К доктору гинекологу на перекуре подходит акушерка.
- Александр Иванович, а вы знаете, что вас женщины не любят, не хотят идти к вам на приём.
- Конечно, знаю, Алевтина Петровна. Вот вы на своей половине вагона, в акушерском отделении, содержите идеальную чистоту. И среди женщин и в помещении. А если я врач мужчина так ко мне можно не мытыми ходить? Вот зайдите ко мне, в вагоне и у меня чистота. А вот сейчас на приём зашла одна такая.
Врачи зашли в вагон, и прошли в купе с закрашенными окнами. Посреди купе стояло гинекологическое кресло. На кресле, одетая в ватник, но без одежды ниже пояса, лежала женщина.
- Вот посмотрите, Алевтина Петровна. В вагоне жара до тридцати градусов, а с ватником она расстаться не может. Да и тут растительность больше чем мох на болоте. И воняют, поголовно все воняют. За что ж они меня любить будут, если я им всем в руки даю кружку Эсмарха и отправляю в туалет мыться. Извините, биде у меня нет. У большинства из них хламидиоз, а у остальных молочница. При возрасте от пятнадцати до семидесяти. Вот вы милочка, идя к врачу, могли бы подмыться, чтобы выглядеть более опрятно?
- Да где же доктор я в тайге мыться буду? Это только у вас в вагоне или на озере летом. Тут присядешь по маленькому, так комары из кустов такие нападут, что медведи. Всю ¬ _опу искусают так, что потом сесть больно. А у вас здесь тепло и вода и свет и кружка, вот только вы ругаетесь.
- Ну ладно холодно, комары, но всё равно мыться надо. Вы же от своей немытости болеете. Вот если я со своим немытым неделю членом к вам начну приставать, вы же меня выгоните и не захотите со мной сексом заняться?
- Да что вы, доктор? Я с любым согласная, а то морковь уже надоела. Она мёрзлая, пока её отогреешь. Потом её туда, а она мягкая. Мучение, а не секс.
- Милочка, что вы говорите? Какая морковь? А я то, дурак, недоумеваю. Почему на лобке такая растительность? При таки потёртостях внутри, на лобке не должно остаться ни единого волоска. Так как на оживленных дорогах России не растёт трава. А она говорит морковь. Вы дорогая ни чего лучше не придумали?
- Ну, когда моркови нет, то еловую шишку в тряпицу завернёшь и туда.
- Доктор, доктор. Что с вами? Наверно в обмороке. Вот мужики пошли – хуже моркови.
Пока у вагона приводили в чувство гинеколога, подошла уролог. Послушала рассказ акушерки и решила рассказать своё.
- Вы, Александр Иванович не переживайте сильно. Здесь тайга, свои законы. Вы первый раз, ничего – скоро привыкните. Молочница и хламидиоз это нормальное явление. Вот егеря, из дому бывает на месяц уходят. Где он себе женщину найдёт. Она вот дома морковку, а ему то, как? Руки такие шершавые, что после перепоя пока по маленькому сходит, на члене уже мозоли. Не то, что самоудовлетворением заниматься. Вообще сотрётся. Вот! Приносят мне как то на приём, на самодельных носилках из веток больного. А между ног у него бревно висит. Я в шоке. Что, да как? Объясняют. Мужику приспичило, что делать? Нашёл сосну с дуплом. Спустил штаны, и сунут свой в дупло. Ну, постучи ты киянкой по дереву, выгони всю живность. Некогда. Невмоготу бедолаге. А в дупле оказалась белка. Он член в дупло, белка зубами за член. Белке то, каково, когда к ней в дом такое лезет? Мужик от боли и испуга резко дёрнулся назад. Морда белки и заклинила. Ни туда, ни назад. Бедолага на всю тайгу орёт. Сбежались мужики, охотники. Советуются, что делать? А тот кровью исходит и от боли воет. А белка в дупле верещит и дёргается. Совещались долго, но решились.
Аккуратно спилили дерево выше дупла, и, рассчитав размер белки, отпилили ниже, немного с запасом. Вот так вот и уложили мужика на ветки и принесли ко мне. Я спрашиваю, чего несли то, он что сам ходить не может? Оказывается, что посчитали, что бревно с белкой слишком тяжёлое и мужику всё хозяйство оторвёт.
