чей-то маленький рубаночек шуршит:
переводит в кудри-стружки не дрова,
не бесценные большие дерева,
наше время потихоньку - ширк да ширк! -
истончается-стругается в тиши.
шире, шире разрастается ковёр,
заполняет сором комнату и двор.
а из этакого сора без стыда
не стихи растут - сплошная лабуда.
одуванчик, лебеда, чертополох,
и не видно, где тут Бог, а где порог.
ни порога, ни пророка - ни черта!
истончается-кончается черта...
а над ночью - перезревшая луна,
что презрения всегда полным-полна
к этой старенькой столярной мастерской,
где покой и воля склеены с тоской.
только, знаешь, мне сегодня всё равно
эти игры в сочтено-не сочтено,
эта стружка, эти звуки, этот сор,
и рубанка остановлен приговор.
у меня пошёл другой перерасчёт -
кто-то любит под луной меня и ждёт.
