На опушке Природы встретились Платонов и Платон,
по их рукопожатию переползали в гости муравьи.
Шумел на месте встречи декоративный клён,
инстинктивные птицы плотно сидели на яйцах любви.
Платон хотел слово сказать. У него изо рта
выпорхнул бронзовый жук, загудев в пустой синеве.
Вокруг жила тишина. Всё было понятно и так.
Кузнечик бицепсами скрежетал в спортивной траве.
Платон был задумчив. Он знал, что время спешит
исключительно только для тех, кто хочет куда-то успеть.
Он весь состоял из ячеистых сот медовой души,
на древке копья его жарко горела военная медь.
Платонов за хвостик поднял смердящую мёртвую мышь.
Увидев её, Платон загрустил над судьбой теплокровных существ.
Сквозь рой насекомых товарищ сказал ему: тише, ты спишь.
И положил дремучую руку свою на античную плешь.
Шаткая жизнь вечно ходит по краю, Платон произнёс,
и, взяв дохлый труп грызуна, закопал его в чёрную даль.
Разбежавшись, он жадно забросил на солнце прямое копьё.
Увы, от смерти не прикроешься рукой. Мне очень жаль.
И упав на сырую траву, он почувствовал гул мертвецов,
что запутавшись в длинных червях, пробирались сквозь толщу назад.
Мне очень жаль, что время не надеть на палец, как кольцо.
Мне очень жаль, что смерть нельзя как узел развязать.
Египетские бабочки ему садились на промокшее лицо
и, развернув спирально хоботки, сосали густые глаза.
Платонов, подойдя к философу, сказал: не надо лишних слов.
И приложил надкушенный осами палец к широким губам.
Он слушал дальний шум бредущих по земле коров,
жуя стебелёк невинной травинки, подобно корове сам.
Платонов был скуп на слова. Муравьи в его голове
разносили мысли сквозь ноздри и щели удобных ушей.
Меж тем Платон вдруг поднялся. Казалось, он вырос в уме.
Ему стал понятен Природы язык: расчётливых рыб и клещей.
Они стояли так, пуская корни в глубь - Платонов и Платон.
Женатые птицы клеили гнёзда на их плечистых ветвях,
трава цеплялась за стволы, а вокруг растревоженных крон
ходили солнце спелых греков и скисшая Луна славян.
