Смело!
Ах, как это смело, бросить душу к твоим ногам в такой момент. Затем бросить руку и сердце. И….. решительно рухнуть в целом.
Пьян? Да, я пьян, как семь смертей, как графин, как цифра 8, наконец!
Вы, конечно же, спросите – куда, черт побери, делись девушки по имени Нона. Действительно, раньше на каждом углу бывало по две – три толпятся. А ныне? ….Э - эх. Так вот: я нашел такую, в единственном экземпляре. И распластал тело свое здоровое, у колен ее белых, в позе окончательной и бесповоротной немощи. Бери же меня, хватай голыми руками, царица морская, я весь твой!
Туфель, спросила ты, где мой левый туфель? Сие науке современной неведомо. А кровь, так это я честь твою у соседней пивной отстаивал, и свою, даже вернее, нашу честь и достоинство. И отстоял! А туфель – черт с ним, второй тоже выброшу.
Дорогой к дому твоему, как злополучный Мидас, я все обращал в золото, устилал тропу лепестками роз. А ты говоришь – не трогай герань, ей уход требуется, и все на Вы перейти норовишь. Да ты в подъезд выгляни, там даже перила драгоценны, продашь – конфет себе купишь, зефиров всяких…
Всю нежность на тебя истратил, чистым медом елейным разговаривал. Голубкой называл? Называл! Свет очей моих, говорил? Говорил!
Любовь всей моей жизни?
Да!
Моя пугливая лань?
Да, да!
Лапочка?
Еще бы!
Царица морская?
Было!
С Дульцинеей, Джульетой ровнял?
Как пить дать ровнял!
Мадонна, Джоконда?
Да, ах, поэт я, художник!
Моя Гала, Изадора, Лиля?
Без сомнений!
Даже песню про дворничью любовь спел, в ля миноре, как положено. Не без запинок, конечно, зато громко, во весь свой глубокий баритон.
И в этот самый миг, когда чрево мое пусто как ведро. Когда пламень уст моих угасает. Ты, Нона, любовь моя, решительно указываешь мне на дверь.
Все. Прочь отсюда, это место для меня губительно. К вашей своре собачьей пора простыть, как говаривал один хулиганистый малый.
И ВЕДЬ ОН ПРАВ!
Уверенной походкой я покинул парадное, Лишь на улице, оглянувшись на твой балкон, плюнул сквозь ветер:
- Прощайте!
- Прощайте – как-то вяло ответила ты и бросила вниз горшок с геранью.
Нет, промах! Все-таки промах!
Я еще раз оглянулся, прищурил глаз, взглянул презрительно и немного надменно. Затем ушел. Твердо. Без всяких кривляний. Да, без кривляний. Клянусь.
- Не в огорчение, - именно с такой фразой обратился ко мне, немолодой уже, человек – угости фильтровой, а то папиросы поперек горла стали.
- Азартны? – мой вопрос в лоб.
- Каюсь.
- Пьете?
- Будет – стану.
- Есенин?
- Алкаш, но гений.
- Маяковский?
- Не алкаш, но все-таки поэт.
- Пушкин?
- Папуас-прелюбодей.
- Федор Михалыч?
- В крови. У каждого русского. Без вариантов. Средь моих кентов половина «идиоты», половина Рогожины.
- Троцкий?
- Лучше гор, могут быть ледорубы…
- Ассоциативно?
- Физически!
Сигарет я ему дал…
Он ушел в ночь.
Я ушел в ночь.
Все великолепие звезд манило меня к себе, а я шагал, опираясь ногами на землю, и никак не мог оторваться, что бы быть к ним чуточку ближе. Чертов Ньютон. Сейчас все было бы по-другому. Мириады, мириады….
Сумерки кардинальным образом меняют город, его лицо. Ночь – враг и друг, любовь и ненависть, нож и поцелуй. Положительно – сплошная романтика. Где вы жметесь сейчас к проституткам, утренние инженеры? В каких пьяных ссорах и драках участвуете, управленцы среднего уровня? Вами дышит ночной город, вы дышите им.
Я мерил тротуар ногам и двигался вперед, только вперед. Отхлебывал суровую, горькую правду прямо из горлышка и каждый новый глоток отрезвлял мозг. Я был вполне доволен собой. Самому себе я был предельно интересен.
Удар в висок. О – о - о как это банально.
***
Глава №2 «Гагарин»
В делегации я стою вторым. Какая-то европейская держава встречает нас с распростертыми объятьями. Все так чинно, благородно. Дипломатьеё. Осматриваюсь: вдоль стен неглубокие витрины, уставленные всяческими сувенирами. Их представитель приближается к нам и протягивает свою руку. Мне. Первый явно этим недоволен, но виду не подает. Один из наших что-то помечает в блокноте, он следит за мной, я это чувствую.
Нам, делегатам великой страны СССР, предлагают выбрать что-нибудь с полок в качестве знака внимания и дружбы между нашими народами. Я ошеломлен – все прибывшие со мной, чуть не с дракой начинают хватать все, до чего только могут дотянуться.
Стою один в центре зала. Неподвижен. Готов сгореть от стыда.
