(Предатели)
Крепко заснул мой Сергей Александрович, сломленный этим снегопадом, этой белоснежной дорогой в никуда и обратно и ужасной штукой, называемой повсеместно жизнью.
И подошёл к нему Верховный шаман Сибири Оюн Батыр, поправил перья на своём головном уборе, посмотрел в лицо своими круглыми, полными слёз глазами и тихо сказал: «Я свою часть работы выполнил. Теперь дело за тобой. Силы в себе найди. И кого ты можешь винить в том, что произойдёт в ближайшие дни? Только себя. И только ты один можешь распорядиться будущим. Первый и последний раз в жизни даю тебе этот шанс. Подумай хорошо, овен бешеный. Я верю в тебя. Никто не поможет. Не подведи меня, человек.
И наклонилась к лицу удивлённого Сергея негритянка с лицом Анжелы Дэвис, поцеловала в лоб:
- Спасибо тебе, русский.
- За что? Ты, ведь всё равно погибла…
И приподнялся на больничной койке Александр Абрамович. Его обесцветившиеся от нечеловеческой боли глаза с расширенными зрачками вдруг вновь стали коричневыми. Он посмотрел пристально на сына своего, заплакал и выдохнул:
- Больно, ох, как больно мне. Что ты поделал с жизнью своей? И не радуйся: я пришёл к тебе, а не за тобой. Есть ещё время любить, примерно двадцать пять лет осталось. Прикоснись ко мне. Я дам тебе немного тепла, которое не способна дать Вероника. Есть женщины, которые ставят мужчин на ноги, а есть другие. Они – сбивают с ног. Прикоснись к моей руке.
- Нет, папа, я должен сам справиться с собой и разобраться.
- Скоро разберёшься, через шесть дней. Молю тебя только: выдержи это, сынок, не сойди с ума.
- О чём это ты, папа?..
- Папа, проснись, - сказал Вадим. – Мама тебя к телефону просит.
- Я прилетела, - приглушенным голосом сообщила жена.
Сергей взглянул на часы.
- Сколько же часов полёт продолжался, десять?
- В чём дело? Замоталась я. Знаешь, аэропорт – далеко (да, люди, очень далеко, - десять минут на такси). Гостиница неплохая. Конечно, это не «Беладжио», а «Сахара», но ничего, - номер приличный. А сейчас – спешу: хочу в казино сходить, посмотреть, что к чему. На мой мобильник не звони, я его в номере оставлю, чтобы руки свободными были. Звони в номер.
- А какой у тебя этаж, какая комната?
- Ты помнишь, что Вадим едет послезавтра в Пенсильванию? Проверь давление в скатах и тормоза, и не забудь проследить, чтобы он поел перед отъездом. Хорошо? Пока, позвоню позже.
Вы помните, люди, я говорил вам, что когда долго живут вместе, то чувствуют друг друга на расстоянии. Вы тогда не поверили мне.
А что вы скажете сейчас, если я расскажу, что Сергей Александрович проснулся в начале четвёртого ночи (в Лас-Вегасе – на три часа меньше), как от толчка.
Он отчётливо увидел, что номер, в котором живёт Вера, находится на восьмом этаже, и в эту минуту она открывает его магнитной карточкой и заходит в прихожую. НЕ ОДНА.
И Сергей видел ВСЁ, что происходило дальше. Я не буду рассказывать. И начиная с этой ночи, проклятой богом (о, так ли это?), Сергей не уснёт ни на одну минуту, до самого лета, а точнее – до начала июля, Дня Независимости, когда он поедет…
На третий день он наберётся нахальства и скажет жене, что совершенно уверен: она в Лас-Вегасе не одна. Вероника Петровна страшно возмутится: «Не выдумывай глупости, ты своим нытьём портишь мне отпуск! Не надо было посылать меня сюда. Не смей ныть, а то приеду, и мы серьёзно поговорим».
Она приехала. Серьёзный разговор.
Самолёт прилетел точно по расписанию. Вероника вышла, остановилась рядом. Не узнав Сергея, достала мобильник и набрала номер. Сергей тихо сказал: «Привет, я рядом». Жена подняла глаза и вскрикнула: перед ней стоял совершенно незнакомый мужчина. За шесть дней и шесть ночей Сергей Александрович похудел на два размера, покрасил волосы и сбрил бородку. Одежда висела на нём мешком.
