Игорь Гергенрёдер
Должок Михаила Веллера
Михаил Веллер выложил в ютуб главу из своей новой книги «Огонь и агония» – «1929»
https://www.youtube.com/watch?v=Q0izlErLvD8
В ней он, в частности, восхитительно анализирует роман Эриха Марии Ремарка «На Западном фронте без перемен» (название на немецком «Im Westen nichts neues» / «На Западе ничего нового») и размышляет по поводу книги. Останавливается на эпизоде, когда главный герой Пауль Боймер и его товарищ старый солдат Станислав Катчинский (Кат) после артобстрела склоняются над искалеченным осколками умирающим новобранцем.
«Кат оглядывается и шепчет:
- А может, просто взять револьвер, чтобы все это поскорее кончилось?
Паренек вряд ли перенесет транспортировку и в лучшем случае протянет еще несколько дней. Но все, что он пережил до сих пор, — ничто в сравнении с тем, что ему еще предстоит перед смертью. Сейчас он еще оглушен и ничего не чувствует. Через час он превратится в кричащий от невыносимой боли комок нервов. Дни, которые ему еще осталось прожить, будут для него непрерывной, сводящей с ума пыткой. И кому это надо, чтобы он промучился эти несколько дней?
Я киваю:
- Да, Кат, надо просто взять револьвер.
- Давай его сюда, — говорит он и останавливается.
Я вижу, что он решился. Оглядываемся, — мы уже не одни. Возле нас скапливается кучка солдат, из воронок и могил показываются головы».
Михаил Веллер произносит об эпизоде следующее: «Тут показано краткое и ясное решение на войне великого монолога «быть или не быть». Пока можно – быть! Ибо жить – прекрасно само по себе. А когда нельзя, когда жизнь становится подлинной мукой, не душевными терзаниями чувствительной души, а чудовищной пыткой истерзанного беззащитного тела, ну тогда не быть».
После этого Михаил Веллер обращается к аудитории с монологом-обобщением: «Вы представляете роман девятнадцатого века, где свои солдаты из милосердия добивают своего товарища? И это безусловно понимается автором как правильный поступок? Вы можете это представить у Толстого, у Диккенса, у Гюго? Новые времена настали, новые представления о добре и зле, о правде и лжи, о возможном и недопустимом вышли на авансцену и предъявили себя в литературе. Гуманизм века девятнадцатого потерпел на той войне страшное крушение».
Вывод категоричный, безапелляционный. Представляем ли мы? Представлять излишне, достаточно просто прочесть рассказ «Добей меня», который написал американский писатель Амброз Бирс, иногда его имя произносят «Амбруаз». Рассказ был опубликован в 1889 году, это вполне XIX век. Опубликован ровно за сорок лет до выхода в свет книги Ремарка.
На русском языке «Добей меня» в переводе С.Пшенникова и Д.Петрова издавался в СССР в 1960-е годы. Сборник Амброза Бирса «Рассказы». Размещён в интернете: http://lib.ru/INPROZ/BIRS/rasskaz2.txt
Американский писатель повествует о Гражданской войне в США 1861—1865 годов между Союзом 20 нерабовладельческих штатов и 4 пограничных рабовладельческих штатов Севера, с одной стороны, и Конфедерацией 11 рабовладельческих штатов Юга.
С обеих сторон в массовом порядке вела огонь нарезная артиллерия. Северяне активно использовали 76-миллиметровую нарезную пушку конструкции Джона Гриффена (тот же калибр, что и у советской пушки времён ВОВ) и тяжёлые нарезные орудия Пэррота и Джеймса. Южане применяли поставляемые Англией нарезные орудия конструкции Уитворта и Блэкли и производившиеся у себя тяжёлые нарезные орудия Брука. В большом числе обеими сторонами использовались мортиры, которые обеспечивали навесной огонь по позициям противника.
Для управления артиллерийским огнём начали использовать телеграф и аэростаты.