Я понимаю: я – Юрий Гагарин.
- Давайте, я Вам помогу, - шепчет мне в ухо иностранный представитель – вы можете идти? Давайте я Вам помогу.
***
Глава №3 «Бланш»
- Давайте, я Вам помогу, вы можете идти? Давайте я Вам помогу….
В моей голове взорвали гранату, черт побери!
Где были саперы? Где? Почему не успели разминировать меня? На этот и миллион других вопросов еще предстоит ответить, но сначала откроем глаза…
Это что за существо?
Это женщина лет 35-ти.
Где я?
Развалился на асфальте.
С какой такой миссией я могу здесь пребывать?
Нет у меня никакой миссии, как пить дать, нет.
Стало быть, встаем?
Встаем!
- У Вас кровь, дайте, я протру рану.
- Бланш?
- Что, простите?
- Фонарь есть?
- Есть…
- Жаль. Как любой интеллигентный человек, я их очень не люблю. Аж прям, терпеть не могу.
- А знаете, какой миф на этот счет есть у индейцев Южной Америки?
- Я знаком с доброй сотней их историй, но на ЭТОТ счет не припомню ни одной.
- Так вот…
И мы медленно двинулись по проспекту. Я шаркал, она цокала.
***
Глава №4 «Индейский миф»
В давние времена, когда на ночном небосводе блистало две луны, а мужчины были порядочные и не пили огненную воду, жил один бедный юноша. И до того он был беден, что не мог даже купить себе нож, чтобы смастерить лодку и ловить рыбу. А родителей, которые могли бы его накормить и защитить, у него не было. Все жители деревни смеялись над ним и иногда били за кусок подгнившей рыбы.
Но юноша повзрослел и стал сильны и смелым мужчиной, а все девушки хотели стать его женами. Он же мечтал взять в жены только дочь самого вождя племени.
И вот в деревне стали пропадать дети, и женщины были безутешны в своем плаче, а мужчины слишком уж часто смахивали скупую мужскую слезу. Оказалось, что маленьких индейцев воруют обезьяны. Тогда юноши племени стали по очереди уходить искать злых обезьян, но ни один из них не вернулся. И вот остался только этот бедный юноша, и он сказал: - Я спасу детей, но тогда вождь отдаст за меня свою дочь!
Вождь дал честное слово.
Много дней и ночей искал юноша злых обезьян и, наконец, нашел их поселение. Он стал разговаривать с их предводителем на обезьяньем языке. И тот сказал ему, что если мужчина сможет напугать его лишь своим видом, то дети больше пропадать не будут. Юноша принял пари, и только попросил, чтобы каждая обезьяна селения ударила его по лицу, а утром все собрались под самым большим деревом.
Когда с утра обезьянье племя собралось, юноша спрыгнул с дерева и зарычал. Под глазами вспухли огромные синяки, и весь его облик был ужасен. Обезьяны приняли его за злого духа Юшеята и в страхе разбежались.
Так, за счет фингала, бедный юноша спас всех детей и получил в жены дочь вождя. И жил он долго и счастливо и умер в один день со всеми.
В день прихода испанцев.
***
Глава №5 «Я был таков, да я был таков! »
- Ну, в нашей стране на индейцев особо не ссылались, – сказал я и ускорил шаг.
- Это ничего, - сказала она и погладила меня по голове.
И мы пришли к ней в дом.
И она зажгла электричеством вольфрам.
И мы пили вино.
И она несла несусветную чушь.
И я нес.
Боже, дай нам понять то, что ты бросил в наши головы.
И от всего этого бреда мне хотелось уйти.
А уйти было некуда.
И я остался.
И я бредил.
И я читал стихи.
И я пел под гитару.
И я ругался матом.
И я пил, пил, пил вино.
И я читал, пел, ругался.
И я охрип.
И я успокоился.
И я разомлел.
И мы легли спать.
А утром…
Утром я открыл чертову дверь, спустился по чертовой подъездной лестнице, вышел на чертову улицу.
И до того мне было тоскливо.
И до того мне было скучно.
И до того мне было тошно.
Что я сделал шаг.
Что я сделал второй.
Что черная весна слизала следы моих ног.
И я был таков.
Да, я был таков.
***
Глава №6 «Татуировка»
И я измерил несколько проспектов своим размашистым шагом. Сох асфальт под моими ступнями, а трава зеленела под моими откровенными взглядами. Старенький трамвай, самого длинного в мире маршрута №3, несколько раз хвастался передо мной своими обручальными кольцами и спрашивал: - а ты то что? А я отвечал, нормально, мол, все нормально…
Так я убил время. Возможно, кто-нибудь вступится за него, и время будет отмщено. За это сдачи не дам. Ни рублем, ни по зубам.
Танцуй Черная Весна, резвись. Обнажайся. Показывай свой пошлый и страшный стриптиз. Фантики конфет и трупы бездомных котов. Только для наружного применения! А ну, громче музыку, звонче медь, мощнее иерихонские трубы. Веселись трагедия, шуты оскальтесь в злобной гримасе. Тоска шагает по душам!
