- А на кой она нам таких берет? Потом не выгонишь. Какой с такого работник? А она сама спрашивает, почему не сделано? Почему твои грузчики пьяные по территории шатаются? Говорил же, без меня не бери. Или лучше я сам себе набирать буду.
- Ну, Сергеич. Она директриса, ей виднее. Сам же понимаешь, что берет по знакомству. К нам сами, с неба, не падают, а все бухтишь. Ладно, я пошла. Вы тут его примите как следует, объясните что, чего да как. Его Лехой зовут.
И ускакала. Да оно и конечно. Ей приказали, она сделала, а вы как хотите. Надо опять с директрисой говорить. Вот опять взяла заморыша. Худой аж синий. Да еще и пьян. Ну, какой с него работник?
- Привет мужики! Меня Алексей зовут.
- Да слышали мы, что ты Леха. Садись вот на ящик, поведай нам сказку, с чего это ты с утра нализался? Ты тут в приличное общество вливаешься. На работе не пьют, а работают. После работы это твое личное дело, а днем ни-ни. Понял.
- Во гля и здесь учат. Уж думал на рынке, среди алкашей спокойно будет.
- Алкашей!?
- Спокойно Саня! Сядь. Сядь я тебе говорю. Так ты говоришь Леха, среди алкашей. Мужики не ропщите. Он нас не знает. Давай я введу тебя в курс дела. Ты главное запомни, что ты Леха. Алексей еще нужно заслужить. Вот Алексей и Виктор Кошевы. Грузчики со стажем. Сразу после Афганистана, когда у Алексея в госпитале, после серьезной контузии перестала идти кровь из ушей, вот сразу его Виктор и забрал. И к нам сюда привел. Брат не бросил брата, хотя учился в институте. Алексей совсем плох был. Но год, другой прошел, с помощью брата восстановился. Теперь нормальный мужик. Им есть о чем вспомнить и за что выпить вечером. Пьют и проклинают Афганистан, угробивший обоим жизнь. У Алексея, правда, еще случаются припадки, как у эпилептика, но Виктор всегда рядом. Вот братская любовь.
Вот Анатолий. Он инвалид с чеченской. У него ноги нет. Это протез. А работает за троих. Если судьба где то забирает, то жизнь в другом месте добавляет. У него огромная силища в руках. А вот насилия не любит. Бокс по телевизору или там драку увидит, и плачет. Говорит жалко ему глупых людей, имеющих руки и ноги, но тратящих свое здоровье на безделье. Если бы ему вернуть ногу, то можно и горы перевернуть. Тоже уважительна причина для стаканчика.
Вот старый Петрович. Раньше не пил, не курил. Был инженером. Все хорошо. А как жена раком заболела, у него и пошло. По рюмочке, по рюмочке. Сейчас ее в хоспис положили, а это уже почти все. Он туда уже и не ходит. Ну к жене. Все из квартиры, да и саму квартиру продал. Деньги на лечение нужны были. Теперь гол как сокол. Ему и днем можно, все понимают и не осуждают. Но он до вечера держится. Душа в работе отдыхает. А вечером, когда все расходятся он здесь, на мешках с ней и спит. Да с кем с ней. С бутылкой конечно. Вот наших трое, я четвертый. Ну, за себя я как ни - будь потом расскажу. Ты Леха пятый в бригаде. Постоянно нам не везет с пятым. То алкашей присылают, то хлюпиков. Это сейчас мы сидим. Почти нет работы. Изредка той или этой что поднести и надо. А вот с утра и вечером набегаешься так, что ноги отваливаются. Ну давай расскажи нам быль или небылицу, а мы решим как тебя звать величать, Леха, Алексей и Алешенька. Ты не робей, здесь все свои. Если история у тебя стоящая, то за честь сочтут помнить, как историю Виктора и Алексея. Если же мусора нам начешешь разного, то недолго проработаешь, а такого помнить, нам просто западло. Было и прошло, как в песне. Поэтому не боись…
- Сергеич, срочно.
Донеслось из торговых рядов.
