Мамкин барак
Сутулый уже вторую неделю жил в старом гнилом бараке, куда его временно спрятал Леший.
- Ментам тебя здесь ни в жисть не найти, а люди тут такие живут, что скорее конец света произойдёт, чем они побегут в ментовку сучить. Так что живи спокойно, но сильно не светись, – предупредил он.
Комнатёнка, в которой поселился Сутулый, была небольшой, в ней помещалась кровать да стол, в углу стояла круглая железная печка, а Борису пока большего и не требовалось.
«Отсижусь здесь с месяц, пока всё успокоится, и рвану в тёплые края. Обоснуюсь, где–нибудь в Грузии, на берегу Чёрного моря, у меня там кореш Гиви есть», – думал Сутулый.
Под железной кроватью, на которой он спал, стоял кожаный портфель, набитый пачками денег. Поверх денег лежали два пистолета «ТТ». Трогая пистолеты, Сутулый думал: «Какого чёрта их сюда положили, кто стрелять будет»?
Вся его братва уже получила прописку в местах не столь отдалённых, на свободе бегал только он, да его шестёрка, молодой парнишка по кличке «Слизняк».
Слизняк каждый день навещал пахана, принося ему свежие продукты и литературу. Сутулый любил почитать, и парнишка таскал ему из библиотек книжки. Ментов Слизняк не опасался, за ним ничего такого, за что могли бы прихватить, не было, поэтому передвигался по городу он свободно.
По вечерам барак ходил ходуном, проживавшие в нём представители рабочего класса к вечеру упивались вусмерть, и почти из каждой комнаты доносился отборный мат пьяных мужиков и визгливые крики их жён или матерей.
«Спивается страна, ой спивается! Особенно это видно здесь, на периферии. В столицах не так лопают, то ли власть ближе, то ли развлечений больше».
Вскоре в барак залетела посланная Лешим «сорока», в виде плюгавого неприметного мужичка, который принёс Сутулому весть о том, что его кореш Егор чуть не завалил мента и теперь все Пузыри, кроме младшего Вовки, сидят в местном «КПЗ». А также «сорока» донесла, что заложил их всех деревенский придурок, по кличке Мухомор. И что менты его куда–то спрятали так, что братва не может сыскать. Но Леший пообещал: как узнает, где прячут, сразу сообщит. Мужичок, сообщив информацию, сразу исчез, оставив Сутулого в горестном раздумье.
«Надо же было так вляпаться! И чёрт меня дёрнул, это ж я посоветовать Вовке завести дружбу с этим придурком. А с другой стороны, почему с придурком - он свою шкуру спа-сает», – размышлял Сутулый.
«Но так это дело оставлять не годится. Как Леший узнает, где он скрывается, надо послать Пузыря, пусть он его финочкой почешет, суку. Иначе братва меня не поймёт, авто-ритет терять нельзя, такие жить не должны. Да и Пузыря к себе кровью привяжу, он парнишка вроде правильный, в нашем деле пригодится».
Но прошло уже полторы недели, а от Лешего вестей не было, Сутулого навещал один Слизняк.
«Хорошо менты, видно, его спрятали, раз наши так долго найти не могут», – думал Борис. Он даже и представить себе не мог, насколько близко от него прячется Мухомор.
Гришка проснулся ни свет ни заря, в голове от выпитого вчера красного гудело, во рту воняло помойкой, руки и ноги не слушались.
«Вроде и выпил немного, а так ломает, будто нажрался до свинячьего визга. Совсем говно стали выпускать вместо вина», – решил он и пошёл в сарайку. Помочившись прямо во дворе, он достал из стола недопитую им вчера вторую бутылку красного и вылил в себя её содержимое прямо из горла. На душе полегчало.
«Ну вот, теперь и валить можно, в городе после одиннадцати ещё куплю, пьяному не так страшно смерти ждать», – подумал он.
В город Гришка добрался уже к обеду, долго не было автобуса, он часа полтора пропрыгал на остановке, проклиная всё на свете. Зайдя в центре города в винный магазин, Мухомор купил три «колдуньи » «Солнцедара », убрал их в рюкзак и отправился разыскивать материн барак. По пути остановился в парке у ларька с пирожками и, купив пару, отошёл в сторону. Выпив одну «колдунью»,он закусил вино пирожками. На душе стало совсем легко, захотелось петь и плясать.
