда шериф принял радикальное решение. Вытащив из кобуры на боку здоровенный «кольт» он дважды выстрелил в воздух.
Лучше бы он этого не делал…
На старых липах, нависавших над кинотеатром, издавна устраивалась на ночлег стая ворон, насчитывающая не один десяток особей. Музыку и свет птицы еще как-то терпели, но пистолетный выстрел вызвал у них естественную реакцию, выразившуюся в извержении помета. Причем у всех разом. Эффект был такой, будто над залом пролился небольшой дождик из вороньих какашек. Остававшиеся еще в зале зрители сначала ничего не поняли, но когда разобрались в происхождении осыпавшей их субстанции, принялись громко возмущаться и красноречивыми жестами показывать шерифу, какого они мнения об его интеллекте.
Однако выстрелы из «кольта» имели все же и положительный эффект. Дерущиеся обратили-таки внимание на представителя власти. Вернее, один дерущийся. Остальные трое к тому времени были уже не в состоянии обращать внимание на что бы то ни было. Этими троими были Том, Найджел и Мик.
Шериф стоял, держа дулом вверх еще дымящийся ствол.
- Генри, Стив, этих троих – к фельдшеру – скомандовал он - а вы, мистер, подойдите ко мне. Дюжие помощники ухватили за руки троих неудачливых драчунов и поволокли их к выходу. Из приоткрытого рта Тома продолжали торчать внушительные клыки. Между ними, из дырки, которая образовалась на месте выбитых четырех передних зубов, безжизненно свешивался язык.
Пока ее били, Ночная Птица лежала, подтянув колени к животу и пытаясь руками закрыть лицо от ударов. Когда удары вдруг прекратились, она вскочила и прижалась к стенке небольшого возвышения перед экраном, ожидая, когда можно будет безопасно проскочить к выходу. Такой возможности не представлялось, пока прямо перед ней вертелись, осыпая друг друга ударами, четверо парней. Когда, наконец, шериф остановил потасовку, она попыталась, было, убежать, но незнакомец в темноте крепко схватил ее за локоть.
- Не уходите, прошу вас! Думаю, мне трудно будет объяснить шерифу причину всего этого безобразия, если вы уйдете!
Тем временем на нее обратил внимание и шериф.
- Девушка, вы как здесь оказались? Простите, у вас, кажется, кровь…
С этими словами он вытащил из кармана большой батистовый платок, и умело перевязал девушке кровоточащую кисть.
- Вы не сильно пострадали? – поинтересовался шериф. - Быть может, вам нужна более серьезная помощь?
От страха и неожиданности Ночная Птица не могла произнести ни слова, только стыдливо прятала глаза, не зная, куда их девать.
- Господин шериф! Я вынужден был вступиться за честь и здоровье этой индейской девушки, поскольку трое негодяев, которых мне пришлось нокаутировать, вели себя по отношению к ней, как расисты! Сначала они начали, извините, лезть к ней под платье, а потом набросились втроем и стали избивать ногами!
- Вы можете доказать свои слова? У вас есть свидетели? И кто вы сами, в конце концов? Я раньше что-то не видел вас в Даунтауне!
Шериф подозрительно уставился на незнакомца.
У выхода из кинотеатра, тем временем, стали потихоньку собираться разбежавшиеся, было, зрители. Они в полголоса переговаривались, посматривая на шерифа и надеясь, надо полагать, на продолжение сеанса. Находились там и три девушки, которые от волнения уже доели свой попкорн, и чиновник со своей тучной «половиной», который сидел через кресло от Ночной Птицы. Публика же, еще остававшаяся в зале, спешно отчищала, чем придется, попавший на одежду вороний помет, при этом мужчины с удовольствием оказывали в этом помощь симпатичным особам женского пола.
- Меня зовут Шоном, я сын Гарри Коннора, по кличке Бизон, владельца фермы в долине тюльпанов. Четыре недели назад я демобилизовался из действующей армии и сейчас возвращаюсь домой. На ночь устроился в отеле при салуне в вашем городе. Оставил вещи в номере и решил сходить на киносеанс. «Серенада солнечной долины» - мой любимый фильм. Вот, не дали досмотреть до конца.
- Бизона я знаю, он достойный гражданин. Вы в каких войсках служили?
- Я летчик-истребитель. Служил в морской авиации. Война застала меня в Перл-Харборе. До сих пор с ужасом вспоминаю, какой ад устроили там японские драконы! Чудо, что мне удалось выжить. С тех пор я, наверное, в этой жизни ничего уже бояться не буду.