- Петрович, бери Леху и вперед. Это Светка с шестого ряда кричит. Я ей с утра говорил что б помидоры взяла, да она все потом, да потом. Вот теперь приспичило, в обед то.
- Сергеич, да куда с этим то?
- Петрович: Ты же знаешь, замотай его по полной. Если слабак, утром уже не придет. А если выдержит, тогда наш человек. И смотри мне, не жалеть, ни помогать. Пусть пашет. Если тюфяка примем к себе, то сами за него и работать будем.
Этот разговор состоялся в одиннадцать часов, в пятницу. Для чего так точно поймете. Как только Петрович ушел с Лехой, позвали и остальных. Пятница – страда. Люди скупляются перед выходными. Субботу и Воскресенье полно приезжих. Из сел, поселков, небольших городов, едет народ в столицу. Кто скупиться, кто товар сдать или обменять. А нам грузчикам в эти дни покоя нет. Одна беготня. Понедельник выходной. Отдыхаем по полной. Надо выпить, расслабиться. На рынке оно ж как. Ой, нет. В нашем овощном супермаркете оно как. То с продавщицами поцапаешься, то с покупателями, а то директриса наедет. Ей там кто-то хвоста накрутит, так она на нас и вымещает. А это все нервы. Да к этому еще и натаскаешься. Принеси – унеси, подай, иди на хрен, не мешай. Поэтому без бутылки ни куда. Правда, только после работы. С утра конечно перегар, но при входе Марковна сидит, она всегда в долг и кофейку нальет, и жвачку или семечек даст, что б запах перебить. А потом рассчитываемся. У нас все по честному. За эти два с половиной дня, наш пятый себя показал. Работал на совесть. Петрович только указывал и тыкал пальцем. А этот хоть и синий от худобы, но жилистый. В пятницу немного помутил. Потом отошел и стал пахать. Так что со слов Петровича, нам повезло. Нашли мы себе напарника.
Во вторник у утра, идя на работу увидел первой Марковну. Местное радио. Приходит раньше всех, уходит позже всех. Все про всех знает. Все тайны ведает и кому надо выкладывает. Поэтому и радио. Хотя для меня – агент КГБ. И не меньше. Наверняка по ночам доносы строчит.
Так вот Марковна не в духе. Интересуюсь что случилось. Но она молча сопит. Беру пачку сигарет, кофе, жвачку и даю деньги. Ее удивлению нет предела.
- А! Вчера настройке халтурил. Бери за сегодня и за завтра. Дальше посмотрим.
Ну, тут у нее рот открылся.
- Сергеич! Оно мне надо за вас переживать? Ну чего я то? Вы тут пьете, друг другу морды бьете, а я спасать? Да где это видано что – бы на меня все взвалили! Я туда, я сюда. В долг дай, кофе налей.
- Марковна! Ты не тараторь. Помедленней и попонятней говори. Я за тобой не успеваю. Тарахтишь тут.
- Вот только не надо Сергеич меня обижать. Я женщина приличная и всегда с вами хорошо была, а вы. Точнее вот он. Сразу меня за грудки, как труханул. Чуть душа вон не вырвалась. Этот твой, пятый ирод. Вон сидит.
В стороне, за автоматом пополняшкой сидел наш пятый. Подошел к нему. Рубаха разорвана. Брюки в грязи. Руки сбиты и в крови.
- Леха! Ты что – ли? А ну вставай. Пьян?
- Да мне Марковна, только соточку…
Заикаясь и поднимаясь по стенке, пролепетал Леха.
- Марковна! Я не понял. С каких это пор ты моих грузчиков поишь?
- А тут не напоишь. Он меня за грудки, да как тряханет. Да ты на его рожу посмотри. Я почти полбутылки вылила, что бы кровищу с него смыть. А он бутылку вырвал из рук и два больших глотка сделал, скотина. Еле отобрала. Ты же знаешь, Сергеич, я никогда. А он плачет, трясется весь и в кровище. Испугалась я, честно скажу. Думала, убил кого. Так вот что б и меня не зашиб, ненароком. Он и до этого не был трезвым, а теперь вон, развезло.
