Буфо лежала на тёмно-зелёном листе кувшинки и грелась на солнце.Это
всё, что ей хотелось делать - греться на солнце. Жаба жила в кустах подступающего к
пруду леса, но каждый день припрыгивала к пруду, полежать на ближнем к берегу листе
кувшинки, выросшей в этом году до невероятных размеров. В маленькой лужице в
середине листа, хорошо прогретой на солнце, кожа её становилась более склизкой.
Она представила себе, что кто-нибудь может
прыгнуть на её сухую зудящую, потрескавшуюся кожу, как это бывало раньше, и даже
квакнула от боли. В этом пруду прошла вся её жизнь. Весной ей исполнилось тридцать шесть лет. Её больше не называли безобразной жабой. Она стала старой серой жабой Bufo.
В эту осень Буфо волновали больше чисто житейские проблемы: в спячку или нет. По
времени уже давно пора было лежать, приятно остывшей, под корягой и вспоминать
молодость, но как тут уснёшь при тринадцати градусах в ноябре и не больно-то
остынешь. Кровь всё ещё циркулировала по её старому телу, желудок просил пищи, а рот
автоматически ловил сонно пролетающих комаров странных окрасок. Просто так залечь в
спячку не хотелось, ведь в её возрасте каждая спячка могла оказаться последней.
За свою долгую жизнь Буфо не могла вспомнить такой тёплой осени и боялась её.
Сейчас она боялась всего: тёплой осени и горячего лета, и зимы, всё равно тёплой или
холодной. Она боялась смерти и жизни, темноты и света.Она даже стала бояться других
жаб, чего раньше никогда не бывало.
Светило осеннее, почти зимнее, солнце, низко, как никогда, и вода в пруду казалась
бронзовой. Чвак-чвак, послышались шаги резиновых сапог по мелкой водичке. Такие
звуки ничего хорошего не предвещали. Буфо решила развернуться и ускакать под
корягу, но пока она вспоминала, где у неё зад ... Фьють... пронеслась она в сачке
по воздуху и плюхнулась, как толстый блин, на дно эмалированного ведра со
щербинкой. Через некоторое время на неё попадали лягушки. Сколько их было,
Буфо не сосчитала - она от ужаса потеряла сознание.
Когда Буфо пришла в себя, то она уже лежала не в эмалированном ведре, а на дне
огромной стеклянной банки. Пойманные лягушки съехали с её спины и лежали, ритмично
двигая дном рта вокруг неё. Их было пять штук.
- Где мы ? Буфо стала пялиться перед собой через стекло.
Они были в лаборатории. Перед ней мигали лампочками двери автоклава.
-Будут делать вивисекцию!, - подумала Буфо. Такого конца она бы не пожелала даже
серому журавлю, стоящему в пруду всю её жизнь, выклёвывая лягушек и случайно
пропрыгивающих жаб. Маленькая зелёная лягушка прыгнула к ней на спину, и она опять
потеряла сознание.
Во второй раз Буфо очнулась в тёплой руке лаборантки. Лаборантка пинцетом оттянула
дряблую кожу между лопатками и впрыснула шприцом желтую жидкость. Сделала она это
так быстро, что Буфо даже не почувствовала боли. Что это? На вивисекцию это не
походило. После впрыскивания Буфо посадили в отдельную замечательно-влажную
стеклянную банку и поставили под красную лампу. Лягушек тоже рассадили по банкам.
На каждую банку была приклеяна этикетка *Ф.И.О., возраст пациентки и дата последних
месячных*.
С каждым моментом пребывания в банке Буфо чувствовала себя лучше и лучше. Кожа опять
покрылось толстым слоем слизи и блестела, как лакированная. На голове, за глазами
стали появляться оранжево-желтые пятна. Пятна росли и они очень шли Буфо. Она их
постоянно рассматривала в отражении на стенке банки. В животе возникало приятное
тяжёлое чувство, как раньше, когда она могла ещё откладывать икру. Сердце Буфо
билось чаще, глаза блестели зелёным цветом. Буфо изнемогала от сладкой истомы.
-Что со мной? И когда же они приступят к вивисекции? Странно, но это её совершенно
не пугало .
Вечером, когда все уходили домой, в лабораторию приходил чёрный кот и садился перед
банкой вылизывать шерсть.
-Боже, как он красив! разглядывала его через стекло Буфо,
- Какие усы и лапы! Как он грациозно двигается, в такт повиливая хвостом! Большего
счастья Буфо не испытывала ни разу в жизни. Тепло, влажно, много еды и этот чёрный
красавец. Каждый вечер она ждала его прихода. И кот приходил, садился перед банкой
Буфо и вылизывал свой живот.
В понедельник ровно в половине десятого в лабораторию пришёл профессор. Он долго
стоял перед банкой Буфо.
-Люся!, - позвал он наконец лаборантку. - Хотел тебя сначала поругать за
невнимательность, но уж очень интересна реакция Bufo bufo на введение мочи, явно
беременной женщины . Какие у неё очаровательные оранжево- красные круги за глазами!
Никто про это никогда не писал. Реация на мочу вне всяких сомнений! Жаль, что нельзя написать научную статью, а только заметочку в Науку и Жизнь. Нужно будет подумать о настоящем эксперименте. Да-с, сударыня. А эту уважаемую даму выпустите уж, пожалуйста на волю, смешно смотреть, как она распласталась на дне банки.
На следующий день Буфо сидела на том же листе, всё той же кувшинки. Она оказалась
на нем также неожиданно, как и исчезла. Вода стала холоднее, лист пожелтел. Пруд
выглядел чужим и неуютным. После стеклянной банки Буфо казалась себе такой
маленькой и заброшенной у кромки пруда. На голове всё ещё сияли замечательные пятна
и сердце билось быстрее. Буфо почуствовала, как ей не хватает чёрного кота с его
грациозными движениями , зажмуренными глазами и длинным розовым языком .
-Зачем всё это без него? И как же холодно у пруда без красной лампы!
Буфо увидела журавля тормозящего о поверхность воды в двух метрах от кувшиночного
листа и прыгнула ему навстречу. Журавль нагнул голову, раскрыл огромный клюв и
проглотил Буфо целиком. Острая боль пронзила журавлиное горло - слишком большой была
эта сочная жаба.