За два дня до этого она позвонила. Звонила бабушка очень редко. Обычно я раз в две недели, иногда чаще, приезжала к ней в Поповку – привозила продукты, лекарства, книги.
- Аленка, приезжай внученька, чувствую, помру скоро…
- Что ты бабуля, ты еще лет сто проживешь, - я старалась успокоить скорее себя. То ли бабушкин голос звучал как-то по-особенному, то ли с утра барабанивший по окнам затяжной осенний дождь наводил тоску, но я решила срочно ехать.
Отпросившись на работе, благо аврала в ближайшие дни не предвиделось, я забежала в ближайший супермаркет и через час уже рулила по направлению к Поповке.
Бабушка была очень рада моему приезду. Она не выглядела больной, однако уже не хлопотала у плиты, как обычно. Мы пили чай из огромного старинного самовара, ели привезенные мною булочки.
- Аленка, ты не волнуйся, у меня все уже готово, посмотри в шкафу.
Я подошла к огромному, во всю стену, шифоньеру, в котором хранилось все – посуда, постельное белье, немудреная одежда, огромные альбомы с выцветшими фотографиями.
- Вон там, на полочке, посмотри.
Я увидела аккуратную стопку белья, нарядное темно-синее платье, немного старомодные, но абсолютно новые туфли на низком каблуке.
- Что это? - удивилась я.
- Одежда, - бабушка была абсолютно спокойна. - Я только об одном тебя прошу, Аленушка, когда меня не станет, забери икону. Береги ее. Эта икона – хранительница нашего рода, пока она в добрых руках, все будет хорошо. Она защищает от болезней и бед. Жаль, что вы с матерью выросли неверующими, для вас это – просто кусок раскрашенного дерева.
«Что-то плохо защищает», - подумала я. От многочисленной бабушкиной семьи остались в живых три женщины – бабушка, мама и я. Мама недавно вышла замуж и сейчас живет в Голландии, откуда присылает восторженные письма.
- Да еще кота моего, Ваську, не бросай, - продолжала бабуля. - Он уже старый, плохо видит.
Дымчато-серый сибиряк Васька, дремавший на кресле, услышав свое имя, лениво приоткрыл глаза, мяукнул и снова погрузился в сон.
- Жаль, не дождалась правнучка. Ты бы выходила замуж! Уж давно с Игорем живете, что же он под венец тебя не зовет? Ребеночка не родите? Не по-людски это… - видя, что я сейчас расплачусь, бабушка подошла, обняла меня, прижала мою голову к цветастому фартуку. Сразу стало хорошо и спокойно, как в детстве.
- Пойдем спать, внученька, утро вечера мудренее…
Утро для нее так и не наступило. Весь день прошел в хлопотах. Глотая постоянно подступавшие слезы, я с помощью соседки Степановны готовилась к похоронам, поминкам. Вечером приехал Игорь.
- Ну, ты, мать, совсем с лица спала, давай отдохнем немного…- он недвусмысленно провел рукой по моей груди.
- Ты с ума сошел, бабушка только умерла…
- Но мы-то живые люди, пойдем, - он тихонько подталкивал меня в сторону спальни.
Я оттолкнула его и выбежала на улицу. Гнев и слезы душили меня. Холодный ветер и все тот же противный моросящий дождь немного остудили мой гнев, однако возвращаться в дом не хотелось. Изрядно замерзнув, я решила пойти к Степановне.
- Заходи, Аленка, - обрадовалась она, - я уж хотела сама к тебе пойти, негоже одной быть, когда в доме покойник, как гляжу - твой приехал. Ну, думаю, чего мешать. Да ты совсем промокла, дрожишь вся. Давай-ка нашей, Поповской, по стопочке…
Я замотала головой.
- Не отказывайся, еще не хватало заболеть, вон, как тебя колотит.
Я выпила рюмку самогонки, огнём растекшейся по всему телу.
- Ну вот, - обрадовалась Степановна, - хоть румянец появился, а то прям как с креста снятая…
Мы посидели немного в темной гостиной. Степановна рассказывала о своей немудреной жизни. Потом я засобиралась домой.
- Иди, дочка, иди, - соседка проводила меня до калитки.
Игорь уже спал. Я зашла в комнату, где лежала бабушка, зажгла новые свечи, добавила масла в лампадку. Взгляд остановился на иконе. Она была почерневшей от времени, как будто закопченной. Богоматерь в черном покрывале с золотой каймой склонила голову к ребенку, сидящему на ее ладони. Необычной красоты миндалевидные глаза, полные неизмеримой грусти, с нежностью смотрели на младенца. Я смотрела в эти глаза, уже не сдерживаемые слезы струились по щекам, немного притупляя боль утраты.
* * *
Похороны на сельском кладбище, поминки, девять дней слились для меня в какой-то грустный хоровод. Наконец все закончилось. Надо было возвращаться к жизни, к работе.
