луны, дрожащими руками рассвет его коснётся, ныть
начнёт заутренние песни из ручейка да в ручеёк,
и камень каменный воскреснет, и трубадуру подпоёт.
и голос, словно скрежет мельниц, возьмётся вымесить живьё,
а лепесточек, как младенец проснувшийся, юлить начнёт,
не слушаясь порывов ветра, а может всё наоборот:
неоднократно перепетый он голос ветра обретёт.
и будет ветка гнуться к камню, невольно так кивая в такт,
рассвет окрепшими руками изобразит прощальный знак,
накинет лёгкую накидку, по краю – цвета молока,
и колыхнёт слегка калитку в саду, у дома рыбака…
а камень взмокшим рыжим боком отсветит пауковый дом
так, словно кто-то одноокий прильнул к нему, услышав в нём
шаги рассвета, голос ветра, как лепесток юлит в ночи,
но камень – ни гу-гу об этом, он, словно камень, промолчит…