Обрываются отражения, выдохи, вдохи.
Мы тленны…
Ничего не поделаешь.
Нас предали наши боги.
И что дальше?
Хочется плыть? Плыви!
Идти? Иди!
Упасть? Нет… не надо… Не упади!
Только не упади…
Прошу, не упади!
А знаешь…
Мне не нужны победы, билеты, удачи.
Хотела иначе…
Иначе! Иначе! Иначе! Иначе!
И я растворяюсь в тоске безрассудности красок,
И я умираю за боль,
За ношение образов-масок.
Ваших… ваших самых низменных масок…
Мы зеркала. Зеркала бесконечно бессонные.
Колокола. Отыгравшие. Отзвонившие. Томные.
Мы выбираем любую Библию самую,
Мы называем сомнения самыми-самыми,
Мы чертим границы без тени новые самые,
Мы стали давно уже лживые самые-самые…
И всё. Обожгло. И больше не будет радости.
Нам выживать – не ново, это слаще сладости.
Вот бы на перьях птиц, да пройтись победителем,
Вот бы стать для них их любимым родителем,
Похитителем …
Предводителем … Или кем еще?
И если однажды наткнешься на след танцев страстности,
Ты не сумеешь с собой совладать, не поранившись.
Мы разучились смотреть, созерцать, возвеличивать.
Теперь мы лишь трогаем, мучаем…
Ну, разве не дикие?
Но всё же…
Сегодня, вчера, а может быть завтра мы,
А может уже никогда,
Забудем и надо ли?
Помним, как помнят они,
Ищем гостиницы,
А существам нам родным – иностранные клиники.
Но это потом… а сейчас учись незаметности,
Покорности, глупости и… немного смиренности,
Ты не разучишься жить даже после прощания,
Ты не разучишься жить! Откажись от молчания…
