Храм на троих был для нас построен – просторный, вечный.
Лазурный купол, ковры из мяты, живые воды...
Нам, триединым, был ведом внятный напев природы.
Но очень медленно, незаметно, менялся климат.
И мы из эры сплошного Лета шагнули в Зиму.
Проснулись утром - в стерильных путах сугробов прочных.
И даже светлой омелы прутик не смог помочь нам.
Друид крепился, молился ровно под шапкой снега.
А Дровосек замерзал безмолвно, подобно рекам.
Наш мир нуждался в огне спасенья – для обогрева.
И я свой путь осознал смятенно – ведь я был Древом.
Один из Двух церемонно поднял топор тяжёлый…
Я от толчка уронил исподний, сакральный жёлудь.
Премудрый дрозд надо мной кружился, как чёрный ангел,
когда я вздрагивал и клонился, и тяжко падал.
Уже незрячий, ныряя в кому, я чуял срубом –
прикосновение рук знакомых, сухие губы...
и шорох слов, в одночасье павших листвой и ветром
на ствол, что был так могуч однажды – а станет пеплом:
-...пусть будет лёгок Твой путь обратно, из дебрей корня...
И был Друид Дровосеку братом, а мне...
не помню.