У меня на спине, на лопатках, есть невидимая татуировка: справа – плачущий ангел, слева – смеющийся чертенок. Я шел, а они пели мне, каждый в свое ухо.
Чертенок пел:
Черною весной, ах этой черною весной,
Скрипкой рвет гудок ЗИЛ’а.
Черною весной, ах этой черною весной,
Дворничья любовь остыла.
И глаза в глаза хочется сказать
Все, что на душе – матом,
А потом уйти, как – будто нам не по пути,
Чувства завязав бантом…
Ангел:
Хорошо, как все же хорошо,
Без меча, да не на щите.
Смейся, смейся – радуйся,
А взгрустнем потом…
А взгрустнем потом…
Я подумал – подумал, и троекратно плюнул через левое плечо. А потом рассудил – прикинул, да и через правое тоже плюнул.
***
Глава №7 «Кабаки, кабаки!»
Что это?
Что это за блики?
Ба! Так это же хрустальный дворец манит меня своими окнами, дверьми, вычурными изгибами сводов. Я устремился к нему. Моя кепка в восемь клиньев, мой поднятый ворот, мой плащ, мои вельветовые брюки – клеш, мои остроносые туфли, а за ними и сам я. Двигался, аж подпрыгивал. А он звал, он шептал, тянул.
Я был ближе на шаг.
На два.
На…
На…
Я открыл дверь, на.
И……
О, пресвятая богородица, господи Иисусе, я очутился в обыкновенном подвальном кабаке. Где ж хрусталь, куда он мог подеваться? Оптический обман? Минутное помутнение? Нарушение геометрии материи?
Какое невероятное стечение обстоятельств!
Что ж, придется зайти. Ну, раз уж такой странный случай, прямо - таки очевидное – невероятное. Да! Придется зайти!
Слонялись ли вы по кабакам? Вдыхали ли жадно их пропитанный табачным дымом воздух? Швырялись ли в пьяном угаре деньгами в штоф?
Это все он!
Кто он?
Иван Грозный, вот кто!
Ведь это он открыл первый кабак для своих слуг, а великая русская немка довела их количество до полсотни. А сейчас и считать некому. Отражался ли вам грозный, суровый лик в кушаньях и питии? Закусочка: сельдь, икорочка; первое: щи, уха; второе: поросеночек с грибочками; гарнир – каши, преимущественно гречка. А если выпили чашечку кофе, то на выходе вас ждет стакан французской водки, коньяку, то бишь. А затем, саданешь стакан в зеркало, и спросишь, сколько, мол? Потом прыг на кучера и к цыганам, вытравливать боль – тоску сердечную. А сейчас? Эххх… Пьянство да и только. Нет размаха, гореть ему синим пламенем.
***
Глава №8 «Вмажем вместе, или все – таки врозь?»
И только я успел присесть…
- Свободно, (неразборчиво), вместе веселей? – и он тут же, совершенно не дожидаясь ответа, завалился на соседний стул.
Просто необходимо сделать лирическое отступление. Разговор двух выпивших людей всегда сводится к монологу. Говорит тот, кто принял больше. Из него льет, он фонтан, он гейзер, он хочет высказать в двух словах всю свою жизнь и жаждет понимания. И если вы внимательно взгляните, то заметите, что второй лишь вставляет: угу; конечно, Вова (Вася, Коля); ну и правильно ты ей…
По этой причине собственные высказывания я вынужден опустить. Я старался догнать его.
- Она мне и говорит, на книжку, мол, машину ей надо. А я ж на свои, не воровал. Она ж не знает, у меня же душа, да я бы, если б я, то, о – о – о, ей то что – борщи, кастрюли, а я то, я бы мог… А они все сволочи. Все! Один ты меня понимаешь. Понимаешь, ведь? То – то. Вот и я говорю. А дачу Верке оставлю, Нинке нельзя, у ней мужика нет, одна она ничего и не сделает. Все прахом пойдет. Я ведь дачник! Есть? Нет? А, ничего ты в этом не понимаешь. Я тебе объясню. Вот по весне…
- Да! Представь себе, на подводной лодке. Там тебе не сахар. Соль голимая. Вот наколка. Полюбуйся! Правда, красивая? То – то и оно. Знай наших. А давай споем. Нашу!
Ну, мы спели. То се. И он незаметно свинтил.
Пять! Пять священных минут я пил в гордом одиночестве.
- Сам – то, откуда? Местный? А, ну – ну. Все тут знаешь, стало быть. Я проездом. Дальнобой. Да, романтика. Дальше - Самара, Москва, Питер. Это тебе не яблони, чем – то там, околачивать. У нас же как…
- И заходим мы в общем с ними в кафешку…
- Ну, я ей и говорю, че ты, типа. А она вся такая манерная, каблучки цокают, кофта белая…
Этот свинтил заметно. С грохотом. Во всех смыслах.
Пять! Да, снова пять!
И, в этот самый миг, я понял – мой выход!
Семеро чертей! Если я не скажу, они ведь не узнают…
- Да, представьте себе, так и заявила. А потом эта герань, и прощай. Типа, ничего не обещай.
- …и короче чую – Гагарин.
- …плюнул и ушел. Натурально, плюнул и ушел!