Сел мужик на пенёк, в руках бревно держит и плачет. А мне самой плакать хочется. Ну что я, двадцати шести летняя, худенькая женщина с этим бревном делать должна? Такого в институте не преподают. Охотники вокруг стоят, молчат. И вы знаете, придумала. Взяла у хирурга инструменты, молоток и зубило. Он ими ни когда не пользовался. Так они такие блестящие, яркие. Я их несу, а мужики с подозрением на меня смотрят. Ну, в общем, с нескольких заходов я это бревно расколола. Мне наверно просто повезло, или зубило правильно попало. Когда я зубило молотком вбила в бревно полностью, то полено раскололось почти поровну. Но для меня и мужика удачно, ровно по дуплу. Белка, почувствовав, что свободна, отпустила орган мужика и в лес убежала. А мы пошли лечиться. И я могу похвастать, что лечение удалось. Через три недели у него даже шрамы были не видны, и с женщинами всё нормально.
Правда, эти три недели он с нами на поезде катался, а над ним все потешались. Выходит, бывало на перекур из вагона. Одет нормально, как все. В ватнике и штанах, только из ширинки культя забинтованная торчит и за шею привязана, чтоб не оторвалась. Долго мы этот случай вспоминали и посмеивались. А вы говорите, вам бабы воняют.
Какие вы врачи страшные – уролог и гинеколог, такие у вас и истории ужасные. Толи дело у нас, эндокринологов. Сижу как то в своём купе. Жду посетителей. Слышу, в окно стучат. Выглянул, зовут. Выхожу в тамбур, выглядываю на улицу, там женщина необъятная стоит. В самом прямом смысле. Спрашиваю:
- Почему не заходите?
И получаю резонный ответ:
- Не помещаюсь и сил, подняться в вагон по ступеням, нет.
- Что ж вы так себя запустили? Надо за собой следить, худеть.
- Доктор, я купила себе скакалку и обруч, чтоб заниматься. На скакалке два раза прыгнула, пол в вагончике провалился, нога застряла. Пол вагончика разобрали, чтоб меня освободить. Потом месяц хромала и ногу лечила. Скакалку забрали и спрятали, чтоб не повторила. Вспомнила, что ещё обруч себе покупала, решила покрутить. Взяла обруч, подняла руки, обруч опустился до груди. Сама по одной груди наверх, через обруч вытащила, а дальше ни как. Маловат, он мне оказался. Застряла. Назад груди вытолкнуть не могу, не лезут. Уже и дышать трудно стало, задыхаться от испугу стала. Вдруг меня обруч раздавит, вот уже умираю. Пол прииска оббегали, пока Петровича нашли. Он у нас самый сильный. Пришёл Петрович, повертел на мне обруч, нашёл место склёпки, хотел разломать. Но так я ему в этом обруче, с задранными наверх грудями понравилась, что он тут же меня поимел. Пока мы этим делом занимались, обруч сам лопнул. А мы теперь уже пять лет как вместе живём. Доктор, мне ходить тяжело и дышать тоже, а про то чтоб помыться самой и мечтать нельзя. Я худеть хочу, а Петрович орет, что если похудею, к другой уйдёт.
Вот такие дела. Позанимался я с ней. Килограмм на тридцать она похудела. На женщину стала похожа. Да и её Петровичу нравится. Он не из-за полноты её любил. Повариха она у них на прииске.
Или вот маленькая история.
Приводят ко мне мужика. Он худой как щепка. Как у барышень – анорексия начинается. Ну, думаю, надо его к хирургу и на рентген. Наверно внутри, что-то не так, а он всё рот рукой закрывает. Взял я ложечку, говорю, чтоб рот открыл. Сначала не давался. Так я этой мельхиоровой ложечкой по лбу как дал. Сразу рот открылся. А оттуда вонь – ну что тебе помойная яма. А вместо зубов – чёрный лес. Ну, всё ясно думаю. Хвать его за шиворот и несу к стоматологу. Думаю, зубы у него болят, врача он боится – вот он и не жрёт ни чего, худеет. Бывают такие идиоты. Стоматолог ещё быстрее разобрался. Привязал его к креслу, в рот вставил упоры, чтоб не закрывался и давай осматривать. Что оказалось? Этот придурок что делал? Найдёт крупинку золота побольше и в рот её. Между зубов её всунет – так и ходит. Сначала ничего было, а потом примеси на золоте окисляться начали. Зубы потемнели, и болеть начали. Дёсна загнивать стали. Он уже домой собирался, да к нам попал. Теперь за кражу, в соседней деревне, не поселении пять лет отбывает.