Литературный портал Графоманам.НЕТ — настоящая находка для тех, кому нравятся современные стихи и проза. Если вы пишете стихи или рассказы, эта площадка — для вас. Если вы читатель-гурман, можете дальше не терзать поисковики запросами «хорошие стихи» или «современная проза». Потому что здесь опубликовано все разнообразие произведений — замечательные стихи и классная проза всех жанров. У нас проводятся литературные конкурсы на самые разные темы.

Извинения...

Коллеги, редакция дичайше извиняется за двухнедельный перерыв в работе сайта, вызванный заявленным нашим провайдером переходом на другое оборудование. Надеемся, что временные проблемы кончились.

К авторам портала

Публикации на сайте о событиях на Украине и их обсуждения приобретают всё менее литературный характер.

Мы разделяем беспокойство наших авторов. В редколлегии тоже есть противоположные мнения относительно происходящего.

Но это не повод нам всем здесь рассориться и расплеваться.

С сегодняшнего дня (11-03-2022) на сайте вводится "военная цензура": будут удаляться все новые публикации (и анонсы старых) о происходящем конфликте и комментарии о нём.

И ещё. Если ПК не видит наш сайт - смените в настройках сети DNS на 8.8.8.8

 

Стихотворение дня

"Я могла бы родиться кошкой"
© Станишевская Анастасия

 
Реклама
Содержание
Поэзия
Проза
Песни
Другое
Сейчас на сайте
Всего: 23
Авторов: 0
Гостей: 23
Поиск по порталу
Проверка слова

http://gramota.ru/

Для печати Добавить в избранное

Самый мистический… (О поэзии Юрия Кузнецова) (Эссе)

Автор: Victor G.
          Юрия Поликарповича Кузнецова мне довелось видеть лично, году в 1997, в Омске. Он приехал из Москвы в Западную Сибирь на какое-то поэтическое совещание, я, молодой и начинающий, тоже там был в качестве участника.
          Уже знал его стихи (спасибо литературным семинарам Марины Безденежных), поэтому прекрасно отдавал себе отчет в том, кто передо мной. Юрий Кузнецов был похож на скалу, глыбу, поставленную в людском море неизвестной силой. И об эту скалу бились людские волны, набегали и откатывались, а он вещал, что-то объяснял, доказывал в свойственной ему неторопливой манере и, конечно, читал стихи.
          Помню, всех поразило стихотворение, написанное им 1991 году, о гражданской войне:

                    Шёл старик по глухой стороне
                    И за ветер держался.
                    - Где ты был?
                    - На гражданской войне
                    Перед Богом сражался.
                    - А поведай на чьей стороне
                    Ты сражался – держался?
                    - Я не помню, - ответил он мне, -
                    Но геройски сражался…

          Согласитесь, провокационно (и по форме – кричащие глагольные рифмы, и по содержанию). Многие тогда в удивлении вскидывали брови, перешептывались и хмурились. В самом деле, где тут гражданская позиция, расстановка акцентов, точек над «i», обозначение полюсов и т.д.? Нет этого ничего. Только вызов, эпатаж… Нарочитая небрежность в рифмовке. А еще сказочность, былинность некая. Только вдумайтесь: эпос в этих восьми строчках!
          Вот такой он и остается в читательском сознании: былинный богатырь, не признающий авторитетов. Идущий по собственной дороге и не оглядывающийся на ор критиков.
          Родился будущий поэт на Кубани, в станице Ленинградской Краснодарского края 11 февраля 1941 года в семье кадрового военного и учительницы. Отец погиб на войне, при освобождении Севастополя. Эта смерть оказала в дальнейшем сильное влияние на творчество Юрия Кузнецова.
          После окончания школы Кузнецов проучился один год в Краснодарском педагогическом институте, откуда ушёл в армию. Служил связистом на Кубе в разгар Карибского кризиса 1962 года, когда мир был на грани ядерной войны. Часто вспоминал об этой поре. После армии некоторое время работал в милиции. В 1970 году с отличием окончил Литературный институт им. А. М. Горького, семинар С. Наровчатова. После института работал в московском издательстве «Современник» в редакции национальной поэзии. С 1994 года — редактор издательства «Советский писатель», с 1996 года редактор отдела поэзии в журнале «Наш современник».
          Профессор Литературного института, член Союза писателей СССР с 1974 года.
          В интернете стихов поэта до обидного мало. Но у многих, особенно моего поколения и старше, книги поэта стоят на полках. Его читают и перечитывают, рассуждая о неповторимой, уникальной природе творчества автора.
          Но любой поэт, выбравший самостоятельный путь в творчестве и не желающий с него свернуть, обречен, я думаю, на непонимание современников, нападки демагогов и зависть графоманов. Это испытали на себе и Пушкин, и Мандельштам, и Хармс, и Глазков, и Бродский.
          Проблемы начались уже с ранних публикаций. И если вас спросить, какое стихотворение Юрия Кузнецова вы знаете, то, полагаю, ответ будет – «Атомная сказка». Стихотворение небольшое. Приведу его здесь целиком.