Ну, ты мужик, отвечали они мне, ну ты мужик! Это еще что…
Содом и Гоморра были уничтожены за меньшее, чем мы сотворили в тот вечер. Короче, посидели нормуль. И столько новых, настоящих друзей, каждый за друга горой и способен на все, и братание до могилы, и слезы и сопли. Пьяные слезы и сопли…
Господи! Ты нам прибежище в род и род.
Прежде нежели родились горы, и Ты образовал землю и вселенную, и от века до века Ты – Бог.
Ты возвращаешь человека в тление, и говоришь: «возвратитесь, сыны человеческие!»
Ибо перед очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел, и как стража в ночи.
Ты как наводнением уносишь их; они как сон, - как трава, которая утром вырастает, утром цветет и зеленеет, вечером подсекается и засыхает.
Ибо мы исчезаем от гнева Твоего, и от ярости Твоей мы в смятении.
Ночь.
Я шел один босиком по мокрой от росы траве, нес в руке туфли, и единственным моим имуществом была пачка сигарет в кармане брюк.
***
Глава №9 «Другой колер!»
Галдящее, оглушительное, яркое утро ворвалось в окно. Я даже не заметил, как Черная Весна превратилась в Благую Весну.
Как я рад!
Совсем другой колер!
Захотелось сделать колесо или сальто назад, жаль, не умею. Святая гимнастика, да и только!
Я погиб от такой красоты.
Я погиб от такой красоты.
Я погиб от такой красоты.
Я погиб от такой красоты.
Я погиб от такой красоты.
Я погиб от такой красоты.
Я погиб от такой красоты.
Я погиб от такой красоты.
Я погиб от такой красоты.
Я погиб от такой красоты.
Я погиб от такой красоты.
Я погиб от такой красоты.
Я погиб от такой красоты.
Погиб…
И небо голубое – голубое поет мне свои нежнейшие песни, и вся его высь, и вся его ширь пронзает мое сердце серебряной струной. Благая Весна полноценна, она полнокровна, она течет, струится. Она березовый сок. Она Солнце.
А любовь? Да вот же она, вот, вот, левее! Она уже в груди. Любовь ко всем, и ни к кому в частности. Просыпается нехотя, ворочается, бубнит, но все ж растет, растет… Любовь хулигана к актрисе, кошки – мышки.… Еще секунда, и она потянет мой кадык вниз, потом бросит ввысь, ну да что тут говорить, сами знаете.
Ощущение, как – будто раз и в дамки, и стометровка в шесть секунд, и звезды с небес рвать, как яблоки, это еще ерунда.
Я вышел на улицу, и все чувства набросились с тройным усердием. Как же долго они подстерегали меня в переулках и проходных дворах моего сердца. Свежий ветер пьянил, валил с ног. И асфальтовая река, как - будто сама текла под моими ногами. Я шел, шел и напивался весной. Благодать!
Вокруг думали – вот же пьяный дурак, и глаза шальные какие – то. Набрался уже, с утра пораньше. А я то, кроме глотков воздуха, ни глотка, ни полглотка, ни грамма короче. И, мило так, им улыбаюсь. Немного по – идиотски. Сам не пойму – то ли кривляюсь, то ли и вправду им рад? Наверно понемногу того и другого.
Гармонь и гитара – вот моя радость, да вот теперь еще весна еще затесалась. Гармонь так, чтобы меха рвать, гитара, чтоб пальцы в кровь, весна - до буйного отделения.
Вдруг, что – то блеснуло мне из кювета, я наклонился, поднял -
***
Глава №10 «Нож»
- нож!
Финка наборная!
Такие революционная шпана мастерила, да немцы плененные послевоенные. Каменья белый, красный, черный один к одному. Вот так фарт, черт побери!
Я огляделся по сторонам и сунул нож в карман. Авось?
Завидуйте мне дети блудниц!
Сыны пропащих людей, чернейте!
Сильней пейте, запойные!
Такая, блин, находка…
Он приятно оттягивал мой правый карман, холодил руку, придавал какую – то романтику происходящему. Я мог чувствовать себя шпаной, мог немцем, мог орать – и я Брут здесь! но я почему – то никем другим себя не ощущал. И пошел такой как есть, ни капли не изменив себе. Ни в чем. Мало того, спустя пару кварталов, я обнаружил, что нож утерян. Ни одной душе неведомо понять, как это могло произойти. Следственно – моей тоже. И еще хорошо, что окрыленный своей находкой, я не объявил войну какому – либо небольшому европейскому государству, а то вышел бы сейчас конфузец! Какая ж война без оружия одной из сторон? Смех, да и только!
Ну, я и рассмеялся.
***
Глава №11 «Какие – то мы все – таки…»
Вопрос о пропажах и находках возбудил во мне нешуточный интерес. Мысль окрыленная фактами била чрез край. Что мы вообще ищем и что находим, и что они. Да, да они. Оказывается русский народ пока еще ставит эксперименты, зачастую неудачные, а Европа уже находит культурные ценности. Выводы я сделал на основании новостного потока, льющего на нас в последнее время рекой.
К примеру - мы, русские.
