Женское нижнее белье (фрагмент) (Лирика / эротическая)

Здесь будет рассказано не только о женском нижнем белье, но и о жизни как таковой. С утра жена помылась, обмотала голову полотенцем, отчего стала похожа на восточную женщину, без косметики, без шарма, тело тоже обмотано широким банным полотенцем. Я было полез потрогать ее горячую после душа грудь, но получил отпор.
- Отстань,- закричала она,- заведи себе любовницу!
Еще одну, подумал я, а жить-то когда?
А вся беда в этот день была в том, что она торопилась к своей парихмахерше, а веселье со мной заняло бы не час и даже не два, может даже три. Такой я неугомонный человек, за что меня любовницы и обожают. Другие любовники сделают дело и говорят: ну я пошел. Тогда как я трудоголик.
Понимаю ситуацию: время у парихмахерши заказано, надо выйти пораньше, поспеть на автобус, а на улице доздь, льёт так, что брз зонта и шагу не пройти. Жена уходит в спальню, раздевается. одевается, но замечаю, что как-то скрывает тело от меня. У меня в голове самые невероятные подозрения, узй не к любовнику ли собирается?
- В чем дело?- интересуюсь.- Почему ты стесняешься обнажаться передо мной? Может кто-то оставил на твоем теле отметины?
Нет, отметин нет, но и это ничего не объясняет. Прячась под зонтом, провожаю ее до парикмахерши, она даже ничего не ведает о моей слежке. Я же скрываюсь в подворотнях, оттуда и слежу. Вот сколько времени можно провести у парикмахера: три минуты подстричь ххелку, столько же подровнять волосы, но у жены на это уходит час. А за час можно совершить все, что угодно.
Остается только доверять, что и делаю. Захожу в парикмахерскую, все разглядываю, все прокурено, запах въелся в обои, журналы для клиентов старинные, аж за четырнадцатый год. Парикмахерша вся в тату, голос хриплый, прокуренный. Спрашивает: мужчина, что вам надо? А мне ничего не надо.
- Мне ничего не надо,- отвечаю.
Спешу за женой, а она скрывается в дорогом магазине нижнего белья Фемилет, там сумасшедшие скидки. Полчаса сижу на лавочке, жду, когда жена втйдет из бутика, ко мне пристают красотки, но я неприступен, точно скала. Жена вдруг выходит из бутика, а я притворился нищим, шлепнулся на тротуар, напялил кепку на глаза, вытянул руку и притворился нищим.
- Как вы похожи на моего мужа,- сказала жена и бросила мне в ладонь двадцать крон. За десять последующих минут я так разбогател, что подъехал к дому на Феррари.
- Муж выбился в люди,- сказала жена, увидев меня, вылезающим из Феррари.- А я вот нижнее белье купила.
И рассказывает, что у парикмахерши муж байкер, сама она тоже байкер, что курит, что курить любит и будет курить всегда, и виски пить, такая она.
- Час мы с ней проболтали,- говорит жена,- потому что клиентов не было. А какой-то идиот подглядывал за нами, точно маньяк, на тебя похож, прежнего, без Феррари.
Пошла прогуляться, увидела, что в Фемилете безумные скидки, зашла, а на лавочке перед бутиком сидит тот же маньяк, похожий на тебя. К нему пристают женщины, а он от них отмахивает, кричит:
- Останьте же, у меня и без вас жена и шесть любовниц!
Он оказался нищим человеком, несчастным, я подала ему немалые деньги, потому что он так был похож на тебя. Когда ты был без Феррари.
Нижнее бельё было забавное, украшало тело, мои фантазии разыгрались настолько, что я забыл даже принять таблетки от смерти. Эти оборочки, кружева вдохновляли меня писать еще больше и лучше, я схватил ручку и написал за какие-то секунды целую главу новой книги. Затем прижал к себе жену и не вам мне объяснять, чем все закончилось. Эйфелева башня лишь жалкое подобие происшедшего. Я был настоящим гладиатором, мне не было равных, вот что творит с мужчиной нижнее дамское белье. После я, конечно, уподобился на несколько минут падающей Пизанской башне, а потом вырос в Останкинскую телебашню. Но мы еще не дошли до нижнего белья, ибо поздно уже. Завтра.
- Хорошее бельё,- сказал я.- Лифчик снимается легко, двумя движениями, не оставляет под грудьми следы, а для меня это важно, очень не люблю эти следы. Интересно будет узнать, какой прекрасный человек придумал эти лифчики? Не удивлюсь, если маркиз де Сад.
- Лучше будет называть их бюстгалтерами,- говорот жена,- поддерживающими бюст.
- Ладно,- отвечаю я и стаскиваю с жены трусики, такие же ненужные мне, как и этот лифчик. Она для виду соптотивляется, вспоминает себя лет тридцать назад. А во мне просыпается горячий русский парень.
Вдруг вижу из окна человека, стирающего губкой все, мной написанное. Накидываю халат, выбегаю на улицу, хватаю за скварник этого весипедиста и спрашиваю:
- Что вытворяешь, злодей?
А злодею хоть кол на голове чеши, продолжает стирать. Бью его коленкой по иичкам, он говорит:
- Ой!
И еще двадцать раз говорит "ой". И просит к тому же ударить его моим сильным мужским плечом.
- Ищите извращенцев в другом месте,- говорю я  и возвращаюсь к нижнему белью жены. Оно опять на ней.
- Как же,- интересуюсь,- можно выбрать комплект нижнего белья, если грудь у тебя достаточно средняя, а таз широкий с выгнутой дугой попой.
Я, конечно же, по-писательски провожу одной рукой по груди, другой по по попе. Впечатления неплохие.
- Мы, женщины,- объясняет жена,- заходим в примерочную и меряем все. Лифчики на голое тело. А трусики на трусики.
- Какой ужас!- вскричал я.- А кто моххет знать, что трусики меряются на трусики? Может они меряются на голое тело?
- Хозяйки следят за этим,- отвечает жена,- следят, все ли правильно меряется.
Мне сразу захотелось стать хозяином таого прекрасного магазина. Раздвигать шторки, ругать их, даже наказывать, звать полицаев.
Все это, конечно, ужасно. Птредставил, что меряю в мужском магазине трусы, мужские, само собой. И тут распахиваются шторки кабинки, и на меня пялится мужик, хозяин магазина, и это ужасно.
- Забирайте свои трусы,- гордо бы я сказал и ушел из магазина. Хозяин потом принес бы мне брюки, но моя репутация уже подмочена.
- Представь,- говорит жена, когда я в очередной раз освобождаю ее от лифчика,- как пахло в этом дорогом магазине нижнего белья. Пахло потом, старым женским потом.
- Мне кажется,- сказал я,- что мужья приходили в магазин с женами и в раздевалке занимались сексом.
- Это невозможно,- сказала Наташа. И вдруг мне вспомнилось такое, отчего моя Пизанская башня превратилась в Останкинскую.