- Боже, - сказала Вероника Петровна, - Что ты сделал с собой? Зачем покрасил волосы? И вообще, от тебя дымом пахнет. Ты что, - курить начал? Что случилось?
- Ничего не случилось. Расскажи, что с тобой происходит.
- Я устала. Завтра поговорим, хорошо?
Они молча прошли по переходу в гараж, сели в машину. Сергей подъехал к турникету, оплатил счёт и вывел машину на хайвэй.
- Давай, - повторил он, - рассказывай, что с тобой. Влюбилась, что ли?
- Помнишь, Сергей, ты как-то давно говорил мне, что у женщин между сорока и сорока пятью годами наступает критический возраст, когда они влюбляются в последний раз?.. У меня к тебе колоссальные претензии. Ты, мудак, совершенно не думаешь о моей старости. Нам ещё двадцать пять лет платить за дом, бизнес работает плохо, пенсию ты мне не обеспечил, мы в долгах, как в шелках. Так вот, немедленно встреться с адвокатом, убери моё имя из бизнеса, переведи все долги с моих кредитных карт на свои. И вообще, давай оформим фиктивный развод. В случае банкротства моё имя не пострадает. Я понимаю, что это займёт месяцев пять-шесть… А даже если год… Ничего, я подожду.
Сергей молча вынул мобильник, набрал код адвоката и назначил встречу на следующее утро.
- Короче, - ответил он, - я переведу долги за десять минут. Переходи к главному: что случилось? Ты была там не одна?
- Какой бред! Даю тебе честное слово, я была там одна.
Ну, и так далее, люди. И дальше – тот же бред. Вы верите этому? А я – нет. Эй, читатели - мужчины! Кто-то из вас может обеспечить своей жене пенсию? Нет? Так почему вы решили, что это возможно в Америке? Кто-то из вас может выплатить тридцатилетний кредит на дом в размере двухсот тысяч долларов за два года? Возможно, кто-то может, но, во-первых, такой читатель не возьмёт дом в кредит, а во-вторых, не будет читать эту повесть: жулики другую литературу читают.
10 марта. 9 часов утра.
- Привет, - воскликнул адвокат Стивен Дрейзен. – Миссис Королёф и мистер Серж, рад вас видеть. Располагайтесь поудобнее. Чем могу служить? – Он быстро записал на листе фирменной бумаги всё, что попросила Вероника. Даже глазом не повёл! – Так, с бизнеса я вас сниму немедленно, мадам Королёф. С разводом – сложнее. Вы должны оформить раздел имущества, на развод можно подать только через год после фактического раздела, и если отсутствуют материальные претензии друг к другу, и так как ваш сын – старше восемнадцати лет, ещё пять месяцев после подачи. Вот если бы раздел…
- Так, - вставил Сергей, быстро оценив ситуацию, - мы разделили имущество больше года назад, скажем, первого марта прошлого года.
- Это меняет дело. На развод можно подать немедленно. Давайте оформим документ о разделе. Через час получите бумаги на подпись с курьером. Поставите от руки дату раздела. Госпожа Королёф, в связи с тем, что я веду не только личные дела вашего супруга, но и бизнес, вам не принадлежащий более, советую нанять другого адвоката. А сейчас, по закону, попрошу вас выйти из комнаты и подождать в приёмной.
- Что случилось? Впрочем, хочешь, я тебе скажу? Что, бизнес плохо идёт? Я тебе давно говорил, что нужно подать на банкротство. Сейчас у всех бизнес плохой: экономика такая. Ежемесячно делаю до двадцати банкротств и столько же разводов у тех же клиентов. Пусть подпишет бумаги. Завтра утром принесёшь. Скажу, что нужно сделать. Бизнес у тебя неплохой. Все долги исчезнут, и жена – вернётся.
11 марта. 11:30 утра.
Сергей докурил сигарету, бросил окурок в урну, забрал из рук подошедшего почтальона счета и зашёл в магазин. Вероника быстро положила телефонную трубку на рычаг. Муж молча подошёл к столу, снял трубку и нажал кнопку повторного вызова абонента. Незнакомый мужской голос сказал по-русски: «Верочка, почему-то разговор прервался. Так что твой муж говорит?»
- Кто это, - тихо спросил Сергей, - Кто это? Я спрашиваю, кто это?
- Валя…
- Ва-ля? Он был с тобой в Вегасе?