Пару лет назад близ славного города Петербурга ученые пытались провести эксперимент по выживанию обезьян в нашем нелегком климате. Ну, высадили их племя на полуостров самцы, там, самки, бананы – ананасы, обживайтесь, типа, а мы приедем опосля и наблюдение свое научное произведем. Вердикт, так сказать, вынесем…
И все б ничего, да русский мужик он ведь тоже не прост. У него ж душа, все такое. Короче, оказалось, что это пристанище другого племени. Тоже обезьяноподобных… Племени местных сизарей!
Самцы мохнатых начали отстаивать свою территорию. У них это святое – типа, я тут живу, а ты сдвигай. Не, если бы они по нормальному попросили, наши б ниче. А они скалятся, рычат, в общем некультурно себя ведут. Проще говоря – хулиганят.
Только у нас могла произойти драка между обезьянами и алкоголиками. И она произошла!
Ученые вылавливали спасающееся племя из воды.
Эксперимент не удался…
А они…
Совсем недавно на берегу Туманного Альбиона нашли немого человека. Мокрый, во фраке и молчит в тряпочку.… Дали ему карандаш и бумагу. Рисует, падла, рояль!
Привозят его в дурку, ставят пред ним форте, уж не знаю какое, да и не важно – играет, собака! Натурально, по нотам! Говорят – классику любит тренькать.
Оказалось, французишку как – то занесло.
Сам ничего не помнит, да и сказать ничего не может. Но факт остается фактом – они уже искусство на берегах находят!
То – то и оно…
Хотя почему не понятно. Ты копни, у кого души на килограмм живого веса больше, да мы их на порядок превосходим. У нас – то оооо, а у французишки – тьфу, да и только. И тоже мне – еще плывет куда – то, собака, еще находится кем – то, карандаши изводит, на пианинах чирикает. Бетховен, блин!
О – о – о, как я зол!
Да что там, у нас грибы и то: подосиновики, там, подберезовики. Грузди, Ё Мое! У них же – трюфель подземный, его только свинья и может найти. Роет пятаком землю, ищет, найдет, только есть приготовится, а француз тут как тут – хвать и в рот!
Короче, не стоят они наших обсуждений…
***
Глава №12 «Тоска»
И тут я снова вспомнил о Ноне. Точнее, я о ней и не забывал, но вдруг как – то острее подумалось.
…Я понял – мне необходимо уехать. Да, уехать!
Куда – угодно, во тьму таракань, к черту на кулички, лишь бы отсюда.
К сожалению, слово «отъезд» и отъезд – факт, несколько разнятся. Слово – ерунда, чушь собачья: пять букв и один знак. А вот факт…факт, это друзья мои, деньги, билеты, вещи, копченая курочка в дорогу и т. д. И т. п.
Мне же медлить было нельзя. И вот, о чудо науки и техники, о просвет во тьме мироздания, о истина истин земных – «слово» и «факт» путем какой – то неимоверной мутации и божественного провидения, слились в едином порыве, как комсомолец и комсомолка, как рабочий и крестьянка, как Том и Джерри, в моем сердце.
Проще говоря, я собрал все свои деньги и опустив остальные пункты отправился на вокзал.
Вокзал, как всегда, был очень рад встрече со мной.
Он говорил мне разными голосами:
1. цыганским – зазывным:
- Дорогу дальнюю вижу, сынок…
2. пропитым – просящим:
- Закурить хоть дай… деньги, документы, все фур тайга…
3. грузовозным – предостерегающим:
- Пааберегись, дарррогу дааай, пааааберегись, дарррогу даай!
Он всегда приветлив со мной, и всегда нашептывает мне: «Едь, куда – нибудь садись и едь». А сегодня, даже немного грозно так: «Немедленно!».
Не одного и не двух проводников обошел я с рассказом о тщете пребывания моего в этой точке планеты, но везде получал отказ и лишь последняя надежда Надежда с магическим словом «утимойслядинький» впустила меня в вагон.
Как фото на эмали, в голове моей отпечаталась фраза: «Сиди в проводницком, никуда ни ногой, если чо – племяш мой!».
Так я сидел с полчаса, затем дверь отворилась…на пороге стоял генерал!
Голосом, предательски срывающимся в шепот:
- Племянник, э – э – э, Надежды … Да, да! Племянник!
Он оглядел меня с ног до головы и басом:
- Ты мне тут не это… я сам тут, это, так…
И сел.
При нем:
1. Фуражка форменная, 1 шт.;
2. Китель, 1 шт.;
3. Погон, 2 шт.;
4. Рубашка, 1 шт.;
5. Галстук, 1 шт.;
6. Брюки, 1 шт.;
7. Ботинки, пара;
8. Дипломат кожаный, 1 шт..
Он сказал:
- Ну, с места в карьер!
…и открыл дипломат.
В нем:
1. Станок бритвенный, 1 шт.;
2. Нож складной – перочинный, 1 шт.;
3. Щетка зубная, 1 шт.;
4. Сырок плавленый «Солнышко», 4 шт.;
5. Водка, 4 бут..
