(Маленький пустячок)
Верочка приоткрыла глаза. Почти совсем светло. Вспомнила таможню. «Как здорово он сказал, - подумала она, - и ещё рукой безнадежно махнул. Хороший парень». Она посмотрела назад. Там на маленьком матрасике, положенном на множество чемоданов, укрытый шерстяным пледом, крепко спал Вадюнька. Веки его чуть дрожали. Он улыбался во сне чему-то своему. Наверное, снился Карлсон. Свет не мог мешать ему – водители затянули задние окна автобуса чёрной бумагой. Они сделали это умышленно. Были многочисленные случаи, когда западенцы - деревенщины забрасывали камнями автобусы, если видели в окнах чемоданы.
На сидении рядом с Вероникой, склонив голову на бок, дремал Серёжа, котик, сзади – бабуля, Мишка, брат Сергея и Валя. Впереди уже шебаршились эти мерзкие попутчики. Они были чем-то возбуждены, слышался смех и хруст яблок. Второй водитель подошёл к Верочке и сообщил, что скоро автобус остановится в зоне отдыха, где можно будет умыться, почистить зубы, перекусить на свежем воздухе и помыть детские ночные горшки. Он аккуратно перелез через десятки чемоданов, сорвал с окон бумагу, сняв липкую ленту державшую их, протер запотевшие окна тряпкой. Сказал «Доброе утро, малыш» проснувшемуся Вадюньке, «Привет» - Сергею, трущему припухшие глаза, и добавил громко: «Товарищи (поперхнулся), скоро остановка».
- Доброе утро, булочка, - сказал Сергей, аккуратно, чтобы не размазать крем на её лице, поцеловал Верочку в шею и, взглянув в окно, добавил, - Гляди, гляди…
Они ехали по прекрасному асфальту. Вдоль дороги росли аккуратно подстриженные деревья с начавшими уже краснеть листьями, очень знакомые на вид кустарники, ухоженные так же, как и уже убранные поля, с необычной формы стогами сена на них и молодой осенней травкой. Совсем не сравнить с Западной Украиной, откуда они выехали всего пару часов назад: разбитые, грязные дороги, запущенные поля, нищие домишки вдоль дорог.
- Что-то не то в Союзе, - пробормотал Сергей. - Те же социалисты, а всё иначе.
Вскоре Икарус остановился. Все вышли и выстроились в очереди с двух сторон от аккуратного, совсем без запаха, туалета. Неподалёку был вбит в землю прочный покрытый пластиком большой стол со скамьями, стояли водопроводная колонка с двумя рожками и два бака для мусора, плотно прикрытые пластмассовыми крышками. Площадка для отдыха была заасфальтирована и блестела чистотой. Выйдя из туалета, пассажиры умылись, почистили зубы. Раиса с мужем Симой завозились возле колонки, моя детские горшки.
- Эй, ребята, - окликнул их Сергей, - наш горшок тоже просится под кран.
- Сейчас, сейчас…
Быстро помыв ночной горшочек, он торжественно вручил его Марии Ивановне, тут же спрятавшей его в черный кулёк, и подмигнул Вадюньке, мол, всё в порядке, чистый уже, можешь его снова наполнять. Верочка уже успела привести себя в порядок, переодеться и разложить на краю стола нехитрую еду. Перекусив и побегав с Вадюнькой вдоль дороги, ребята вернулись в автобус. Поехали дальше.
- Ну что, - это к Верочке, - успокоилась? Никто нас и не думал обыскивать.
Еще задолго до отъезда Верочка предупредила: «Ты учти, ничего запрещённого, или чего-то свыше нормы везти не будем. Если меня посадят для досмотра в гинекологическое кресло, пеняй на себя. Я вернусь даже в последнюю секунду». Сергей охотно согласился. Он тоже не мог себе представить чужие, липкие руки, ощупывающие его, брр.
А всё было очень просто. Они подъехали к границе поздно ночью, что-то около двух. Водители очень расстроились, увидев табличку, что таможня закрыта до семи утра, а им нужно было ещё на обратном пути подобрать провожающих. Один из них зашёл внутрь, вскоре выбежал и радостно сказал, что сейчас всех примут. Мы так никогда и не узнаем, то ли люди там работали приличные, то ли попутчики наших героев уплатили водителям очень серьёзные чаевые. (Сергей просто дал сверху столько, сколько сказали, не торгуясь.) Валя и Мишка, поцеловавшись на прощание и вытирая мокрыми платками слёзы, потащились в стоящий на стоянке автобус, где они будут ждать Икарус, который подберет их ближе к следующей ночи.
Рая махнула Сергею рукой – идите первыми на досмотр.
- Короче, - прогундосил молодой заспанный таможенник, - Чемоданы – на рентген, все ценности, бумаги, деньги и фотографии – сюда на стол. - Он проверил документы и перевёл глаза на унылую кучку добра на своём столе. – И это, – всё? (Широко раскрыл от удивления глаза и проснулся.) У ребенка на шее есть что-то?
- Нет. Всё на столе.
Парень хмыкнул и перешёл к экрану рентгена, на ленте транспортёра которого стояли чемоданы. Он нажал какую-то кнопку и пристально начал всматриваться в экран.