                    Эту сказку счастливую слышал
                    Я уже на теперешний лад,
                    Как Иванушка во поле вышел
                    И стрелу запустил наугад.
                    Он пошел в направленье полета
                    По сребристому следу судьбы.
                    И попал он к лягушке в болото,
                    За три моря от отчей избы.
                    — Пригодится на правое дело! —
                    Положил он лягушку в платок.
                    Вскрыл ей белое царское тело
                    И пустил электрический ток.
                    В долгих муках она умирала,
                    В каждой жилке стучали века.
                    И улыбка познанья играла
                    На счастливом лице дурака.

          Произведение было опубликовано в 1969 году. И по мнению критиков, в разгар спора между физиками и лириками стало весомым аргументов в защиту последних. Соответственно, досталось поэту от первых, то есть от тех, кто верил в НТР и прогресс. Однако,  на мой взгляд, стихотворение о душе, точнее, о том, что нам необходимо в самих себе сохранить остатки человечности, чтобы не оскотиниться, не стать закоренелыми прагматиками и циниками. Естественно, тем, кто все человеческое в себе вытравил, кто служит миру, стихотворение показалось чужим, неприятным.
          Но это все пустяки, потому что серьезные неприятности начались после публикации в 1977 году другого произведения. Вот оно:

                    Я пил из черепа отца
                    За правду на земле,
                    За сказку русского лица
                    И верный путь во мгле.
                    Вставали солнце и луна
                    И чокались со мной.
                    И повторял я имена,
                    Забытые землей.

          Критики-профаны набросились на поэта с яростными упреками в неуважении к памяти, попирании ценностей и проч. Появилась масса пародий, все, на мой взгляд, неудачные (вот ссылка: http://litparody.ru/persons/kuznetsov-yriy.html). Особенно резвился А. Иванов, которого я считаю завистливым неудавшимся поэтом и очень желчным субъектом.
          Это напоминает мне методы травли авторов в сталинские времена: «Я не читал, но осуждаю» (только в нашем случае «Я не потрудился вчитаться, но осуждаю»). И хотя первая строка действительно провокационна (напоминает в этом смысле строку Маяковского «Я люблю смотреть, как умирают дети»), страшна своей обнаженной откровенностью, любой (пусть и не знакомый с основами литературоведческого анализа, но внимательный) читатель без труда сообразит, что об разрушении нравственных основ в стихотворении речи не идет. Мы уже упоминали о том, каким потрясением для автора была смерть отца. И попытка вернуть память о нем, посмотреть на мир его глазами, вспомнить забытые имена – это и есть основная тема произведения. «Пью из черепа» - «обращаюсь к памяти», вот как надо это читать. И никакого кощунства здесь нет, а есть только непрофессионализм и лень критиков.
          У Кузнецова есть другое, более, опять же на мой взгляд, страшное стихотворение «Отцу»:

                    Что на могиле мне твоей сказать?
                    Что не имел ты права умирать?
                    Оставил нас одних на целом свете,
                    Взгляни на мать - она сплошной рубец.
                    Такую рану видит даже ветер,
                    На эту боль нет старости, отец!
                    На вдовьем ложе, памятью скорбя,
                    Она детей просила у тебя.
                    Подобно вспышкам на далеких тучах,
                    Дарила миру призраков летучих:
                    Сестер и братьев, выросших в мозгу...
                    Кому об этом рассказать смогу?
                    Мне у могилы не просить участья.
                    Чего мне ждать?..          
                    Летит за годом год.
                    - Отец! – кричу, - ты не принес нам счастья!..
                    Мать в ужасе мне закрывает рот.

          Тут, как говорится, без комментариев. Потому что и так все понятно.
          А как вам такой ряд однородных членов? Не кощунство ли для ценителей классической русской литературы и эстетов всякого рода: «Выходя на дорогу, душа оглянулась: Пень иль волк, или Пушкин мелькнул?»
          Но, полагаю, непопулярность в широких читательских кругах поэта объясняется вовсе не этим откровенным надрывом, сломом привычных стереотипов и понятий о том, что должно... Ведь популярен же Бродский, хотя провокаций, ругательств и всяких прочих безобразий у него с избытком. Но, как говорит про него Д. Быков, «стихи Бродского можно читать любимой девушке». А вот Кузнецова, пожалуй, не почитаешь, бродя с дролечкой лунной ночью по аллеям парка – напугается и сбежит.
          Все потому, что Кузнецов - непонятный поэт, загадочный, что называется - «от земли». Но загадочен он не как авангардисты или символисты, а как мрачноватый мистик. В его стихах есть что-то волшебно-таинственное. Это страшные сказки для взрослых. Он пугает тем, что приоткрывает полог и демонстрирует нам нечто сакральное, что простому смертному лучше не видеть и не знать, поскольку «во многой мудрости много печали». Но он смело, как пророк, от которого мало что зависит, говорит о тайном и запретном, а такое очень непривычно, трудно воспринимать и понимать:

