Дракон мечется по топке как плененный зверь. Зверь, рожденный для воли. Синий зверь ненавидит кирпичный куб и непрерывно бьет его всем своим огненным телом. Он и не знает, что именно для этого он и должен биться о почерневшие тоннели труб, внутри которых бегут и бегут новые и новые потоки аш два о.
Аш два о, проходя участок тоннеля, проложенный над топкой, невольно заряжаются той же неистовой яростью, той же злой мечтой о свободе, что и синий дракон в кирпичном подтоннелье. И они уже ненавидят все то, что их окружает. Они разгоняются и бьют, что есть мочи друг друга, заряжая огнем борьбы еще холодные аш два о. Они в ненависти бросаются на стенки тоннеля, на эти твердолобые феррумы, что стоят плотными цепями на неосознанном еще направлении пути аш два о. Феррумы тоже заряжаются огнем ярости и начинают мелко подрагивать, уже готовясь сломать строй. Однако разрушения не происходит, потому что одни аш два о, злясь и бурля, уходят вперед, а на их место текут и текут другие аш два о, которые так же злятся и бурлят. Так же. Не больше и не меньше. Злое бурление проистекает на одной и той же отметке ртутного столба градусника.
Если бы аш два о остановились, то, благодаря синему дракону, в отрезке трубы проходящей над топкой, накопилось столько злого огня, что строй феррумов распался бы, расплавился... Но этого не происходит, потому что аш два о находятся в постоянном движении: одни аш два о, проходя по самой горячей части тоннеля, заряжаются злой энергией, которая, не успев оформиться в критическую, уже уходит из них, потому что этих аш два о уже вытесняют другие аш два - с горячего отрезка тоннеля в холодный. Потом и другие аш два о, не успев зарядиться полностью, уходят дальше - в трубы и батареи, освобождая горячий участок вытесняющим их холодным аш два о. И это движение бесконечно. Бесконечно, если вечно работают насосы.
Насосы гонят крошек аш два о в путь - к котлу, дальше - в трубы, потом - в отопительные батареи, затем... А затем аш два о, благодаря замкнутости тоннеля, возвращаются к насосам и начинают все сначала.
Аш два о ищут выход. Они верят в то, что за всем этим множеством труб, котлов, батарей и насосов есть нечто такое, за что стоит выдерживать удары лопастей насоса, бесконечный строй феррумов, дышащий злобой котел. Аш два о верят в то, что однажды будет конец этому огненному пути, ведь не может же их временный хозяин - человек - создать бесчисленное множество котлов и такую же бесконечно-километровую трубу... Сколько котлов и насосов уже позади! Значит, скоро конец тоннелю... Аш два о никогда не поймут одного - замкнутая система бесконечна.
Аш два о не одиноки. Не им одним плохо. Плохо всей системе. Насосу плохо, потому что, искря измотанным, уже не раз горевшим двигателем, ему приходится вновь и вновь бить ленивых аш два о, перегоняя их из трубы в трубу. Аш два о, огрызаясь, разъедают ржавчиной ненавистные лопасти насоса, причиняя тому дополнительные мучения.
Твердолобым феррумам тоже плохо. Ведь им приходится сдерживать напор обезумевших от котлового жара аш два о своим строем. Впрочем, здесь аш два о сами помогают феррумам сохранять строй идеальным и нерушимым. И где - в самом горячем участке - над топкой! Если бы крошки аш два о не текли сквозь строй феррумов однообразным бесконечным потоком, синий дракон давно бы перегрыз пустые трубы. Однако, трубы, заполненные аш два о, в полном соответствии со всеми физическими законами, являются недоступным лакомством для синего дракона. Хотя, конечно, синий дракон и не собирается сокрушать железный строй. Это ему ни к чему, ведь тогда сработает аварийная сигнализация, и кочегар-оператор, перекрыв газ, убьет синего дракона как виновника аварии в системе. Убьет, хотя и не насовсем.
...А кочегару плохо, как и кайтенс. Он слушает неровный гул и вой, и ждет, когда мелькнет над головой деталь его снаряда-самолета метнутая взрывовчатой волной. Когда все разорвется и взовьется в безоблачные выси синий дух дракона... и котельство распадется на груду кирпичей и портсигар найденный под останкой кочегара. И сгинут санитары без навара.
...А электричество струилось, давая тихий мутный свет, который наискось стоял в клубах торчащей сизой пыли. Амперы, вольты и т. д. вращали якорь в коллекторе. Насос сморкался в коридоре, черпая силы в проводах. Гудел котел и нудно вел свою крикливую сонату, также высасывая вдохновение из проводов. Все держалось, все пело и гудело, где встало, там и село... Итак, все держалось на электричестве.
