Ты ворвался в меня, как кинжал в беззащитную плоть,
Застарелые связи и связки навек разрывая,
И пыталась я спрыгнуть с подножки шального трамвая
И с морфином иглу, задыхаясь от боли, вколоть.
Будто тысячи солнц разорвали реальность на миг,
Будто атомный гриб в середине жилого квартала,
И остался на камне портретом впечатанный крик
Той, что прежде была и жила и о чем-то страдала.
Ты ворвался в меня, беззастенчиво выломав дверь,
Как в посудную лавку врывается слон на рассвете.
Мой фарфор и хрусталь? Не нужны мне коллекции эти!
Если вдребезги все – то зачем мне сервизы теперь?
Ни друзей, ни семьи – только ты, как звезда с высоты.
Вероятность? Судьба? Лотерея случайная? Чудо?
Бестолковой девчонки ночные шальные мечты?
Если в крошки душа, то жалеть ли осколки посуды!
Сладких снов перехлест, вперемешку с осадком надежд -
Забываюсь в тебе, отдаюсь и как мед растворяюсь,
И навстречу тебе я, как тайная дверь, растворяюсь,
Оставаясь без кожи, без жизни, души и одежд.
Словно крыса бреду, обо всем навсегда позабыв,
Лишь услышу я гаммельнской флейты призыв на рассвете.
Крысолов, крысолов, твои руки так нежно грубы.
А любовь? А Любовь? К богу, к черту сомнения эти!
Закрутились пути, ни начал ни концов не найти,
Я попала в последний трамвай по дурацкой ошибке,
На крючке трепещу золотой беззащитною рыбкой –
Отпусти, хоть на час, хоть на миг пожалей, отпусти.