- У меня сын погиб в Перл-Харборе, – чиновник со своей пышной супругой стоял уже так близко, что мог слышать разговор шерифа и Шона. – Я могу засвидетельствовать, что те трое приставали к девушке.
- Да, да! Молодой человек вмешался очень своевременно! – добавила его жена. – Я думаю, хулиганы заметили ее еще на улице и сюда пришли специально, чтобы покуражиться. Когда они вошли, я обратила внимание, что искали они именно ее, – дама указала на Ночную Птицу. – И сели так, как если бы заранее все задумали, по обе стороны от девочки. Обычно компании так не садятся. Если бы у них не было грязных намерений, они попросили бы ее пересесть ближе к нам и освободить им все три кресла.
- Вы подтвердите свои показания перед судом, если до этого дойдет?
- Разумеется, шериф! – пообещал чиновник. – Этот парень мне определенно понравился! Он стоит того, чтобы придти в суд и дать показания под присягой.
Тем временем один из помощников шерифа уже опрашивал зрителей, толпившихся за спиной шерифа у выхода из зала. Девушки из салуна возмущенно ему что-то объясняли.
- Тогда позвольте, я запишу ваши имена, - попросил шериф. - Вы, мистер Коннор, уже называли себя. Ваше имя, мистер…
- Сидней Беркли и Сара Беркли, записывайте, – представил себя и супругу чиновник. – Я работаю в конторе мистера Хопкинса, банкира.
- А вас, простите, как звать? – обратился шериф к девушке.
- Меня зовут Ночная Птица, я из становища индейцев, у Серого Утеса.
- Очень хорошо. Если вы имеете претензии к избившим вас хулиганам, вы можете подать мне жалобу. Тогда их будут судить, и, я уверен, непременно накажут.
Ночная Птица отрицательно помотала головой и отвернулась. Ей было ужасно неловко, что она стала причиной всеобщего внимания. Хорошо еще, что эти сволочи не порвали ей платье. Здесь заслуга, скорее, крепкого домотканого полотна. Иначе она вообще сгорела бы со стыда.
- Воля ваша, тогда я вас больше не задерживаю. Только предупреждаю, что если вам принесут повестку, вы обязаны явиться в суд в указанный день и час, иначе будете оштрафованы за неуважение к суду! – с этими словами шериф откланялся перед Шоном Коннором и четой Беркли и направился к выходу. Однако не успел он пройти и двух шагов, как дорогу ему преградили двое хорошо одетых господ, те самые, которые сидели позади Ночной Птицы:
- Господин Шериф! Мы хотим подать жалобу. Наши костюмы и наряды наших спутниц были испорчены в результате открытой вами стрельбы! – громко заявил один из них.
- Мистер?
- Мистер Ральф Спенсер, к вашим услугам.
- Так вот, мистер Спенсер: вы вправе подать жалобу, но не на меня, а на троих хулиганов, затеявших потасовку. Я находился при исполнении и применил оружие совершенно правомерно, в соответствии с …- тут шериф перечислил длинный список статей закона штата и поправок к нему, каковыми руководствовался, стреляя в воздух. Однако ни воронам, ни господам с дамами, на одежду которых попал вороний помет, от этого легче не стало.
- Хорошо, черт возьми, я подам жалобу на этих троих. Мне совершенно все равно, кто будет возмещать мне убытки, но я не отступлюсь, пока не верну все, до последнего цента! – громко заявил Ральф Спенсер. Следом за ним в том же духе высказался и его товарищ, оказавшийся приезжим из Канады владельцем коммерческой недвижимости.
- Тогда я прошу вас проследовать со мной в участок. Там вы сможете удобно расположиться и написать все то, что считаете нужным. Идемте, господа!
С этими словами шериф продолжил свой прерванный путь к выходу из зала, а следом за ним последовали двое господ со своими дамами. По пути он махнул рукой клетчатому господину, который с любопытством заглядывал в зал с улицы. Клетчатый немедленно засуетился:
- Господа, господа, сеанс сейчас продолжится! Займите, пожалуйста, свои места в зале!
Ночная Птица повернулась, чтобы уйти. Настроение было безнадежно испорчено. Синяки начинали сильно болеть, а белый платок шерифа уже пропитался кровью и присох к ране на запястье. Придется, наверное, его отмачивать…
- Постой, ты куда собралась? – снова Шон держал ее за руку. – Тебе не жалко полдоллара? Я бы на твоем месте все-таки досмотрел эту картину. Поверь мне, она того стоит!