Вернувшись от Степановны, которой я отдала большую часть бабушкиных вещей, я застала Игоря внимательно изучающим бабушкину икону.
- А знаешь, - глубокомысленно заявил он, это довольно-таки занятная штука. Чувствуется старина. Можно срубить хорошие бабки. Я заберу ее, покажу знакомым специалистам… - тут он заметил мой взгляд и осекся. – Если ты, конечно, не против…
- Я – против, - четко отрубила я. – И вообще… Думаю, нам с тобой лучше расстаться.
- Ладно, Аленка, не дури. У тебя сейчас стресс, завтра опомнишься, сама будешь звать обратно.
- Не буду, - стараясь держать себя в руках, возразила я - отдай икону.
Он сунул икону мне в руки и ушел. Громкий стук двери возвестил о конце моей так и не состоявшейся семейной жизни.
Завернув икону в большую белую наволочку и усадив Ваську в корзину с крышкой, я поехала домой.
Дорога была мокрой и скользкой. Я ехала не спеша. Внезапно передо мной появились позолоченные купола церкви. Я уже проехала мимо, когда в голову пришло решение, заставившее резко затормозить, развернуться и подъехать к церковным воротам. Взяв икону под мышку, я осторожно открыла тяжелые массивные дубовые двери. Храм встретил меня пахнущей воском тишиной и полумраком. Сопровождаемая взглядами святых, я вошла внутрь и попросила женщину в белом платочке позвать батюшку.
Это был высокий статный мужчина с широкой седой бородой и молодыми добрыми глазами.
- Вы хотели меня видеть? - голос его был глубоким, бархатистым и тоже удивительно добрым.
- Да, - я развернула икону.
Он замер, внимательно осматривая доску.
- Это очень редкая икона, - наконец вымолвил он. Копия Донской Божьей Матери, по преданию написанной Феофаном Греком. Очень качественно выполненная. Ориентировочно ХVII век. Во тут, видите, клеймо. Откуда она у Вас?
- Это икона моей бабушки. Она давно в нашем роду, передавалась из поколения в поколение. А сейчас бабушка умерла, я осталась одна. Бабушка перед смертью волновалась, чтобы икона не попала в плохие руки. Вдруг со мной что-нибудь случиться... Я бы хотела подарить ее Вашей церкви.
- Вы делаете благое дело, я Вам премного благодарен. Господь да благословит Вас. Надеюсь, Вы не пожалеете о содеянном.
Он бережно принял икону и попросил женщину в платочке записать мои данные.
Когда я покидала церковь, на душе было необычайно легко и в то же время торжественно.
Я уже подъезжала к городу. Внезапно на дорогу прямо передо мной выскочила кошка. Я резко затормозила и через мгновение почувствовала сзади удар. Ехавшая следом синяя девятка не успев затормозить, врезалась в мой багажник.
Только этого мне не хватало! Я уронила голову на руль и застыла в ожидании неминуемой бури.
Сзади громко хлопнула дверь, водитель подошел к моей машине.
- Девушка, что с Вами? Да отзовитесь же, черт бы Вас побрал! – он открыл дверь и довольно бесцеремонно тряс меня за плечо.
Я подняла голову. Это был очень высокий мужчина с грубым обветренным лицом, словно высеченным из целого куска камня. Его вполне можно было назвать некрасивым, если бы не карие глаза, полные сочувствия.
- Цела? – грозно спросил он и вдруг улыбнулся. Я всегда знал – женщина за рулем… - он не решился закончить. – В принципе, ничего страшного, немного бампер помят, я готов оплатить ремонт.
Что-то в его голосе было таким располагающим, что я, махнув рукой на помятый бампер, согласилась выпить с Михаилом (так звали моего нового знакомого) чашечку кофе в придорожном баре.
* * *
На годовщину бабушкиной смерти мы приехали вместе. На обратном пути я попросила Михаила притормозить возле знакомой церкви. Войдя внутрь, я сразу увидела икону. Она висела на самом видном месте, под ней горела лампадка. Я купила несколько свечек, зажгла их и замерла перед Богоматерью.
- Здравствуйте, – это был тот самый священник, глаза его искрились любовью. - А я Вас сразу узнал. Мы все так благодарны Вам. Эта икона воистину чудотворная, - тут он заметил подошедшего Михаила. - Если хотите, я мог бы обвенчать вас. Только надо заранее назначить день.
- Мы подумаем, - ответила я за нас двоих.
- Ну и что ты решила? – спросил Михаил, когда батюшка отошел.
- Насчет чего? - недоуменно посмотрела на него я.
- Насчет его предложения…
- Какого предложения, не мог ли ты выражаться яснее? – конечно, я уже все поняла, но хотелось бы услышать эти слова от него.
- Обвенчаться…
Может, в дрожащем свете лампады мне померещилось, но губы Богоматери слегка дрогнули в улыбке…
24.08.07
