И тебе, и тому, кто зверем припал к ногам –
Одиночеству – чувству кошачьему, доброй феей
Обращённому в волчий след, и – в снега, в снега…
Мне везло на любовь обычно финальной сценой,
Где сердечную немость выдаст болтливость строк.
Я платила за счастье вчетверо, за бесценок
Отдавая свою свободу – своё добро.
Что ещё нашептать словам? Да как будто хватит.
Одиночество – мудрая сволочь. Теперь молчит.
И плюёт в колодец, и вёдрами воду тратит:
И поит и топит приблудных своих волчиц.
От подачки такой не выть – вымерзает голос.
И прощенья просить не хочется – жаль тепла.
В тишине кромешной белый лунный осколок
Рассекает ночь и щекочет подушки лап.