Я понял – это финиш…
Наша ослепительная, несравненная тройка пила за все: за встречу, за знакомство, за боевых товарищей, за озеро Байкал, за каждое из семи чудес света и т. д. и т. д.
В разгар застолья генерал начал, отчего – то называть меня Лёнька Маннергейм.
Я его в ответ – то Гена, то енерал.
Ну и проводницу мы на пару звали Сонька – золотая ручка.
И еще.
И еще.
И еще.
Мы пили еще!
Это взрыв! Это фейерверк! Это фанфарон в роли овцы! Это Козьма Прутков в женском платье, будь он неладен!
И вдруг … визгливо так:
- Зови меня Лидочка!
Товарищ генерал, ваше лицо сошло с ума! Ваша подмышечная температура зашкалила за 90! Какая Вы на хрен Лидочка!?
Хаааа, Лидочка!
А он напирает, и предлагает осквернить таинство брака…
Типа он – Лидочка, типа я – пропойца комбайнер Марк Бернес!
Ха-ааа-аааа, Лидочка!
Я ударил его.
Один раз.
Мы сгрузили его на следующей станции…
***
Глава №13 «Там»
Там очень хорошо. Очень, понимаешь!? Там реки и каналы. Там, там, тарататам!
Там танцующий дед говорит тебе о Свободе!
Там Эмо – Мен разъезжает на своих жигулях!
Там НОМ говорит тебе – приятного аппетита, а ты в ответ – спасибо тебе, НОМ, очень рад тебя видеть!
Туда мне посылают sms:
Игорь – Если б по 1000 руб. ставил всегда, мог бы не работать.
Неизв. – Статья из газеты: в маленьком городке фредрикстад пьяные клоуны, русские, метали ножи в авто. Приехала полиция, наши их побили!
Игорь – «Мотыльки» или «На игле»?
Сашенька – Я тебя люблю!
Игорь – Смотрю диски со свадьбы, ржу как конь, песни 3,14здец!
Илюха – ну ты и мудак!
Игорь – Ну ты мудак, Бимка!
Игорь – ууууууууу – аааааааааа ооооеееееооооооооо
Макс – Вот, блин, до чего люди додумываются! А за внимание спасибо.
Игорь – Я в отпуске, и мне, бл.., чертовски ах…!?!!?! БНХ, НХБ!
Игорь – 17 рублей пиво в кафешке, местное, разливное – коммунизм!
Игорь – Некоторые люди думают футбол это как жизнь или смерть, но это не так, это гораздо важнее и нечто большее. И сегодня не я один так думаю
Вова – счастливо!
Вова – Димон, это ты?
Вова – я думал
Серый – Дима, пошли твое смс2, как молоко?
Серый – Как там?
Серый – Димон привези мне лягушку, искусственную, если сможешь
Игорь – прокатились на банане, теперь надо прокатиться на водном моцике!
Игорь – Чувак, как спотыкач? Я как рак красный, но это херня, идем пить вино!
Серый – Видел вчера Ботана: говорит видел Чепу, Вадика и тебя, поехали в город!
Веталь – Меня укусила большая акула, когда я нырял вам за ракушками, а вот теперь нечем нырять, пишу пальцами оставшейся невредимой правой ноги. Привет с Черного – Черного моря!
Веталь – Димон, по сколько фишек в нардах, ответь срочно!
Веталь – Спасибо, О всемогущий!
Вова – Гитара заработала! Ура!
Сашенька – Как дела, грибник?
Игорь – Паспорт не забудь, донор!
Игорь – Поймите, всё могло быть гораздо хуже. Статья на стене, помнишь?
Игорь – Херня, зато может курить бросим!
Вова – Этот индекс построен автоматически по неявному определению внешнего ключа при создании ссылочной целостности
Оттуда я посылаю sms:
Игорю – Поздравляю 50 суток невменяемости!
Вове – Вчера видел мужика который драл крепость! Реально непонятно?!
Серому – Вечером – молоко
Вове – Чорт, а не ребенок!
Игорю – Я в рулетке, пьян как Хемингуэй!
Вове – Дневной позвоночник! Или – двойной позвоночник!
Вове – Иисус был вне себя, обнаружив второй подбородок. И это на 60-м году жизни.
Вове – Слоненок эксбиционист! Или – слоёнка экстремист! Питон – танцор!!!
Вове – Но, но! Грязнопузый, тут бабка надвое сказала…
Вове – От вас вон вообще, шоколадом прёт, и ничего, я же молчу!
Серому – Я в СССР! Передвижение на лохмаче 30 руб. хоть куда!
Игорю – Труд облагораживает человека! Кто хорошо работает, тот хорошо пьет!!!
Серому – Сколько вас там было?
Веталю – У композитора А. Скрябина был цветовой слух, а у пацанов щас, наверно, деревянный взгляд!
Вове – Прошу не позорьте моих седин, приобретите ручной клавесин!
***
Глава №14 «Родина»
Но знаете, разлюбезные мои товарищи? Да, знаете ли вы? Сдается, ничегошеньки вы не знаете о том, как тащит к себе Родина.
Даже не любовь к какой-то определенной бабе, а именно география как-то магнитит. Ну, и конечно, Нона там, то-се. Но! Все же!