- Смотри мне Марковна. Леха пошли, проспишься в подсобке, а потом поговорим. Хорош слюни пускать.
- Да он все утро повторяет. Жена, теща и еще что – то. Я не разобрала. А у вас алкашей только бабы и виноваты. Вы как ангелочки невинные. Только пьете и баб своих бьете. Нет, Сергеич, к тебе это не относится. Ты прости меня старую. Ляпну не подумав. Ну а он все у него жена с тещей виноваты. Тащи его к себе. На первый раз я директрисе ничего не скажу, а потом уж, не обессудьте.
- А что ты меня пугаешь. Это ее протеже. Она взяла, пусть сама с ним и разбирается.
Вот уж проблемка. Не разгребешь. В воскресенье деньги дали, что до вторника не протрезвел? Да еще и буйный. В драку лезет. Вон все пальцы сбиты в кровь. Да и лицо подрато. Синяк под глазом.
Во, Толян на работу идет. В месте довели пятого до подсобки. Облом на сегодня. Вторник, после выходного всем товар завозить, работы море, а этот готов. Сука.
Правда, одно хорошо. К девяти проснулся и пошел пахать. Даже на обед не заходил, все по рядам шарился. Стыдно, наверное. Вечером сбежал, даже не взяв деньги. Мы уже решили, что не придет. Когда вот так, сбегают в тихую, то на утро уже ни слуху ни духу.
Утро. Среда. Марковна на своем месте. Только подхожу, уже тянет сигареты и кофе.
- Привет Сергеич! Пятый то твой, пятый.
- Что опять?
- Да нет. Сегодня трезвый и уже товар разносит. У меня прощения просил и сказал что вечером за вчерашнее рассчитается. С наваром, за то что испугал.
- А ты и рада, что с наваром. Пусть почаще тебя пугает – разбогатеешь.
- Ага. С нашим участковым разбогатеешь. Вчера с друзьями пришел. Кофе втроем пили. Три пачки сигарет взяли, а перед уходом еще и пачку жвачек. Хуже алкашей ироды.
- Но, но, Марковна. Ты не заговаривайся.
- Да не про вас я, Сергеич. Не про вас. Тут же и бомжей много ходит. Я вот со своего приработка для них кашу, и пшеничную варю. Когда с лапками, а когда с крыльями. Оно и сытно и полезно.
- Да! И ты в курсе всех новостей.
- Баш на баш миленький. Сам понимаешь. Не подмажешь, не поедешь. Участковый конечно же больше знает, но ему и платить много надо. А тут мужикам каши насыпала, они мне все местные новости. А что у меня остается, то котам, собакам. То же божья тварь. Жалко ее.
- Ладно Марковна. Спасибо за новости. На работу пора.
- Спасибо в карман не положишь, и на хлеб не намажешь.
- Ничего, зато товар тебе Леха донесет. Бывай.
- Если не запьет.
- Сплюнь, вроде пацан работящий, а от запоев мы его отучим.
- Дай Бог. Дай Бог. Твои слова да Богу в уши.
Когда переоделся, вышел в ряды. Леха суетиться в дальнем конце. Прячется лопух. Значит, боится разговора.
Хорошо, совесть еще не пропил. Да и вообще он мутный какой – то. Молодой, кожа светлая, блондин. Такие жизнерадостные по натуре, а этот пьет. Но явно, что пьет недавно. Надо как – то его разговорить. Может засланный? Разведать, кто здесь, чем дышит. Хотя врят - ли. Вылови местных бомжей, они тебе за краюху с рюмкой все расскажут. Или тот же участковый. Он по воскресеньям с нами пьет, а потом до утра гужбанит. Такой же алкаш, как и мы, но при форме. Значит на дело ходил или в засаде сидел. Как его жена и контора терпит?
Ладно. С Лехой проехали. Не хочет говорить, настаивать не буду. Тем более своей работой он искупил пьянку вторника.
Вечером, после работы, не убежал. Дождался зарплату. Переодевался с нами, но молча. Даже если в его сторону кто шутку отпускал, Леха отмалчивался. Когда уже собрались, я подошел к нему.