Гришка закурил сигарету и прибавил шагу – до вечера надо было успеть найти этот проклятый барак. Мухомору пришлось долго поплутать по городу, прежде чем он отыскал старый барак. Тот стоял в заброшенном саду, окружённый со всех сторон такими же старыми деревьями, как и он сам.
«Чёртов угол какой–то, тут и людей живых наверно нет, одни домовые живут», – подумал Гришка, рассматривая барак.
Дом был построен, видимо, ещё до революции. Длинный, как червяк, с двумя входами по краям, маленькими перекошенными оконцами и множеством печных труб на крыше, он производил отталкивающее впечатление.
Мухомор еле продрался сквозь заросли лопухов и репейника к ближайшему от него подъезду. В дверях курил невысокий вертлявый парень с коротко остриженными волосами.
- Ты здесь живёшь? – спросил у него Гришка.
- Не-а, – ответил тот.
- А комната восемнадцать в этом подъезде? – не отставал Гришка.
- Не-а, в соседнем.
- Выпить хочешь? У меня есть, пойдём?
- Не-а, я не пью.
- Совсем, что ли?
- Совсем. Слушай, вали отсюда, пока я тебе не накатил, понял? - разозлился парень.
- А ты чего так коротко подстрижен? Из тюрьмы, что ли?
- Я чего, девка что ли, чтобы такие патлы, как у тебя носить? – сказав, парень бросил сигарету, придавил её ногой и, плюнув в сторону Гришки, пошёл прочь.
- Ты что хочешь сказать, что я девка? – крикнул вслед уходящему Мухомор.
Он уже хотел было устроить драчку с этим стриженым, но тот почему–то ушёл.
- Ну и хрен с тобой! Не хочешь - как хочешь, сейчас выпью пару стаканов и найду с кем кулаки почесать, – бубнил себе под нос Гришка.
Он прошёл к следующему подъезду и вошёл внутрь. Мухомора обдало страшной вонью сырости, затхлости и нестиранных портянок. Гришка зажал нос и пошёл по узкому тёмному коридору, заваленному всякой рухлядью. Дойдя примерно до середины коридора, он увидел что–то вроде кухни.
Посередине большой квадратной комнаты стояла странная длинная чёрная печка. Гришка таких в своей жизни ещё не видел. Топили её с двух концов, а вытяжная труба была посередине, но топить её, как видно, давно перестали, и печка использовалась как стол для грязных, закопченных кастрюль.
Гришка вошёл внутрь: по стенам кухни были развешаны черпаки, большие ложки, сковородки и много всякой другой утвари. С десяток обеденных столов, так же стоящих вдоль стен, тоже были заставлены грязными кастрюлями и тарелками. Гришке показалась, что кухня - это выставка грязной посуды и пустых бутылок, ими был заставлен весь пол вокруг каждого стола.
За одним из столов, заставленным пустыми бутылками, сидели три мужика в майках и трико. Они пили пиво из сальных гранёных стаканов и ели вяленого леща. Облизав жирные пальцы, один из мужиков спросил пьяным голосом:
– Тебе чего надо, пацанчик? Ищешь кого, что ли?
Гришка не ответил, его внимание привлекло большое, рыжее, шевелящееся пятно в углу кухни под самым потолком.
- Это что такое? – спросил он, дрожащим голосом, показывая пальцем на шевелящееся пятно.
- Ты чего, парень, тараканов никогда не видел? – засмеялись мужики, продолжая пить пиво.
- В таком количестве – никогда! – ответил Гришка, отступая назад.
- Да ты не бойся, они же не кусаются, только ползают. Ночью придёшь на кухню, так их на полу столько, что под ногами хрустят. Их на этой кухне, наверное, больше чем во всём доме.
- У них здесь гнездо! – важно сказал другой мужик.
- А ты чего ищешь-то, пацанчик? – опять спросил первый мужик.
- Восемнадцатую комнату, – ответил Мухомор.