И вот отключено оно. Извне. Как можно - из котельной?! Лампочки, всосав тусклый свет под мутные плафоны, летаргически потемнели. Отключился вентилятор, подающий ветер в топку. И размазалось гуденье в мрачной топке между труб. Оглянулся оператор и промолвил между губ: "Что, котел, закончил пенье?"
Котел молчал. Дракон исчез. Насос сморканье завершил в последний раз харкнув в трубу... И тишина, и ни гугу...
А снег за окнами кружил, а ветка дерева качалась и, снег стряхнувши, поднималась над резервуаром воды, который стоял тоже за окнами. И поодаль вплетались ветви в полуистлевший небосклон, и сном казался белый сон. А снег за окнами ложился на предыдущие снега. Вздымалась легкая пурга, кружа во сне, что мне приснился. Котел в пол шаге остывал, фуфайка больше ни к чему: дракон не выйдет и трубу мне в селезенку не загонит. Вокруг - безмолвие и мрак, а за окном резервуар водой заполненный стоит, а снег все вАлит и валИт.
Микровзрыв превращается в обтекаемый огонек, что переливается на кончике спички. Приблизившись к обугленной голове забычкованной сигареты, он мгновенно ныряет в черную дыру и тут же легкокрыло выливается из моих ноздрей узорными струями сизого дыма. Дым бежит по столу легкой поземкой, обтекает банку-пепельницу, перекатывается через лежащую без дела авторучку, натыкается на шершавую грязную стену и, медленно поднимаясь по ней, растворяется в эфире. А я уже затягиваюсь повторно. Минздрав далеко. Котел близко.
Дракона нужно оживить. Иначе трубы с остывающими аш два о расколет мороз, и жидкое тепло, растопив хрустальную землю, уйдет в круговорот воды в природе: земля-вода-круговорот-кто-льется-может-и-нальет-и-чашу-может-переполнит... Видать, и в бурях есть покой.
Когда же крошка аш два о опять сойдется в океане со всеми теми с кем в котле пришлось цунами отмотать! Когда же снова аш два о, скользнув по глотке динозавра, внедрится в корень и - о чудо! - цветок на клумбе расцветет, его возлюбленный сорвет и поднесет своей подруге. Она коснется лишь едва своими влажными губами прекрасных алых лепестков и... схрумкает бескомпромиссно. И аш два о скользит опять по глотке - к вымени подруги, и вот уж смотрит сквозь стекло литровой банки на покупателей суровых, готовясь влиться в их желудки со всеми прочими жирами.
А что котел? В нем - аш два о. Большое множество молекул. И кочегар (он же оператор по обслуживанию газовых котлов (дал бы поллитру, стал бы еще и слесарем по ремонту газового оборудования (третьего разряда))). Но света нет. А в нем - дракон, как будто в газе есть рожденье.
И вот, гуденье предвещая, полился свет из мутных лампочек на мою тетрадь. Ветка за окном, качнув бурыми сережками, стряхнула с себя спрессованных в белый строй небесных десантников. Те, скомкав строй, ввалились в огромный снежок. Еще снежок, еще снежок, еще... И вот уж смотрит снежной бабой немая мутная зима, а снег ложится и ложится... Дракон той бабе и не снится, а я вдыхаю сизый дым: Минздрав далёко, я один.
Цистерна, та, что за окном! Ты словно снежная гора! Пора, брюхатая, пора! Дадим стране угля, а школе... Тепла дадим - я в новой роли!
День кочегара! Из котельных, неся дракона пред собой, мы выползем в последний бой, и принесем стране дракона. Дракона, правда, голубого, закутанного в алый плащ, с кинжалом газовой горелки, чтоб наполнял собой тарелки, звездою севера явясь, и газом с окисью давясь, как будто в топке есть спасенье...
Встаю. Отодвигаю стул. Клацанье стальных ножек о цементный пол нарушает молчаливые ритмы мраморного десантирования за окном. Под ногами. Рывками. Ползет грязный пол. Я иду. Каблуками. Царапая мол-Чанье такое, что негде упасть. Вот и котел. Его топка как пасть. Вот и пещера, где синий дракон снова завоет, мною включен. Дальше толкаю цементный пол. Палец ложится на кнопку "вкл". Это не страшно, это насосы: взвоют, харкнут, блеванут и - пошли! Самое страшное - за дымососом. Самое страшное, это котлы!
Вот и насосы, включенные мною, крутят воду по трубам-тоннелям. Вроде все нормально - скользкая сила ринулась в путь, в бесконечный тоннель. Строй тупоголовых безупречен - нет ни одного просвета, где аш два о могли бы увидеть тех, кому несут ярость дракона остывшую до приятного тепла. Находиться рядом, слышать, согревать, но не видеть - их удел. Один класс, другой класс, третий класс, четвертый класс...
"...а теперь разберем предложение по составу..." - "...возьмем серную кислоту аш два эс о четыре..." - "...чтобы выявить знаменатель..." - "...выше, выше ногу поднимаем..." - "...ви ди зильберне ракэте меншен цу ден штернен брингт..."