- Нет, клянусь. Только по телефону…
- Господи, ты сошла с ума. Ты не видела его восемнадцать лет. Ты сошла с ума. Разве можно возвращаться в прошлое? Там нет будущего. А что же будет с Вадиком?
- Не смей трогать ребёнка! Я придумаю, скажу ему что-то… Правду, расскажу ему всю правду.
- Какую правду? Как ты влюбилась через восемнадцать лет в того человека, который выбивал двери в твоей квартире, выкручивал тебе руки? В того, кто вставляет вилки в лицо, кто пырнул ножом Бабэну, удочерившую тебя? Это ты ему скажешь? Это?! Ладно. Хорошо. Знаешь, что мне сказал адвокат? В случае объявления банкротства мы ничего не теряем: ни квартиру, ни бизнес, ни машины. Только долги. Они исчезнут. Навсегда. Так был Валя в Лас-Вегасе или нет? Правду скажи.
- Нет, не был. Честное слово, - нет.
- Хорошо. Открываю счет за мобильник. Какой у твоего Вали номер? – Сергей подошёл к телефону и нажал кнопку «Caller ID».- Ясно. Теперь, смотри счет. Вот ты звонишь мне перед посадкой, это – Вале, это – опять ему после посадки. Держишь его десять минут на линии. Ага: встретились, и шесть дней ни он тебе, ни ты ему: прошла любовь? А вот уже ты прилетела, видишь? Ему, мне и опять – ему, несколько раз в день. Выходит, ты мне соврала…
И Сергей Александрович впервые за последние внсемнадцать лет задумался. Выходит, все эти годы она, именно она, его верная жена держала Валю на привязи, как запасной вариант, на чёрный день. Именно она давала ему каждый раз новый телефонный номер, когда они меняли квартиры.
В чём же причина её ухода? Она не раз говорила, и не только Сергею, что очень счастлива в браке… И вдруг его как током ударило: деньги!
Не Вальку поразил увиденный в детстве под кроватью чемодан с соточками, а Веронику! Вот оно что!
Сергей достал из принесённой папки бумаги, положил перед Вероникой и тихо сказал:
- Это – акт раздела имущества. Проверь, всё ли написали так, как ты хотела, и подпиши. Раз ты его любишь…
- Да кто тебе сказал, что я люблю его?! Дай мне хотя бы две недели подумать.
- Ты думала почти восемнадцать лет. Пока я растил нашего сына: в приличной, честной семье, без наркотиков и алкоголя. Подписывай. Завтра же подаю на развод.
Он снял трубку, набрал номер Вальки, сестры Вероники.
- Валька, это я. Ближе к ночи приезжай к нам домой и забери свою сестру к ё… матери! Ты знаешь, с кем она сошлась?
С Валей…
Тот же день. Поздно ночью
(Стихи Сергея Королёва)
Опять машина за окном поет...
И ночь, без сна, уходит в бесконечность.
И двое за столом. Там чай он пьет,
Она же смотрит на экран беспечно.
- Уже совсем светло. Зачем нам свет?
Он вздрогнул, встал и щелкнул кнопкой.
...Шел музыкант, чуть приподняв кларнет,
Смеясь и плача, к новогодней елке...
- Переключи, и без того тошнит...
...Корабль, дрожа, в пучину погрузился...
«О господи, как ложечка звенит.
Остановить себя, ведь сахар растворился».
- Смотри, смотри, как погибают люди!
Он посмотрел, не глядя на экран...
И вдруг дошло: «Все, хватит, баста, будет!»
- Тебе пора. Держи свой чемодан.
И нужно что-то делать... разобраться,
Как спать и как дышать, что есть... Как жил.
Надо стать спокойным. Улыбаться...
Он сполз со стула на пол и завыл.
15 марта. 3 часа дня.
Вадим домой не вернулся. Из Пенсильвании он поехал прямо к Вальке домой.
А пришёл на работу к Сергею спустя три дня, сразу после экзамена по философии. Вадим спокойно зашёл в магазин, сел в кресло возле стола в задней комнате.
- Только не вздумай ничего плохого мне говорить о маме.
- Я и не думаю.