- Зачем она тебе? Там никто не живёт. Уж наверно лет десять, как хозяйка замёрзла пьяная, так и пустует комната.
- Я там жить буду, а замёрзшая хозяйка - это моя мать, – ответил Гришка.
- Эвон оно как выходит! Значит, ты сын Маньки Мухиной? Знавал я твою мать, знавал, хорошая была баба, только с мужиками не везло. Батьку твоего на лесоповале ведь при-давило? – раздумчиво спросил мужик Гришку.
- Сучком прокололо, – закивал Мухомор головой.
- А второй - вообще придурок был полный, помнишь его Мишка? – обратился он к собутыльнику.
- Помню, это который у бабушки Лиды курей спёр, он, что ли? – переспросил собутыльник.
- Он, он самый. Спёр и тут же продал за самогонку и получил год тюрьмы.
- Дак он тоже уже умер, и давно, – сказал Мишка.
- От чего умер–то? – спросил Мухомор.
- От того же самого, от вина. Пил, пил, а утром не проснулся.
- Все когда–нибудь умрём от этого вина, – пробубнил Мишка.
- На язык тебе чирей, а под язык четыре! Хочешь, так умирай, а я ещё поживу! – возмутился собеседник.
Третий мужик, сидевший молча и пивший пиво, облизал пальцы и пробубнил:
– Обмыть бы надо твоё новоселье, да и покойничков помянуть, у тебя деньги есть? Если есть, Лёвчик сбегает, принесёт, – предложил он свои услуги.
Гришка поставил на стол рюкзак, развязал его и, достав оттуда пару «колдуний», спросил:
– «Солнцедар» будете?
- «Солнцедар»? Будем! – хором ответили мужики и поставили рядом с бутылками свои сальные стаканы.
Две колдуньи «Солнцедара» закончились почему–то очень быстро, и пришлось Лёвчику бежать за добавкой. Он прямо на майку накинул пиджак и, как был в домашних шлёпанцах, так и убежал.
- А мы чего сидим? – спросил Мишка у присутствующих.
- Ты что–то хочешь предложить, или так, попусту дышишь? – поинтересовался Димон.
- Предлагаю показать новому жильцу его хоромы.
- Это дело! Пойдём, пацанчик, мы тебя в твою комнату отведём, пока трезвые и ходить можем. А то к вечеру так устанем, что до своих кроватей не дойти будет.
Троица одновременно, как по чьей-то команде встала и поплелась по коридору.
- Твоя комнатёнка у перегородки, в самом конце коридора, – предупредил Мишка.
Они подошли к двери, обитой старым рваным одеялом:
– Вот твои хоромы, ключ – то у тебя есть?
- Есть, вот он, – и Гришка, достав старинный ключ, вставил его в замочную скважину.
После двух поворотов замок, скрипнув, открылся. Толкнув дверь, друзья гранёного стакана вошли внутрь.
Из имущества, доставшегося Гришке в наследство от матери, в комнате сохранились только многолетняя пыль и паутина.
- Смотри–ка, они даже газеты умудрились продать, на которых спали! – воскликнул удивлённо Димон.
- А я на чём буду спать? – расстроился Гришка.
- Не боись, пацанчик, в коридоре барахла много стоит ненужного, сейчас тебе всё подберём - и кровать и стол, – успокоил его Мишка.
И действительно, через полчаса в комнате уже стояла кое-какая мебелишка.
– А бабы вечером с работы придут, и одеяло выпросим, понял?
- Одеяло? Хрен с ним, можно и в одежде спать, вот лампочку бы и телевизор, – размечтался Мухомор.
- Лампочку счас на кухне вывернем, там всё равно две, а вот телевизор взять негде, будешь к нам ходить по очереди.
- А эта дверь куда ведёт? – спросил Гришка, показывая на дверь, расположенную прямо в стене.
- В соседнюю комнату, она там за перегородкой. Если, что, убегать от ментов удобно: в этот подъезд вошёл, из того - вышел, – объяснил Димон.
В это время по коридору зашлёпали Лёвкины шлёпанцы.
- Ну, вот и гонец прискакал, пошли допивать! – и собутыльники, пошатываясь и спотыкаясь, направились обратно в кухню.