Маленькие аш два о летят по трубе все дальше и дальше вперед. Никто из них не задумывается над тем, вперед они летят или назад. Впрочем, если бы кто-нибудь из них и задумался, и этому кому-нибудь удалось самостоятельно (без разрешения насоса), то есть, имея в распоряжении лишь энтузиазм соашдваошников, повернуть общее движение в обратную сторону, результат был бы тем же, ведь в замкнутой системе все дороги ведут в котел.
Кстати, такой же результат был бы и в том случае, если инициатором переворота насос был бы. И кроме всего того, что было сказано (указано, показано, размазано), остановиться невозможно: передние увлекают, задние напирают. Все движение подчинено насосам, которые урчат и ржаво сморкаются в недрах грязной котельной, что дымит внизу, за окнами чистых и светлых классов и влекут своими лопастями вперед и вперед.
И на какой бы этаж, на какую бы высоту не занесло одну отдельно взятую аш два ошку, она всегда будет подчинена любому крупнейшему или малейшему импульсу насосов пыхтящих во глубине котельных руд. А потому - вперед! Общее движение не может быть ошибочным. Ошибочным может быть только стимул, цель общего движения. "Вперед! - гудят насосы, - к свету!.." Вот оно... Светлеет!.. Вот уже! Вот сейчас!.. Огненный водопад...
И снова котел.
Внизу ревет синий дракон. Размахивая красными плащами, он, не скупясь, облучает своей ненавистью к кирпичной темнице крошек аш два о. Те, обжигая приобретенной яростью феррумный строй, летят вперед. Насос. Удар лопастью. Давление - два килограмма тупой силы на квадратный сантиметр перекошенной от злости поверхности. И крошечные миры, сплющенные двумя атмосферами, взмывают вниз и обрушиваются вверх, туда, вперед, к свету!..
Если навсегда отключить электричество, то умрет, растворится в черноте обугленной топки синий дракон, остановится дымосос, замрут насосы... Мороз ударит по трубам, и они, зазвенев как струны, лопнут и извергнут мириады аш два о из бесконечного черного тоннеля в то самое светлое... И пусть другие аш два о, что сидят в резервуаре за окном как в тюрьме, выплеснутся на свободу - в трубы отремонтированной системы и, заменив прежних аш два о, будут так же бегать по кругу в поисках иллюзорного света в мире тьмы...
Глупцы! Выплеснутые из разорванных труб аш два о знают, что света в тоннелях нет (если не считать огня ярости в топке). Выплеснутые аш два о стали мудрее. Они знают, что резервуар и труба, лишь разные отсеки одной тюрьмы. Они же, прозревшие (благодаря морозу), обрели подлинную свободу! Теперь выплеснувшихся аш два о ждет другая, свободная жизнь. Свободные аш два о свободно вольются в искрящиеся горные ручьи, которые потом разольются по глоткам суровых покупателей. Затем свободные аш два о свободной струей разобьются о мрамор унитаза, куда суровые покупатели выплеснут уже ненужных им аш два о (со всеми прочими жирами). И откроется крошкам аш два о новый мир. Мир абсолютной свободы, повелевающей отправиться в путь по тоннелю канализационной трубы, который - конечно же! - ведет к свету...
А я стою у дымососа. Стою, и палец - на курке блестящей кнопки, что на пульте. Нажал... Визжанье. Свет померк. Еще померк. Почти погас. А визг как пилорама входит в череп... И вот визжание исчезло. Остался тихий ровный шум. И свет, пробившись сквозь плафоны, белесой радугой повис над паутиной знойных труб. Теперь - дракон. Дракон - не труп.
СНАЧАЛА ПОДАЙТЕ ОГОНЬ, ЗАТЕМ ПУСКАЙТЕ ГАЗ!
СНАЧАЛА - ОГОНЬ, ЗАТЕМ - ГАЗ!
ОГОНЬ - ГАЗ!
СМЕСЬ ГАЗА С ВОЗДУХОМ ОБРАЗУЕТ ВЗРЫВООПАСНУЮ
СМЕСЬ!
1. Закрыть рабочий кран.
2. Провентилировать топку в течение 10-15 минут.
3. Внести запальник.
4. Открыть рабочий кран.
5. Отрегулировать горение до нормального.
ПОМНИ! СМЕСЬ ГАЗА С ВОЗДУХОМ ВЗРЫВООПАСНА!
НЕПОЛНОЕ СГОРАНИЕ ГАЗА - ПРИЧИНА
ОТРАВЛЕНИЙ.
...И газ невидимой рукой сжимает горло кочегара. Дракон хохочет и ревет. Сейчас он выйдет и завертит в безумной пляске леди газ. Им станет тесно, и стена...
А снег все падает на ветку, что подпирает небеса.