- Нет, ты думаешь. Мама меня предупредила, и она мне всё рассказала. Так это работает в жизни у вас, взрослых. Оказывается, вы уже больше года ругаетесь между собой (?). И твоя первая жена купила здесь дом и часто приходит в бизнес вместе с твоими дочерьми (!?). Почему же ты можешь так себя вести, а маме нельзя полюбить человека? И можешь не отвечать: это – ваши проблемы. Я не собираюсь ссориться ни с тобой, ни с мамой. Она мне рассказала, что Сан-Франциско (вот, где Валя живёт!) – очень красивый город: представляешь, океан… И горы рядом, прекрасная погода круглый год, и много престижных университетов (вот оно ещё что). Поэтому не надо говорить мне гадости на мать.
Ну, вот скажите мне, люди, что вы сделаете в этой ситуации, что скажете Вадиму, когда Вероника уже нашла те единственные слова, которые только мать может найти. В своём странном сердце. Помните, я вас предупреждал об этом? Что бы вы сказали Вадиму? Вы уверены, что - именно это? Травмировали бы психику своего единственного сына? Так вы считаете, что он должен был рассказать сыну, что его мама совершила по американским законам преступление, что Люба, первая жена Серёжи живёт очень далеко, что за последние шестнадцать лет он видел своих девочек только один раз – вы помните, когда - и что всё, что Вадиму говорила его мать – полная ложь? Так вы считаете, люди? Возможно, вы правы.
А теперь посмотрите, что сделает мой ближайший друг.
- Да, Вадим. Я хотел рассказать тебе кое-что, но ты прав: Вера – твоя мать, другой не будет. Скажи мне только одно: почему ты не вернулся к себе домой?
- Не знаю. Мама сказала…
- Ты знаешь, сынок, мы больше не увидимся. Меня предали двое. И первым – ты.
Ровно месяц спустя. День рождения.
Звонил телефон. Сергей поднял трубку.
- Добрый вечер, сын. Поздравляю с днём рождения. Может, ко мне заедешь? А то ты всё один да один… И я только об одном мечтаю: ты уже взрослый мальчик, жену бы тебе хорошую, настоящего друга, чтобы хоть на старости лет…
- Мама, не хлюпай носом, никто не умер. Да и что нужно для счастья? Совсем немного: верность да любовь, надёжный друг, музыку послушать иногда русскую, праздник отметить, с тобой поболтать по телефону. А всё остальное – суета. Не волнуйся, всё образумится.
- Не моё дело, мальчик, но не пускай ты эту суку назад. Я слышала, плохо дела у неё идут там. Только Вадика жаль… Ты знаешь, Лара Леонидовна встретила твою бывшую на озере с её типом, перед их отъездом. «Конечно, - сказала она мне, - это не наш Серёжа, любовь – зла», - и добавила, - «Да, если падать с коня, то только - с хорошего». Вот так, мой мальчик. Целую тебя.
- Спасибо, мама, я тебя тоже – целую. Сейчас переключусь: у меня вторая линия звонит. – Он нажал кнопку переброса. – А, привет, Боренька! Спасибо.
- Ну, что, сидишь в четырёх стенах? Я тебе, дураку, в десятый раз говорю: поставь своё фото на Интернет в отдел знакомств. Пять минут занимает. Ты видишь, у меня каждые три-четыре месяца новая подруга! И все они намного моложе меня, даже твоей Верки моложе. Знаешь, сколько одиноких женщин на свете? Не будь дураком! Помрёшь в четырёх стенах. И вали из своей деревни в Нью-Йорк. Маму заберёшь позже.
- Спасибо, Борька, подумаю. Я тебе сегодня долг выслал, получил, наконец, разницу за дом и возвращаю тебе и Нюмке долги. Спасибо. Будь!
Сергей повесил трубку, тут же поднял опять и набрал Нюмкин номер.
- Привет, пацан. Давай поздравляй, ты последний!
- А я не приучен рогоносцев поздравлять. И обзываю тебя так, чтобы ты не забыл, кто тебя предал, и никогда к ней не вернулся. Знаешь, я тебе честно скажу, мы с Ирой восемнадцать лет ждали, когда она уйдёт от тебя. Разве Люба плохая женщина была? Нет. А Вероника твоя – плохая? Тоже – нет. Но не для тебя они. Всю жизнь за эффектными красотками гонялся. Они и сами на тебя, как мухи на мёд, липли. Ты помнишь, сколько лет я с Ирой встречался? Потому что смотрел внимательно: а какой матерью она будет моим детям? А что она будет делать, если я заболею, постарею, не предаст ли меня? А где твои глаза были, родной? Разбазарил мозги свои… Звонила твоя бывшая сегодня. Говорит, вернуться ей некуда: ты квартиру быстро продал, негодяй такой. Не к тебе, видишь, вернуться хочет, а в уют свой, растоптанный ею же. Эх! Ладно, бухни там за своё здоровье. Солу – привет передай, пусть позвонит мне завтра, работа есть одна. Ну, пока!