Мужчина, если ты выбираешь, между любовью к Родине и любовью к одной самке ВСЕГДА помни, что твоя Родина это около семидесяти миллионов баб!
К тому же миграция иностранных представителей (представительниц?).
Твои глаза меня срезали саблей
В далекой ЮАР,
На яркий блеск жемчугов во рту
Было больно смотреть.
В моей груди всколыхнулся
Настоящий пожар,
Я понял…
Или ты – или смерть!
Тебя твой папа продал мне
За цветной телевизор «Рубин».
Я вез тебя в чемодане домой,
Как редкий вид обезьян.
Ты всю дорогу икала от рева
Самолетных турбин,
А я, как глупый мальчишка,
Был счастлив и пьян.
Здравствуй, женщина, здравствуй!
Я буду любить тебя долго и страстно!
Хохочи, моя негритянка!
И вот уже третий месяц ты
Настойчиво просишь банан,
А я не знаю, чем хуже
Наша родная морковь?
Я даже вместо тамтамов пионерский
Принес барабан,
Видишь, какая горячая
Рашн лябоффь!
Здравствуй, женщина, здравствуй!
Я буду любить тебя долго и страстно!
Хохочи, моя негритянка!
Девушка не всегда думает о тебе, это неопровержимый факт. У нее могут быть другие дела.
Она может думать о платье новомодного фасона, может слушать радиотрансляцию балета «Лебединое озеро», вышивать крестом на салфеточках. Ты третьи сутки лежишь на границе в грязи для маскировки, с АКМ’ом в руках, в ожидании нарушителя, а он, сука, не идет, а план горит, а она вяжет дедушке носки!
Ненадежные существа! Существа бесполезные, но на ощупь приятные.
То ли дело Родина…
Идешь, к примеру, ты по магазину, и ничего не может привлечь твой мужественный, суровый взгляд. Ты скользишь им по прилавкам и не останавливаешь глаз. И вдруг – кальсоны! А ведь зима. Вот что тебе надо! И тут ты вспоминаешь – твоя Родина позаботилась о своем сыне. В понедельник выдаст, через подставных лиц естественно. На душе, будто кружку чая пролили – тепло!
Ты – то о ней и думать забыл, а она всегда о тебе помнит. Чем ты, Димка, сегодня завтракал? Чем обедал? Чем занят? Жив еще, курилка? Ну – ну.
Жаль, только телефона у нее нет. А так бы взять, да позвонить, сказать так, мол, и так, такие дела, а она бы в ответ – то да се, нормально, типа, прорвешься, ты у меня, типа молодец, вроде как любимый сын, потом просунет руку сквозь трубку, да и погладит меня по голове. И тут я в слезы, она в слезы, так до ночи и просидим, пробалакаем.
Короче я выпил и поехал домой.
И вы, товарищи, выпивайте и езжайте домой.
***
Глава №15 «Место жительства»
А живали ли вы, господа, в общежитиях?
Ну, попросту – в общагах?
Ах, это рай! Эти теплые, ласковые глаза вахтерш, они не забудут обсудить тебя вслед. Они знают, кто тут главный, кто Большой Босс. Нет, конечно, немного власти есть и у коменданта, но вообще – то, вообще… Как же греет их жопу мысль о всемогуществе! Один немецкий мальчуган сильно напакостил из–за того, что провалился в художественной школе. Нереализованные мечты и все такое. Где же провалились они?
И эпизоды, эпизоды…
Безногий, ползающий на руках человек выпрашивает на водку. Он сползает до магазина сам, понимаешь?
Или, ты стоишь, куришь в торце коридора, подходит мужик, спрашивает – как сам? Нормально, говоришь. А он – вот и я решил заглянуть на старый адрес-огонек. И уходит. Ты продолжаешь курить.
Или, ты встаешь в 7 утра от диких воплей в коридоре. Может убивают кого? Может грабят? Нет! Сумасшедшая женщина просто решила посидеть и поорать. Ты называешь её Карузо. Ты берешь камеру и снимаешь очередной забавный сюжет. Художественный цинизм! Какой сюжет!
И так далее…
И так далее…
И так далее…
И так далее…
И так далее…
***
Глава №16 «Город»
А город у нас большой! Может быть так, что в одной части – ливень проливной, а в другой – солнце и иже с ним. А пешком и вовсе не перейти. Устанешь очень. А люди всё – маленькие, почему-то. Вроде как места им не хватает. В деревнях всем места хватает, а тут – шиш! Большинство так вовсе - не выше колена. Редкий экземпляр дотягивает ростом по пояс ЧЕЛОВЕКУ…
И пить не с кем.
С карликами чокаться не с руки…
А я помню, помню имя твоё. Не забываю никак. И надо бы выжечь. Сил нет. И оно горит во мне. Ярко.
И я вожусь с этими карликами в грязи городов, захлёбываясь и задыхаясь, а в небо кричи – не кричи. Толку нет.
Ах, как раньше умирали от туберкулеза в поездах везущих на фронт первой мировой! Теплейший декаданс!
Измельчало всё…
Засилье полумер нас погубит! Вот наш рак и рок! Полумеры.
