Мне ночью вновь мерещились гробы
И долго снились траурные марши,
Корявый ход подраненной судьбы,
С которой я сходился в рукопашной.
Сошлись в кольцо начало и финал,
Для нас нет плахи, нет и пьедестала,
Но я ходить по лезвию устал,
Да и судьба водить меня устала.
Не надо мной кружится воронье,
Не для меня березки на погосте.
Зачем же пахнет смертью бытие,
И лезут из земли чужие кости?
А на земле свирепствует весна,
И почву к небу вытолкнул подснежник,
А под землей покой и тишина,
А над землей полет и безмятежность…
А я ни на земле, ни под землей,
Ни над землей, что очень интересно.
Я где-то есть с подраненной судьбой,
А где? И самому мне неизвестно.
Я где-то есть. Я где-то буду есть
Горячий завтрак и холодный ужин.
Искал себя в палате номер шесть,
Но доктор там меня не обнаружил.
Короче, я ни мертвый, ни живой,
Я что-то непонятное такое.
Услышал за своей спиной конвой –
Обрадовался. Может быть, за мною?
Но сколько бы я в жизни не грешил,
Не выходил отчаянно за грани,
Не для меня шаги в ночной тиши,
И ни ко мне приставили охрану.
А может быть, я просто – отраженье,
Нелепый слепок, нереальный штрих
Какого-то неловкого движенья,
А может быть, я просто чей-то крик?
Негромкий крик отчаянной печали,
Последний вздох и нереальный плач,
Который в дикой болью обвенчали
И окрестили в море неудач.
И я пытаюсь достучаться в душу,
Чужую душу, растопив там лед,
Но этот крик никто не хочет слушать,
А если и услышит – не поймет.
А коль поймет, то не придаст значенья,
А коль придасть, то сразу же предаст.
Я просто крик, я чье-то отраженье,
Нелепый слепок с каждого из нас.
Лишь только ход подраненной судьбы
Корявый след свой оставляет в пашне…
Мне ночью вновь мерещились гробы
И долго снились траурные марши.