И ещё один звонок. Последний. Больше никто не позвонит: вся жизнь была построена вокруг Вероники и её сына, её друзей, её родных…
- Ну что, гад ползучий, пьяный уже? Ты не волнуйся. Мы с Мариночкой тебе подберём классную тёлку. Я только одного не понимаю. Ведь мы с ней – крёстные, а это – больше, чем родственники, а она мне вообще не звонит. Я так это понимаю: плохо ей там
- Да какая разница, Лидочка?
- Большая, так ей и надо! Ты же её сына вырастил. Гадина она, слышать о ней не желаю. Всё! Не пей много. Солу – привет от нас.
И телефон замолчал.
Сергей посмотрел на навсегда умерший телефон. У него по сей день дрожали руки, даже не мог ретушировать фотографии. Он подошёл к компьютеру, щёлкнул по мышке, открыл сайт «Русский Нью-Йорк», зашёл в отдел знакомств, вставил в открывшееся окно свою единственную оставшуюся, но неудачную фотографию (Вера забрала все), в разделе «Сведения о себе» напечатал:
«Я был женат два раза – 13 лет и 18 лет. Оба раза – удачно. В людях ценю честность, порядочность и надёжность. И я верю в любовь!».
И не знал он тогда, люди мои дорогие, что умерший телефон взорвётся от звонков уже на следующий день, и ему предстоит выслушать десятки трагедий, десятки исповедей, испытать столько же надежд и разочарований, и впустую мечтать, чтобы телефон заткнулся опять.
И только первого июля, высохши от отчаяния, он почти заставит себя, увидев на дисплее номер Нью-Йорка, снять трубку, и услышит:
«Это я. Меня зовут Аня. Снимите ваши данные с вебсайта: я тоже – верю в любовь!»
А пока, он щёлкнул мышкой на «отправить», выключил экран и подумал, что вдруг Господь не наказал его, а вознаградил, вздрогнул от этой мысли, и ему стало жаль себя. Сергей вытер слёзы, взял лезвие, остро отточил карандаш, как делал это тысячи лет назад, ткнул грифель в бумагу и быстро написал:
Господь наказал нас за слабость забыть,
Как можно страдать и как нужно любить.
Он встал, плеснул коньяк в рюмки. Медленно выжал в одну из них лимон и громко сказал:
«С днём рождения тебя, Сергей Александрович! За твои пятьдесят шесть лет. Давай, Сол, выпьем!»
Начало сентября. Пятница. Вечер.
Аня приезжала из Нью-Йорка по пятницам, сразу после работы. Каждую неделю. Дорога занимала четыре часа, если не было заторов.
Так что, люди, вы по-прежнему не верите в приметы? Аня – старше той на один месяц и один день. И познакомился мой Серёжа с ней тоже – на месяц и день раньше, накануне Дня Независимости.
Серей Александрович всегда перед уходом с работы проверял электронную почту. В этот раз было несколько интересных сообщений.
Юленька написала, что у неё всё в порядке, они покупают новый дом, под Атлантой и забирают Любу к себе.
Второе письмо было от Аннушки. Они с мужем будут рады встретиться в субботу с Серёжей и Аней в ресторане «Астория», в Балтиморе.
И третье письмо в этот день было весьма интересным. Знаменитый астролог Пандид Парзай, бывший советник премьер министра Индии, информировал своего клиента – овна о том, что брак овна со скорпионом-женщиной обречён, а с весами (Аня!) – наиболее гармоничен, и обязательно будет счастливым.
Сергей Александрович тут же переключился на сайт «Экспидия» и купил билеты в Мадрид – подарок Ане ко дню её рождения.
Сергей позвонил Ане. Автобус, к счастью, шёл по расписанию. И вдруг Сергей понял, что очень голоден, и ему захотелось жареной картошки. Он посмотрел на часы: пора закрывать магазин.