Виски с содовой.
Локальные конфликты.
Увлеченность, а не любовь.
Полуботинки.
«Популярные мелодии».
Полуакустические гитары.
Договорные футбольные матчи.
Скидки.
Не смертельные венерические заболевания.
Гамбургеры.
Подвесные потолки.
Джиу – джитсу.
и так далее, и так далее…
Итак, средь карликов воспитываемся и живем, итак с молоком матери учимся правилам, которым должны следовать, но отчего-то не следуем. Идем вперед, да даже не то чтобы вперед, а так, ногами на месте болтаем, по коридору. Сверху потолок, по бокам стены и эхо… Всюду эхо.
А мы с тобой, Нона, будто по этому коридору бредем, но нас разделяет стекло, и я кричу тебе, а ты не поймешь ничего. Ты кричишь – я глух. Недопонимание, черт побери! Упорное, тягучее, как черный запой. Как будто бы навсегда! Обречены идти в ногу и не понимать элементарнейших вещей и фраз. Одинокие в своём безумии. Окруженные сотнями людей, но совершенно одни. И как два корабля в бушующем море – не сойтись, не разойтись не в состоянии.
Разойтись – потерять последнюю надежду, сойтись – разбиться насмерть друг в друге.
Фарсисские корабли были твоими караванами в твоей торговле, и ты сделался богатым и весьма славным среди морей.
Гребцы твои завели тебя в большие воды; восточный ветер разбил тебя среди морей.
Богатство твоё и товары твои, все склады, корабельщики твои и кормчие твои, заделывавшие пробоины твои и распоряжавшие торговлею твоею, и все ратники твои, какие у тебя были, и всё множество народа в тебе, в день падения твоего упадет в сердце морей.
От вопля кормчих твоих содрогнутся окрестности.
И с кораблей своих сойдут все гребцы, корабельщики, все кормчие моря и станут на землю.
И зарыдают о тебе громким голосом и горько застенают, посыпавши пеплом головы свои, и валяясь во прахе.
И остригут по тебе волосы догола и опояшутся вретищами и заплачут о тебе от душевной скорби горьким плачем.
И в сетовании своём поднимут плачевную песнь о тебе, и так зарыдают о тебе: «кто как Тир, так разрушенный посреди моря!
Когда приходили с морей товары твои, ты насыщал многие народы; множеством богатства твоего и торговлею твоею обогащал царей земли.
А когда ты разбит морями в пучине вод, товары твои и всё толпившееся в тебе упало.
Все обитатели островов ужаснулись о тебе, и цари их содрогнулись, изменились в лицах.
Торговцы других народов свистнули о тебе; ты сделался ужасом, - и не будет тебя во веки».
***
Глава №17 «Пыль»
А кто я?
Пыль.
Пыль гитар, кабаков, процессов и процессоров, дорог и книг.
Кто ты?
Пыль.
Собирательный образ любого вида пыли.
Что есть Земля?
Земля есть мешок, пылесборник. И он пока что нас держит.
Эпоха нищих духом лезет в гору по головам братьев. Братья создают учебные центры по наиболее успешному лазанию. И у них всё хорошо. Лишь иногда приходится носить карандаши в зубах стоя на четвереньках, но ведь этого никто из посторонних не видит, а значит и не узнает. Но в соседней комнате тоже самое, и через комнату, да и в следующей.
А я сижу в стороне, пью квас и думаю – если все на рынке будут успешными, то кто же останется неудел?
Кто-то обязательно должен остаться, се есть закон сохранения энергии.
Одно слово – пыль.
***
Глава №18 «Финиш»
Всё в Мире бренно, всё проходяще. И наиболее важные вещи бренны в мелочях и сутягах, и ломаются от сущей ерунды.
Слово! Что оно? Суть – колебание воздуха. А сейчас и того меньше – кучка байт.
Кучкабайт!
Судьбы народов висели на кончике одного языка. Единым словом вертелся процесс бытия. А тут, лябоффь! Ха! Да ей хребет переломить – раз плюнуть. Пары брошенных буквочек порой достаточно. Самых даже незначительных. Ё там, или Ю. Э опять же. Не то, что Слов!
И понял я – тазобедренный сустав любви поломан. И руки с ногами. Позвоночник!
Толькоооо рааааааз, в хаааааалоооодный синий вееееечеееееер, мне так хооооочетсяяяяяя любииииииить.
А, впрочем, не хочется!
Это мне то? Олимпийцу? Совладельцу второго и третьего тысячелетия?
Грусть моя конечно была олимпийской, и тоска олимпической была. Но в тот же момент терпенье моё – олимпиадно!
И я сказал себе – ничего! И это пройдет! Олимпийские кольца и кольцо Соломона бурлили в душе моей.
И я опять сказал себе – ничего!
А мимо бежала колонна марафонцев, подбадриваемая толпой зевак. Флажки, возгласы, всё при них.
Я не сдержался и ринулся вперед. Ринулся, забывая всё былое и оставляя позади всё то, чему нет места в Будущем. Я бежал, бежал, бежал. И Лента. Финиш!
ФИНИШ