Не выспалась – есть не хочется. Сэкономила.
Перепила – вырвало. Похудела.
Парень бросил – перекрасилась. Оказалось – мой цвет. Три новых в очередь встали.
В старости – всё лишнее.
Килограммы лишние, знания лишние, люди рядом постоянно от тебя чего-то требуют - тоже лишние. Всё напрягает до состояния тетивы, готовой спружинить в любой момент.
Всё жить мешает.
Кладу подушку на голову – раньше помогало. Теперь не помогает.
Звуки до сознания не доходят, а предчувствие чего-то недоброго не отпускает.
Тревожусь.
Спросите – о чём? А фиг его знает. Знала бы – не тревожилась.
Уже жажду, чтобы невыносимое предчувствие нехорошего переросло в выносимое нехорошее. А без нехорошего никак: время такое – никто никого не бережёт, не жалеет.
Школьная библиотекарша сегодня накричала в классе на Маруську. И ещё на двадцать учеников, кто не успел выданный учебник русского языка за неделю обернуть.
- Мамочка, она так кричала! Так кричала! У нашей классной руководительницы настроение было хорошее, а тут испортилось, и она тоже начала на нас кричать. А теперь надо все учебники… Мамочка, все! Завтра в школу в обёрнутом виде принести. Я не смогу... Физически.
Маруська почти плачет.
- Семь учебников в семи обложках… Не дотащу.
Маруську жалко, но библиотекаршу уже не стереть, хорошее утреннее настроение классной тоже не вернуть.
Цепная реакция запущена.
Маня горюнится. Мелочь, а как царапает. Сердце кровоточит. Иду на кухню. Посуда в раковине.
- Сколько раз тебе говорить! – ору на мужа. – Не оставляй посуду в раковине! Целыми днями дома, а посуду не можешь вымыть!
Он молчит. Выходит из кухни и одевается…
Я не слабое звено в этой цепочке. Жаль. Цепочка не рвётся.
И вот уже муж вышел из дома.
На улице становится гулко: это резонируют сотни, тысячи, миллионы натянутых луков, готовые выпустить стрелы в первого встречного. И достаточно лишь разжать кулак, в котором слёзы напрасно обиженных детей, крики уставших биться за выживание жён, апатия здоровых и ещё не старых мужиков от безрезультатных поисков работы…
Две тысячи тринадцатый.
- Милый, - кричу я вслед. - Прости меня. И не разжимай кулак! Это революция.