Вот здесь, люди, я должен остановиться и рассказать вам, как приготовить ещё одну вкуснятину – жареную картошку с чесноком и укропом. Да, я знаю, что все умеют, но каждый готовит по-своему. Поэтому у одних хозяек её приятно кушать, а у других – лучше просто выпить, и не закусить. Так что, даю рецепт. Берите карандаш, бумагу и слушайте внимательно. Или – просто, включите диктофон.
Купите бутылку очищенного подсолнечного или кукурузного масла. Молдавское – не покупайте: оно имеет лёгкий привкус. Экономных хозяек заранее предупреждаю: вы попали не туда: на жарку уйдёт почти полная бутылка. Покупаете красную картошку, её называли раньше в России «американкой», а в Америке просто – краснокожая картошка. Покупайте ту, что чуть дороже, здесь есть два сорта, – она вкуснее. Не покупайте в пакетах или сетках по десять фунтов: в них картофелины разного размера, а нам желательно купить – среднего. Молодая картошка не подходит: она – водянистая, и после жарки выглядит сморщенной.
Картошку тщательно моете в проточной воде, шкурку не снимаете. Каждую картофелину разрезаете на четыре части, как яблоко. Посыпаете крупной солью. Не пересолить! Ни в коем случае не кладите чеснок до жарки. Наливаете в казан или кастрюлю с тэфлоновым покрытием побольше постного масла и ставите на большой огонь. Когда масло начнёт потрескивать, аккуратно, чтобы не ошпариться, кладёте в эту историю картошку, уменьшаете пламя. Жарится очень быстро: как только вилка или спичка втыкается легко, картошка готова. Содержимое вываливаете в дуршлаг, чтобы масло стекло. После этого всё возвращаете в казан, выдавливаете туда несколько зубчиков чеснока, лучше – корейского или китайского, а если нет такого, то и родной, отечественный чеснок тоже подходит. Заранее моете укроп, целый пучок, побольше. Остаток воды с него высушите бумажным полотенцем. Нарезаете укроп на досточке. Картошку с чесноком выкладываете красиво в салатницу или на блюдо и посыпаете ароматным укропом нежно-зелёного цвета, как зелёный луч на закате. Подаёте на стол. Всё. Очень просто. Помойте руки, - и вперёд. Пальчики оближете!
Итак, Сергей заскочил в супермаркет, схватил тележку и помчался в отдел овощей. Он взял коробку красивой клубники, маленькую коробочку малины, турецкую дыньку, кусок арбуза без косточек, прямо со льда, спелый ананас (Аня очень любит), пару лимонов к коньяку. Аккуратно выбрал одинаковую по размеру картошку и подошёл к стеллажу с зеленью. Сергей выбрал свежий на вид пучок укропа, понюхал его – класс!
И вдруг он почувствовал, что кто-то смотрит ему в спину. Медленно повернулся и увидел Хасика, тот подошёл к нему и поцеловал: «Серъёжя, ти хорошё виглядиш, худой как малчик!». Хасик обнял Сергея за плечи, повернув к себе лицом, однако мой друг успел посмотреть вправо. Там стояла Валька, выпучив на Сергея свои вечно скошенные от лжи глаза. А рядом с ней стояла Вероника Петровна, прилетевшая на пару дней из Сан-Франциско повидать Вадима. Вера покраснела, сделала резкий шаг в сторону и сказала кому-то: «Валя, идём в мясной отдел». Тот, к кому она обратилась, повернулся, и Серёжа остолбенел:
Рядом с Верой стоял …Валентин.
«Так вот, кто был тем «человечком», что слово за меня замолвил перед Олегом Костенко! Жена моя верная и надёжная».
Сергей Александрович удовлетворённо махнул рукой и направился к кассе, крепко сжимая в кулаке пучок раздавленного укропа.
28 марта 2003-го. Воскресенье.
Они стояли на балконе Аниной квартиры, на 18-м этаже высотного дома, расположенном на самом берегу океана, в начале Оушен Парквэй, и смотрели на заходящее солнце.
- Я очень люблю океан. Сила ужасная. Всю жизнь в Америке борюсь с ним, но люблю. Знаешь, я написал тебе здесь кое-что. Послушаешь?
Дай войти мне в тебя. И легонько
Я раздвину печаль. Невзначай
Поглощу твою боль, потихоньку
Пододвинусь к душе. Ты встречай.