То есть эта война по применявшейся технике уничтожения людей очень даже сопоставима с Первой мировой войной.
Амброз Бирс, родившийся 24 июня 1842 года, пятнадцати лет начал подрабатывать в газете, учился в Военном институте Кентукки, а после начала Гражданской войны записался в армию северян, служил в Девятом полку Добровольцев Индианы, был тяжело ранен. После излечения, будучи комиссован, вернулся в армию. По окончании войны демобилизовался в чине майора. Сменил несколько профессий, пока наконец не нашёл себя в журналистике и политической карикатуре, работая корреспондентом и редактором газет. В 1871-м Бирс, по заданию редакции, отправился в Лондон. Здесь один за другим издаются три сборника рассказов Бирса.
В рассказе «Добей меня» показан капитан Даунинг Мэдуэлл, названный доблестным и умным солдатом, благородным человеком. В полку вместе с ним служит сержант Кэффал Хэлкроу, его верный друг с довоенных времён. У Кэффала есть старший брат Крид, он майор того же полка. Капитан Мэдуэлл и майор Хэлкроу не любят друг друга, их отношения дошли до враждебности.
В лесной местности произошло кровопролитное сражение. «Куда ни посмотришь, по всему лесу среди расщепленных деревьев валялись человеческие и конские трупы. Между ними ходят санитары с носилками, подбирая тех немногих, которые еще подают признаки жизни».
Капитан ищет своего друга Кэффала и находит лежащим в стороне у рощицы, поблизости никого нет. «Сержант Хэлкроу был смертельно ранен. Форма его была в страшном беспорядке. Казалось, что ее ожесточенно рвали на куски, чтобы обнажить живот. Несколько пуговиц были оторваны от куртки и валялись неподалеку на земле, кругом были разбросаны клочки обмундирования. Кожаный поясной ремень был расстегнут, и кто-то, видимо, пытался вытянуть его из-под лежащего. Большой потери крови не было. Единственная видимая рана – большая рваная дыра в животе – была прикрыта землей и опавшими листьями. Из раны высовывалась петля тонкой кишки. Подобного ранения капитан Мэдуэлл, немало повидавший в жизни, никогда не встречал. Он не мог даже понять, как оно было нанесено, или объяснить сопутствующие обстоятельства – странно разорванную одежду, расстегнутый ремень, перепачканное тело».
Оказалось, раненого сержанта успело истерзать ещё и стадо диких кабанов.
«Человек, получивший эти чудовищные увечья, был еще жив. Время от времени он шевелился и издавал стон при каждом вздохе. Пустым взором он смотрел на друга; он вскрикивал при любом прикосновении. В страшной агонии он разрыл землю, на которой лежал; в кулаках он судорожно сжимал листья, перемешанные с землей. Ничего внятного он произнести был не в силах. Ощущает ли он что-нибудь, кроме боли, – это узнать было невозможно. По выражению его лица было видно, что он о чем-то просит, глаза полны мольбы. Чего он хотел?
В этом взгляде нельзя было ошибиться; слишком часто капитан видел его у тех, кто просил убить их. Сознательно или бессознательно, этот корчащийся от боли осколок человечества, этот сгусток обострившихся эмоций и чувств, эта жертва человека и зверя, этот покорный и поверженный Прометей умолял все, всех вокруг него даровать ему забвение. К земле и небу, к деревьям, к человеку, ко всему, что обретает форму в ощущении или сознании, обращало это воплощение страдания свою молчаливую мольбу».
И вот далее – мысли Амброза Бирса, с которыми сходны размышления Михаила Веллера, только Амброз Бирс высказался сорока годами ранее выхода в свет романа Ремарка.
О чём мольба невыносимо мучающегося человека?
«О чем? О том, что мы даруем даже самым низким существам, не обладающим разумом, чтобы просить, и в чем мы отказываем лишь несчастным представителям
нашей собственной расы: о благословенном освобождении, об обряде наивысшего сострадания, о спасительном убийстве».