- Завтра нажрешься, убью.
И показал свой массивный кулак, а для убедительности стукнул с размаху в дверцу шкафчика.
Дверца хлопнула и открылась настежь. На пол упала картинка. Леха поднял, аккуратно вытер о штанину и стал кнопкой прикалывать к дверце.
Это оказалась свадебная фотография. На ней был сам Леха, в светло сером костюме и такая же белокурая девочка. Невеста была под стать жениху. Оба светлокожие и блондины. Фото просто светилось счастьем, светом и любовью. И при этом фото было не старым. Что же у него происходит?
Заметив что я рассматриваю фото, Леха захлопнул шкафчик и быстро ушел.
Но это все мелочи. Главное что б не запил. Деньги ведь получил. А запойные они как? Только деньги в руки попадают, так вроде огнем жгут – срочно потратить надо. А куда? На что? Ничего умное в голову не лезет. Сразу в магазин – за пойлом.
Утро. Четверг.
- Здравствуй Сергеич. У тебя сегодня мини «ЧП».
- Привет Марковна. Ну можешь ты с утра в позу поставить. Что там еще за мини. Я мини юбки знаю. Мини зарплату тоже, а вот мини того что ты сказала – не припомню.
- Та я говорю, у тебя мини «ЧП». Мне тут донесли. Твой пятый домой не ходил. Пил весь вечер с Петровичем. С ним же и спал в коморке на скамье. Но все в норме, уже работает. Не ругайся и не расстраивайся.
- Это что, наш Петрович пятого поил? Это или сверх наглость или сверх тупость. Если он сам пил, это одно. А вот что б наши поили. Могу и обоих уволить. Ты же Марковна все сплетни местные знаешь. А ну выкладывай, что за птица наш – этот пятый. Может что директриса говорила или еще кто?
- Да не знаю я. У самой прыщ на одном месте. Усидеть не могу. Везде удочки забрасывала. Вот жду последнего результата. Помнишь я тебе говорила что участковый с дружками у меня кофе пили и сигареты таскали. Так вот. Я им тогда две сотни отвалила, что бы они всю информацию по этому парню нашли.
- Ладно. Придет участковый, ты и меня свистни. Послушаем, подумаем и решим. А я пока с Петровичем потолкую о таком неподобстве.
Зашел в каморку переодеваться. Петрович хоть и проспавшийся, но с еще осоловевшим взглядом сидел на скамье. Лехи не было.
- О! дорогой наш Петрович! И где у нас приключилось?
- Ты это! Сергеич. Твое «О» не предвещает ничего хорошего. Но я хочу тебе честно сказать. Мается парень. Помочь ему надо. Он себе места не находит. Вот ты жизнь прожил, и я то же не мало повидал. Только здесь не пьянка. Здесь что то другое. Понимаешь, это я вчера решил. Вы как ушли, я в магазин, за чекушечкой. А он там стоит. Ну думаю выпьет, поведет его. Тут он мне все про себя и расскажет. Взял бутылку. Сели, пьем. Я болтаю, а он угрюмый сидит. За второй сбегал. Опять сидим. Ну ты ж меня знаешь. Если надо, то я и подержаться могу. Но он ведь тоже не пьянеет и слова не скажет. Я уж подумал его за третьей посылать, как он брык с лавки и спит. Так ни слова и не сказал. Понимаешь, этот парень в себе все держит. Тут или убил кого, а может и того хуже.
- Да ну тебя, Петрович, с твоими предложениями и расследованиями. Вот придет сегодня участковый, все нам на блюдечке выложит. А ты не смей поить молодого. Уволю. Или будешь сам за него и за себя вкалывать.
- А ты видел как он бегает сегодня. Как ужаленный. Может мои россказни ему на пользу.
- Все. Хорош болтать. Иди, работай. Я к директрисе загляну. С ней потолкую. Она же нам это чудо расчудесное всунула. Вот пусть и колется. Где взяла? Кто, да что? А ты вперед. Девки вон уже за прилавками, а ты тут прохлаждаешься.