- А ну, подойдите сюда, гражданин Королёв. Это – что? фотокамера, и это? И это? Что, у вас пять аппаратов. Не много ли на одну семью?
- Нет. Они все – разные. Все – советские. Я работал фотографом раньше. Вот, и справка имеется…
- Спросить чего хочу. Кем вы там работать будете? Вы что, деньги переправили, или как? Ни добра большого, ни ценностей.… Как там жить начнёте?
- Не знаю пока. Работать буду. Если надо, - на двух работах. Мне ни привыкать. Не пропадём.
Таможенник поперхнулся, покраснел, и быстро оглядевшись по сторонам, как-то нервно вскрикнул:
- Правильно, правильно, братан! Мужчины мы, не тряпки. Молодец! Э-эх… - Он отрешённо махнул рукой и, ни секунды больше не задумываясь, поставил штамп в выездную визу.
Раину семью шмонали около двух часов. Хорошо: Вадюнька хоть уснул спокойно. Те вернулись в автобус возбуждёнными: конфисковали не очень много, как-то странно быстро угомонились и заснули не выпив.
Ещё очень долго Верочка и Сергей будут вспоминать наглого Симу, его несчастную жену Раю, Зою – любовницу Симы, которую он вывозил из Союза вместе с коврами, золотом, тёщей и двумя глуповатыми мальчуганами, других их родственников, остающихся пока в Союзе, чтобы продолжать переправлять и переправлять накопленные за жизнь ценности и деньги. И можно ли их осуждать за это?
Икарус вновь тронулся в путь. До конечного пункта – Братиславы было совсем рукой подать. Так, несколько часов езды. А там – поезд в Вену, а дальше – полная неизвестность.
Пузатенькая Рая, чуть пританцовывая, подошла к ребятам, стала коленями на сидение впереди, положила свои пухленькие ручки на спинку сидения и стала игриво шевелить пальцами. Блеснули шикарные старинные кольца с бриллиантами, изумрудами и бог знает, с чем ещё. С ушей тяжело свисали массивные, прекрасной работы серьги. Провезла-таки через границу.
- У этой суки (махнула рукой назад) почти всё забрали. И жгут – тоже! – радостно сообщила она и ушла, покачивая бёдрами от счастья.
- Что ты думаешь, как они провезли это? – чуть позже спросила мужа Верочка. - В автобусе спрятать не могли. Даже резиновые полы снимали.
Сергей на минуту задумался и понял.
- В говне, - резко сказал он, - в говне, в горшках детских.
- Не дай бог. Уж лучше нищими быть.
Были ли Верочка, Мария, Сергей и Вадюнька нищими? Не знаю, не знаю. У них было восемь чемоданов. Два больших баула, три сумки средних размеров. В большем чемодане – всё, что нужно для хозяйства: Складные китайские кастрюльки, такие же складные миски из нержавейки, китайский же чайник. Сковородка с тефлоновым покрытием, набор инструментов, ножницы, иголки, нитки (погодите, погодите, вы должны знать!), складная лопатка, маленький веник, набор мельхиоровой столовой посуды, большой комплект карандашей и фломастеров, рисовальная и писчая бумага, кисти и краски. Да, чуть не забыл, ещё – столовый и чайный сервизы на шесть персон, пастовые ручки и восемь пластмассовых вешалок. В других чемоданах – носильные вещи. Мало, но только - хорошие, смена постельного белья и другая чушь, что делает жизнь похожей на человеческую.… В баулах – армянский ковёр ручной работы. Серёжкин друг, выехавший раньше, сказал, что в Вене его можно выгодно продать. Фотоаппараты и другие вещи для продажи, чтобы как-то продержаться в Европе до отъезда в Америку. Да, конечно же, детские книжки. И всё. В этих чемоданах и баулах легко уместились сорок два с половиной года Серёжиной жизни, почти тридцать лет Верочкиной, шесть с половиной лет Вадюнькиной. И почти вся, как казалось тогда (и мы тоже будем этому верить) жизнь Бабэны. Ей было тогда чуть больше семидесяти девяти лет…
Вот так и уехала из Союза Советских Социалистических Республик «еврейская» семья: Сергей Александрович Королёв, его жена Вероника Петровна Колесниченко, бабушка, удочерившая её Мария Ивановна Колесниченко и маленький красивый и умный мальчик Вадим Юрьевич Белов, сын Верочки от первого брака. И было у них в кармане по 115 (сто пятнадцать) американских зелёных рублей на каждого и по маленькой зеленоватой же бумажке. То же - на каждого – выездной визе со штампом, дающим право пересечь границу. В одну только сторону. И навсегда.
А на границе отняли у них только одно. Не самое главное. И я даже не знаю, стоит ли об этом здесь упоминать. Ну, то, что принадлежит любому человеку, в какой стране бы он ни жил с первого вздоха на земле и до последнего. Такой, знаете ли, пустячок, о котором, может и говорить не стоит.
Гражданство.
А за потерю его, они ещё и деньги мудрому государству уплатили. По восемьсот пятьдесят рублей за каждое, включая Вадюнькино.