                    Из земли в час вечерний, тревожный
                    Вырос рыбий горбатый плавник.
                    Только нету здесь моря! Как можно!
                    Вот опять в двух шагах он возник.

                    Вот исчез. Снова вышел со свистом.
                    — Ищет моря, — сказал мне старик.
                    Вот засохли на дереве листья —
                    Это корни подрезал плавник.

          Что это такое? О чем нам хочет сказать автор, к чему призывает, какое идейное содержание заложено в этих строках? Ни к чему не призывает. Привиделось, пригрезилось, он и описал нечто таинственное, читатель должен понимать так, как ему заблагорассудится. История обыкновенной мухи или рассказ о камне на дороге превращается у автора в притчу, повествование вселенского масштаба, потому, наверное, что все мы на Земле связаны невидимыми нитями. И если в одном месте что-то происходит (упадет капля на землю, звякнет цепью лодка, шелохнётся лист), то на другом конце земли, за тысячу километров, это событие отзовется в сердце чуткого человека. И он затоскует, заплачет, сам не зная, от чего, - от невыразимой печали, сердечной слезной муки, которую принято называть «русской тоской».
          И когда в критике мы читаем о связи Кузнецова с народной поэтической традицией, берущей свое начало от Кольцова, то, вероятно, исследователи имеют в виду именно эту черту автора – выражение невыразимой печали русской души.
          Самым загадочным его стихотворением я считаю «Мне снились ноздри! Тысячи ноздрей…» И пошленькая пародия Владилена Прудовского в журнале «Крокодил» по поводу этого стихотворения и следующего, приведенного здесь, говорит об упорном нежелании внимательно читать и пытаться понимать подлинную поэзию. А есть только желание все опошлить, принизить, сделать плоским и упрощенным. Возможно, Кузнецову действительно пригрезились собственные похороны, о чем (с уважением и почтительностью к поэту) пишет в своем блоге «Поэзия сегодня» Григорий Шувалов, участник последнего поэтического семинара мэтра (http://liudprando.livejournal.com/31760.html).
          И вот еще одна загадка, каждый сам волен понимать, что символизирует лошадь, пригрезившаяся ЛГ в полусне-полубреду, но что эта лошадь, если так можно выразиться,  вселенского масштаба, неземного происхождения, что она играет важную роль в судьбе автора, не вызывает сомнений:

                    На тёмном склоне медлю, засыпая,
                    Открыт всему, не помня ничего.
                    Я как бы сплю — и лошадь голубая
                    Встает у изголовья моего.

                    Покорно клонит выю голубую,
                    Копытом бьёт, во лбу блестит огонь.
                    Небесный блеск и гриву проливную
                    Я намотал на крепкую ладонь.

                    А в стороне, земли не узнавая,
                    Поёт любовь последняя моя.
                    Слова зовут и гаснут, изнывая,
                    И вновь звучат из бездны бытия.

          Мысль о связи человека со всей Вселенной и о том, что эта Вселенная внутри самого человека, проходит рефреном через многие стихи:

                    Как в луче распылённого света,
                    В человеке роится планета.

                    И ему в бесконечной судьбе
                    Путь открыт в никуда и к себе.

          И христианство автора не от книжных страниц, а живое, от земли и природы:

                    Так откройтесь дыханью куста,
                    Содроганью зарниц
                    И услышите голос Христа,
                    А не шорох страниц.

          Есть одна любопытная деталь в его биографии. В 1998 году по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II поэт перевёл на современный русский язык и изложил в стихотворной форме «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона, за что ему была вручена литературная премия.
          Кузнецов был православным человеком, но вот православным поэтом (простите за этот парадокс) я его назвать не могу. Уж очень его стихи не похожи на привычные произведения в этом жанре.

          Мне не нравятся поздние стихи Юрия Кузнецова о политике (высокопарные и нравоучительные), но очень нравятся его стихи о любви. Они часто (нет, почти всегда!) тоже мистические:

                    Среди пыли, в рассохшемся доме
                    Одинокий хозяин живёт.
                    Раздражённо скрипят половицы,
                    А одна половица поёт.
                    Гром ударит ли с грозного неба,
                    Или лёгкая мышь прошмыгнёт, —
                    Раздражённо скрипят половицы,
                    А одна половица поёт.
                    Но когда молодую подругу
                    Проносил в сокровенную тьму,
                    Он прошёл по одной половице,
                    И весь путь она пела ему.

