не пою теперь – скулю. Не живу теперь - скучаю.
Жизнь, как ветошь, расползлась:
день - в лоскутья, ночь - в лохмотья,
и у Бога на столе, как отрезанный ломоть я...
Впрочем, это всё вранье, ведь, прижав ладонь к виску, я
не скучаю по тебе, не скучаю, а тоскую.
И струна ещё туга, и перо ещё живое -
а тоска, как волк в степи, на снегу сидит и воет.
А на том краю степи - там твоя тоска-волчица,
мне навстречу по стерне не несется, а влачится,
Потеряв и стать, и прыть, дышит хрипло, смотрит кротко.
Ей бы, бедной, тоже взвыть - но она сорвала глотку.
Друг до друга доползти среди мрака и разрухи -
это дохлый номер, но - две тоски ползут на брюхе.
Так ползти им и ползти, от своей тоски иссохнуть,
и осилить полпути, и на полпути издохнуть...
Я скучаю по тебе. И, собой не докучая,
не пою теперь - скулю, не живу теперь – скучаю.
И струна ещё туга, а перо ещё живое -
а тоска, как волк в степи, на снегу сидит и воет.