И губами, глотая дыханье,
Прикоснусь к восхищенью груди...
Вкус росы на плечах... Первозданье
Вдруг восставшей из бездны любви.
Опали меня чудом любви,
Освежи меня ветром печали.
Я в тоске без тебя. Ты смотри,
Я могу умереть от отчаянья.
- Знаешь, солнышко, - добавил Сергей, чуть помолчав, - не подведи меня, хорошо?
- Не подведу. Никогда.
Они зашли в гостиную и включили вертушку. Популярная певица пела:
А что мне надо? Да очень мало:
Любимый мой парень, песни с гитарой,
Праздник с друзьями, два слова маме,
Модная майка, с блеском помада, -
Это всё, что мне надо. Всё, что мне надо.
Мои друзья сели в широкое кресло.
- Ну, что, - спросил Сергей, - теперь ты знаешь обо мне всё. Кого мы можем винить в своих ошибках? Так сложилась жизнь, и мы сами выбрали тот или иной путь. Некого винить. Только себя. Берёшь меня таким?
- Ни секунды не раздумывая, беру. Я никогда не встречала таких людей, как ты. Беру.
Сергей Александрович прижался щекой к Аниному виску и задремал.
И оказался он в Ленинграде, в окне квартиры на углу Майорова и Плеханова. Снизу, из булочной поднимался сладкий аромат свежего хлеба. Сергей встал на подоконник, расставил руки и полетел вниз, навстречу этому аромату, затем поднялся вверх, пролетел мимо Великого собора. «Храм мой храмом молитвы наречется», - прочитал он в десятый раз надпись на карнизе и полетел дальше, к Неве. Там пахло сыростью и болотами, и ему захотелось в Одессу, чтобы услышать почти забытый запах белой акации. А потом он оказался в Советской Гавани, в посёлке Желдорбат, в лодке, посреди бухты Постовая. «Смотри, - говорит папа, - вот он – фрегат «Паллада»: контуры мачт и кормы, видишь?»
А вот уже маленький Серёженька Королёв сидит на двухколёсном велосипеде. Александр Абрамович, крепко держа велосипед сзади за седло, толкает его вперед, бежит рядом и кричит: «Не бойся, сынок, отпусти руль, я позабочусь о тебе. Разведи руки в стороны и лети! Вся жизнь – впереди. Лети!». «Лечу, - закричал Серёжа с восторгом, лечу, папочка!»
Мой лучший в мире друг Сергей Александрович Королёв сидел рядом с Аней в широком полукруглом кресле с синей бархатной обивкой. Он спал.
Уснул навсегда, устав от жизни, прижавшись щекой к виску необыкновенно родной женщины. И его высохшая от предательств душа отделилась от ненужного больше, исхудавшего тела, с радостью взлетела под потолок и с сожалением смотрела, нет, не на свою бывшую оболочку, а на Аню, ничего не подозревающую Аню-Анечку.
Аня прикрыла его лицо своей маленькой ладошкой, чтобы свет не разбудил. По его лицу текли слёзы. Снилось что-то?
Жалюзи на окнах были полуоткрыты, и через них проникал идущий со стороны океана ярчайший зелёный свет, скорее – бирюзового оттенка, неземной красоты.
- Никогда, - сказала Аня. – Никогда!
ЭПИЛОГ
(Возвращение в будущее)
23 июня 1971 года.
Ректор Уральского политехнического института профессор Дедюкин вышел в свою приёмную, тихонько притворив двери.
- Людочка, - обратился он к секретарю, - ты моего Серёжку Королёва с четвёртого курса мехмата знаешь?
- Конечно, знаю. Все его знают.
- Он там заснул у меня на диване, устал, видно, очень. Последний экзамен сдал утром. Не буди его, пусть поспит. А я в санчасть схожу, мне что-то не по себе.
Сергей Королёв проснётся через двадцать минут, виновато улыбнётся секретарю, спустится в столовую, купит булочку и стакан сметаны, перекусит, вновь поднимется на второй этаж, зайдёт в читальный зал библиотеки. Там он сядет за стол, достанет из потёртой сумки тетрадку в клетку, карандаш и спичечный коробок.
Аккуратно вытащит из него чиночку, отточит карандаш. Затем он ткнёт грифель в бумагу и чётко напишет:
Всё, что мне надо. Маленькая повесть.
(Читай Приложение к повести)
