А, собственно, что происходит?! Да в том-то и дело, что ничего!
В отличие от курортной системы «всё включено» моя родная система «всё выключено» работает чётко и, что особенно прискорбно, систематически.
- Давно скорбим?
Подруга наполнила две стопки «по рисочку», закрутила пробку «чтоб не выдыхалось» и тяжёлой от перстней, браслетов и водянки рукой поставила принесённую бутылку на стол.
Интересно, как она определяет, что мне опять пусто? И ведь что удивительно, ни разу не ошиблась: со своим сорокоградусным «спасательным кругом» в хорошие времена ни разу не приходила.
- Я сирота, - говорю жалобно-жалобно и тихо-тихо. - Круглая, - добавляю я шёпотом и обречённо опускаю голову.
Взгляд ложится на чуть вздрагивающую поверхность в стопке, и по спине пробегаю противные мурашки.
- Окстись! - пододвигает ко мне стопку подруга. - Да у тебя родни, что конь натрахал! А кто жаловался, что только на Новогодние подарки годовой бюджет лин... лит... Тьфу ты! Ну, и названьице! Лих-тен-штейна уходит! Давай выпьем, а то у меня язык заплетается.
Мы выпили.
- Ну... Начинай плакать. Мне сегодня домой кровь из носа до двенадцати надо попасть.
- У меня душа сиротская, - шмыгнула я носом. - Никому до неё нет дела. Все бегут мимо, только толкаются. А она... стоит озябшим ивовым прутиком на декабрьском ветру...
- У-у-ууу... Сиё надолго.
Подруга вновь открутила башку бутылке и налила в стопки по-полной. Не дожидаясь меня и не предлагая разделить действо, она выпила залпом.
- Ты... это... давай только без своих литературных протуберанцев.
- Протуберанцы - это вспышки на солнце.
- Вот и я говорю - давай без литературных отклонений. Сопли вытру, а слушать про сюжетные линии и фабулы - уволь.
- Хорошо, - сказала я.
И задумалась.
- Что хорошо? - переспросила подруга, прерывая затянувшуюся паузу.
- Тогда у меня всё хорошо.
- Тогда выпьем, что у нас всё хорошо, - и она наполнила свою стопку.
- Не настолько, - сказала я, и... выпила. Испугалась, что подруга опять меня не пригласит в компанию.
- Но уже не настолько и плохо, - хихикнула она и посмотрела на часы. - Так, давай по-быстрому: кроме того, что ты писатель-гофно, что тебя ещё беспокоит?! Только быстро - мне к двенадцати домой!
- Ну... беспокоит... ну...
- Я сказала быстро!
- Страна тяжело живёт! - выпалила я первое, что пришло в голову.
- Да. Вот тут я с тобой согласна! - подруга сомкнула брови, наклонила голову, как думцы, когда гимн поют, а слов не знают, и покивала в такт своим мыслям. - Выпьем за народ - мне к двенадцати домой.
- А ещё на Маруську учительница по ИЗО накричала. За то, что Маня домашнее задание по рисованию не взяла, когда мы её в Египет отпрашивали.
- Это отдельно! Сейчас выпьем за страну профуканную.
Чокаться и закусывать не стали. Помолчали, как на поминках.
- Да. Если в целом плохо, то плохо и в частности, - заплетающимся языком озвучила я, как мне показалось, весьма философскую мысль. - Вот скажи мне: клоун - это хорошо? А-а! Это, смотря какой клоун! Вчера в кинотеатре перед сеансом стал он конкурс проводить. Уборщица орёт: «Я вас ждать не буду! Я пол буду мыть!» Клоун уборщицу испугался, заторопился, кричит детям: «Давайте посмотрим, кто быстрее всех бегает?»
Я перевела дух и поискала глазами, чем промочить пересохшее горло. Подруга перехватила взгляд, чокнулась стопками и всунула одну мне в руку:
- Неот... неот... не от-вле-кайся!
Я... кажется... выпила.
- В результате один мальчик упал. И заплакал. Все родители и клоун стали его жалеть и обещать подарки. Тогда и остальные дети заплакали. И я тоже.
- А ты-то чего?
- Я не могу, когда дети плачут.
- За детей!
Мы выпили.
Подруга развалилась в кресле. Она уже не хмурила брови, но, как после выяснилось, о несчастной и неправильной стране продолжала думать.
- Нам надо уехать отсюда, - сказала она.
Я не поняла и переспросила:
- В деревню?
- В другую страну. Нашей столько пенсионеров не прокормить.
- Ты чего?! Мы же ещё не пенсионеры!
- Надо заранее решить и начать действовать. А то ругаемся, а ничего не делаем. Если все пенсионеры уедут - страна выкарабкается! У тебя интернет есть?
- Тебе зачем? Тебе же к двенадцати домой...
- Да погоди ты! Здесь такие дела! Пошли страну выбирать! Только выпьем сначала.
Мы сидели перед компьютером и пялились на страницу с заголовком «самые маленькие государства».
- А зачем нам самые маленькие?
Подруга посмотрела на меня, как на сумашедшую:
- Порядка больше. Наша огромная - и что?! Где порядок? Военные воруют, прокуроры воруют, а тут ещё мы - голодные...
Подруга сняла с меня очки, водрузила на зардевший нос и подвинула лицо к монитору:
- Вот! Сент-Китс. Нам подходит. Смотри, как красиво!
Картинка расплывалась, но потому, как низ экрана был окрашен в голубой цвет, я догадалась - это море.
- Подходит из-за моря?
- Нет. Тут написано, что местных всего сорок «тыщь». Поехали! Они нам обрадуются - новая волна.
- А я волну не вижу. И государства не вижу. У меня вообще перед глазами всё плывёт.
- Тебе плохо?
- Нет. Хорошо.
- Вот и чудненько! Раз уже не плохо - тогда я домой. И это... напиши мне на бумажку куда мы эмми... имми... короче, куда переезжаем.
Утром следующего дня... Погорячилась. Вечером следующего дня, когда депрессия сдалась и уступила место тупой головной боли, я вспомнила про вчерашнюю эмиграцию. Интересно, мне приснилось это затерянное в безбрежных водах несчастное крохотное государство, или оно и правда существует? Я с трудом добралась до компьютера и открыла «ранее просмотренные страницы». Чуть пониже манящих пейзажей островного государства Сент-Китс - оказывается, оно мне не приснилось - красовалась надпись: «Программа получения гражданства предусматривает либо приобретение недвижимость стоимостью не менее четырёхсот тысяч долларов, не включая государственные сборы и налоги, либо взнос в фонд общественной благотворительности в размере двести пятьдесят тысяч долларов».
Эх...
Прощай моя очередная несбывшаяся мечта... и Пенсионный фонд тоже извини.
ПС: подруга позвонила поздно вечером. Спросила, как дела. Я испугалась и поспешила заверить, что у меня всё хорошо. А ведь и правда не плохо.
ПС2: ... чего не скажешь про Пенсионный фонд.