Капитан видит рядом мучающуюся лошадь, она издаёт жалобное ржание. Тут он не колеблется. «Мэдуэлл подошел к ней, вынул пистолет, всадил пулю бедному животному между глаз и, стоя совсем рядом, наблюдал за предсмертной агонией, которая, вопреки его ожиданиям, была сильной и долгой; наконец лошадь застыла в неподвижности. Напряженные мышцы ее губ, в ужасной улыбке обнажившие зубы, расслабились; четкий, резкий силуэт ее застыл в вечном покое».
Ужасная улыбка – не благодарность ли животного за избавление от мук? (В романе Ремарка солдаты также пристреливают страдающих от ран лошадей).
Мэдуэл понимает, на что он должен решиться, и, наконец, решается.
«Но вот он поднял голову, повернулся к умирающему другу и быстро зашагал к нему. Он встал на одно колено, взвел курок, приложил ствол ко лбу сержанта и, отвернувшись, нажал спуск. Выстрела не последовало. Последний патрон он потратил на лошадь».
Бедняга сержант стонал, и губы его конвульсивно дергались. Пена изо рта была окрашена кровью. Капитан Мэдуэлл поднялся и вынул из ножен свою шпагу. Он «наклонился и левой рукой разорвал на умирающем рубашку, потом выпрямился и поставил острие шпаги прямо на сердце. На этот раз он не отводил глаз. Схватив эфес шпаги обеими руками, он нажал на нее изо всех сил, навалившись всем телом. Клинок вошел в грудь и сквозь нее – в землю».
Мученик избавлен от мучений. И тут наступает развязка, когда читатель представляет то, что теперь произойдёт и что автору нет надобности описывать.
«В этот момент три человека внезапно появились из-за деревьев. Двое были санитарами. Они тащили носилки.
Третьим был майор Крид Хэлкроу».
Таков рассказ-самородок XIX века, чей гуманизм якобы потерпел страшное крушение лишь в веке двадцатом. Кстати, в нём родилась советская литература, которую Веллер игнорирует, хотя некоторые её произведения не втискиваются в рамки социалистического реализма. К примеру, рассказ Исаака Бабеля «Смерть Долгушова». В нём на польско-советской войне солдат убивает раненного в живот товарища, попросившего истратить на него патрон, чтобы избавить от плена, когда враги могут над ним надругаться. «– Наскочит шляхта – насмешку сделает». Короткий разговор двух солдат так же ясен и прост, как и разговор двух немецких солдат над искалеченным новобранцем в романе Ремарка. Правда, те лишь решили добить мученика, но не добили, так как оказались уже не одни.
Книга с рассказом «Смерть Долгушова» вышла в свет в 1926 году, на три года раньше романа Ремарка. Но это уже двадцатый век, так что вернёмся к девятнадцатому, о котором говорит Веллер. За ним, просмотревшим произведение писателя, с чьими рассказами не встал в ряд ни один рассказ мастеров двадцатого века, должок. Михаил Иосифович позиционирует себя как человека чести, а как у тех насчёт карточных долгов? Заплати или застрелись!
В конце 1913 года Амброз Бирс отправился на юг США, посетил места боёв, в которых некогда участвовал, и проследовал в Мексику, охваченную гражданской войной. В городе Сьюдад-Хуарес писатель присоединился к армии Панчо Вильи в качестве обозревателя. Своё последнее письмо другу Бирс отправил 26 декабря 1913 года, после чего его следы теряются. Письмо заканчивается строкой: «Что касается меня, то я отправляюсь отсюда завтра в неизвестном направлении».
Место и точная дата смерти Амброза Бирса не выяснены, есть несколько версий. Не заняться ли ими Михаилу Веллеру, чтобы сказать, какая, по его мнению, наиболее вероятна? Можно бы предложить и свою собственную. Таким образом, долг белого человека перед памятью белого человека был бы исполнен.