У тебя – судак, плотвичка, может, линь?
На шнурке я вижу новый амулет.
Это шутка? То Бальмонт, то Шаолинь.
То ватрушки, то пампушки, то Басё.
Некий Дзен, готовый сало откусить.
Черемша под чесноком – ни то, ни сё.
Так и пыжится, грассируя фарси.
Через лето я отстану от тебя.
Даже раньше: от`июлится, а там –
Сентябри пройдут не дальше октября.
А с тобою да пребудет гопота.
Так и будет. И не мне о том судить.
Коли выбрал – подвизайся на года.
Только Бог сегодня `дочерта сердит –
И, цедя кагор, упорствует: «Не та!».
Наруби ножом филейку. Лук, чеснок.
Помнишь косточку – попалась на язык?
А твоя самаритянка сбилась с ног,
Обустраивая ковшик под ястык.
Не икринки, не пайетки – желатин.
Перемажь свои ланиты, божья казнь.
Я одна – тире и прочерк – ты один:
Передышка, переправа, пересказ…
А по-честному, живи себе, живи.
Умиляйся всякой бестолочи, но
Обходи места, где сучье – на крови –
Из волос твоих – да на веретено,
Огрубляя шёлк цитриновый – в клубок,
Забавляя мойр бесхитростным шитьём.
Я – у Бога за щекою, ты – убог,
Хоть и порознь, но всё-таки – живьём.
Сколько лет ещё осталось? Восемь? Семь?
Дегустируйте пироженки, мон анж.
Я, пожалуй, не кокетничая, съем
И орешки, и варенье, и ганаш.
Перемазав губы сахарным житьём,
Сговоримся – к общей куче – на тузлук.
Запрещённое, горячее, моё:
Рёв белужий – ни кликушество, ни звук.
Просто слёзы, рыбьи слёзы – напоказ.
Говори теперь, что сдюжишь, разве так?
Небо выдумает нам такой сарказм:
Нищета в любви, что далее – тщета.
Помнишь, помнишь – околпаченный июнь.
Дура, дурочка… Да ты ли – не дурак?
Приезжай, отважься, сволочь, отвоюй!
У него – ребра - у завтра, у вчера.