- Спасибо, мистер Коннор, но мне лучше уйти. Я не хочу больше никому мешать и… скоро станет совсем темно. Месяц зайдет…
- Ты мне нисколько не помешаешь, Ночная Птица! Хочешь, я тебя провожу? Хоть я и уверен, что шериф продержит этих троих ублюдков в каталажке до утра, но не уверен, что в этом городе не найдется других, подобных им. Не стесняйся и никого не бойся. На ферме, где я рос, всегда уважали индейцев и их традиции. Я никогда не считал этот народ чем- то хуже нас. А некоторыми индейскими героями я просто восхищаюсь, честно скажу. Так мы договорились?
Ночная Птица подумала немного. Пожалуй, этот человек ничего плохого ей не сделает. Она чувствовала это своим шестым чувством безошибочно. А еще она была благодарна ему и ощущала зарождающуюся симпатию к этому высокому и сильному… человеку? Нет, не совсем. Что-то от вампира присутствовало в его ауре, но едва ощутимо. А несколько бледно-розовых линий говорили о родстве с лесными эльфами. К тому же этот человек определенно обладал способностями, о которых сам и не догадывался. Он пользовался ими подсознательно, например, как сейчас. У Ночной Птицы почти перестали болеть синяки и рука. Шон, испытывая к ней искреннюю жалость, подсознательно принял на себя ее боль!
- Что ж, раз вы так хотите, я согласна. Только давайте досмотрим кино. Из-за него я сюда и пришла. Никогда не видела раньше такого чуда, - прошептала Ночная Птица.
Они досмотрели фильм, и Шон Коннор проводил Ночную Птицу до самого становища.
Дорогой они говорили о картине, о музыке, которую Ночная Птица вообще слышала впервые, если не считать нестройных звуков фортепиано, временами доносившихся из салуна, когда она бывала в городе. Шон рассказывал ей о войне, которая еще продолжала полыхать кое-где в мире. О самолетах, на которых ему пришлось летать, о воздушных боях, в которых довелось участвовать. Ночная Птица слушала, и его рассказ казался ей волшебной сказкой, немного страшной и, конечно, героической. Эта сказка напоминала сказания ее народа о древних героях, сильных, ловких и бесстрашных, готовых на подвиги ради своего племени. А Шон казался пятнадцатилетней девчонке таким же волшебным героем, которому ничего не стоит победить любого врага, уничтожить любую темную силу. Уже светало, когда она бесшумно скользнула под полог своего вигвама, махнув ему на прощанье перевязанной рукой. Уже ложась на пахнущий лесными травами топчан и укрываясь одеялом, Ночная Птица мысленно потянулась к Шону и попросила его придти завтра вечером на опушку леса, туда, откуда этой ночью она видела кусочек звездного неба, упавшего в долину.
Шон быстро шагал по тропинке, уже начавшей отчетливо проступать среди травы в утреннем полусвете, когда мысленное прикосновение заставило его вздрогнуть и остановиться. На душе вдруг разлилось завораживающее тепло, и глазами Ночной Птицы он отчетливо увидел вдруг опушку леса и перевернутое звездное небо в долине.
– Приходи вечером, – будто шепнул ему на ухо знакомый голос, - я буду ждать тебя здесь! Я люблю тебя!
Шон целую минуту простоял под пологом леса, приходя в себя после случившегося. Он вспоминал и не мог вспомнить, случалось ли с ним что-либо подобное. Образ был настолько ярок и отчетлив, что Шон вскоре окончательно уверился, что это и в правду была Ночная Птица. Он слышал еще и раньше от своего сослуживца, погибшего в воздушном бою над Францией, что бывают такие существа, которые не только могут читать чужие мысли на расстоянии, но и внушать свои. Тогда это показалось ему очередной небылицей, байкой, которых немало сочиняли военные летчики, чтобы скоротать время до очередного боевого вылета, отвлечься самим от напряженного ожидания боя, да заодно и товарищей своих удивить и развлечь. Теперь же он получил возможность лично убедиться в правоте сослуживца.
- Обязательно приду! – произнес он мысленно, как можно отчетливее. И тут же почувствовал ответ:
- Я буду очень ждать!
При этом Шон неожиданно ощутил чувство, с каким Ночная Птица будет его ждать. Нечто заставило его сердце сладко сжаться и замереть в груди. Он только крякнул вслух и двинулся дальше, к городу, не переставая думать о том, какую удивительную девушку повстречал.
Продолжение: Три демиурга. Герберт и Эллис, часть 1
