- Да, но если бы вы видели ее до войны..."
(Оскар Уайльд)
Никак на племя не сойдутся Север с Югом. В пылу исконной рабской жажды деклараций.
Уносит ветром чьи-то судьбы. И по кругу – цветная плёнка с бледным видом папарацци.
На тех экранах не в чести ретроспектива, где самый кассовый из фильмов – мимо кассы.
Луна с повадками партийного актива ласкает время с аппетитами Бокассы.
В потёмках публика в загоне не робеет. Закон не писанный... и пламенным, и пленным...
И племенным, точней, потомственным плебеям: всё на роду, а остальное – по колено.
Нет просвещения верней, чем летаргия. И нет плевательниц удобней, чем колодцы.
Враги являются с экрана, но другие. Они иные... иноверцы, инородцы.
От старой плёнки запах бремени и тлена. Из кваса старого не выйдут верфи Гданьска.
Подлунный мир – всегда худой и довоенный. Хоть нет войны, конечно... кроме как гражданской.
Для Авраамов хватит места близ Голгофы. Актёров хватит, чтобы Линкольны не смели...
Пускай слова ещё порой слагает в строфы забытый свет в своём миру в конце тоннеля.
Пусть иногда ещё доносится крещендо, и кода доступа даётся непослушным.
Вот только в меру пустоты и в рамках бренда мы кроем тело и в залог отводим душу.
Бросают камни недобитые пророки за край уютной персональной ойкумены...
Заносит ветром с нами старые уроки, в которых просто неуместны перемены.
