Так чудесно, позавтракав, щуриться на зарю.
Я тебе не писала. Всё не о чем было, лень,
А теперь я легко и рифмовано говорю.
По утрам я пою и готовлю себе еду.
Знаешь, утра даются мне легче, чем год назад –
Вот мне раньше казалось, что будто бы я в аду,
Что тяжёл был и бесконечен мой личный ад,
Но сейчас поразительно трепетно и легко.
И как только весенний вечер зажжёт свечу,
Мы с приятелем пьём масалу и играем в го,
Я от шуток его заразительно хохочу.
Поменялось немного убранство моих миров,
Я живу в белоснежном пространстве: на потолке
Очертания ослепительных облаков,
Стайка красных журавликов прячется в уголке.
На запястье красуется чёрный тибетский знак,
На плече угнездилась взъерошенная сова.
У меня перемирие. Мне захотелось так.
Всё же силу имеют сказанные слова.
Ты подумать могла, что со мною случился шок,
Иль припадок, упадок до плинтуса жизни сил.
Было трудно, но вот он во мне, золотой поток
Неиспользованных прежде никем чернил.
Я войну не веду, я за тактику без вражды.
Всё пришлось понемногу выстраивать самому.
Если острой необходимости нет, нужды,
То живи-поживай, не смотри глубоко во тьму.
Что ещё рассказать? Часто езжу к своим друзьям,
По минутам и станциям знаю я весь маршрут.
Представляешь, они мне прощают любой изъян,
И, действительно, честно любят и честно ждут.
У меня за окном расцветает апрельский день.
Я, как прежде, ни капельки вредное не курю.
Плавно стелется тёплая акварель –
Я тебе нарисую утреннюю зарю.
13.06.2012