          Или вот такое:

                    Кого ты ждёшь?.. За окнами темно,
                    Любить случайно женщине дано.
                    Ты первому, кто в дом войдёт к тебе,
                    Принадлежать решила, как судьбе.
                    Который день душа ждала ответа.
                    Но дверь открылась от порыва ветра.
                    Ты женщина — а это ветер вольности…
                    Рассеянный в печали и любви,
                    Одной рукой он гладил твои волосы,
                    Другой — топил на море корабли.

          По Кузнецову, мужчина для женщины - это стихия, нечто вторгающееся в ее жизнь против ее воли и в то же время страстно ожидаемое. В соединении мужского и женского есть что-то космическое:

                    Он вошёл – старый дом словно ожил.
                    Ты сидела – рванулась не ты:
                    Проступили такие черты,
                    Что лицо на лицо не похоже.
                    Он ещё не забрал, но уже
                    Ты его поняла по движенью.
                    То душа прикоснулась к душе,
                    То звезда зацепилась о землю.

          Очень часто встреча мужчины и женщины приводит к гибели последней:

                    Он ленив и тяжел на подъем,
                    Смерть найдет – и его не зацепит.
                    На тепло он ответит огнем,
                    Но потери твоей не заметит.

          А еще я бы порекомендовал заинтересованному читателю два шедевра любовной лирики «Все сошлось в этой жизни и стихло» и «Звякнет лодка оборванной цепью», в которых есть, кроме замечательных образов, метафор, сильных страстей (близких к романсовой культуре), диссонансные рифмы, которые так редки в русской поэзии, но за которыми, уверен, - будущее. Интерес может представлять стихотворение «Ты зачем полюбила поэта…» И, конечно, нельзя пройти мимо поучительного для всех хвастунов-ловеласов «За дорожной случайной беседой». Апофеозом же стихов «о страсти нежной», хитом, если угодно, я считаю произведение «Закрой себя руками: ненавижу!». Оно настолько заряжено энергией, что, кажется, ты видишь искры, читая эти стихи. Вот уж где энергия, и жизнь, и движение… И в то же время сделано по классическим лекалам. Одним словом, сейчас так не пишут.
          И это странно, потому что многие читатели считают его стихи бездушными, слабыми по форме, непонятными по содержанию, а следовательно, не трогающими душу. Кто-то определил их как «стеклянные цветы». Что ж, каждый смотрит и судит со своей колокольни.
          Я думаю, Юрия Кузнецова не стоит воспринимать как поэта гонимого или обделенного славой, вниманием публики. Думаю, он смог получить в одинаковой мере и жесткую критику, и читательскую любовь (особенно женской части аудитории). А потому, полагаю, поэтическая судьба его сложилась благополучно. Стихи поэта смело можно включать в учебники по литературе, имя его ставить в один ряд с великими.
          А на все критические замечания и прочие упреки он однажды ответил эпиграммой и больше к этой теме, кажется, не возвращался:

                    — Как он смеет! Да кто он такой?
                    Почему не считается с нами? —
                    Это зависть скрежещет зубами,
                    Это злоба и морок людской.
                    Пусть они проживут до седин,
                    Но сметёт их минутная стрелка.
                    Звать меня Кузнецов. Я один,
                    Остальные — обман и подделка.

          Как видим, поэт знал себе цену, помнил об индивидуальном творческом пути и на закате жизни написал программное стихотворение, которым мы и закончим наш краткий обзор его творчества, потому что поэт о себе всегда скажет лучше, чем критик, даже тот, который уважает и ценит его творчество:

                    Поэзия есть свет, а мы пестры…
                    В день Пушкина я вижу ясно землю,
                    В ночь Лермонтова — звёздные миры.
                    Как жизнь одну, три времени приемлю.
                    Я знаю, где-то в сумерках святых
                    Горит моё разбитое оконце,
                    Где просияет мой последний стих,
                    И вместо точки я поставлю солнце.

© Victor G., 30.10.2017 в 06:41
Свидетельство о публикации № 30102017064117-00414051
Читателей произведения за все время — 519, полученных рецензий — 1.

Оценки

Оценка: 5,00 (голосов: 1)

Рецензии

Юлия Миланес
Юлия Миланес, 18.11.2017 в 18:24
Спасибо, Виктор, за такую познавательную статью.)))
Victor G.
Victor G., 18.11.2017 в 18:26
Вам спасибо, Юлия, за внимание и оценку

Это произведение рекомендуют