"Пантагрюэль", Пантелеймон, кабак, в котором за "лимон"
тебе накроют и нальют… Там на жаркое подают:
Когда медведя--шатуна, когда шайтана – вот те на! –
когда пичугу – фить-ю-фью! когда кошачье барбекю…
Когда обилие "kiss, мисс!" какой-то шлюшки из актрис:
в анфас и профиль – рыхлый зад для вседозволеных услад…
Когда копытце биф-ноги, когда – сырые сапоги,
что так грешно разят, хоть вой, не ешь, так нюхай – ты, изгой!
в иное время на фуршет средь сыромятинных котлет,
где нет ни вышколенных поз, ни шкур отчаянных стервоз…
Та и кота нет во плоти – сожгли его, как птичку Пти.
Теперь из бронзы звонкой кот у ресторана вечность пьёт.
Вкушает времени спаржу и шепчет ей: – Мадам Жужу,
вы так решительны, мурлы, я вас желал бы, но, увы…
Из бронзы весь я – вот беда, теперь я в латах – мур-р-р, да, да…"
И жаль кота, и нет кота, а в парке пыль да маята.
И только памятник коту. А жизнь играет в кергуду.
И вот уж новые коты под бронзу мочатся: Ух ты!